Глава 11 (2/2)

– …должен тебя казнить, – консул Уалент как раз обрисовывал Октавию самый очевидный расклад. – И не только тебя, но и всех этих людей. За укрывательство дезертира.– Консул Уалент, – похолодел Эндрю. – Я прошу…– Кто давал тебе слово? Молчи. Ты, – уставился на Октавия, – совершил тяжкое воинское преступление. Однако рассказанное тобой не укладывается у меня в голове. Насколько я понимаю, твою историю никто подтвердить не может?– Никак нет, domine, – отчеканил Октавий. – Но я клянусь честью, клянусь памятью великого Цезаря, что все сказанное мною – правда. Я действовал по закону, но в какой-то момент… Все пошло не так. На прощение не рассчитываю, но прошу понимания.– Прощение, понимание… Ну а ты, – консул развернулся к Эндрю, – что обо всем этом думаешь? Он заслужил… понимания?Эндрю посмотрел на Октавия. Снова перевел взгляд на консула:– Я не представляю, о чем идет речь.Непроницаемое лицо оживилось, шевельнулись густые брови.

– О его дезертирстве, конечно. О причинах. Последствиях. И наказании, которое он понесет.– Я ничего об этом не знаю, – повторил Эндрю. – Его спрашивали, но всякий раз… Он молчал.?Прости?, – подумал так громко, как только мог.

Октавий казался каменным истуканом, и только набухшая вена синела на слегка повлажневшем виске.

– Вот как. Интересно, – консул поразмыслил, затем кивнул: – Расскажи ему все, что рассказал мне. Только коротко.Октавий повернулся к Эндрю и, ни мгновения не колеблясь, ровным голосом сообщил:– В начале мая я и еще один офицер вели два рекрутских контуберния в Нью-Вегас. Из лагеря неподалеку от Калиенти. В пути мы получили информацию о крупном ранчо в нескольких милях от нашего местоположения. Нам сообщили, что его владельцы укрывают беглых рабов, которых в последствии переправляют в Юту. В наши обязанности входило проверить информацию. Если она подтвердится, принять соответствующие меры.– Короче, – резанул консул Уалент.– Информацию мы проверили. Она подтвердилась. Рабов было восемь. Декан отдал приказ их казнить, но… Я напомнил, что за укрывательство беглых рабов также полагается смертная казнь. И тогда возникла проблема.Октавий умолк. Его взгляд скользнул Эндрю поверх плеча, метнулся вдаль, к восточному горизонту.

– На ранчо, не считая рабов, проживало еще три семьи, – слова будто выдавливались, тяжко и неохотно. – А эти рекруты и декан… Это был один из последних наборов. Их призвали два года назад. Они все были из тех краев. Из Калиенти и небольших поселений в окрестностях. Кто-то был из Нью-Вегаса, но лишь несколько человек, а остальные…Консул шумно вздохнул, оглянулся на своих воинов.

– Я теряю терпение, – сообщил. – Тебе нужен стимул, чтобы ускориться?– Они были знакомы, – догадался Эндрю, едва Октавий качнул головой. – Декан, эти ваши рекруты и люди на ранчо.Октавий подтвердил:– Именно так. Не просто знакомы, но и связаны каким-то родством. Декан и кто-то из тех людей.

– И ты приказал… что? Чтобы солдаты выступили против своих знакомых? Против своей семьи?– Это не было моим желанием. Это был закон.Эндрю скривился: у него тоже начинало пульсировать и стучать в висках.

– Вначале оружие опустил декан. Следом за ним еще пятеро рекрутов. Прочие колебались. Я сказал: если приказ не будет выполнен, я уничтожу всех, кто отказался его выполнять. Я их предупредил. Я не хотел того, что случилось дальше.– Он спровоцировал бойню, – терпение консула подошло к концу. – Легионеры схлестнулись с легионерами. Люди на ранчо были вооружены и тоже вмешались. Чем все закончилось? Договаривай.Эндрю, опасливо косясь на консула и отступив на пару шагов, закурил. Сейчас это было просто необходимо – чем-то занять руки и рот.

– Выжили четверо, – Октавий договорил. – Четыре рекрута. Они вернулись в свой лагерь. Я не стал возвращаться. Просто… Посмотрел вокруг, – выдержал паузу, сверля Эндрю взглядом. – И не стал. За мной отправили еще пятерых. Они выслеживали меня несколько недель. Двое погибли от моей руки. Три оставшихся преследовали меня до окрестностей старого химического завода. Стреляли издалека, дважды ранили. Лекарств у меня не было, они дождались, пока я ослабею. Настигли меня недалеко от того места, где мы с тобой впервые встретились. Собирались распять меня посреди пустыни. Добравшись до места казни, увидели, что кресты сломаны и сожжены. В этот момент появились те самые люди с завода. Они увидели меня в гражданской одежде. И моих бывших братьев в броне Легиона. Была перестрелка, воины Легиона погибли. Я сразу сказал тем людям, кто я такой. Они ответили: ?Так даже лучше? – и решили спасти мне жизнь. Надеялись, что я останусь с ними. Остальное тебе известно.– Немедленно затуши.Дважды отмахнувшись от табачного дыма, консул больше терпеть не стал. Эндрю, растирая окурок ботинком и следя, чтобы искры не соскочили на сухую траву, тянул время. Искал слова. Такие, какие приемлемо произносить в присутствии бывшего командира.

– Тебя преследовали как дезертира. Как того, кто поднял оружие на своих. Но это действительно было по закону, – правда оцапарала горло. – Так как же преступником оказался ты?– От него требовалось лишь вернуться к своему командиру и рассказать о случившемся. Но он не вернулся. А теперь и возвращаться некуда, так?Октавий кивнул: лагерь центурии, к которой он был приписан, разбит силами повстанцев, центурион казнен. Уничтожен и лагерь рекрутов, расположенный неподалеку. Ему действительно некуда возвращаться, даже если бы он вдруг захотел.

– Ты мог обратиться ко мне напрямую. Но ты не сделал и этого.– При всем уважении, domine. Тогда мне пришлось бы вернуться. А этого я не желал.Если секунду назад Эндрю еще сомневался в будущем приговоре, то теперь все окончательно встало на свои места.– Я был рожден внутри Легиона, – у Октавия был вид человека, которому терять уже нечего. – С детства воспитывался как его часть. Я был среди лучших на обучении, получил звание декана, а после… Меня рекомендовали командиру Луцию, я прошел отбор и был зачислен в преторианцы. Я всю свою жизнь верно служил Легиону, но…– Это был другой Легион, – перебил Эндрю. – Извините. Мне очень жаль это говорить…Взглядом консула Уалента его прижало к земле.

– Вот и заткнись, пока я тебя не заткнул. Длинный язык. Помнишь, Реджи? Мы ведь только что обсуждали это.Если бы в двух шагах не стоял целый сердитый консул, Эндрю развернулся бы и ушел. Спустился бы вниз, к своим, отмахнулся бы от осторожных вопросов, добрался бы до своей личной палатки, закрылся бы в ней изнутри. Откупорил бы бутылку пива – сначала одну, потом вторую. Сходил бы на склад за вином. Курил и пил бы, пока не начнет тошнить.

– Я готов поговорить с Устином.– Прости? Что?Эндрю прочистил горло, вдохнул глубоко:– Я готов поговорить с Устином. И выполнить любые другие ваши требования. Все, что скажете. И просто – все. Наши ресурсы в вашем распоряжении, и если я сам что-то могу сделать… Сделаю, только скажите. Но я вас очень прошу… Очень. На пути сюда он спас мне жизнь. И потом несколько раз помог. У нас совсем мало охраны, а он один стоит… Не знаю скольких, но вы-то знаете! Он нам здесь нужен, и если я могу что-то сделать, чтобы…– Подружиться успели?Эндрю скосился на Октавия и умолк.?Бесполезно?, – издевательски прозудело в мозгу. С какой стороны ни зайди, Октавий – предатель и дезертир. В Легионе и за меньшие провинности распинали, вешали, кнутом сдирали мясо с костей, а тут самое настоящее преступление. Даже в НКР за такое ставили к стенке, у Октавия тем более шансов нет.– …учитывая нестандартные обстоятельства, – голос консула тормознул поток тягостных мыслей. – Я беру время на размышления. И взял бы тебя под стражу… Но раз уж твой друг так страстно об этом просит, ты пока что останешься здесь. А если попытаешься скрыться…Эндрю задохнулся:– Стойте… Что?Консул одарил его долгим взглядом.

– Исчезнешь, – обратился к Октавию, – я прикажу сжечь это ранчо. А всех, кто находится здесь, включая его, – качнул головой, – распять. Расклад вам обоим понятен?

В ушах зашумело. В мозгу робко шепнуло: ?Быть такого не может?. Эндрю помнил декана Уалента как спокойного, рассудительного человека и прекрасного командира. Он помнил очень много всего. Прекрасно понимал: консул не шутит и не блефует. Но раз он не шутит и не блефует, то что же он, на хрен, делает??Мстит?..?– Научись получше выбирать друзей, Реджи, – было последним, что услышал Эндрю, прежде чем консул Уалент, больше ни с кем не попрощавшись, скрылся со своими солдатами за высоким холмом.Внутренний голос с запозданием ухмыльнулся: ?Да кто бы, черт возьми, говорил?.

***О том, чтобы хранить очередную тайну, и речи не шло. По уши увязнув в собственных секретах и недомолвках, Эндрю не хотел захлебываться в чужих. Новость о том, как Октавий стал дезертиром, уже к ужину перестала быть новостью – даже пациенты теперь перешептывались: на ранчо не просто прижился беглый легионер. Этот легионер и со своими, и с гражданскими на ножах, разве стоит от него ждать чего-то хорошего?– Так что, – в недоумении моргала Сильвия и рассеянно возила полупустой пивной бутылкой по рассохшемуся столу, – они хотели казнить кучу народа за то, что те рабов приютили? И Октавий… Он был против? И поэтому со своими сцепился?

Эндрю качал головой:– Нет. Все наоборот. Он-то как раз был за.– А вот мне… Мне он сразу ни хера не понравился. – Аксер сидел напротив, яростно дымил самокруткой, где-то на ранчо обнаружил дикорастущий табак. – Он же людей мочил пачками. Ему что вояку из Республики грохнуть, что бабу с дитем – один хрен. Я тоже, знаете ли, не святой, но мера какая-то всему должна быть. А помните то кладбище у дороги? Помните же, а?– Закон суров. – Ковыряясь в остывшем мясном рагу, Эндрю чувствовал, что ни кусочка в себя затолкать не может. – Но это закон. Он действовал по закону. Формально… в этой ситуации… он был прав.– Ты защищаешь его? – Сильвия подтолкнула бутылку к Эндрю, и тот, бросив вилку, охотно глотнул теплого пива.Пожал плечами:– А если и так? Кто-то ведь должен. Он действовал по старым законам. Так, как был обучен, но… Это новый Легион. Дерьмо… – глотнул еще. – Дерьмо, а не Легион. Он и свалил в итоге поэтому. Когда из двух отрядов шесть человек готовы нарушить правила… Какой смысл и дальше… Дальше пачкаться в этом дерьме?Он допивал чужое пиво, пытался что-то объяснить, оправдать, но видел по глазам: не понимают. Да и понять не пытаются – им-то оно зачем?На этом фоне известие о некогда высоком ранге Октавия и его давнишней приближенности к Цезарю сильно меркло. ?Преторианец? Это что значит?? – спросили. Эндрю как сумел объяснил.– Это, наверное, как у НКР ?черные рейнджеры?, – предположил Чейз и глянул в сторону вышки. Октавий опять там засел и вроде бы планировал всю ночь провести. К ужину не спустился, ни с кем не разговаривал, ни на кого внимания не обращал.

– Скорее, как личная охрана президента, – подал голос Лиам, который, прикончив свое рагу, с интересом и надеждой поглядывал в тарелку Эндрю.

Тот ее подвинул, кивнул: ешь.– Да, – согласился. – Охрана президента. Она и есть.– И что это значит? Он сильно крут? Круче обычного легионера? – Чейз поглядывал на вышку уже с опаской.– Я думаю… – протянула Сильвия, – если он захочет сейчас спуститься и всех нас тут грохнуть…– Он спустится и грохнет – закончил Эндрю. – Но он не захочет.Аксер хмыкнул:– А тебе-то откуда знать? Я этому ублюдку не верю.За соседним столом, повернувшись спиной к небольшому собранию, сидел и не проявлял никакого интереса к происходящему Дантон. Рядом с ним – девчонка-рабыня, на чьей спине, проступая через обтягивающую тунику, выпирали острые позвонки.

Она и Дантон о чем-то негромко болтали весь вечер, наклонялись друг к другу, почти соприкасались плечами. Интересно, что будет, когда девчонку придут забирать?– Так почему консул его тут оставил? – спросил Лиам, собирая с тарелки остатки чужого рагу. – С собой не увел, к столбу не прибил??Потому что он меня ненавидит?.

Эндрю усмехнулся:– Сходи в Ниптон и у него спроси. Я не знаю, – посерьезнел. – Я сам не понял. Это и правда чертовски странно. И против всех правил. Я был уверен, что Октавию конец, но теперь…– Теперь нам конец, – озвучил Аксер то, что безмолвно витало над заставленным столом. – Этому хрену здесь никто не указ. Какой ему смысл тут торчать? Теперь-то он точно свалит. Подальше от нас и от этого драного консула.Эндрю молчал, смотрел на поверхность стола, поблескивающую в свете переносной лампы.– Надо было его псам на съедение тогда оставить. Или сейчас… Сдать консулу – и дело с концом. А может… Может, грохнуть его, а? Подойти по-тихому, когда не ждет, и…– Даже не думай, – Эндрю качнул головой, напрягся. Подвернувшуюся под руку вилку машинально сжал в кулаке.

– А чего? – Аксер фыркнул, склонился над столом, поближе и пониже. – Всем же дышать легче станет. От него тут одни проблемы. Да и ты сам не лучше. Вон какого дерьма натворил. А вы… – прищурился. – Вы ж с ним вроде как кореша? Друг друга, мать вашу, стоите. Вот ты сам подойди – и бритвой ему по горлу. Или лучше из ствола в башку. Твое дерьмо – ты и разгре…– Энди! – вскрикнула Сильвия, вскочила, кинулась к нему – но поздно.Если бы Эндрю не разжал кулак, из шеи Аксера торчала бы вилка. Он разжал. Успел это сделать за миг до того, как его пальцы вцепились в чужие сальные волосы и бородатая физиономия ?великого хана? с силой впечаталась в стол. Подпрыгнули, громыхнули тарелки, шарахнулся Лиам, Дантон со сдавленным ?блядь!? вылетел из-за соседнего столика.

– Ах ты урод!Эндрю ничего больше не сделал. Приложив Аксера мордой о доски, тут же его отпустил. Сам подскочил, оттолкнул подбежавшую Сильвию. Увернулся от полетевшей в него бутылки, крикнул:– Ну! Давай!Аксера долго уговаривать не пришлось. Он и стол обходить не стал – перемахнул через него, сметая остатки посуды, что-то схватил – уж не ту ли самую вилку?

– Нолан! Нет! – Дантон отдернул за шиворот Лиама, отпихнул его в темноту.– Вы охренели там?! – голос со стороны палаток. – Спать не даете!– Да стойте же, вашу мать!Сильвия втиснулась между ними аккурат в тот момент, когда в воздухе, поймав свет от лампы, сверкнула сталь. Чейз, оказавшись рядом, повис на руке Аксера, тянул назад.– Уйди, – рычал Аксер, а из его ноздрей лилась кровь и впитывалась в бороду. – Уйди, я этому щенку шею сверну!– Да? – вскинулся Эндрю. – Ну вперед! Попробуй!Сердце долбилось в грудную клетку, адреналин кипел в висках.

– Успокойтесь, – Сильвия поворачивалась то к одному, то к другому. – Угомонитесь, придурки! Не хватало, чтобы мы друг дружку тут поубивали. У тебя кровь, – упиралась ладонями Аксеру в грудь, толкала его назад. – Нос разбит. Надо проверить, вдруг сломан.

– Нолан… – из-за ее плеча. – Я тебя, сукин сын, достану! Слышишь? Я тебя заживо закопаю. Сюда иди, как мужик с мужиком…Аксер выдирался из хватки Чейза, пытался прорваться мимо Сильвии, пускал кровавые пузыри.– Да не сделаешь ты ему нихуя, – Дантон сбоку. – Уймись уже. Из-за чего вы вообще сцепились?Никто ему отвечать не спешил.

Эндрю был совершенно не против разобраться с Аксером ?как мужик с мужиком?. Он хотел этого – выплеснуть, выместить злость, успокоить звенящие нервы, превратить обнаглевшего в край ублюдка в кожаный мешок с переломанными костями…– Нолан, – Дантон развернулся к нему. – Ну сам-то!.. А если башкой подумать? У нас что, мало трупов?Трупы.Эндрю опустил плечи, сжал губы. Подумал башкой о чертовых трупах. Их и впрямь многовато у миссии на счету.

– Это кто еще тут, блядь, будет трупом, – Аксер дернулся, наткнулся на Сильвию. Стряхнул Чейза с руки. – Я этому говнюку… Ты ответишь за это, слышишь?– Все. Расслабься, – Эндрю шагнул в сторону, вдохнул и выдохнул. – Успокойся. И я успокоюсь. В следующий раз следи, блядь, за языком. А я… Я спать пойду. Дерьмовый день выдался. Нервный. Вымотал он меня.Обогнул присутствующих и, недовольно скосившись на разгромленный стол, устремился к своей палатке. Закурил на ходу, вытесняя злость горьковатым дымом. Чувствовал, что и правда – устал.– Да какого… – раздалось в спину. – Какого хера ты вообще за этого урода впрягаешься?!Аксеру кто-то что-то ответил. Скрипнула дверь в хижине – должно быть, и миссис Аддерли разбудил этот шум. Пришлось ускориться, чтобы не попасться ей на глаза. Показалось, что недалеко от вышки мелькнула высокая фигура Джека Сандерса. И вроде бы кто-то торчал у колодца – оттуда доносились негромкие голоса.

Утром весь лагерь будет обсуждать безобразную стычку. И, конечно, виноватого сразу найдут.Засыпал Эндрю долго и беспокойно. Таблетки не глотал, к сонным травам, которые Нейтан ему передал через кого-то из миссионеров, не смог заставить себя прикоснуться. Пытался справиться сам – не получалось. Несколько раз он то проваливался в сон, то просыпался с колотящимся сердцем. Выползал из палатки и, всматриваясь в темноту, пытался разглядеть силуэт на вышке. Убеждался: Октавий все еще здесь, на ранчо. Никуда пока не свалил.