Глава 4 (1/2)
– Да кто ж его знает? Может, жив. Может, подох давно. Да шучу, шучу, брат, – здоровенная лапища ударила по столу. – Утром еще был живым. Парни его для меня недельку тут подержали, вроде даже пожрать ему приносили. Не знали, что без меня делать. Чисто как дети малые, да?Радость встречи, крепкие объятия, хлопок по спине, выбивший воздух из легких и заставивший вибрировать позвонки…
Все это было минут десять назад. И прошло. Теперь же веселого расположения духа Эндрю не разделял. Бродил взад-вперед по просторной, аскетично меблированной комнате – без окон, без украшений на стенах. Рассматривал полки с оружием и бумажными стопками, бросал взгляд на расчерченную цветными линиями карту на стене у стола.
Длинная лампа под потолком светила мертвым белесым светом, давила на голову, искажала цвета.
– Хорошо, что подержали. Но, чтобы разговорить его, нам еще постараться пришлось.– Что значит ?постараться?? – возле глухого металлического шкафа Эндрю, насторожившись, застыл.– Да то и значит, – Келси наморщил крепкое, украшенное шрамами лицо. – Не вскидывайся, живой он пока. Руки, ноги, хер… Все у него вроде цело. Глаза и язык на месте. Мы так… не увлекались особо. Ну а как с ним иначе-то говорить?– Зачем? Что вы услышать от него хотели?– Да все! – Келси хохотнул, откинулся на темно-красную спинку стула. Стальной панцирь брони стрельнул мертвенным бликом. – Все, мой друг. Или хоть что-нибудь. А этот… Он же вообще… Он просто молчал. Понимаешь? Смотрел мне в глаза – и молчал. К нему обращаюсь – молчит. Спрашиваю – молчит. В ухо дал ему – все равно, гад, молчит. Ну и что мне оставалось делать? Это неуважение, брат. Я все же званием повыше буду.– И давно? – застряв возле карты, Эндрю рассматривал обозначения. Искал знакомые символы, пытался понять. – Давно ты центурион?– Да год, считай. Или полтора уже.Стул скрипнул, Келси вытащил свое внушительное тело из-за стола. Приблизился, пахнув свежим потом, остановился рядом. По мощным рельефным бицепсам привычно змеились симметричные шрамы – племенные рисунки, вытравленные кислотой. Рубцы от огнестрельных ранений и острых клинков нарушали порядок, искажали узор.
– Вот тут, – Келси ткнул в красный круг возле серой ленты реки. Римская цифра четыре там была аккуратно зачеркнута. – Тут мы раньше стояли. А потом консул Уалент нас сюда перегнал. Чтобы на станции людей побольше было. Какие-то недоумки пару раз уже пытались ее забрать.– А много наших еще здесь осталось? – Эндрю скользил глазами по карте, высматривал цифры – номера центурий. Много зачеркнутых, но все еще на месте девятая, пятая и седьмая. Возле Гудспрингса двойной красный круг. – В смысле, наших. Из той двенадцатой.– Ну как, – Келси нахмурил брови, под глазами собрались мешки. – Консул своих при себе старался держать. Возле границ вроде Рустик стоял, но ты его, наверное, и не помнишь…– Знаю Рустика, – ровным тоном. – А кто еще?– Здесь… Здесь у меня пара деканов из третьего. Раньше простыми воинами были, но дослужились. Они молодцы. Вот тут, – указал на двойной красный круг, – Сильван заправляет. Он до Рустика седьмым контубернием у нас командовал. Ты, может, и не застал его…– А Хирк?– А… – Келси поджал губы. – Да. Хирк. Вы же с ним не разлей вода были. Как старший и младший брат. Как ты исчез, он весь знаешь… Странный стал. Расстроенный даже будто. В инструкторах полгода пробыл, а потом до декана его подняли. Ну и завертелось, закрутилось оно…
– Я знаю, что он стал деканом. Я видел его после битвы. Всего один раз.Тихий стук в дверь – будто и не стучались, а поскребли осторожно.
– Войди! – рявкнул Келси, и Эндрю от неожиданности едва голову в плечи не вжал.Раб – молодой парень, бритоголовый и тощий – скользнул в помещение с металлическим подносом в руках. Такие подносы использовались в больницах: на них инструменты раскладывали и прочее медицинское барахло.
На этом стоял тронутый ржавчиной пузатый чайник, две чистые кружки и стопка мелких лепешек на куске полотна.
– На стол, – коротко бросил Келси, и через мгновение раб исчез.Белесая лампа под потолком противно мигнула и будто бы стала светить слабее.
– Мощностей не хватает, – Келси проследил за взглядом Эндрю. – Работает все через задницу. Кое-как держим все это хозяйство, но маловато толковых людей. Так вот, – прошествовал к столу, подцепил двумя пальцами лепешку. Кивнул Эндрю – угощайся, мол. – Хирк хорошим был мужиком. Отличным воином. Я знал, что ты спрашивать про него будешь, и…– Был?Лепешка целиком отправилась в рот. Келси разжевал ее с задумчивым видом, нарочито неспешно разлил по кружкам бледное пойло, от которого шел парок.– Его казнили, – произнес. – Давно. Консул Уалент распорядился. Или тогда он еще центурионом был? Не помню. Да и неважно. Ты давай,бери, – кивнул на поднос. – Ешь и пей.
Эндрю покачал головой. В горле встал ком, аппетит не шел.
– За что казнили? – спросил, а сам чувствовал, как внутри опять отмирает что-то. Какая-то очередная – очень важная – часть прошлого и его самого.– За кем-то из своих не уследил. История была дурная. Вроде те провинились нешуточно, а он воспользовался положением. Вместо того, чтобы вздернуть их к черту, замял. Все замял. Он ведь всегда таким был, помнишь? Впрягался, когда не надо… За тебя вот. Да и за меня пару раз. Но мир не без добрых людей, вот и донесли куда было положено. А дальше уже… Консул его не простил. Или центурионом он был тогда? Я не помню… Выпей, брат, – Келси протянул кружку. – Хорошая штука. Она сердце успокаивает, а тело бодрит. Одна рабыня у меня тут это пойло все время варит.Шумно отхлебнул из своей кружки, подавая пример.
Отказывать центуриону во второй раз – невежливо, и Эндрю пригубил горячий напиток. Чуть горьковатый, с кислинкой и приятным, терпким привкусом. После второго глотка шевельнулось в желудке, и взгляд соскользнул на стопку лепешек. Она стала ниже, чем была пару минут назад.
– Эй, Реджи, – с набитым ртом позвал Келси в затянувшейся тишине.Эндрю приоткрыл рот:– Я не…И вздохнул. Смирился. Спросил:– Чего?– У тебя-то самого как дела?О том, как у него дела, Эндрю мог бы рассказывать долго. Не с начала, но с середины – с трудного пути из Аризоны в Неваду. С осознания собственной бесполезности, с фрументария Пирса, который его отпустил, создав тем самым беспрецедентный случай настоящего увольнения из Легиона. Наверное, первого и последнего за всю историю.Он мог бы поведать о времени, проведенном среди гражданских, и о том, как много увидел в тот самый – судьбоносный для всего Нового Запада – день…
– У меня все неплохо, – выдавил. – Я встречался с Устином и в курсе его дел. Мне кажется, или он окончательно спятил? А впрочем, лучше не отвечай.Он мог бы рассказать о том, как жил последние годы. Про мирный Лиман, про индустриальные перспективы Вайоминга, про новых людей вокруг и семью.– Мы сейчас в Ниптоне. Хотя ты и так это знаешь. Я там типа за главного. И мне нужно побыстрее вернуться назад.Наверняка Келси было бы интересно послушать о миссии и миссионерах. О том, скольким людям они помогли. Об излеченных воинах и гражданских, о непростом быте, голоде, засухе и других насущных вещах.
– Пожалуйста, – Эндрю поставил кружку на стол, допив почти все, что в ней было. – Не знаю, что мне для этого нужно сделать… Поэтому просто прошу. Если он правда жив… Верни мне Октавия. Отпусти его. Я без него как без рук.Десять дней. Не неделя прошла – почти полных чертовых десять дней. Эндрю мысленно похоронил Октавия сразу, как тот с конвоирами скрылся за изгибом шоссе. Ни на что не рассчитывал и в чудо не верил, но если есть хотя бы самый маленький шанс…
– Реджи, дружище. Ну сам подумай. Как же я могу его отпустить?Разыграть карту с консулом.
Эндрю вздохнул, подхватил маслянистую, пухлую лепешку. Свернул ее трубочкой, откусил, прожевал.
– А почему не можешь? – спросил. – Ты же здесь главный.– Он убил офицера. Безнаказанным оставлять такое нельзя.Эндрю кивнул, поразмыслил, разглядывая знакомые шрамы-узоры. Вроде все как раньше… Но нет. Далеко не все.– Тогда накажи. Накажи, но не убивай. Консул Уалент закрыл глаза на его дезертирство. Позволил ему жить. И оставаться с нами. Это ведь явно не просто так.– О, – Келси прошелся от стенки к стенке, поблескивая полированным металлом. – Это не просто так. Тут-то ты прав. И вся эта драная, мать ее так, политика… Ты ж меня знаешь, – усмехнулся. – Я просто солдат. Я вижу что-то плохое, брат. И я на него реагирую. Этот Октавий скверную штуку сделал. Виктора прикончил. А я Виктора знал, он хороший был воин. Да и как? – развернулся к Эндрю, сверкнув красным плащом. – Как я его накажу? Как такого накажешь? Ты знаешь, сколько он выдержал, прежде чем рот наконец-то открыть?– И знать не хочу. Но консул Уалент…– Консул, консул, консул… – Келси застыл возле карты, уставился сквозь нее. – Где сейчас этот консул? Когда вернется? Да и вернется ли? Консул может и не вернуться… Всякое говорят. Ну и что мне с ним сделать? – снова глянул на Эндрю. – Руки ему отрезать?– Не надо.– Глаза головешками выжечь?– Вот только не…– Хребет ему переломить? Фразу одну хорошую от разведчика слышал. Culpa poena par esto?. Перевести?.. Нет? Ну, нет, значит, нет. Реджи, брат, – он вздохнул так глубоко и мощно, что воздух вокруг всколыхнулся. – У меня забот здесь и так по горло. Да и парни… Ну что они скажут? Скажут: ?Центурион Келси преступника отпустил?.– Да не похер ли? – Эндрю бросил на стол недоеденную лепешку. – Не похер, что они скажут? Всегда ж было похер! Командирам и фрументариям… Всем, кто над нами стоял. И тебе, – понизил голос, заметив во взгляде Келси недобрые огоньки. – Тебе тоже должно быть похер.– А ты не указывай, брат, что мне должно.Пальцы Эндрю, перепачканные в жире и золотистой муке, вцепились в волосы, сдавили череп.
Вдох и выдох. И вдох. И еще…
– Так. Ладно. Скажи, что мне сделать? Мы можем как-то договориться? Ресурсов у меня осталось немного, но, если нужно, я… Я что угодно смогу достать. Как угодно, но только… Что у вас за проблемы? Ты скажи. Может, я помогу решить.
Короткое ?ха!? – и еще один круг по просторной комнате. Надкусанную Эндрю лепешку Келси взял, придирчиво осмотрел и отправил в рот.
– Какие-то уроды моих людей с бывшего ИУ выдавили. Передавили всех. Вот это сейчас проблема, там ведь оружие наше осталось. Провизия и броня. Да и репутации не на пользу… Это сейчас главная проблема, брат. И дерьмо это, – Келси поднял взгляд к помигивающей лампе в потолке. – Работать нормально должно. А оно не работает. Вот кто бы взялся и починил…– Вам не хватает специалистов. Тех, кто может обслуживать станцию, следить за оборудованием и сетями. Еще пару недель назад я бы смог здесь помочь… Мне жаль, – Эндрю качнул головой. – Но я могу поспрашивать у своих. А банда…– Ну? Что? – Келси кивнул легко и насмешливо. – Попрешь в одиночку на банду? Я даже не знаю, сколько их там, мне пока что не доложили.– Полсотни примерно, – вспомнились слова Сандерса. – Тебе не доложат. По пути сюда я и твои разведчики повстречали одного мужика… Ты что-то знаешь про Джека Сандерса? У него борода. И дурацкая шляпа, как будто брамины ее жевали. И двое очень странных сыновей. Мы его встретили, и он сказал твоим людям не идти в ИУ. Они почему-то его послушались.По лицу Келси пробежала мимолетная тень.
– Вот оно как, – он протянул. – Об этом я их еще расспрошу. А что до твоего дезертира…– Я могу с ним увидеться? Сейчас. Пока ты ничего не решил.
– Ты думаешь, брат, я ничего не решил?С высоты своего немалого роста Келси пристально пялился секунд пять. Затем его плечи поникли, шевельнулось отражение Эндрю в изгибах стальной брони.
– Ладно, – Келси махнул рукой. – Внизу он, на улице. В клетке для рабов его держат. И охрана там все время стоит. Пошли, – отряхнул ладони, допил свой остывший напиток. – Я дорогу тебе покажу.
Выходя из кабинета, Эндрю гадал – где же клетки? Снаружи он ничего похожего не видал: главный вход, мешки с песком, пара флагштоков – и только.
Вопреки ожиданиям, Келси повел его вовсе не к выходу, а в недра станции, коридорами-лабиринтами и комнатами, где стояли столы, кровати и валялся на полках нехитрый скарб. Они вместе пересекли весь первый этаж, миновали широкие двери, выводящие в огромный, заставленный загадочными агрегатами зал. Эндрю ждал шума – но было на удивление тихо. И в воздухе не пахло почти ничем.