Глава 3 (1/2)
На двух сероватых листах – ровно полсотни имен. Было бы на два больше, но мистера Кита и Октавия отчего-то не посчитали.После внимательного пересчета осталось всего пятнадцать, прочих жирно вычеркнули. Даже, пожалуй, чересчур жирно: сколько бы Эндрю ни вглядывался, местами уже не мог различить ни имен, ни возраста, ни списка полезных навыков, на перечне которых сам настоял.
Устроившись на ступеньках ратуши – пришлось приподняться, чтобы хорошо видеть всех, – он скользил взглядом по кривым рукописным строчкам, называл имена, задавал вопросы и уточнял детали.
– Родных не осталось, – рассказывала крепко сбитая женщина с красноватым, слегка отекшим лицом. Терла лоб, разглаживая вертикальные складки-морщинки. Будто от каждого вопроса у нее все сильнее болела голова. – Родителей нет давно, младшего брата пять лет назад рекрутировали. Ему четырнадцать всего было.Эндрю мысленно усмехался: ну да, ?всего?.
– …не видела с тех пор. Ну а в Вайоминг я не пошла… Да что мне делать в этом вашем Вайоминге? Новую жизнь поздно уже начинать. Старую бы… хоть как-то закончить.– Тут сказано, ты при лагере беженцев раньше работала. До Второй битвы еще, – разбирая чужие каракули, Эндрю чувствовал, как у него самого начинает ломить во лбу.
За такой почерк ему еще во время обучения письменности пальцы бы переломали… Ну, может, не переломали бы, но заставили бы делать что-то чертовски противное. Например, переписывать все тысячу раз. Или застыть на несколько часов в строевой стойке – так, что ни бровь почесать, ни голову опустить.– Не работала. Помогала. Сама вызвалась, брат тогда маленький совсем был, а добровольцам пайки давали. Мы и так не голодали, но разве лишний паек будет… лишним? Вот и…– А что ты делала в лагере беженцев?– На кухне помогала, посуду мыла. Ну и покойников обмывала, если их думали по всем правилам хоронить. Стрелять я хорошо не обучена, в медпунктах от меня толку нет…Дантон, стоящий в самом низу возле лестницы, лицом к лицу с дюжиной человек, вывернул голову, взглянул вопросительно.– Тогда и здесь помогай на кухне. И с покойниками, если вдруг… Если вдруг, – Эндрю смотрел на женщину и не видел в ее лице ни капли протеста. – Порядок тебе Дантон объяснит, с остальным разберетесь. Следующий… Джон Ракета? Серьезно?Он оторвал взгляд от листка, устремил его на заросшего мужчину лет сорока пяти, который вскинул руку, будто в салюте, и тут же ее опустил.
– Кто такой? Родные есть? Почему со всеми не ушел?.. И почему Ракета?– А ты знаешь, что будет, если смешать винт, ядер-колу и щепотку стирального порошка?Эндрю не знал, но смутно догадывался. После трехсекундной игры в гляделки на всякий случай с умным видом кивнул.
– Наркоман, что ли? – пытался спросить ровным голосом, но в него все равно проскользнула брезгливость.– Упаси бог, – замотал головой мужик. – Давным-давно завязал. Жизнь дороже. Но по молодости чего только ни бывало.… Здесь я застрял, потому что племянник в этих краях. Взрослый уже, но все же… родная кровь. А сам я раньше караваны туда-обратно тягал. Только давно это было.
– Связи остались?– Если подумать… – мужик поскреб кудлатую бородищу. – Какие-то, может, остались…– И какого… Почему ты раньше не говорил? Мы это еще обсудим. Следующий… Салли. Кто тут Салли?– Ну, положим, я, – чернокожий паренек с золотистой серьгой в ухе шагнул вперед.На перекличку ушло все утро. Вроде бы мелочь – полтора десятка человек по именам назвать, вопросы задать, в лицо каждому посмотреть. А на деле время пронеслось незаметно, и ближе к полудню голодный желудок буркнул. Напомнил: консервы. Несколько ящиков консервов: тушенка, фрукты, пюре в порошке. Какие-то галеты и сухая сыпучая вермишель. Многообразие и обилие, какого здесь давненько не видели.
?Спасибо не скажешь?? – накануне, покидая Ниптон, поинтересовался Устин. Эндрю пробормотал: ?Да пошел ты на хер? – и скрылся, пока ублюдок не спохватился и не вспомнил, кто есть кто при текущем положении дел.Еще вода. Несколько галлонов чистой воды – Эндрю велел ее приберечь. Выдавать по бутылке в день на человека, а для приготовления пищи и хозяйственных нужд использовать ту, что течет из местных насквозь проржавевших кранов. Через фильтр пропустить, прокипятить раз-другой – и станет пригодной. Повозок службы снабжения Легиона и поставок воды из источника Гудспрингса здесь уже никто не ждал.
– В общем, расклад такой, – закончив перекличку и распределение рабочей силы, Эндрю подводил итог. – Мы в этом городе гости, но хозяев пока что нет. Поэтому остаемся здесь, пока ситуация не изменится. Вы все здоровы, вы получили помощь… И теперь вы нам должны. Хотите остаться – работайте. Не хотите работать – проваливайте. Сюда придут новые люди, и мы им поможем. И при этом мы соблюдаем нейтралитет.Перед собранием раз тридцать все это проговорил в уме, но все равно нужные слова шли с трудом.– Что значит ?нейтралитет?? – спросила женщина лет пятидесяти, которая с полчаса назад заявила, что знает, как обращаться с тяжелой техникой, и, раз уж техники нет, может работать у верстака.– Это значит, что мы ни с кем не воюем. Ничью сторону не принимаем. Мы помогаем тем, кто нуждается. И пытаемся как-то выжить. Вот и все.– Но это ведь город Легиона, – напомнили.Чейз, стоящий на пару ступенек ниже, то ли фыркнул, то ли тихо чихнул.
– Это всё – Легиона. Всё вокруг. И об этом тоже нам нельзя забывать.– Вот только где этот Легион? – парень с серьгой, вроде Салли, демонстративно огляделся. – Что-то не вижу.И тут же чье-то еще, раздраженное:– Ты что, совсем дебил?Это Джон, что б его, Ракета решил выступить, и Эндрю ему не мешал.
– Ты вон, – взмах рукой, – по дороге чуть ниже пройдись. Красные палатки, если не слепой, сам увидишь.
– Но их же там всего четверо осталось, – Салли не стушевался, корчил из себя храбреца. – А раньше тут, говорят, центурия была. Или две. С консулом во главе и с кем-то из центурионов. Эти четверо после пожара в город нос боятся сунуть…– Не боятся, – перебил Эндрю. – Просто это не нужно ни им, ни нам. И конфликты с Легионом тоже. Еще один конфликт – и нас точно в порошок сотрут. Все помнят? – он повысил голос. – Станцию ?Гелиос ОДИН? все еще контролирует Легион, военных там предостаточно. На дамбе Гувера целое подразделение стоит. Людей с аванпоста ?Мохаве? консул не убирал, в горах возле Гудспрингса есть учебная база с рекрутами и ветеранами…– А эти? Возле реки? – женский голос. – Они тоже часть Легиона? Говорят, у них тут кругом лагеря. И все больше становится.
– Они… Я не все еще не понял, кто они такие, – признался Эндрю. – Но они опасны, и с ними надо считаться. Они вроде как из гражданских… но ближе к Легиону, чем к нам. Лучше держаться от них подальше.– Это они нам еды и воды подогнали?– Да. Возможно, подгонят еще. Но к ним приближаться нельзя. Ходить к реке за водой, рыбой или просто… Просто из любопытства… Не стоит этого делать. Ясно? Лишние трупы и новые стычки мне тут не нужны.Скрипнул зубами, услышав предсказуемое:– Ну а сам-то ты кто такой? Почему ты нам что-то здесь запрещаешь?– Меня зовут Эндрю Нолан, – привычная фраза заученным тоном. – Считайте меня… Например, комендантом этого лагеря. И правила здесь устанавливать буду я. Есть вопросы? Спрашивайте. Что-то не нравится? Уходите. Хотите оспорить? Можете попробовать. Но я бы на вашем месте не стал.– Да ты же совсем пацан, – Джон Ракета ухмыльнулся, но почти необидно, беззлобно. – Сколько тебе? Двадцать два, двадцать три? Ты всех вон… по местам, по постам раскидал. А сам-то что можешь??Я могу проломить тебе череп одним ударом?.– Мне двадцать шесть. Я могу управлять, – прозвучало почти убедительно. – И вместе с вами ждать каких-нибудь перемен. И еще кое-что… – сглотнул, вздохнул, собираясь с мыслями. – Я видел, как вы шепчетесь. Слышал разную болтовню. Внесу ясность. Октавий… Да, тот самый легионер-дезертир. Он действительно был моим другом. Он был из Легиона. Как и я. У нас с ним были разные…?Звания? Статусы??– …положения. Но здесь мы с ним нашли общий язык. Я знаю, что вы его боялись и ненавидели. Но еще я знаю, что он не желал вам зла. Он взял на себя всю вину за случившееся и… Считайте, что он спас ваши шкуры. Как до этого неоднократно спасал наши. Мою… и его, – кивнул на Дантона. – И всех вокруг. И если кто-то еще хоть раз заикнется про пидора в юбке… или без юбки… Я обещаю: будут проблемы. Фил Рэндел, – быстро сверился со списком имен. – Ты слышал, что я сказал?Крупный детина непонятного возраста хмыкнул, мотнул головой. Что-то буркнул себе под нос. Значит – слышал.
– У меня вопрос. Можно? – женщина, которую Эндрю определил на кухню, протолкнулась вперед. – Про тех четырех возле города. Что они там едят и пьют?Это был чертовски хороший вопрос – заставил задуматься. Неделю назад солдаты покинули Ниптон, забрав с собой кое-что из припасов и всех остававшихся здесь рабов. Рабов Эндрю с тех пор больше не видел, а что до припасов – вряд их хватило бы на неделю тем четверым, которые далеко не ушли.
– Может, их Коттонвуд-Коув чем-то кормит… – протянул с сомнением. – Я точно не знаю. Но если они захотят, то всегда могут прийти сюда.– Я слышал, говорят про каких-то повстанцев с Запада, – опять подал голос Салли. – Говорят, несколько недель назад пробились через аванпост. Если их сюда принесет… Мы им поможем?– Я тоже что-то такое слышал, – Эндрю и бровью не повел. – Надеюсь, что сюда никто из них не припрется. Но если вдруг… Будем действовать по обстоятельствам. Еще какие-то вопросы есть?– Скажи им, – Дантон снова таращился снизу, заглядывал в глаза. – Ну, про то, о чем мы вечером говорили.– А, да, – Эндрю потер висок. – Оружие. Я бы потребовал, чтобы вы все сдали оружие… Спокойно, – поднял руку, заметив красноречивое оживление. – Требовать этого я не стану. Но все оружие, что у вас есть, пойдет под учет. Чейз, – глянул вниз, – сделает перепись. Стволы, биты, мачете, порох, гильзы, взрывчатка… Все то, чем можно причинить вред. Даже кухонные ножи. И самое последнее.Смотрел несколько секунд на неподвижное красно-золотистое знамя возле ступеней по левую руку. Заметил чуть дальше движение между домами: Сандерсы, в полном составе.
Быстро глянул на список: ни Джека, ни его сыновей в нем не было. Они пропустили перепись, безуспешно охотились где-то к юго-востоку от Ниптона, и про них отчего-то никто не вспомнил.– Если кому-то все же известно, кто сжег казарму… Сейчас идеальное время признаться. Самое подходящее время. Можно мне лично. С глазу на глаз, – произнес быстро и оторвал взгляд от листка, обвел им присутствующих. – Вроде бы все. Можете разойтись.
И они разошлись. Жалких пятнадцать человек. Таким же числом миссия сюда явилась, но среди тех пятнадцати были воины и врачи, инженеры и фармакологи…
Из врачей здесь задержался док. Еще на ранчо заявил, что останется, ведь кто-то должен – так почему бы не он?
Санитар, с которым под покровом ночи они пробирались мимо полыхающего радиацией полигона, чтобы помочь кучке вооруженных лжецов, тоже остался. До последнего сомневался, просил в остающиеся его раньше времени не зачислять.
На вопрос ?А ты почему не свалил?? Чейз ответил не сразу. Думал, хмурился, дергал себя за взлохмаченные вихры. ?Хотел бы свалить, сделал бы это с Аксером?, – выдал в итоге. Никак не пояснил эту мысль.К Дантону Эндрю не приставал.
– Ну и что ты собрался делать? – когда площадка перед ратушей опустела, тот сам нарисовался с вопросами. – Если нашего кретина-поджигателя след простыл?– Ничего, – лаконично ответил Эндрю.– А если окажется, что он здесь? Что он все еще с нами?Глоток теплой воды из пластиковой бутылки смочил и расслабил напряженное горло.
– Я сказал мистер Киту, что я его не убью.Эндрю кашлянул, аккуратно завинтил крышку и негромко добавил:– Мне кажется, я соврал.***Могут ли несколько месяцев растянуться на целую вечность?
Эндрю не сомневался: еще как могут. Время – штука загадочная, его восприятие относительно. Два часа в хорошей компании отнюдь не то же самое, что два часа на кресте.
Он ощущал себя на кресте. Распятым на жарком солнце между прошлым и настоящим, обнаженным и беззащитным перед мудацкими обстоятельствами. На волосок от гибели – как в старые добрые времена.
И было кое-что еще – новое, непривычное. То, что давило сверху и изнутри, заставляло мозг стонать от постоянного напряжения, путало мысли и, черт возьми, не на шутку пугало…
Ответственность. Драная непрошеная ответственность – за десяток совершенно чужих кретинов, которых никак отсюда не выгнать. За семь человек, которые приперлись через сутки после ухода миссионеров и заявили: ?Нам нужна помощь. Мы слышали, что здесь могут помочь?.
Эндрю прикидывал: три или четыре месяца. Каждые несколько суток по семь человек. К моменту, когда люди Устина вернутся, Ниптон под завязку будет забит. Если только их не выпроваживать сразу, как они получат все, что им необходимо…
Но хрен там. Нельзя выпроваживать. Теперь, когда здесь нет охранников, рабочих и специалистов, этому городу катастрофически не хватает людей. Кто-то должен следить за системой очистки воды и ухаживать за единственным оставшимся брамином. Кто-то обязан дежурить на караульной вышке. Кому-то нужно помогать в медпункте: док с санитаром не могут круглые сутки вкалывать там вдвоем. Нужен человек для работы со складом и компьютерным терминалом: необходимо вести хоть какой-то учет. И нужны группы – целые небольшие отряды, – чтобы прочесывали окрестности, искали съедобные и лекарственные растения, следили за появлением хоть какого-нибудь зверья.
Получится ли протянуть здесь три или даже четыре месяца? Эндрю спрашивал себя и сам же себе отвечал: ?Конечно получится?. Всегда получается, когда выбора нет.
Вечером после того, как в город явились семь новичков, Эндрю тормознул Чейза возле руин казармы. Убедился, что тот никуда не торопится. Поинтересовался, остались ли хоть какие-то силы в конце долгого дня. Заручившись утвердительным ответом, махнул: ?Тогда пойдем?.Ключ от подвального помещения ратуши Эндрю носил с собой. Единственный ключ – забрал его у мистера Кита в составе некрупной связки. Не помнил, к каким дверям они все подходят, но дверь в подвал ратуши он уже не раз открывал.
– Ты драться умеешь? – спустившись по узким ступенькам, Эндрю нащупал на стене выключатель. Вспыхнула желтоватая лампочка, осветила просторное помещение, к стенам которого жались в беспорядке картотечные шкафчики и пустые ржавые стеллажи.– Ну… Вроде умею, – Чейз остановился и огляделся, будто оказался здесь в первый раз. А может, и правда в первый – у охранника в полупустом подвале вряд ли нашлись бы дела.– Хорошо?Из-под металлического стола у дальней стены Эндрю вытащил старый, слегка запылившийся чемодан. Щелкнув механизмом, открыл.
– Кому морды бил – те не жаловались.– С мачете как? Дружишь?Пальцы обвили деревянную рукоять, лезвие тускло свернуло в неярком свете.
– Да вроде… Хотя в юности с битой обычно бегал. Мачете мне не давали, пока я сам не взял.
– Держи, – Эндрю протянул оружие. – Это наше. Мы кое-что здесь припрятали, чтобы никто не спер. Потом себе куда-нибудь впишешь, ну а пока… Спарринг. Что скажешь? – прищурился, изобразил улыбку. – Давай попробуем. А то подохнем тут от тоски.Сунул руки в карманы брюк. Пока Чейз разглядывал отблески света на чистом металле, в очередной раз засомневался: настолько ли хороша эта идея, как показалось днем?– Но это же настоящее. Лезвие острое вон какое. А если мы покалечим друг друга? – справедливое опасение.– В чемодане есть немного целебного порошка. И до медпункта два шага. Мы сюда с Октавием иногда приходили, – пришлось пояснить. – Тренировались по вечерам. А теперь Октавия нет, и я подумал… Но если ты против…– Я не против, – Чейз отступил и взмахнул клинком. – Давай попробуем. Только… А где твое?Эндрю задвинул чемодан обратно под стол.
– Я справлюсь и так. Поверь мне, – надавил, заметив сомнение. – Я сильнее и быстрее, чем ты. Намного. Я не хвастаюсь, это просто… ну… так и есть.Гадал: заденет самолюбие? Не заденет?
Чейз отстегнул оружейный ремень, кинул его на стол рядом с пепельницей. Выгреб какой-то хлам из карманов.– Намного? – приподнял губу. – Ну это мы сейчас посмотрим.Значит, получилось – задел.
Проверочный выпад был резким, но неуклюжим. Чейз шумно выдохнул, сверкнула сталь – отшатнуться труда не составило. Косой удар рассек воздух, Эндрю отдернулся – и еще раз, теперь уже вбок. Уловив слева блик, пригнулся, нырнул под чужой локоть.
Блок, захват, до хруста вывернутое плечо – и лицо, напрягшееся от боли.
– Слишком? – Эндрю разомкнул хватку, позволил обмякнуть чужой руке.– Вот еще!Удара под дых Эндрю не ждал, поэтому едва его не пропустил. В последний миг развернул корпус, блокировал атаку справа, отбил от лица клинок.
– Нет! – с раздражением тряхнул головой. – Так ничего не получится. Ты бьешь будто бы понарошку. А ты должен… Ты должен попытаться меня убить.– Но я вроде не планировал тебя убивать.– А ты и не сможешь. Давай. Вперед.
Дразнил, подначивал, как умел. Пытался разжечь хоть какую-то искру. Вряд ли из нее вспыхнет пламя, но пусть хотя бы то поискрит…
Стальные отблески слева и справа, слева и справа. На удивление, с мачете Чейз обращался почти виртуозно. Почти. И Эндрю маневрировал, уклонялся, проводил контратаки – вовремя себя тормозил.
Перехватить руку, но не сломать. Блокировать, но придержать ответный. Ударить вполсилы. Целиться в мягкие ткани, не в кость.
В настоящем бою Чейз уже был бы мертв. Дважды, трижды – подставившись под удар, поведясь на обманный маневр, не уследив за ногами и пропустив подсечку…Потеряв в конце концов свой клинок.
– Твою мать! – распластавшись на полу, Чейз пялился в потолок. – Да какого черта…Вцепился в подставленную руку, поднялся рывком.
– Нет, – отмахнулся, когда Эндрю снова протянул ему мачете. – Хватит. Извини, приятель. Ты прав: ни хрена не получается.– Потому что ты должен сражаться по-настоящему. Так, будто я на самом деле твой враг.– Да как я могу? У тебя даже оружия нет! – возле стола Чейз пялился на свое барахло.
– Это… не совсем верно. Мое тело – мое оружие. В Легионе так говорят.Чейз закурил. Эндрю не помнил, есть ли в этом подвале рабочая вентиляция. От клубов вонючего дыма в стоячем воздухе засвербило в носу и глотке, замутило слегка. Неделя без сигарет – с метанием по кухне от стенки к стенке, со взмокшей спиной и бессонными ночами, с вибрирующими струнами нервов, которые до сих пор звенят.К черту легкую тошноту. Эндрю втянул ноздрями чужой дым, ощутил, как он царапает слизистую, как обволакивает гортань, просачивается в легкие…
Выдохнул. Сказал себе, что этого хватит.
– Так говорят солдаты в Легионе. Я знаю. Но ты же был там рабом.– Там все были рабами, – Эндрю взвесил мачете в руке, скользнул взглядом по царапинам от заточки. – Одни это понимали. Другие – нет.– В смысле? Как это?– Да вот так.
Шагнул в сторону, подальше от густых клубов. Прикинул: скоро, должно быть, ужин. Из нескольких банок тушенки и пачки какой-то крупы Дантон пообещал сварить похлебку, которой здесь хватит всем.
– Как думаешь, что сейчас с Октавием? – спросил Чейз и глубоко затянулся. Пристроился задом на краешке стола. – Он уже мертв?Эндрю кивнул.– А если нет?– Тогда умирает. Он сильный. Умирать может долго.– Думаешь, они его распяли?Эндрю пожал плечами:– Они могли его сжечь. Или вогнать крюк под ребро и подвесить. Могли содрать кожу или по горло в землю закопать. Или забить до смерти, – сосредоточенно перечислил.
– Мы иногда так делали, – Чейз забавно выдохнул две сизые струйки через нос. – Ты знаешь. ?Великие ханы?. Мы же с ?Последователями? были не всегда. Тех, кто провинился, у нас иногда целой толпой забивали. Потом ходили и показывали друг другу окровавленные кулаки. Считалось, что это весело. А иногда привязывали к какому-нибудь дереву или столбу в пустыне и оставляли подыхать. Совсем как распятие в Легионе, да?
Он затушил окурок в оказавшейся под рукой пепельнице, принялся собирать свои вещи и рассовывать по карманам.
– Мне Октавий нравился, – вздохнул, не дождавшись от Эндрю ответа. – Нет, правда. Он казался крутым мужиком. Я его немного побаивался. Ну, из-за ?Ханов? и Легиона, ты понимаешь… Но я все равно болтал с ним раза два или три. Короче, ты не думай, что одному тебе не насрать. Мне тоже жаль, что так дерьмово все получилось. И док переживает, просто вида не подает. И… Еще мне жаль, что со спаррингом у нас не срослось.Чейз подхватил оружейный ремень и направился к лестнице. Проходя мимо Эндрю, коснулся его плечом.
– Под конец я пытался тебя прикончить, – задержавшись, сообщил доверительно. – Но ты ведь этого не заметил, да?
Когда наверху, негромко скрипнув, закрылась дверь, Эндрю встряхнулся. Перехватил рукоять поудобнее, рубанул клинком прокуренный воздух. Раз, другой, третий – атаковал, парировал, уворачивался от выпадов воображаемого врага. Набирал темп, отводил взгляд от стремительной пляски бликов, видел – действительно видел – как от острого лезвия разлетается потревоженный дым.