Глава 3 (2/2)

Вскоре плюнул, швырнул мачете на стол, смахнул намокшие пряди со лба. Глянул на выход: сколько до ужина? Минут пятнадцать? Опустился на пол, уперся кулаками в прохладный бетон. Принялся отжиматься, считая мысленно: ?Один, два, три, quattuor, quinque, sex…?

Делал это, пока наверху снова не проскрипела дверь.

***Их было двое. Притащились, когда солнце еще не встало. Перепугали какого-то парня на вышке – Чейз заново собирал охрану, даром времени не терял. Стучались в пустые дома, ломились в медпункт.Открыл им заспанный док, долго моргал опухшими веками. Реджи? Какой еще Реджи? Нет у них такого, но можно заглянуть в список…

Хорошо, что Дантон, поднявшийся до рассвета, увидел, услышал и успел подбежать.

Эндрю выдернули из кровати. Сонного, измученного ночной жарой. Вроде температура спадала, говорили, что где-то на севере даже прошли дожди. Но то на севере, а здесь сама природа все пыталась выдавить из Мохаве остатки людей, уничтожить их, выжечь, развеять в прах. Будто опустошительной войны было мало.

– Ты Реджи? – спросил рослый легионер, вломившись в дверь, едва она приоткрылась.– Я не… Да. Это я.– Центурион хочет видеть.– Какой еще…?…нахер…? – …центурион?Ему не ответили. Умыться и вещи собрать не дали. Вцепились в плечо и выволокли во двор.

Когда Легион говорит идти – ты идешь. Не спрашивая, не сопротивляясь, не задавая тупых вопросов. Не заикаясь о завтраке и не упрашивая подождать.

Две бутылки воды и наспех запакованный сверток Дантон сунул ему на бегу. Он же тормознул дока: ?Не надо. Не лезь. Назад?.

– Вы трое за главных! – Эндрю выкрикнул через плечо, и в утренней тишине его голос разнесся по полупустому городу. Легионеры не позволили даже замедлить шаг.– Нолан! Ты только вернись, блядь! Ну ради бога!Отчаянный вопль Дантона разбудил окрестное воронье.

Эндрю думал, что топать придется по асфальтному полотну, но сразу за городом солдаты свернули в пустоши. Какое-то время шли по знакомым местам, затем взяли влево и выбрались к раздолбанным рельсам. Миновали утонувшую в песках хижину, обогнули ржавый автобус, неведомым образом оказавшийся здесь.

Они молчали – и Эндрю тоже ни слова не говорил. Сжимая сверток и бутылки с водой, старался поддерживать темп, подстраивался под чужой шаг, по сторонам посматривал: кактусы, камни, подсохшая юкка кругом. Кучки розоватых облаков над северным горизонтом.?Давайте же, мать вашу. Сбивайтесь в тучи и ползите сюда?.

– У тебя нет оружия.Первая фраза за два или три часа. Эндрю взвесил все варианты ответов, отмел те, за которые ему могли сломать нос. Быстро глянул на легионера, что был постарше:

– Я не успел ничего взять с собой.– Если в пути придется сражаться, постарайся не сдохнуть. Под пули не подставляйся. Под клинок не лезь. Держись в стороне. Приказано доставить тебя живым.– Valde es amabilis?, – пробормотал Эндрю, переступая выкорчеванные шпалы.– Умный очень? По-человечески говори.– Я умею постоять за себя. Это по-человечески?Мелькнувшее между скалами солнце опалило висок.

Когда впереди на рельсах возникли три темные фигуры, легионеры переглянулись. Даже замедлились на мгновение, но тут же набрали темп. Эндрю завидовал им: ковылять по кривой железной дороге в армейских ботинках труднее, чем в легких и прочных кожаных сапогах.

И юбки. На самом деле ни хрена не юбки, это туника заканчивается чуть выше колена. Поверх туники – панцирь, жилет, птерюгес, наплечники, тактический пояс и, если нужно, оружейный ремень.

Когда-то давно – повод для всеобщих насмешек. Но на деле удобная форма, не стесняющая движений, идеальная в тех регионах, где вечно царит жара.

– Боже, – беззвучно шепнул Эндрю, когда трое впереди приблизились. – Только не это.

Движение его губ не укрылось от конвоиров.

– Ты знаешь, кто это? – спросил тот, что был помоложе.

– Да… Это наши. В смысле… Это местные, которые нам помогают. Охотники. Угрозы не представляют…– Какие люди! Глазам не верю! Мистер Нолан, а вы куда?Ни ?ave?, ни ?с добрым утром?. Джек Сандерс легионеров будто не видел, однако заметно подобрались, вытянулись его сыновья. Все трое застыли, перекрыв путь, и ничто не мешало солдатам пройти напролом, но Сандерс выставил вперед ладонь. Сказал: ?Стой?. И повторил: ?Куда?? Не своим тоном. Не своим голосом.

Под сердцем у Эндрю шевельнулся мерзостный холодок.

Когда говорят так – Легион подчиняется. Даже если это в разрез с приказами. Даже если не укладывается в голове. Во взгляде одного из солдат мелькнула растерянность, когда все тем же тоном Сандерс сказал ему: ?В сторону отойдем. На пару слов?.Никто не говорит так с воинами Легиона, но Джек Сандерс рискнул заговорить.

Эндрю не помнил, кто из нелюдимых мальчишек давно потерял дар речи. Повернулся к старшему Мартину, поймал ничего не выражающий, неподвижный взгляд.

– Патрик, – шепнул второму, пока Сандерс шагах в десяти о чем-то неслышно беседовал с легионером. – Что случилось?Патрик качнул головой:– Ничего.

Через плечо у него была перекинута холщовая сумка – такая же, как у Мартина, с влажными темными пятнами на провисшем от тяжести днище. Позади болталось охотничье ружье.

– В старую тюрьму я бы на вашем месте заглядывать сейчас не стал. Вас трое, и вы, конечно, дюжины стоите, но там человек пятьдесят. Вооружены, пьяны, палят с вышек. А в красное целиться даже пьяным очень легко.Голос Сандерса – снова привычно высокий – прозвенел над путями и подарил волну облегчения.

– Так своему центуриону и доложите. Банда большая, обосновалась крепко. Понадобится два контуберния, чтобы выбить их всех оттуда без особых потерь. Сами не лезьте. Сдохните. И его потеряете. Центурион вас тогда на том свете найдет. Ну что, мистер Нолан? – Джек Сандерс взобрался на рельсы, кивнул сыновьям. – Вас снова ждут дорога и приключения? Ну ничего, вы у нас закаленный, привыкший… Можно сказать – ветеран! Берегите этого парня, – обратился к молчащим легионерам. – Доставьте его на станцию… как это у вас говорят? In optima forma?. И вернуть не забудьте. Он всем нам еще пригодится живым. Был рад встрече, bene ambula?, господа.

Наверное, когда произносят ?На нем лица не было?, имеют в виду как раз это самое – на солдате, разговаривавшем с Джеком Сандерсом, еще минут десять не было лица. Окаменевшая маска и напряженный, наморщенный лоб.

Спустя еще час или два, когда, по примерным расчетам Эндрю, уже полагался привал, они свернули с железной дороги и взяли курс на восток. Проходили сквозь небольшое ущелье, видели движение впереди. Что-то мелкое, вроде койотов или стайки заблудившихся кротокрысов, шныряло так далеко от источников пресной воды.

– Так значит… В ИУ мы не пойдем? – Эндрю рискнул подать голос, когда впереди замаячил чертовски знакомый… До отвращения знакомый проход между скалами. – А собирались, да? Я знаю эти места. Тут раньше банда одна была. Жили в пещере, как драные крысы. Потом свалили и разбрелись по пустошам. Очень надеюсь, что их всех перебил Легион.Ему никто не ответил. Легионеры шагали сбоку: на него посматривали искоса, обменивались едва различимыми фразами. Удалось расслышать что-то вроде ?ты в этом уверен?? и ?не стоило рисковать?.

– Меня на самом деле Эндрю зовут, – еще через час, когда бок напекло жарким солнцем, одна бутылка воды опустела, а желудок уже начал урчать. – Но раньше меня называли Реджи. А еще раньше… Ну это неважно. Кто вам сказал это имя? Почему вы искали меня?– Ракетный полигон обогнем через запад, – вместо ответа. – Все равно получается крюк.Примерно четверть часа спустя, когда они оказались в тени отвесных скал, Эндрю остановился. Вздохнул глубоко, вытер пот рукавом футболки. Мятый сверток вытащил из-под мышки, на недовольные взгляды махнул рукой.– Привал, – процедил. – Хотя бы на полчаса. Я жрать хочу. Уверен, вы тоже.Легионеры переглянулись:– У нас нет на это времени. И почти не осталось еды.

– Полчаса у нас есть. По-вашему, я порядок не знаю? – Эндрю поморщился. – Я знаю. Полчаса на привал. Хотите – можете топать дальше. А я вас потом догоню.Короткое совещание – и решение: полчаса.

Костер разводить не стали – не было смысла. Сушеным полоскам мяса огонь ни к чему. Воду солдаты, усевшись в тени под скалой, цедили из небольших фляг – экономно и аккуратно. Эндрю развернул сверток и мысленно возблагодарил расторопного Дантона: несколько вареных стручков фасоли, шесть здоровенных сухарей и целая лепешка из кукурузной муки.

Разделив ее на три части, две из них Эндрю молча протянул легионерам. Взамен получил две полоски мяса – и все так же, без лишних слов.

– Я Ливерий, – прозвучало, когда привал был окончен, а солнце, достигнув пика на небосклоне, заскользило к западным горным хребтам. – А это Модест.В ответ на ?мне чертовски приятно? старший легионер кивнул.

До ракетного полигона они, плутая среди скальных нагромождений и выискивая тропы между огромными валунами, добрались только к вечеру. Эндрю огляделся, приметил впечатляющие строения на вершине горы: бетонный купол, прямоугольники полуразрушенных зданий. Сообразил наконец, в какой точке находится и, кажется, понял, куда его ведут.– Мы на станцию движемся, да? – спросил уже после заката, когда ноги стали путаться в высокой траве и натыкаться на невидимые в потемках камни. – На ?Гелиос?? Если я верно прикинул, туда еще полдня пути. А нам водички бы… Вокруг ракетного полигона бродят дикие гули, вы в курсе?– Думаешь, – раздалось из сумерек, – у них есть водичка?Эндрю усмехнулся: ну надо же, юмор. Не натужный, правдоподобный. Юмор – это, в общем-то, хорошо.

На ночлег они устроились в том месте, где высокие бетонные стены срастались с песчаными глыбами. Наверное, пара веков ушла на то, чтобы создать такой тесный союз.Спальников и палаток с собой не брали: благо земля сухая и теплая, можно улечься прямо на ней. Костер все-таки развели – на ощупь набрали веток и шуршащей мертвой травы. При помощи мачете разрубили мелкое сухое деревце на дрова. Знали: огонь в темноте может привлечь внимание, но лучше так, чем до рассвета сидеть в непроглядной тьме.

– Эй. Ливерий, – Эндрю позвал, когда Модест уже прилег под нагретым за целый день камнем. Пластины птерюгеса светились золотом от костра. – А что тебе Сандерс сказал?– Кто? – непонимающе.– Джек Сандерс. Ну, тот бородатый мужик с сыновьями. У тебя потом было такое лицо…– Он сказал, что в ИУ идти не стоит. Объяснил, почему. А это была часть задания. Забрать тебя, на обратном пути сделать крюк. Посмотреть, что там происходит. Про банду нам доложили лишь три дня назад.– Почему других не послали? Хотя бы двух-трех разведчиков?– Мы разведчики. Остальных центурион бережет.– У вас там тоже мало людей осталось?Пауза. И ?не твое дело? – с легкой досадой.– Я слышал, как Сандерс с тобой говорил, – Эндрю зевнул и покосился на Модеста. Тот уже спал. – Кто дал ему право?– Я не могу сказать.– Ты знаешь его? Встречал его раньше?– Нет. Никогда не встречал.– Тогда почему…– Хватит вопросов, – Ливерий, наклонившись, докинул пару веток в костер. Его лицо – обветренное, угловатое, – огрубело и заострилось из-за игры теней. – Лучше спи, пока есть возможность.

– Последний вопрос, – Эндрю неторопливо расшнуровывал ботинки, чтобы ногам ночью было свободнее. – Почему за мной послали? Что я сделал такого, что…– Из-за дезертира.Эндрю замер, вцепившись в шнурки.

– То есть? – протянул осторожно.– Дезертир рассказал о тебе центуриону. И тот отправил нас за тобой. Сам станцию не мог оставить. Вернулся туда лишь вчера. Больше никаких вопросов, – Ливерий махнул рукой. – Спи. Или я сам лягу спать, а ты будешь всю ночь дежурить.

– Но Октавий…– Мне тебя вырубить, что ли?Голос напряженный, рассерженный. Пожалуй, решил Эндрю, не стоит и дальше испытывать непредсказуемую судьбу.

Он улегся спина к спине с Модестом. Ощущал жар чужого тела через тонкую ткань. Слушал ночь: шелест травы, треск костра, собачий лай где-то далеко-далеко. Один раз, уже почти соскользнув в сон, различил нечто похожее на автоматную очередь. Судя по звуку, отсюда за добрый десяток миль.

Земля была жестче, чем упругий матрас кровати. Без подушки затекала рука. Теплый ветер обдувал обнаженные участки кожи, и к утру под одежду наверняка набьется полно песка…Конечно, ночевка на голой земле не сравнится со сном в удобной кровати. Да и соседство такое, от которого Эндрю давно отвык. Но все-таки, засыпая и строя в уме ленивые предположения, он впервые за долгое время чувствовал себя хорошо.

***Солнечная электростанция ?Гелиос ОДИН? воображение не поражала. Обычное серое здание – высокое и унылое, собранное из надежных гранитных блоков еще, должно быть, до Великой войны. Местами в стенах – выразительные выбоины, будто бы от снарядов. Внизу, на высоте человеческого роста, узоры очередей.

– Воды, – вяло отсалютовав, велел Ливерий.Молодой воин у баррикады поспешно нагнулся, поднял небольшую канистру.Сначала вдоволь напились солдаты. Затем передали канистру Эндрю. Вода отдавала железом и какой-то травой, но после нескольких часов на жаре даже грязь из радиоактивной лужи пришлась бы кстати.

Язык, ссохшийся до состояния старой стельки, ожил и зашевелился вновь.

– Командир здесь?– У себя в штабе. Наверное, – воин покосился на Эндрю.– Это Реджи, – зачем-то представил Модест. – Он с нами.– Я Эндрю.– Центуриону об этом скажешь. Открывайте ворота.Ворота – стальные герметичные двери с автоматическим механизмом – поехали вверх.

Все полдня на пути сюда Эндрю думал не о центурионе. Он думал о диких гулях. Сложно было о них не думать, если утро началось с полудюжины ?дикарей?. На севере полигона, возле вздыбленных – взорванных? – кусков асфальта не повезло нарваться на стаю. Издалека не заметили, обойти их не вышло, пришлось принять бой.

Модест орудовал мачете, Ливерий стрелял, тормозя особо прытких и быстрых. Эндрю никогда в жизни не прикасался к этим отвратительным тварям, да и в целом гулей ему трогать не доводилось – разве что когда-то давно, в Нью-Рино, его тогдашний ?работодатель? особо не церемонился: мог хлопнуть по щеке или ободряюще сжать плечо.

Кожа запомнила эти прикосновения – горячие, шершавые и сухие. Запомнился запах – прелые листья и сладковатая нотка гнильцы.

?Дикари? воняли иначе – вяленым тухлым мясом. Дерьмом, испекшимся на жаре. Нападали все сразу, шипели, хрипели полузадушенно, будто легкие – или то, что от них осталось, – работали на пределе. Размахивали конечностями и клацали пеньками зубов.Пока Модест отрубал тварям конечности, а Ливерий прикладом ПП крошил черепа, своего Эндрю скрутил кое-как, пытался выломать кости, разорвать сухожилия – так, чтобы неровные черные зубы при этом не впились в его плоть.

Сил не хватало – тело ?дикаря?, будто спрессованное под давлением, сопротивлялось, как не станет сопротивляться ни один кусок мяса в оболочке из кожи. Пришлось повалить тварь на землю и лупить по лысой башке кулаком, пока не зачавкало, не захлюпало и не брызнуло в лицо.Остатки воды ушли на то, чтобы отмыть налипшую на руки плоть и гнилую кожу. Чтобы оттереть от щек и лба зловонные капли, стремительно подсыхающие на жаре. Ободранные костяшки промывали с особой тщательностью. Неизвестно, какое дерьмо плескалось под гуличьим черепом и что будет, если оно вдруг проникнет в кровь.

– Неплохо справился, – сдержанно похвалил Ливерий под конец всех манипуляций. – Где-то проходил подготовку?– Ага, – прохрипел Эндрю, борясь с желанием содрать с себя перепачканную футболку. – Где-то.То, что текло по гуличьим венам, воняло тухлятиной и впитывалось в ткань.Когда наконец Эндрю оказался внутри здания станции, от него все еще несло ?дикарем?. И мутило слегка – побочное действие целебного порошка. Голова разболелась на солнце, и душноватая прохлада была только в радость. Глазам, уставшим от слепящего золота пустошей и жгучей голубизны неба, понравились ободранные темно-серые стены – Эндрю взгляда от них не мог отвести.

По обычной бетонной лестнице, все так же цепляясь усталым взглядом за стены, он поднялся на второй этаж. Вместе с Ливерием и Модестом проследовал длинным, заставленным металлическими ящиками коридором.

Ни деканов, ни других офицеров не встретилось по пути.

– А кому вы докладываете? – спохватился Эндрю со значительным запозданием. – Сразу к центуриону идете?– Он так велел. Идти прямо к нему. Вот сюда, – возле двойной деревянной двери Ливерий остановился. – Я войду первым. Вы следом.Три раза громко, решительно постучал.

– Центурион Келси, – открыл дверь, перешагнул порог. – Ave! Разведчики Ливерий и Модест из четвертого контуберния вернулись. Задание выполнено частично. Возникли непредвиденные обстоятельства с…– Келси?! – Эндрю услышал свой потрясенный голос. Почувствовал, как из-под ног ускользает пол. – Да быть не может… Чтоб меня… Келси!– Вот это да-а… – прозвучало знакомо, раскатисто, радостно. – Ну что? Ave, брат!