Глава 10 (1/1)

– Через мой труп.Выразиться яснее было попросту невозможно, и Эндрю мог бы ответить: ?Да без проблем?…Но хорошим парням нужно ладить и быть единым целым. Поэтому он кротко вздохнул, пострелял глазами по сторонам, сунул руки в карманы: курить уже не хотелось, а куда их еще девать?– Давай повторим, – предложил терпеливо. – Он клянется, что к Рустику никакого отношения не имеет. Что никто его не разыскивает и у нас из-за него не будет проблем. Обещает не доставлять неприятностей.– И ты веришь? Ты ему веришь? Да с какого такого хера?– Тихо. Не ори. Мне кажется, ему нет смысла лгать.– Тебе кажется?Дантон вскинулся, бликнул где-то раздобытыми солнечными очками. Смешными и круглыми, в которых смахивал на нелепое насекомое. Свои, нормальные, давным-давно потерял – как и кучу других вещей.

– Я почти уверен.– Почти??Ты совсем ебнулся?? – Эндрю показалось, что в яростных телепатических сигналах он распознал вопрос.

Шагах в пятнадцати врачи заканчивали возню с чужаком. Левая штанина, распоротая почти до самого пояса, безвольными лохмотьями свисала до земли. Под заживающей ногой растеклась кроваво-пенная лужа – раны, оставленные собачьими клыками, промывали какой-то прозрачной шипучей гадостью. Что-то вычищали из них, что-то отрезали – без обезболивания и прочих нежностей. После всех манипуляций вкололи в бедро стимпак, и бывший легионер не сопротивлялся.Он обмолвился, что в разрушенном ранчо провел половину ночи: не хотел приближаться к Калиенти в темноте. В свое время городок пережил немало, снайперы на вышках по периметру бывают нервными. О собаках, обосновавшихся в полусгоревшем сарае, Октавий случайно узнал на рассвете – сунул нос за съехавшие с петель ворота, и ему этот нос едва не отгрызли.Десятимиллиметровый ПП, который и так едва дышал, намертво заклинило после пары очередей: а чего еще ждать от ненадежного, хлипкого оружия плутократов? Тощего кобеля, повисшего на предплечье, Октавий ударил ножом – лезвие осталось в собачьем позвоночнике. Целебный порошок, завалявшийся в кармане, вылечил укус на руке, но не справился с глубокой рваной раной выше колена. Старый вещмешок со скудными запасами еды, воды и патронов сейчас валяется где-то там, под сараем. Возвращаться за ним смысла нет.Сражаться с дюжиной одичавших псов оказалось непросто. Сложнее, чем с отрядом вражеских воинов.– Он может быть нам полезен. – Эндрю наблюдал, как за спиной Дантона переменчивый ветер гоняет взад-вперед одинокое перекати-поле.– И каким, на хрен, образом?– Он знает, что здесь происходит. Может рассказать то, о чем не скажут ни беженцы, ни торгаши. Про снайперов на вышках вокруг Калиенти уже рассказал. Да и в бою, если вдруг, он нам здорово пригодится.– Он убил тех, кто ему доверял. Тех, кто до этого спас ему жизнь. Я ведь все правильно понял?Дантон козыри до последнего не берег – сразу швырял на стол все, что имеет. Эндрю отбивался:– Да. Но чтобы спасти наши жизни.– Не наши. Твою, Нолан. Он спас жизнь тебе, а на меня хер он клал.– И… что? – Эндрю глянул через плечо. Октавий уже стоял, пытался что-то сделать с разодранной штаниной, как-то подвернуть ее, обмотать вокруг зажившей ноги. Миссионеры убирали вещи обратно в повозку. С бывшим легионером больше не заговаривали, аккуратно его обходили. – Ты ведь тоже вроде бы не подох. Мы должны быть ему благодарны.– Я… дохуя, веришь? Дохуя ему благодарен. Вот только в зад его целовать не стану. Извини уж, отвык.

От Дантона не требовалось никого никуда целовать. Требовалось лишь одно: не мешать. Не лезть под руку, не встревать в разговоры, не трепать языком. И сейчас – с лицом приговоренного, взбирающегося на эшафот, – он был уже близок к принятию неизбежного.

– Нет. Нет, блядь. Только через мой труп.Или не так уж и близок.

– Будешь настаивать – я устрою. Шучу, – Эндрю поспешно изобразил улыбку. – Нет, правда. Хватит с нас трупов. Я имел в виду, что…– Не угрожай мне. Не угрожай мне, Нолан, иначе…В воцарившейся на пару секунд тишине Эндрю подобрался. Уставился на Дантона. Спросил:– Что? Иначе – что?Кадык Дантона дернулся вверх и вниз, губы сжались.

– Дай угадаю. Ты хотел сказать, что откроешь свой рот и все обо мне разболтаешь? – еще один короткий взгляд назад. – Что выложишь этим людям, кто я такой? Почему мне помог Октавий, как я смог договориться с Рустиком… Так, что ли? – Эндрю почувствовал, как холодеет и немеет затылок, как под мышками мокнет, собирается каплями и стекает по ребрам под просторной футболкой. – Ты хотел сказать, что поставишь под угрозу мою сраную новую жизнь?.. Мое сраное новое будущее?Слова зарождались в глубинах мозга, слетали с языка легко и свободно. Без заикания, без неуверенных, робких пауз. Наверное, было бы неплохо прямо сейчас заткнуться, но слова продолжали слетать.– Ты чертов кретин. Я убил кучу людей за чужие гребаные мечты. За ни хера не понятные мне цели. Ты думаешь, что за свои цели… и за свои гребаные мечты… я не убью?

Солнце уже съехало к горизонту, его лучи жарили спину. В пятнадцати шагах позади стоял, не зная, куда себя деть, Октавий. Собирались в дальнейший путь миссионеры.

Закончить бы тут все побыстрее и доползти уже до проклятого Калиенти. Осторожные караванщики и дружелюбная парочка, встреченная на шоссе днем ранее, делились информацией: мирный город, готовый общаться и торговать. Говорили, хорошо охраняется, но про снайперов не упомянули. А стоило бы.– Да ты разберись для начала со своими целями и мечтами.Эндрю прищурился:– Не понял.– Да… Знаешь, на хер, – Дантон, отвернувшись, махнул рукой. – Все, на хер. Забей.Видимо, поладить вот так, с наскока, все-таки не удастся.

– Иди, говори… Что ты там хотел ему сказать. Если меня спросят, я отвечу, что против. Но кому, блядь, какое дело. Да, Нолан?– Может… Может, он вообще не согласится, – Эндрю развернулся вслед уходящему Дантону, но тот не ответил, ускорил шаг.Октавий согласился без лишних вопросов. Даже, казалось, обрадовался, когда Эндрю предложил ему остаться с миссией – хотя бы на какое-то время. Бесстрастное лицо оживилось, уголки губ дрогнули, взгляд метнулся к миссис Аддерли, беседующей с Сильвией в стороне.

Да, все верно. Она здесь главная. И она не будет против: пока врачи возились с ногой Октавия, Эндрю успел переброситься с миссис Аддерли парой слов. Веса этим словам придало то, что Октавию, скорее всего, просто некуда больше идти. Да и незачем. Затерявшийся в пустошах осколок того, что когда-то было единым. Теперь без целей, без опоры и без надежд. А еще без оружия, воды и лекарств. Нельзя же помочь ему – и бросить на шоссе в нескольких милях от города. Особенно когда рядом все еще носится стая одичавших собак.– Я против, – буркнул Дантон, когда его все же спросили. Буркнул почти неслышно, под взглядом Октавия тут же уставился себе под ноги. Снова что-то высматривал среди осколков асфальта, вдавленных в землю.– И я, – сплюнул Аксер.– Я тоже не очень уверена, но… Он мне нравится, – Сильвия оценивающе осмотрела бывшего легионера. Эндрю качнул головой, предостерегая, но вряд ли она заметила. – Пусть остается пока. И приносит пользу.– Согласен, – устало вздохнул мистер Кит. – Мне кажется, как друг он может быть нам полезней, чем как… Как не друг.

– Кстати, о пользе, – выступила вперед миссис Аддерли. – Позвольте спросить, в каком звании вы служили?– Я был… Вексилларием. В седьмой центурии Первого Легиона.Эндрю пояснил для остальных:– Знаменосцем. – От него не укрылось, как еще больше напрягся и нахмурился Дантон. – Это младшее офицерское звание. А почему ты дезертировал? Что случилось?– Я бы предпочел пока не говорить об этом. Есть более важные вещи, о которых я могу рассказать. В пути. – Октавий,поправив подвязанную штанину, обернулся, глянул в сторону Калиенти. – Вы же туда идете? Нужно поторопиться. Будет лучше достичь города до темноты.Время и правда двигалось к вечеру. Над рваной лентой шоссе плясали горячие вихри песка и пыли, кактусы возле старого ранчо уже не напоминали колючие херы – рисунок теней и света сделал их похожими на роту солдат. Некоторые будто стояли с поднятыми руками, готовые сдаться. С востока набежали клочковатые облака, вымостили дорогу для медленно ползущей темно-синей тучи. Солнце по дуге уходило на запад, и в его рассеянных лучах асфальт начинал поблескивать золотым.

Воздух еще не успел остыть. Дрожал над сохранившимися участками дороги, и в нем, как в струях воды, преломлялись фигуры. Кто-то двигался по шоссе, брел на север. Чем ближе миссионеры подходили к Нью-Вегасу, тем чаще они встречали других людей, устремившихся в противоположном направлении.– С этой стороны Калиенти есть кладбище, – сказал Октавий, едва миссия сдвинулась с места. Он сам пристроился рядом с миссис Аддерли и Чейзом. Заинтересованный Лиам – видимо, напрочь позабывший об Эндрю, – крутился возле. Пока что молча, но наверняка скоро что-нибудь ляпнет про гладиаторов. – С другой стороны дороги, на пустыре, увидите место публичной казни. Возле него не стоит задерживаться.– Почему? – спросила миссис Аддерли.– Там стоят знаки. И написано почему.– Я не помню никакого места казни, – пробубнил Чейз так тихо, что Эндрю из-за спины едва его услышал. – Когда мы… В смысле, люди, с которыми мы вместе уходили из Вегаса в восемьдесят втором… Короче, мы шли примерно этим маршрутом…– ?Великие ханы?. Я понял, кто вы. По разговорам, – обронил Октавий. – Это уже неважно. Говори смело.Было что-то в этом небрежном, простом ?неважно?. Что-то такое, что заставило Эндрю закусить губу и украдкой вздохнуть.– А я… Я и не боюсь, – Чейз фыркнул, и это прозвучало совсем по-детски. – Просто хотел сказать, что тогда никакого места казни тут не было…– Стой! – Эндрю вдруг осенило – будто лезвием полоснуло мозг. Бросило в холод, отозвалось нервным спазмом в пустом желудке. – Остановись. Все остановитесь! Встали. Минуту.Дождался, пока миссия затормозит, проигнорировал чужую негромкую брань и раздраженные вопросы.– Мы из ?Последователей Апокалипсиса?, – произнес тише, не отрывая взгляда от усталого, заросшего лица бывшего вексиллария. – Что ты скажешь на это?Октавий моргнул. Эндрю затаил дыхание: лучше уж так, напрямую, чем снова и снова врать.– Вот как.Невозмутимая тишина. Несколько адски долгих, неуютных секунд.

– Я сразу не понял. Значит, возможно, не поймут и другие.– И тебя это не беспокоит?Октавий приподнял брови:– Нет. А тебя?Еще никогда Эндрю так сильно не жалел, что не способен читать чужие мысли и транслировать кому-то свои.

На подходе к Калиенти ржаво-коричневые скалы отступили от шоссе, сдвинулись на восток. Освободили место для высоких округлых холмов, усеянных кустами-шарами, которые пока еще крепко держались за корни, но вскоре ветер сорвет их, отправит гулять по пустошам и разбрасывать семена. Замеченные издали силуэты оказались двумя здоровенными грузовиками, застрявшими прямо посреди дороги. Они продавили асфальт и на треть утонули в сером песке, вряд ли теперь их возможно хоть как-то убрать с пути.К тому времени, как миссия добралась до них, синяя туча нависла над головами. Небо расщедрилось на небольшой дождь. А может, и на большой – просто из-за жары до земли долетели лишь редкие теплые капли. Они окропили целые участки асфальта, усеяв их темными, стремительно исчезающими точками. Слегка намочили волосы и головные уборы, расплылись по коже мелкими прозрачными кляксами, которые быстро высохли. Вспомнилось, что осенью эти края нередко сотрясаются грозами, от которых небо чернеет и вздрагивает вся пустошь.В середине осени миссия – если от нее хоть что-то останется – двинется назад тем же маршрутом. Наверное, непросто будет ковылять по размокшим обочинам под проливным дождем.– Вижу группу людей, – сообщил Чейз, когда, обогнув грузовики и кое-как протолкав брамина с повозкой по придорожными неровностям, миссионеры вернулись на шоссе. – Вроде опять гражданские.За несколько дней на этом пути лишь раз показались легионеры. Издалека, в бинокль, Аксер наблюдал, как небольшой отряд движется на юго-запад. Миссионеры с места не тронулись, пока те не свернули и не затерялись среди валунов и холмов.

Сейчас же четыре фигуры – три покрупнее, одна помельче – неторопливо брели навстречу. Какая-то тень суетливо мелькала среди холмов, и спустя пару минут до миссионеров донесся звонкий собачий лай. Следом – короткий свист.– Наверное, из Калиенти, – предположил кто-то, пока на расстоянии в сотню шагов один из незнакомцев брал пса на поводок.Оказалось – семья с небольшого ранчо милях в десяти от старой авиабазы Неллис. Муж, жена, сестра жены и сын-подросток, ровесник Лиама.Услышав знакомое название, Эндрю едва не вздрогнул. Только сейчас сообразил, насколько же близко они подобрались к Нью-Вегасу. К развитому, богатому на ресурсы городу, который должен был стать Новым Римом, но так им и не стал.– До Нью-Ханаана хотим дойти, – не скрывал планов глава семейства, а крупный грязно-серый пес льнул к его ногам и не переставал хлестать себя пыльным хвостом по бокам. – Говорят, там город отстроили, торговлю наладили… А что до их веры – так мы люди не гордые, можем и веру принять, если толк в этом будет. Тут-то соседей почти не осталось – или ушли все, или умерли. Источник был в горах, так какая-то зараза в него прошлой зимой просочилась. Дети болеть начали, посевы чахли и загибались. Год мы кое-как протянули, запасы даже сделали… Ну и явились эти, с базы. Почти все у нас отобрали. И никому не пожалуешься, они под Первым Легионом ходят. А с повстанцами связываться – себе же дороже выйдет. Вот мы и решили…Новость о том, что авиабаза – разбитая, разоренная, выстланная ковром из сгнивших трупов, какой Эндрю ее запомнил, – снова обитаема, почти не удивила. Огромную застроенную территорию, с самолетными ангарами-исполинами, теплицами, надежными бараками и даже собственной солнечной электростанцией, вряд ли бросили бы просто так.Удивили повстанцы. Об их существованиях на территориях Легиона Эндрю даже не подозревал.– …будьте осторожны, – предупреждали охранники миссии после того, как миролюбивому семейству коротко поведали о гостеприимном Вайоминге, где рады всем. – Ближе к границе, в окрестностях старого химзавода, какие-то уроды водятся. Кто с ними связываться не хочет – те через ущелье ходят. Там путь один, параллельно дороге. Главное, никуда случайно не повернуть…– Мы в курсе, спасибо, – кивал фермер, с трудом удерживая пса. Тот отчего-то крайне заинтересовался Октавием, рвался к нему, смотрел с широкой зубастой улыбкой и жарким обожанием. Бывший вексилларий косился и не спешил улыбаться в ответ. – Нам уже двое торговцев о них сказали. И о лагере Легиона поблизости.Эндрю буркнул:– Просто отлично. А нас никто заранее не предупредил.Он хотел поговорить о химзаводе с Октавием – поинтересоваться, как некогда достойного воина угораздило спутаться с шайкой отбросов. Пока было известно лишь то, что отбросы каким-то образом наткнулись на него, раненого, посреди пустошей. Дней за пять до того, как миссия из Вайоминга объявилась в этих краях.В этом неубедительном наброске истории катастрофически не хватало деталей.

Эндрю хотел также побеседовать с Октавием про авиабазу Неллис и сообщество, обосновавшееся там. Странное сообщество: дружественное к Легиону и, судя по всему, едва ли не враждебное к остальным.Жаждал обсудить смерть Эдварда Сэллоу, становление Лания как нового Цезаря, выяснить истинную ситуацию в регионе и распроститься обо всех возможных подводных камнях… И, конечно же, все это – без лишних ушей поблизости, чтобы говорить прямо, а не мучительно подбирать слова.

И все-таки больше тревожило кое-что иное.Года полтора-два назад в руках Эндрю оказалась монета. Эту монету дал ему Уэсли – получил в подарок от кого-то из беженцев, которым деньги Легиона были уже ни к чему. Монета немало весила, да и стоила – тоже. Вроде бы не из чистого золота их отливали, но все равно – за один аурей Легиона требовали не меньше сотни крышек в прежние времена.Аурей, который дал посмотреть Уэсли, отличался от тех, к которым Эндрю привык. На аверсе этой монеты не было гордого профиля великого Цезаря. Вместо него красовался другой – чужой, незнакомый, абсолютно ни о чем не говорящий.И надпись полукругом – ?К У Р Ь Е Р?.?Ну охренеть, – выдохнул тогда Эндрю. – Они в честь этого гада еще и монету сделали?. Борясь с желанием швырнуть аурей на стол и вытереть пальцы об одежду, он долго всматривался в чеканный профиль. Силился разглядеть знакомые черты. Естественно, не разглядел. Он понятия не имел, как выглядит Курьер, приведший Легион к победе. Не представлял, насколько сильно изменил свою внешность фрументарий Климент, некогда известный на Западе как почтовый служащий Элмер Пирс. Предполагал, что достаточно сильно, раз его так никто и не узнал…А может, кто-нибудь и узнал. Просто есть вещи – и это Эндрю тоже понял давным-давно, – которые лучше вслух не произносить. Даже если они предельно понятны и кристально ясны.Теперь он хотел поговорить о Курьере с человеком, который сталкивался с ним лицом к лицу – еще до сражения на дамбе видел в Форте. Не раз и не два, как сам невзначай обмолвился. Эндрю всей душой желал выяснить, на что теперь похож гребаный Элмер Пирс, чье лицо он таскает, какими глазами смотрит на мир и живущих в нем нормальных людей…– Скоро будет кладбище, – раздался впереди голос Октавия. – И то место, про которое я говорил. В горах неподалеку была крупная база рейдеров. Настоящее поселение. Калиенти нередко страдал от их набегов. Несколько лет назад Легион это прекратил. Там стоят кресты, вкопаны колья. Разложены кости и развешены черепа. Их трогать категорически запрещено.– Сколько человек там казнили? – поинтересовалась миссис Аддерли.– Пятьдесят два, – незамедлительный точный ответ. – Всех, кого удалось взять живыми.Рядом присвистнула охранница:– До хрена там, наверное, черепов и костей.– Так точно, – подтвердил Октавий. – До хрена.

– Как только жители города от вони не задохнулись, – пробормотал Аксер, тоже шагающий в авангарде, бок о бок с Чейзом. – Там же, наверное, такой смрад стоял!– Тела засыпали какими-то порошками. Обкладывали цветами. Вонь первые недели стояла плотная, – охотно рассказывал Октавий. – Но до жилых районов города она почти не доносилась. Гражданские были нам благодарны. Большая их часть.– А что оставшихся не устроило? – Эндрю ускорился, чтобы с ним поравняться. Для этого пришлось грубовато оттеснить одного из охранников.– Что казнили всех. Включая детей. Прежний мэр и еще несколько человек просили для них пощады. Просили очень настойчиво. Жена мэра хотела самых маленьких взять себе. Воспитывать как своих, и… был возможен конфликт. Калиенти полезный город, – Октавий посмотрел на Эндрю. – Его обитатели люди разумные, но…

?Слабые?, – без проблем прочиталось в короткой заминке.– Хорошо, что обошлось без конфликта, – подытожил Октавий.– Да уж, – произнесла миссис Аддерли и протерла платком взмокший лоб. – Действительно хорошо.Помрачневший Аксер молча отдалился на пару шагов, нахмурился, закурил.– Подожди, – голос миссис Аддерли стал озадаченным. – Так получается, в Калиенти тебя могут узнать в лицо?– Это вряд ли, – ответил Октавий. – Мое лицо было закрыто.Вскоре холмы расступились. Миссия вышла на заполненную воздухом, пылью и золотистым солнцем равнину, обрамленную волнистыми горами с востока и запада и простирающуюся до южного горизонта. Сквозь вечернее марево проступили сверкающие детали загадочных конструкций, светлые домишки-коробочки и зеленые клочья плодовых рощ. Несколько крытых вышек – немаленьких, высотой этажа в три. Внимание привлекло крупное сооружение у подножья коричнево-серых склонов: толстое бетонное основание и широкие металлические жерла, замеченные еще раньше, с возвышенности издалека. Сейчас над ними клубился жиденький дым и терялся на фоне высокого неба.Это не дым, а пар, объяснили Эндрю. Здесь, в Калиенти, работает единственная в Неваде геотермальная электростанция, и от нее питается весь город, несколько мелких фабрик, а также во-он та вереница уличных фонарей. И рабочая, гудящая проводами линия электропередач, что тянется отсюда едва ли не до самого Вегаса.– Кладбище, – Октавий указал вперед, и внимание всех резко переключилось с удивительного сооружения на темные пятна надгробных крестов и стел. – На другую сторону дороги я бы не советовал вам смотреть.Миссионеры, конечно же, посмотрели. На дюжину Т-образных конструкций, ржавые цепи и шеренгу кольев в полусотне шагов к западу от шоссе сложно было не посмотреть. Даже притормозили, сошли с дороги, ступая бережно и аккуратно. Словно не желая беспокоить мертвецов, от которых остались сероватые кости, истлевшие лоскутки одежды и позеленевшие пряжки ремней. Из невысокой травы на гостей Калиенти таращились беззубые черепа. Две грудные клетки повисли, зацепившись ребрами за обтесанные подгнившие колья. Одна болталась на крюке – похожим крюком с руки Уэсли содрали кожу, только этот крупнее и крепится к надежной цепи.Между двумя крестами с остатками проволоки и обрывками проводов протянулась жутковатая гирлянда. Десяток крупных черепов с отвалившейся нижней челюстью. Два – помельче. Металлический кабель, продетый сквозь пробитые донья глазниц, местами покрылся ссохшейся, почерневшей субстанцией, и от нее расползалась ржавчина.Пошарив взглядом по сторонам, Эндрю приметил груду костей возле плоского, обросшего мхом и испещренного сколами камня. Лиам звонко ойкнул и попятился, когда под его ногой что-то хрустнуло.– Ничего не трогайте, – напомнил Октавий, стоя в стороне и взирая на любопытных миссионеров с неодобрением. Рядом обмахивался панамкой мистер Кит. Чуть дальше Аксер демонстративно повернулся спиной и зашагал назад, к шоссе. – В Калиенти нас уже заметили. Тронете тут что-то – станут стрелять. Для начала предупредительными.Трогать нельзя, вон и на деревянной табличке, прибитой к опоре ЛЭП, так написано. И бык нарисован – кривовато, но вполне доходчиво.Это место – напоминание. Объявление Легиона. Манифест, призыв, ультиматум. Будь покорным или будь грудой серых костей у дороги. Не ценишь свою жизнь – подумай хотя бы о жизни своих детей.– Этот совсем маленький, – миссис Аддерли протянула руку к одному из подвешенных черепов, но так до него и не дотронулась. – Вы их убили быстро? – повернулась к Октавию.Тот ничего не ответил. Устремил взгляд на Эндрю.– Блик вдалеке, – сообщил и посмотрел в сторону города. – Оптика. Пора двигаться.Эндрю согласился: им, безусловно, пора.