Глава 8 (2/2)
Пока Микки призраком шарился по чужой территории, Эндрю снаружи медленно отступал. Освобождал пространство для выходящих из широких дверей людей. Держал их всех в поле видимости – и крепких широкоплечих женщин, и подтянутых вооруженных мужчин. Тринадцать человек, но это наверняка не все. Должно быть, и внутри кто-то остался.Наконец-то удалось рассмотреть жрецов – трое мужчин в каких-то дурацких платьях, подпоясанных кожаной полосой. Платья светлые, возможно когда-то белые. Красноватые надписи или узоры. Что-то невнятное, застиранное до неузнаваемости.
– Ты кто такой? Чего тебе надо?Эндрю надо было тянуть время. Он, отступая, бормотал что-то о девчонке, убитой тут полгода назад, о законах – Божьих и человеческих, – которые соблюдать должен каждый. О ценности каждой жизни и о том, что Марс, безусловно, велик и могуч, однако жертвы, ему принесенные, редко оборачиваются во благо. Вон и центурион Рустик, лишившийся части своих людей и рабов из-за выходки центуриона-фанатика, наверняка согласится с этим. Да и вообще, если внимательно посмотреть вокруг…В какой-то момент парень, которого он крепко держал, подобрался, принял упор. Спина напряглась, лопатки шевельнулись, руки потянулись вверх.– Знаю, что ты собираешься сделать, – Эндрю зашипел в торчащее ухо. Лезвие, которое вдавливал в чужую плоть, развернул, ткнул под кость под прямым углом. – Попытаешься – сам насадишь себя на нож.Ну а что? Микки утверждал: одного-двух можно без последствий прикончить.Парень, очевидно, передумавший избавляться от захвата, через силу сглотнул и обмяк.– Да что происходит? – один из мужчин в глупом платье вышел вперед, растолкал всех прочих. – Ты понимаешь, куда забрел? Кто ты? Как твое имя, юноша? Скажи, что тебе нужно, и мы сможем это…Он осекся на полуслове, когда что-то грохотнуло, лязгнуло внутри. По другую сторону распахнутых дверей что-то массивное шевельнулось, кто-то вскрикнул – и тут же раздался треск ломающегося дерева.– Все! – голос, который Эндрю и не узнал бы. Звучащий глухо и неестественно, будто потерявший звонкость и глубину. – Дело сделано! Бросай мудака и… Беги! Беги, мужик, я прикрою!С оглушительным лязгом и странным механическим шумом наружу вывалилось нечто, черт подери, по-прежнему почти невидимое! Стелс-поля хватило аж на целую силовую броню.
Эндрю, воспользовавшись всеобщим замешательством, одним движением развернул своего заложника. Двинул ему ботинком в пах. Выронил нож – больше не пригодится, только мешаться будет. И, недолго думая, побежал. Мысленно считал: ?Один, два, три…?
На ?семь? за спиной раздалась пальба. Пришлось резко уходить влево, скользить подошвами по мелким камешкам на асфальте. Проскользил слишком сильно, потерял равновесие и, уже падая, приготовился к боли.
Она не заставила себя ждать – локоть проехался по дороге, оставив на ней большую часть кожи. Эндрю движения не замедлил, оттолкнулся коленом – угодил в осколок стекла. Перекатился, рывком поднялся и, стараясь ни на секунду не задерживаться на линии огня, скрылся за углом офисного здания.
Позади гулко звенело и грохотало. Стреляли не переставая – и очередями, и одиночными. Кричали что-то злобно и неразличимо.– К Мигелю! – все тот же голос, будто из чьей-то задницы. – К Мигелю!Рявкнув ?понял!?, Эндрю на бегу скорректировал свой маршрут. Вскользь подумал: ?Зато без трупов?. И накрепко вцепился в эту простую мысль.Она грела и подстегивала. Даже, пожалуй, воодушевляла – в голове не укладывалось, что удалось обойтись без жертв. Вроде бы удалось: чем Микки-невидимка занимался за стенами офиса, Эндрю точно не знал, но хотелось верить, что желание все решить малой кровью не испарилось, стоило лишь влезть в силовую броню.Оказалось, в этой штуковине можно еще и бегать. Причем быстро – Эндрю от Микки оторвался шагов на сто, не больше. Добежал до ?Монте-Карло? первым, влетел внутрь, по инерции пробежал до другого конца вестибюля, тормознул возле лестницы, вцепился в перила. Согнулся, закашлялся, пытаясь перевести дух. Горло горело, в груди кололо, будто легкие заполнились битым стеклом. Он давненько не бегал на приличные расстояния, особенно с кучей разозленных сектантов, палящих в спину.Микки ввалился следом. По-прежнему прозрачный – растворился в полумраке заброшенного здания.– Я тебя не вижу, – во рту едва ворочался пересохший язык. – Выключи эту штуку.– Ее не выключить, – глухо ответил Микки. – Разве что снять и… Погоди, сейчас.Снова лязг, шум, скрежет. Какая-то невидимая возня. Входная дверь приоткрылась на миг – и тут же захлопнулась. Затухающий дневной свет бликнул на тусклой стали.
– Вот теперь вижу. – Эндрю присел на ступеньку. – Ну? Как все прошло?– Охрененно, – выдохнул Микки и, подняв бронированные ручищи, чем-то щелкнул. Зашипело, из-под шлема показалось лицо и измятая шевелюра. – Я рад, мужик… Боже, мать твою, ты не представляешь, как же я рад! Вот только… Черт, сейчас. Погоди…
Он прошелся взад-вперед по темному помещению. Остановившись у дверей, приоткрыл их, выглянул наружу. Эндрю подскочил, чтобы тоже взглянуть, но не успел, дверь захлопнулась.– Вроде никого, – сообщил Микки. – Но лучше подняться повыше, из окна посмотреть. Слушай, – развернулся к Эндрю, уставился сверху вниз. В броне стал выше на целую голову. – Извини за утреннее, ладно? Я… Я охренеть как тебе благодарен. Несколько месяцев ходил, смотрел… Из местных никто к этой шайке и близко подходить не желал. А мне буквально один человечек был нужен. Чтобы вот так отвлек, присмотрел, зад прикрыл… Я уже думал и в вентиляцию им что-то кинуть, и стену к чертовой матери подорвать… А тут ты. Спасибо, мужик. Искреннее тебе человеческое спасибо.Шагнул вперед, протянул руку. Эндрю посмотрел на нее с сомнением: в стальной ладони его собственная запросто может превратиться в кожаную тряпку с раздробленными костями внутри.Но все-таки, поколебавшись, пожал бронированную лапищу: Микки сдавил его ладонь на удивление мягко и осторожно.– Броня… – проворковал после и погладил себя по животу стальной перчаткой. – Смотри, какая красавица. Прочная, мощная, сделанная на века. Радость моя. Я с ней теперь ни за что не расстанусь.– Давай закончим, – поморщился Эндрю, глянул на свой мокнущий ободранный локоть. – И тогда я оставлю вас наедине.Прислушался. Снаружи не доносилось ни звука. Наверное, это хороший знак.– Ты кем служил? – внезапный вопрос, пока они вдвоем поднимались по серой пыльной лестнице на второй этаж. – Как это у вас называется?Эндрю, поразмыслив, честно ответил:
– Воин.– А… Круто. А я рыцарем был. Это как… Ну, как у вас воины. Вроде бы. Я не очень в этих ваших званиях разбираюсь. Спал на занятиях, как и все, – усмехнулся. – Тебя не напрягает, что я из ?Братства?? Никаких личных счетов? Ничего такого, нет?От удивления Эндрю чуть не споткнулся на последней ступеньке:– Ты серьезно? Нет. Я как-то и не пересекался с вашими.Сделал шаг, оказался на втором этаже.
– А я с вашими – да, – Микки, лязгая металлом и шумя сервоприводами, взобрался следом. – Ну как… Пару-тройку раз пересеклись. То мы их потрепали. То они нас. Вничью, считай, сыграли. Помню, как впервые даже не верил, что кучка полуголых дикарей… Не в обиду, приятель, нас просто так учили. Короче, в жизни бы не подумал, что ваши могут наших так здорово потрепать. Но и мы не остались в обиде.
– Сразу решим, – Эндрю снова притормозил возле входа в короткий коридорчик. – Какое бы дерьмо у тебя ни случилось, я в нем не виноват. Я к границе с Небраской не приближался даже. Здесь, в Вегасе, только в первой битве участвовал. С ?Братством? не сражался ни разу.– Да ты что! – лицо Микки вытянулось то ли в обиде, то ли в искреннем возмущении. – Расслабься, мужик. У меня такого и в мыслях не было. Да и… Война есть война, да? Всякое на ней случается. А сейчас-то нам что делить?– Вещи мои отдай, – напомнил Эндрю, сворачивая в коридорчик и разыскивая ближайшее окно с нужным обзором. – И что ты там еще обещал. И делить будет нечего.Добравшись до грязного, покрытого толстенным слоем пыли и грязи окна, они остановились. Микки выглянул в дыру, из которой пробивался слабый вечерний свет.– Ну вот тут и побудем немного, – решил. – Сбегай до конца коридора, там у меня нычка со жратвой и пивом… Да брось, – улыбнулся во все свои зубы. – Я снова херни не сделаю. Там правда нычка, рюкзак в куче мусора, рядом с пожарным шкафом. Ну ты чего? – заглянул Эндрю в застывшее, подозрительное лицо. – Пива, что ли, не хочешь? И пара стимов найдется, локоть подлечишь, кожу вон всю содрал… Там кусок потолка обрушился, а я в этом танке, – с любовью глянул себе на грудь, – по дороге еще пару углов снесу. Сбегай, тебе же проще там развернуться. Клянусь, на этот раз без подстав.Прекрасно понимая, что в случае подставы Микки в силовой броне его размажет по стене, словно муху, Эндрю все-таки прошелся до конца коридора. За грудой обрушившегося потолка, под вздыбленным куском коврового настила, в куче какого-то мерзкого мусора и правда обнаружил полный рюкзак – вроде того, с которым Микки еще днем ходил. Вернувшись обратно, молча вручил находку в стальные ручищи.Следующий час, до самого захода солнца, они пили пиво, жевали чипсы, говорили о разном. Курили и по очереди смотрели на улицу через пробоину в грязном стекле.