Часть II. Глава 1 (2/2)

Кое-что по-настоящему дурное случилось вечером восьмого дня, на закате, когда Эндрю сидел у разгорающегося костра и собирался приступить к незамысловатому ужину. Банка мясных консервов из личных запасов, все еще мягкая лепешка – завернутая в особую бумагу, она не плесневела и почти не черствела. Герметично упакованные кексы и бутылка теплой газировки. Что еще нужно в конце очередного изматывающего дня, полного жары, потной вони и песка, забивающегося в каждую щелку, каждую складку на теле?В стороне на повышенных тонах переговаривались охранники. Намира, с которым удалось неслабо сдружиться в пути, среди них не было – он помогал кому-то с палатками, потому и не среагировал.Среагировал едва знакомый парень. Эндрю все еще немного путался в лицах и именах.– Эй. Ты же Нолан? Там проблема. Тебя спрашивают, – парень, коснувшись его плеча, указал сквозь сумерки в сторону несмолкающих голосов. – Какой-то хрен приперся. Говорит, из Лимана. Тебя попросил позвать.– Из Лимана? – Эндрю нахмурился, поставил газировку на землю и, предчувствуя нехорошее, устремился на встречу с проблемой.Предчувствие не подвело. Нехорошее в лице Дантона приперлось на закате взмокшим, раскрасневшимся и заросшим. С похожим на полупустое браминье вымя мешком, который валялся у ног, пока двое охранников чинили допрос. На голове, поверх светлого ежика, красовались запыленные солнечные очки, на шее болтался грязный платок, из кобуры выглядывала рукоять револьвера. Дантон к пути основательно подготовился и, что удивительно, даже трезвым явился.– О, Нолан! Вот! Вот он, мой кореш. Я же вам говорил! Здорово, приятель, скажи этим баранам…– Ты что вообще тут делаешь, твою мать?

Небо за спиной Дантона уже было монотонно-серым, похожим на экран древнего телевизора – сквозь тусклую темноту угадывался объем. За спиной Эндрю догорал сине-красный закат – успел краем глаза заметить, но полюбоваться времени не нашлось.– Так ты этого красавчика и правда знаешь? – охранница окинула Дантона таким взглядом, словно в мыслях уже волокла в палатку, чтобы скакать на нем с вечера до утра. – Он говорит, что тоже был в списке, но его почему-то забыли. Как можно было забыть такого?..– А я вас догнал, – ввернул Дантон с настолько вымученной, идиотской улыбкой от уха до уха, что желание съездить ему в челюсть вспыхнуло лишь на короткий миг.– Да, – Эндрю подтвердил. – Я его знаю. Скажите Аддерли, чтобы не беспокоился. Я тут со всем разберусь. Пошли, – качнул головой. – Поговорим.Многие уже разместились на отдых. По лагерю, не считая бдящих охранников, передвигалось несколько человек. Эндрю был рад, что знакомые из Лимана пораньше завалились спать, хотел побеседовать с Дантоном наедине.– Слушай, Нолан, – раздался шипящий шепот, как только они отошли подальше. – Я останусь. Можешь гнать меня взашей, но сразу говорю тебе, что останусь. Если придется, по пятам буду плестись, понял? Не представляешь… Я ж несколько суток чуть ли не бегом за вами бежал! Ноги в кровищу стер! На каких-то голых кретинов дня три назад натолкнулся. Еле убедил их, что я из ваших, что я типа свой… Вы как ушли, я пошлялся там, домой завалился, ночью на свалку заглянул – тишина. Ни собак, ни… Нихера вообще. И что мне там делать? На кой я там нужен? А тут…– А тут ты не нужен тем более. Дыхни.– Чего? А… Ну ладно.Дантон дыхнул. Амбре было такое, что с ног могло свалить. Но ни нотки спиртного, хотя какой-то смутно знакомый запах все же улавливался.– Мешок свой открой. И дай сюда.В чужом мешке – пачки с едой, запасной ствол и патроны. Еще складной нож, пара бутылок воды, несвежее скомканное тряпье.

– Видишь? Никакого бухла, клянусь.– А это что? – с самого дна Эндрю вытащил маленький нетронутый баллон. Быстро перетряхнул все еще раз – других не нашел: ни пустых, ни наполненных бодрящим наркотиком. – Ты совсем, блядь, рехнулся?– А это… Ну а как бы я вас догнал? Мы же не там, – Дантон кивнул с усмешкой. – Тут пока еще можно. А к Неваде бы подошли, я бы выбросил…

Эндрю молча швырнул винт на землю и с размаху на него наступил. А потом еще пару раз, сминая, ломая металл и пластик, с хрустом втирая в землю осколки и химию – с похожим звуком крошатся тонкие кости под сапогом.Закончив, он поднял голову, уставился Дантону в серьезные, уже не смеющиеся глаза. Что с ним, кретином, делать? Прогнать? Уговорить? Избить так, чтобы следом ползти не смог? Избить его точно никто не позволит, но если придурок все же останется…

– Хочешь остаться? Тогда гарантируй, что от тебя не будет проблем.– Я гаранти…– Не верю. Я уже тебе, чертов ты алкоголик, не верю. Но просто скажу. А ты послушай, – пауза для эффектности и чтобы собраться с мыслями. – Если из-за тебя у нас будут неприятности… Если ты язык за зубами не удержишь, умудришься нажраться и кто-то по твоей вине пострадает… Тебе тогда не Легиона надо бояться. Меня бойся. Я тебя собственными руками на первом же столбе вздерну. Ты меня понял?На небритой роже Дантона дрогнули желваки. Глаза на миг сощурились, веки дернулись. Он шмыгнул носом, потупился, отстранился.– Понял, – буркнул.– Переговорю с главным. Будешь у нас… помощником консультанта. А консультант, – Эндрю ухмыльнулся, – это я.От Дантона воняло потом и нечищенными зубами. А еще – отчетливо – неприятностями. Эндрю поджал губы, глянул в почерневшее небо с яркими точками звезд. На его безмолвное ?ну и какого черта?? ответа богов не последовало. Зато сочувственно, но с язвинкой заговорил внутренний голос: ?То ли еще будет, приятель. То ли еще будет, погоди…?***– А знаешь, что делать, если вши заводятся? Кого спросишь, скажут, что надо каким-нибудь дерьмом натираться с головы до ног.Есть проще способ. Берешь обычную бритву и сбриваешь все волосы к чертовой матери. Везде, парень, слышал? Да-да, там тоже, главное, ничего лишнего не отхвати. И тогда этих тварей обычной водой можно смыть в любой грязной луже. А что? Мы всегда так делали, у нас каждую весну и осень…– Это разные виды вшей. Те, которые на голове живут, и те, которые… не на голове, – сопливый ассистентик доктора Аддерли охотно поддерживал разговор об отвратительных паразитах. – В других местах. Все от типа волос зависит.– Так это… Так что, выходит, не надо было везде сбривать? Только там, где эти твари ползают? Вот черт. Такой мелкий, а лучше меня разбираешься. Спасибо, приятель, теперь буду знать.Эндрю, морщась, слушал рассуждения Дантона про вшей и чувствовал, как начинает зудеть везде – и на макушке, и под мышкой, и в других, не предназначенных для публичного почесывания, местах. Тысячи крошечных лапок суетливо бегали по телу и цеплялись за волосы самого разного, черт бы его подрал, типа. Эндрю скреб кожу, ковырялся в жирных, противных на ощупь волосах. Проверял, не осталось ли под ногтями крови и раздавленных насекомых.Их не оставалось – кожа зудела из-за пота и грязи, из-за натертостей и набившегося под одежду песка. Миссионеры мылись дней десять назад. В подозрительном мутном, заросшим каким-то склизким дерьмом водоеме, вокруг которого мрачно вышагивала миссис Аддерли, и счетчик Гейгера в ее руке многозначительно стрекотал. Теперь от группы опять несло так, что о ее приближении наверняка догадывались по запаху бродячие караванщики и жители крошечных, затерянных среди гор и холмов поселений. Хищники, должно быть, разбегались, зажав носы, оттого дорога и выглядела подозрительно чистой. На днях Эндрю видел лишь выводок молодых гекконов и их раздраженных родителей. На полчаса из консультанта превратился в охотника, помог добыть свежее мясо для обеда и ужина.И снова стало скучно. Настолько, что от нечего делать Эндрю принялся мысленно вспоминать путешествия по Западному побережью, затяжные марш-броски в Аризоне и долгую дорогу от Нью-Рино к Нью-Вегасу в примечательной компании настоящего фрументария…

Или не настоящего. Оказалось, такого человека, как Элмер Пирс, просто не может существовать. И не могло – об этом с полной уверенностью заявил доктор Аддерли. Эндрю был единственным, кто попытался с ним спорить.– Говорили разное, – едва зашла речь о событиях пятилетней давности, руководитель миссии проявил ожидаемую осведомленность. – Но я не склонен доверять явно преувеличенным слухам.Эндрю нахмурился:– И в чем же они преувеличены?Узнал, что практически во всем. По крайней мере, с точки зрения доктора Аддерли – и жена его, подключившись к беседе, эту точку зрения поддержала.

Образ Курьера, настаивали оба супруга, не более чем средство пропаганды и устрашения. Символ, похожий на тот, которым когда-то был сам Эдвард Сэллоу. Новый Цезарь не смог, подобно предшественнику, стать символом – умный и жестокий варвар оказался слишком близок к земле, к миру обычных смертных. Он выбрал другого на эту роль, и, быть может, какой-то курьер и правда существовал… Однако большая часть рассказов о нем – выдумка. Миф, который Ланий Цезарь заложил в фундамент своих побед.

Переусердствовал – образ одного человека не может вместить в себя так много. До Каспера, как выяснил Эндрю, вместе с беженцами доходили слухи, что обычный курьер, избегая публичности, чуть ли не единолично привел Легион к победе. Что он убил президента, казнил генерала Оливера и отдавал приказы центурионам. С его подачи процветали одни сообщества, а другие были стерты с лица земли.Наверное, живи этот человек до Великой войны, про него нарисовали бы комикс. В нем он предстал бы темным злодеем, способным одним щелчком пальцев сменить личину, а вторым – уничтожить мир. В комиксах все легко делится на черное и белое, доброе и злое. В реальности же, понимал Эндрю, бывший фрументарий Пирс – не выдуманный злодей, а что-то совсем другое.

Док стоял на своем. Образ Курьера, как набитая до отказа сумка, трещит, разлезается по швам. Еще чуть-чуть – и лопнет. Ничего не останется.– Потому что это слишком… Слишком, – тряхнув посеревшими от пыли волосами, он подвел итог. – Неправдоподобно. Просто легенда. Такой человек не мог быть настоящим и при этом оставаться в тени.– А если все-таки мог?– Я о нем слышал немало, – вмешался Намир. – Еще до бойни на дамбе наши на него охоту устроили. Террористом объявили. Наивысший приоритет, все дела. Не кого-то, а черных рейнджеров за его головой отправляли. Не видели потом ни головы, ни этих самых рейнджеров. Не знаю я, что он за хрен такой, байки про него травят или правду говорят… Но будем молиться, чтобы наши с ним дороги не пересеклись.– Неужели отомстить ублюдку не хочется? – оружейник из бывших ?Ханов?, называющий себя Аксером, вклинился в разговор. Его голос звучал хрипло после перенесенной на днях легкой простуды – а нечего, ссылаясь на жару, беспечно ночевать на голой земле.Намир пожал плечами:–В нашем деле для сведения счетов места нет.Уж кто-кто, прикинул Эндрю, а бывший ?хан? наверняка немало знает о сведении счетов. Удивительно, что они с Намиром не грызутся и не припоминают другу грешки из прошлого, в котором с одной стороны были наркотики и грабежи, с другой – военные облавы и ?Биттер-Спрингс?.Пятнадцатый день привел наконец-то к озеру – почти идеально круглому блюдцу, заполненному чистой водой, ясным небом и солнечным светом. Рядом из земли, перемешанной с белым песком, торчали останки деревянных строений, валялась пара автомобильных шин и несколько обгоревших веток. Должно быть, здесь, в низине, в окружении невысоких холмов и крупных округлых валунов, раньше располагался какой-нибудь скромный кемпинг.

– До границы с Невадой не больше десяти миль осталось, – сверился с картами доктор Аддерли. – Идем неплохо, с опережением графика. Заночуем здесь. Вымоемся и отдохнем как положено.Сказал ?до границы с Невадой?, но Эндрю отчетливо услышал что-то про Легион.

Пока мужчины бродили по окрестностям в поисках дров и охотничьей добычи, женщины плескались, смывали с себя толстый слой дорожной пыли и въевшийся в поры пот. Эндрю издалека слышал их голоса, с нетерпением ждал, когда и сам наконец окунется в озеро-блюдце. От этих мыслей и от предвкушения грязная кожа чесалась еще сильнее – особенно там, где была обожжена солнцем, тронута шрамами или натерта до красноты.– Нет здесь никого, – посланные на разведку вернулись с пустыми руками. – Даже следов зверья не видно. Ни шерсти, ни нор, ни дерьма. Может, в озере что водится? Надо бы посмотреть.Посмотреть удалось только после обеда. Когда женщины, обсохнув на солнце, наконец-то переоделись в чистое. Подпустили к воде мужчин и обрадовали: озеро все-таки обитаемо. Первые минуты о рыбе никто не думал – все с энтузиазмом плескались, окунались с макушкой, выныривали, отфыркивались, перебрасывались шутками и ошметками сорванной со дна травы.Эндрю, отскребая от тела дорожную грязь, привычно ловил на себе чужие взгляды. В том числе быстрые взгляды Уэсли, который уселся на отмели по пояс в воде и, зачерпывая горстями песок, растирал его по облезающим плечам и складчатой безволосой груди. Голый и пухлый, он смахивал на огромного младенца с густой щетиной на абсолютно счастливом лице.Когда Уэсли посмотрел на него, Эндрю кивнул. А затем опустил голову и увидел стайку мелких рыбешек, стрелками живой ртути скользящих возле самой поверхности.– Рыба! Тут правда водится рыба! – в этот же миг крикнули неподалеку.– Так хватай ее! – донеслось в ответ.– На хер лови, как на удочку, – хохотнули справа.Эндрю улыбнулся. Крошечные, не длиннее мизинца, рыбешки перемешались с солнечными бликами и исчезли. Растворились в воде, помутневшей от поднятого песка.

Остаток дня провели на солнечном берегу. Перебирали припасы – подсчитывали провизию и лекарства, перепроверяли, точно ли не осталось предательских маркировок. Готовили ужин – в котле над огнем, распространяя не самый аппетитный запах, варилась похлебка из озерной рыбы, картофеля и еще каких-то увядших на жаре овощей. Дантон, совершенно невероятным образом ставший за короткое время едва ли не всеобщим любимцем, суетился рядом, давал советы, что-то подкидывал в бурлящее варево.Сумерки наступили быстро: плеснули в воду чернил, разбавили сине-серую палитру золотистыми отблесками разведенных на берегу костров. Несколько минут – и вот уже на водной ряби задрожала россыпь далеких звезд на радость неспящим рыбинам. По-птичьи чирикнул механизм зажигалки, сверкнул в темноте уголек сигареты, запахло дымом. Из-за палаток донесся тихий смех и приглушенные голоса.

Если бы Эндрю вел путевой дневник, то перед сном он отметил бы этот день как один из самых спокойных и тихих. И ни мысли о Дантоне, ни волнения из-за миссии, ни чувственные стоны из соседней палатки той ночью не помешали ему заснуть.Утром шестнадцатого дня со стороны Юты на дороге снова показались знакомые разрисованные тела. Четыре дикаря в смешных, неприлично коротких юбчонках, над которыми никто даже не усмехнулся, сообщили: дальше они не пойдут. Здесь, на этом отрезке пути, их задача считается выполненной. Миссионеров они по-тихому проводили. Убедились, что все добрались до территорий Легиона живыми. Дальше им, детям пустошей и каньонов, ходу нет.– Да пребудет с вами дух Отца, – со странным, ни на что не похожим акцентом попрощались, прежде чем исчезнуть уже окончательно. – Вождь Джошуа передает: ?Пусть Господь благословит и поможет вам?.Эндрю вздрогнул и на секунду остолбенел. Зыркнул вправо, влево – никто не отреагировал. Даже док Аддерли – уж ему-то имя легата точно известно! – не выразил удивления, лишь кивнул и махнул рукой.?Мало ли всяких Джошуа бродит по Юте?, – строго сказал себе Эндрю. Вплоть до обеда, топая с посерьезневшей группой по сравнительно неплохому асфальту, усиленно размышлял. Думал, не подкатить ли к руководителю с парой вопросов. Не обсудить ли с Намиром, что там еще за Джошуа считается у дикарей за вождя.Его размышления прервались, когда над границей штатов вспыхнула красная звезда. Сверкнула в подернутом легкими облаками небе, замерцала и плавно заскользила вниз, волоча за собой сероватый хвост.

– Смотрите! – жена доктора Аддерли среагировала первой. – Что это??Ракета, – мысли Эндрю прозвучали в унисон с парой голосов. – Сигнальная, черт подери, ракета?.– Уж не нас ли салютом приветствуют? – пошутил один из охранников.– Очень надеюсь, что не нас, – отозвался Намир.

Ракета не была похожа на салют. Больше напоминала заблудившегося слизняка, ползущего к земле. Красного светящего слизняка. Эндрю по опыту мог сказать, что красное – это хуже, чем какое-либо другое. Вслух ничего не произнес, но забеспокоился, как и все.