Глава 14 (1/2)
Отношения Дантона и старой садовой мебели складывались неважно. Пока Эндрю отсутствовал, Дантон опять обзавелся впечатляющим синяком – он расплылся на полрожи, затронул опухший глаз, выглядел свежим, переливался оттенками синего и лилового.– И кто это сделал? Стол? Или стул?– Забей, – Дантон досадливо отмахнулся. – Не парься. У нас тут со жратвой беда. Из-за ебаной засухи в округе не выросло ни хрена, а ты представляешь, сколько за день шестьдесят ртов сжирают?.. Знаю, знаю. Мы не обязаны всех кормить. Но тут полгорода и так на подножном корме. Скоро сухую траву жевать начнут. Охотники Сандерса еще четырех толсторогов пригнали… Ну, знаешь, тех, которые не успели совсем одичать. Одного грохнули позавчера, но мяса впрок запасти не удалось. Я суп варил уже на голых костях.Эндрю подпер кулаком подбородок. Сидел в просторном кабинете бывшего мэра, на третьем этаже ратуши, в конце длинного коридора – специально забрался туда, где не каждый его найдет. За старинным деревянным столом – не особо удобным, но чертовски солидным. Такой же стоял в кабинете Винсента Бланко – должно быть, с одного конвейера когда-то сошли. Только тот завален был всякой домашней, уютной ерундой, а этот же пуст и гол. Справа среди пятен облезшей лакировки светлеет прямоугольник – след от компьютерного терминала. Лежит старая тетрадь, на пожелтевших страницах которой Уэсли предоставил аж целый отчет. Надиктовал кому-то – почерк был не его.Под рукой – чистый лист, на котором карандаш, повинуясь машинальным движениям пальцев, выводил какие-то загогулины. Резкие и шипастые, как наплечники рейдерской боевой брони.– Тут нет пепельницы, – сообщил Эндрю, когда Дантон вытащил тощую сигаретную пачку. – И вообще, лучше здесь не кури. Что на ферме у Рубена? – Кабинет бывшего мэра был настолько пустой, что даже негромко произнесенные слова отражались от стен коротким, невнятным эхом.– Он еще месяц назад собрал последние урожаи. Новое не высаживал, смысла не было. Да и воду берег. Нейт говорит, что грибы типа очень питательны. Но, блядь, нельзя же народ одними грибами кормить. Слушай, – плюхнулся на скрипучий стул по другую сторону широкой столешницы. – Они же работают. Реально работают. На тренировочной площадке снаряды отремонтировали, новое что-то поставили. Чейз там, – поморщился, – гоняет по вечерам своих. Вышку четвертую строить задумали, водопровод в ?Друзьях? починили, я там фильтры особые накрутил… И у верстаков постоянно толпа, даже на обмен что-то делают. Нормально живем. Вот только жрать тут нечего.В окрестностях Стрипа голода вроде нет. Еду тамошние обитатели в своих кадках и теплицах выращивают – и если наладить поставки в обмен на те же грибы… Тогда и без рыбы как-то протянуть можно. Или выставить из города половину людей, и это будет регресс, шаг назад, но что делать, если всех прокормить не выходит?
Черта с два их выставишь. Они уверены: после здешних мучений их ждет в Вайоминге рай.– Уэсли одну штуку с рыбой придумал, – Дантон будто в голову влез. – Говорит, если в бочки воды набрать и живую рыбу туда засунуть, то можно притащить ее аж от озера Мид. Ничего с ней по пути не случится. Вот только это хер знает сколько еще галлонов… А брамины у нас не роботы, сколько они потянут? Две бочки? Три?– Пусть. – Эндрю вырисовывал ком, ощерившийся шипами. – Сколько потянут. Это лучше, чем ничего. Когда Уэсли вернется… Где он там? В новом логове Нейтана?.. Если ты первый его увидишь, скажи: пусть меня найдет. Как у дока дела?У дока, по словам Дантона, жизнь налаживалась: Рубен, перебравшись со всем своим скарбом в Ниптон, здорово его разгрузил. Вместе с женщиной-гулем, поселившейся здесь несколько недель назад, взял на себя всех легких, не требующих глубоких медицинских познаний пациентов. Дока, говорят, видели на днях улыбающимся. Ходили слухи, что он даже начал шутить.
Мальчишка-рейдер встал на ноги – и док настойчиво требовал снять с него обруч. Опасная штука, ей не место на детской шее. Уэсли в отсутствие Эндрю отказался что-либо предпринимать. Быть может, не знал, с какой стороны подступиться к опасному устройству. А может, просто лишних ссор не хотел.
– С этим мне все понятно. Последний вопрос остался, – Эндрю всмотрелся в разукрашенное лицо. – Кто тебе в морду дал?– Я же сказал – забей. Не бери в голову.
Рука Эндрю, минуя его волю, принялась изображать пугающе-загадочную штуку – ?орбитальный лазер?. Херовина, похожая на ракету, болталась в сером пространстве возле шарика с очертаниями континентов. Лупила в несчастный шарик жирным лучом.Микки заверял: один такой залп может целое здоровенное здание превратить в дымящиеся руины. И, ясное дело, никого в радиусе удара не оставит в живых. Главное – тщательное наведение и чтобы спутник в нужной части орбиты был. Вот только для наведения не хватает затейливого прибора, называется ?дальномер?. Кто-то где-то его просрал, как оно и бывает в серьезных военных организациях. Есть ли возможность без него с компьютеров ?Гелиоса? наводиться – этого ?Братству Стали? выяснить не удалось.
– Я все еще жду ответа.Вокруг шарика, подбитого лазером, одна за другой загорались звезды-колючки.
– Да просто… забей. Я сам разберусь. Это мои проблемы.– Нет. Не твои. Это наши проблемы. А я не хочу еще каких-то сраных проблем. Говори. – Карандаш замер, продавил в листе глубокую точку. – Я здесь главный. И я, блядь, приказываю.Неприятно шелохнулось внутри.
– Знаешь… – взгляд Дантона скользнул по рисунку. – Мне Тереза один раз лист подсунула и сказала: ?Что хочешь рисуй?. Я хуйню какую-то набросал. Горы там с пиками, скалы вокруг, тропинки зигзагами… Как их помнил. И палатки изобразил. Пытался брамина нарисовать – вышел мутант похлеще кентавров. С рогами. И она, короче, сказала… Типа такие штуки означают, что у меня дикий стресс.
Карандаш с тихим стуком упал на стол.
– Ты мое терпение испытываешь? Зря. У меня его ни хрена не осталось.– Так об этом я и говорю… Ладно, ладно, – Дантон руки поднял: ?сдаюсь?. – Но ты скажешь, что я идиот. И я… идиот. Не хотел тебя впутывать. Думал, сам разберусь. Я же все-таки типа из миссии, – от его тона загорчило во рту. – Мы же все тут главные, да? Хер там. Эти уроды говорят, что мое дело с кастрюлями, будто баба, возиться. Не ставят меня ни во что.Эндрю, отодвинув изрисованный лист, откинулся на неудобную спинку, сплел на груди руки.– Я слушаю, – произнес.
***Чейз сказал: ?Да и похер, она же рабыня? – и был по-своему прав.
На молодую рейдершу, отмытую и переодетую, смотреть было даже приятно: не красотка, но симпатичная – с хорошей фигурой и по-хищному привлекательным лицом: нос с горбинкой, острые скулы, большой сексуальный рот. А главное – безотказная, да и кто ее спрашивать будет? Она здесь рабыня, права голоса у нее нет.– Парням расслабляться надо, – Чейз выглядел смущенным, но ни капли не виноватым, – и не только бухать. Девчонок хорошеньких тут днем с огнем не найти. Кто есть – те заняты. Лапша… Это один из наших, кличка такая. Он вообще с какой-то старухой связался. Говорит, в темноте рожу не видно, а в постели она просто огонь. Такие штуки с ним вытворяет, какие даже шлюхам со Стрипа не снились. Кстати, поговаривают, у нас тут завелся педик…– Стоп, – перебил Эндрю, прислушиваясь к голодно бурчащему желудку. – Ну-ка, давай назад. Вы эту девку всей толпой, что ли, трахаете?– Ну, не толпой. И не все. Я сам ее не трахал. Ну, может… один раз или два… В рот считается?Эндрю хмыкнул:– Почему у Дантона глаз подбит?Чейз развел руками: Дантон к нему подходил. Пытался убедить, что девку не надо трогать, но, понятное дело, никто слушать его не стал.
– Он говорит, мои парни жратву у него таскают. Девку прикармливают, чтобы сговорчивее была. Я поспрашивал, все говорят, что к складу близко не подходили. Ну и девка заявила, что всем дает задарма. Да не смотри ты так, я не вру. Если не веришь, сам приходи, увидишь. Ей только в кайф. Наверное, не привыкать. А про Дантона я не знаю, – прозвучало искренне. – Парни клянутся, что никто из них и пальцем его не тронул. Дантон тоже не колется, ?сам разберусь?, говорит. Смотрит на меня так, будто я ему в суп насрал.Ни хрена он не разберется. Ни напора не хватит, ни сил. Его дело за хозяйством приглядывать, а не морду под кулаки подставлять. Тем более из-за отбросов, которым место в зловонной трупной яме.Другое дело – кража еды. От бесконечных мыслей о продовольствии не только сжимался пустой желудок, но и нервно подергивалась щека. Воровали здесь не впервые, но тогда угроза голода не висела над Ниптоном, и если вдруг выяснится, что Дантон прав…
– Не хочешь мне это предоставить?Когда Эндрю на тренировочном поле вывалил все как есть, Октавий подтягивался на высоком, чуть покосившемся турнике. По блестящей спине перекатывались волнами мышцы, под кожей проступали ветвистые молнии вен. Рубцы после трех долгих сеансов под автодоком из уродливой каши превратились в длинные розоватые кляксы. Вроде и нерв поврежденный больше не давал о себе знать, не пробивал от поясницы до шеи, не стрелял в грудину, не скручивал болью.
– Тебе стоило бы отдохнуть.За последние несколько суток это был уже второй раз, когда Октавий пытался отправить Эндрю на отдых. В первый раз еще во Фрисайде, где в голове перемешалось все: сраный Устин с этой чертовой рыбой, долбаный ?Аэротех?, глупый мальчишка Лиам, способный не только ткнуть в человека отверткой, но и решительно потребовать его смерти. Микки с огорченной, осуждающей рожей и орбитальный лазер, куда без него.
Октавий сказал: Эндрю не помешал бы покой. Хотя бы несколько дней, чтобы привести мысли и чувства в порядок. Или основательная разрядка – что-то такое, что одновременно успокоит, и придаст новых сил. И нет – искать Хьюго и сдирать с него кожу не лучший вариант, он требует физических и эмоциональных ресурсов. Парни Васко маякнут, если найдут.– Я хочу сам, – машинально считая подтягивания, Эндрю щурился: солнце выплыло из-за облаков, а над северным горизонтом опять сгущались тучи, предвещая новый разгул осенних гроз. – Это касается Дантона. А мы с ним все же… почти друзья.На тренировочном поле в присутствии Эндрю Октавий подтянулся идеальные тридцать раз. ?Нужно будет помочь – скажи?, – выдохнул перед тем, как коснуться ногами земли.Эндрю знал: помощь не помешает. Но не такая. Не та.
Вечером, после скудного ужина, он в дурном расположении духа приперся к дому, выделенном под казарму для охранной службы. Защитники Ниптона – впрочем, не все, – здесь не только свободное время за играми коротали, но и спали, и даже готовили себе жрать. На посты выходили по сменам – Чейз четкий график составил. Легионеры, подчиняясь каким-то своим распорядкам, подстраивались под него кое-как. Если верить этому графику, сейчас внутри казармы должно быть человек пять, и вряд ли они будут счастливы видеть незваного гостя…
Хотя какого еще ?гостя?, к херам? Кулак, приготовленный для стука, Эндрю опустил и разжал. Он не гость, а хозяева не стучат. Они просто заходят – спокойно, с холодным достоинством.– Ух ты, – в коридоре его встретил подвыпивший Джон Ракета. Он-то какого дьявола здесь забыл? – Здорово, босс. Чейз говорил, что ты, может, заглянешь. У нас тут все мирно, любой подтвердит.
Над его макушкой цеплялся за стену вычурный безвкусный светильник – грязные бутоны с яркими лампочками внутри.
Переступив порог комнаты, выстланной матрасами, с мелкими шкафчиками, растыканными по углам, Эндрю остановился. Дыхание перемкнуло, щеки вспыхнули. Он увидел рейдершу – из одежды на ней был только рабский ошейник и растянутые, сползшие до щиколоток трусы. Лежа животом поперек тумбы, выдвинутой в центр, она упиралась в нее полусогнутыми коленками, то время как один из охранников – имени Эндрю не знал – размашисто и ритмично трахал ее, пристроившись сзади. Еще один, со спущенными до колен штанами, вцепившись рабыне в волосы, заталкивал член ей в рот.
Эндрю видел, как тянутся волосы, обмотанные вокруг крепкого кулака, как напрягается горло – рабыня давилась, изредка издавая тихий натужный стон. Стекали по мокрому подбородку и свисали с него нити слюны, на щеке густо белела сперма, красная лампочка на ошейнике помигивала, подсвечивая ее.
– Опа. А вот и босс, – произнес третий, развалившийся полулежа на одном из матрасов.
– Ты поглазеть пришел? Или присоединиться? – четвертый расслабленно подмигнул. – Ты не волнуйся, она здоровая, док ее подлечил.– Я… – с языка едва не слетела ложь.
Полу-ложь – присоединяться он не желал, но напряглось, щекотнуло теплыми мурашками паху. В голове зашумело, подмышки взмокли.
– Я просто проверить. Все ли здесь хорошо, – голос, прозвучавший ниже обычного, тоже подвел.Девка скосилась, сверкнув вытаращенными белками. Охранник еще пару раз толкнулся ей в рот – и, поджав ягодицы, замер, вздернул кривое лицо к потолку.
– Я насчет Дантона, – Эндрю смотрел, как из безвольных губ выскальзывает красный обмякший член. Охранник, не обтирая, суетливо заправил его в штаны. – Кто ему в рожу съездил? Вы совсем охренели?Следующий поднялся с матраса, направился к девке, не спеша расстегивая ремень. Тот, кто имел ее сзади, вытащил член и тут же вставил его снова – не без труда, повыше. Девка вздрогнула, дернулась с тонким жалобным звуком. Уперлась в тумбу рукой, и эта рука тут же оказалась заломленной за спину, прижатой к изогнутым позвонкам. С опухших перепачканных губ сорвался хрип, отозвался шипящим ?с-сука, заглохни?.– Да никто его не трогал, дружище, – охранник, только-только застегнувший штаны, вальяжно подошел к Эндрю, положил ему на плечо ладонь. Ту самую, в которой десять секунд назад он держал свой обслюнявленный хер. – Ты слушай его больше. Он просто же на бабу эту запал, вот и…Эндрю брезгливо сдвинулся:– Убери. Я не знаю… – завороженно наблюдал, как девчонку снова имеют в рот, и она больше не таращит глаза, ее веки прикрылись. – Я не знаю, что вы тут о себе возомнили… Но я вам не Чейз. Если еще хоть раз кто-то любого из наших тронет… Я отвечу на это, – взгляд Эндрю уперся в осоловелые, поблескивающие глаза. – Сам. Твою челюсть док по кусочкам будет собирать. Как мозаику.Чувство, что без права влезли, потревожили личное. Эндрю передернулся, даже когда рука убралась с плеча.
– Какой у нас грозный босс… А чего сразу мою? Я ни при чем, – тон охранника Эндрю не нравился.Девка обрывисто взвизгнула, раздался смачный шлепок. Пальцы впились ей в ягодицу, вторая рука, ухватившись за ошейник, не позволяла голову ни повернуть, ни поднять.
Эндрю провел языком по сухим губам. Сжал кулак, надеясь слабенькой болью приглушить неуместные ощущения.Не сейчас же, черт подери. Не здесь и не так.
– А если я выясню, что он прав насчет еды… Достанется всем. И Чейзу. Потому что смотреть за порядком – его задача. И… завязывайте с этим, – кивнул на девку, которая больше ни звука не издавала. В комнате звучали только хлюпанья и шлепки. – Устроили тут бордель.– Так она же не против, – охранник, чей член тыкался девке в горло, потрепал ее по голове, еще больше взлохматив волосы. Хлопнул по щеке: – Детка, ты не же против?– Свой хер для начала вытащи у нее изо рта. Я все сказал. Надеюсь, вы поняли, – Эндрю боком шагнул к двери.До дома он почти что бежал, кусая губы, ловя горящим лицом слабые порывы ветра. Влетев в ванную, хлопнул дверью, набрал в ладони воды. Окунулся в нее, задержал дыхание. Ощутил привкус меди и чего-то солоноватого – наверное, фильтры опять барахлят.
Не помогло. Перед глазами мелькали картинки. Как в том старом журнале с рисованной порнографией, который как-то раз попал Эндрю в руки и сильно его удивил. Он прятал этот журнал от Аниты, изредка листая украдкой, и никогда бы не подумал, что простые рисунки способны так здорово возбуждать.
Потом выбросил – побоялся, что Анита во время уборки случайно его обнаружит. Да и смысла в нем не было, когда живая красота под рукой.
Сейчас же, без красоты, Эндрю, зажмурившись, дрожащими пальцами расстегнул молнию, сдернул брюки вместе с бельем.Бедра. Худые, костлявые бедра с красными пятипалыми пятнами.
Ладонь обхватила каменный член.
Параллельные линии выпирающих ребер и сплюснутая между телом и тумбой грудь.Эндрю откинул голову, задвигал ладонью.
Темные волосы, зажатые в кулаке. Раззявленный рот, в котором блестящий член ходит взад-вперед, будто поршень. Слезы, смешиваясь со спермой, стекают по впалым щекам…– Нет, – вырвалось из пересохшего горла. – Нет, блядь.В шкафчик над раковиной врезался кулак.
Другое. Нужно что-то другое. Вспомнить об Аните. О ее крепкой фигуре, ровной загорелой коже, о запахе, которым можно вечность дышать…Острый подбородок, перепачканный в слюне. Рваные сокращения горла – ей нечем дышать, ее встряхивает от рвотных позывов, но все же она не против. Она не может быть против, ведь никто ее, на хрен, не спрашивает.