Глава 2 (1/2)

Нью-Лиман чем-то смахивал на Вестсайд, только стены вокруг города не было. Всякий раз, ошиваясь вблизи окраин, Эндрю себе эту стену невольно воображал – память упорно цеплялась за прошлое, за образы, места и людей.Как и в Вестсайде, здесь сохранилось немало довоенных строений – правда, все они не превышали и пары этажей. Как и в Вестсайде, жизнь бурлила вокруг главной улицы, что вела к мэрии, огибала ее змеей и на восточной окраине вливалась в шоссе Линкольна. Или в восьмидесятую трассу – кому как удобнее называть.Эндрю говорил ?восьмидесятая?. Цифры были ближе, чем имена древних покойников.На западе располагался тот самый лагерь беженцев и медицинский пост, где всем нуждающимся оказывали неотложную помощь. В центре – полноценная клиника с неплохо оборудованными палатами. Рядом притулилась маленькая школа: большая не нужна городку с населением в полторы сотни человек. Работали прачечная, парикмахерская, закусочная и общежитие для гостей.

Гостями называли прошедших контроль беженцев и случайных путников, которым никто не мешал здесь остаться. Главное – чтобы они приносили пользу и не нарушали порядок, потому что порядок, как утверждал мэр Винсент Бланко, является залогом развития и процветания.

Эндрю не спорил. Об этих вещах ему самому приходилось задумываться каждый день.За порядком следила дюжина представителей ополчения, сформированного больше двух лет назад. В Вайоминге, где прочно обосновались ?Последователи Апокалипсиса? и бежавшие из Нью-Вегаса ?Великие Ханы?, до сих пор не было ни официально провозглашенного государства, ни полноценной армии. Местные, охотно берущиеся за ствол, сбивались в группы. Над группами ставили старшину. Все это – как, собственно, и развитие с процветанием – финансировалось Каспером, новой столицей штата Вайоминг.– Здорово, командир! – знакомый парень в облегченной кожаной броне махнул рукой, когда Эндрю, прихлебывая пиво и докуривая вторую по счету сигарету, брел по главной улице в сторону дома мэра.Эндрю махнул в ответ.

Старшиной местного отряда ополчения он стал благодаря тесным связям с Винсентом Бланко, который и впрямь любил его как родного сына. Собственно, Винс его и назначил, никаких отговорок слушать не пожелал. Не умеешь руководить? Самое время учиться. Боишься ответственности? Тогда какого черта ты вообще здесь делаешь, сынок?Эндрю совершенно не хотел ответственности – вдоволь на других насмотрелся, себе едва не отрастил здоровенный комплекс вины…

Не хотел. Но под давлением ее принял. Пусть даже такую, ненастоящую. Фальшивую, как и его теперешний статус: ему, командиру, машут рукой и говорят ?здорово?, а он машет в ответ. Так было даже лучше, потому что почти не в счет.

То ли дело идиотское назначение в лагерь беженцев. Необходимость каждый день смотреть на изможденных рабов, замученных долгим путем гражданских и республиканских вояк.

Хуже, чем неловкость, мог быть только тупой, иррациональный страх. Навязчивая боязнь, что кто-нибудь из новоприбывших внезапно вспомнит, как несколько лет назад видел молодого коменданта в красно-черном облачении воина Легиона. Вспомнит и крикнет: ?Эй, да это же тот самый парень! Тот, кто держал моему брату ноги, пока их прибивали к кресту! Помнишь меня, шавка Цезаря? Я тебя – да?. И тогда слухи, подобно легочной чуме, разнесутся по окрестностям, доберутся до Винса, Уэсли и Намира… До всех и каждого в этом штате, где легионер – даже бывший – уже не сможет рассчитывать на тихую и спокойную жизнь. Убить его не убьют, а вот изгонят с позором запросто, порочащие связи ?Последователям? ни к чему. Они еще нескоро забудут Эдварда Сэллоу, вряд ли когда-нибудь отскребут от себя его имя, его украденный у истории титул и весь его долбаный Легион.

Бывшему солдату Цезаря тут точно никто не обрадуется. Хотя он, конечно, сильно изменился за четыре года в Вайоминге, да и кто бы его запомнил, в конце концов?..Эндрю себя каждый день уговаривал и успокаивал, однако перестать бояться не мог.– Привет, – когда дверь ухоженного дома бесшумно распахнулась, он вымученно улыбнулся пожилому мужчине, который формально тоже был ему как командир. – Я к ужину не опоздал?– Опоздал, – буркнул Винсент Бланко и посторонился, приглашая зайти. – Ненамного. Мы только начали. Анита тоже здесь. Попрошу не лизаться при мне за столом.– Пап, кто там? – знакомый голос превратил натянутую улыбку Эндрю в теплую, искреннюю. – Энди пришел?– Пришел, пришел твой Энди. Ну, чего застыл? Топай на кухню. Руки вымоешь – и к столу, – при дочерях мэр Лимана обманчиво смахивал на добродушного ворчливого старика.– Винс, насчет сегодняшнего…Договорить ему не дали. В этом доме работа за трапезой не обсуждается.На ужин в небольшой, но чистой и уютной кухне подавали мясное рагу с молодыми початками кукурузы. Готовила Тереза – старшая дочь мэра. Женщина угловатая, нескладная, некрасивая. В отличие от сестры, которую Эндрю считал самой прекрасной девушкой на всем белом свете. И на которой собирался по заведенным тут правилам – и по настоянию Винса – жениться. Сам же не понимал, зачем вся эта официальная суета, почему нельзя просто жить вместе до самой старости, вести хозяйство и воспитывать детей…

Пока что они не планировали детей, но когда Эндрю думал об этом, то спрашивал себя: ?Почему бы и нет??И снова утыкался в гребаную ответственность.

– Папа сердится, – шепнула Анита, когда он усаживался за стол, и коснулась своим коленом его.Эндрю усмехнулся. Конечно же, папа сердится. Однако за ужином улыбается и болтает о всякой незначительной ерунде. Например, о медицинском университете, недавно открытом где-то на севере, близ границ Йеллоустонского кратера. И о том, что рядом с Каспером заработал наконец в полную силу отстроенный металлургический завод. Сырье за счет частной компании поставляется по отремонтированной железной дороге. Топливо для составов добывается в угольных шахтах на юго-востоке штата, но вскоре придется искать новые источники полезных ископаемых, потому что от последних партий угля здорово фонило. В тех краях, поговаривают, еще во времена Великой Войны упала пара ядерных бомб – аккурат на атомную электростанцию.– У них сейчас нехватка рабочей силы, – рассказывал Винс. – Оттого и нам людей не торопятся выделять. Здоровые мужики не хотят торчать в душных цехах или возиться с беженцами. Хотят воевать – да пока что, хвала Господу, не с кем. ?Ханы? подумывают собрать настоящую армию… Вот ты, – вилкой указал на Эндрю, – пошел бы на завод? Или лучше стволом махать?– Я? – Эндрю, не успев прожевать, всерьез задумался. Мимолетно отметил, что готовит Тереза все-таки потрясающе. Ей бы в повара податься, открыть свой маленький ресторан, но она выбрала иную стезю, стала единственным на весь город квалифицированным психотерапевтом. – Я бы… Не знаю. Я никогда не видел заводов. Не представляю, что там внутри. Но если бы мне предложили на выбор воевать или… не воевать… Я бы выбрал второе.Винс довольно кивнул:– Вот такие мужики нам нужны. Рассудительные и работящие. Пусть там, – качнул заросшим подбородком, – воюют те, кому это надо. А мы строим мирное государство…– …способное себя защитить. Что? – Эндрю вскинул голову, обвел взглядом присутствующих. – ?Последователям? по-любому нужна своя армия. Мы живем в неспокойные времена.– Энди прав, – вступила в разговор Тереза, сидящая рядом с отцом, напротив сестры. – Силами ополчения мы можем отбиться от банд или каких-нибудь дикарей…– …но если нас атакует кто-нибудь посильнее, – подхватил Эндрю, – нам не выстоять.– Хорошо, что пока на нас никто не собирается нападать, – отметила Анита, уже закончившая с рагу и потягивающая домашнее яблочное вино из обычной кофейной кружки.Эндрю скосился на ее аккуратный профиль, задержался взглядом на треугольном шраме выше брови, который Анита скрывала за длинной челкой, хоть в целом и стриглась коротко. Сейчас челка была откинута со лба – здесь, за семейным столом, скрывать нечего.

– Непростой вопрос. Мы наращиваем ресурсы, – задумчиво изрек Винс, пока Эндрю соскребал с тарелки остатки рагу. – А чем больше у нас ресурсов, тем больше желающих их присвоить.– Насколько я понимаю, НКР можно в расчет не брать. – Закончив с едой, Эндрю взялся за кисло-сладкое, немного терпкое вино. – Слышал, в Калифорнии дела у Республики идут, мягко говоря, не очень. Легион Цезаря… Я не знаю, что у них там творится, но, кажется, им сейчас не до нас. ?Братство Стали?, скорее всего, захочет не войны, а союза… – прервался, сделал глоток.– Вопрос лишь в том, нужен ли нам этот союз, – договорила за него Тереза. – Я считаю, что не нужен. Но меня, конечно, никто не спросит.– Никого из нас не спросят, – припечатал Винс. – Но главное, чтобы не было никакой войны. Иначе все, что мы тут делаем… впустую. Ты закончил, сынок? Заглянем ко мне в кабинет на пару слов.Поблагодарив Терезу за чудесный ужин, Эндрю поднялся. Почувствовал теплую тяжесть в желудке и прикосновение к руке – Анита тронула его запястье, мягко и ободряюще. Пообещала его дождаться и отвлеклась на какую-то просьбу сестры.Кабинет Винсента Бланко располагался на втором этаже отстроенного довоенного дома. Большого дома. Просторного. Это был один из тех домов, где принято жить не семьями, а поколениями, где дети готовят родителям завтраки, а старики нянчатся с внуками и тихо завершают свой век.

После смерти жены Винс жил здесь только со старшей дочерью, которая к исходу четвертого десятка так и не обзавелась ни семьей, ни детьми. Младшая Анита со своим избранником – ?пришлым мальчишкой?, как поначалу называл его Винс, – отселилась около полугода назад. Там, где они с Эндрю жили сейчас, места было меньше, но им двоим хватало.

– Есть виски, – без прелюдий сообщил Винс, едва дверь кабинета закрылась, щелкнул выключатель и ноги ступили на чистый пестрый ковер. – Будешь? Я – да.Эндрю терпеть не мог виски – за противный вкус и тошнотворное послевкусие. За то, что горло и губы жжет. Но разве будущему тестю откажешь?

– Кажется, разговор предстоит серьезный, – заметил он, принимая из рук старика на четверть наполненный стакан. – Это из-за сегодняшнего в лагере? Если да, то…Винс отмахнулся:– Сначала выпьем по-человечески. Потом уже поговорим.Когда-то он был крепким и статным, этот старик. Эндрю помнил их первую встречу – почти четыре года назад, на животноводческом ранчо близ Грейнджера. Винс тогда носил широкополую шляпу и кожаную броню, из-за его спины выглядывал приклад охотничьего ружья, морщин на лице было меньше, как и седины в бороде.

Такой Винсент Бланко вполне мог пристрелить ?пришлого мальчишку?, когда узнал, что тот вовсю трахает его младшую дочь. Но не пристрелил – был охотником, а не убийцей. Вскоре после знакомства, выслушав все те тщательно продуманные байки, которыми Эндрю отвечал на расспросы о себе, стал называть его ?сынок?. А еще через месяц-полтора предложил вместе с группой ?Последователей? переселиться в Лиман.

Анита уходила с ними – и Эндрю ушел. Другого пути к тому времени не видел и видеть не хотел.– Я сорвался, – он пристроился на мягком стуле возле массивного письменного стола. Явно древнего, такие сейчас не делают. – Просто… психанул. Три недели без продыха вкалываем, людей мало, а эти все идут и идут. Сами на рожон лезут, а мы терпим.– Помогаем тем, кто находится в нужде и лишении, – Винс грузно опустился в кресло, придвинутое к стене. Не стал усаживаться за стол, между близкими людьми за серьезным разговором не должно быть формальных преград. – Правду говорят, что ты грозился вышвырнуть какого-то старика?Эндрю нахмурился. Задержал дыхание и, сосчитав до трех, по примеру Винса глотнул обжигающего напитка. Содрогнулся, поморщился. Выдохнул.

Конечно же, черт подери, правду. Но кто скажет, что не старик виноват? Старик и его упертый сынок, который ему, Эндрю, сам в отцы годился. Оттого, наверное, и напирал. Видел в двадцатипятилетнем коменданте просто зарвавшегося сопляка, а не руководителя, действительно желающего помочь.

– Твое выступление с рупором, говорят, до самой ночи в лагере обсуждали.Эндрю усмехнулся:– Но ведь помогло. Старик ружье в итоге все-таки сдал. И даже из шланга поливать не пришлось. А кто доложил? Намир?Винс махнул рукой, пристроив стакан с виски на подлокотнике.– Да какая разница, кто доложил? Главное, это сработало. Твоя речь. Ну а что? Я тут за ужином поразмыслил… Не осуждаю. Ругаться на тебя за это не стану. Но ты все-таки за языком своим немного следи, сынок. Не перегибай палку. Не грозись отправить рабов обратно, на корм собакам, а то так у тебя и мужики с перепугу рожать начнут. Если бы Дантон тебя услышал… Сам знаешь, он у нас резкий, мог бы и в челюсть дать. Пей давай, – Винс кивнул и потянулся к стакану.После второго глотка – вино поверх пива, виски поверх вина – в ушах начало шуметь, тело расслабилось. Если бы не сытный ужин, наверно, уже бы и развезло. Эндрю причислял себя к тем людям, которые совсем не умеют пить. Старался делать это умеренно и осторожно.

– Скажи мне, сынок, как ты относишься к Легиону Цезаря?Алкоголь испуганно булькнул в желудке. Эндрю мимолетно порадовался, что успел проглотить, иначе точно бы поперхнулся.– Чего? Я же вроде сто раз рассказывал. А к чему это вдруг?Винс пожал плечами, задумчиво пялясь куда-то в ковер. Вытянул ноги – в последние месяцы иногда жаловался, что они под вечер болят.

– Ты рассказывал, что полжизни провел там рабом. Но как ты к ним относишься? Вон… Дантон наш тоже оттуда. А взглянуть на него… взглянуть на тебя… послушать вас обоих…– Я уже говорил. Я был рабом в Легионе. Но я не держу на них зла. Дантон… У него свои соображения. У меня – свои.В очередной раз – наверное, в тысячный за минувшие годы – Эндрю пролистал в голове легенду. Просмотрел, будто голодиск на ускоренной перемотке: нет ли пробелов, нет ли противоречий, за которые может зацепиться кто-нибудь дотошный и излишне внимательный. Аризона, Легион, обрывки латыни – эти вещи так просто не скроешь. Нет-нет да и проскочит в обычной беседе, вылезет нежданно-негаданно, встанет поперек новых, старательно соблюдаемых манер.

Легенда о многолетнем рабстве и удачном побеге еще до второй битвы за дамбу Гувера идеально объясняла все. Вроде бы без пробелов и противоречий.– У тебя вся спина в полоску, – напомнил Винс. – Целого дюйма нет. И у Дантона. Рука вон твоя… К слову, как она? После операции нет проблем?Эндрю, не выпуская стакан из левой руки, машинально уставился на правую. Когда-то пробитая насквозь боевым ножом, она до сих пор хранила на ладони и с тыльной стороны пару непривлекательных шрамов. Функционировала нормально – несложная операция около года назад восстановила то, что было повреждено. Ни сигарета, ни нож, ни пистолет из пальцев теперь не вываливались. Не было больше проблем.– Вы оба потеряли свои семьи там, в Аризоне. Терпели побои, унижения, истязания… И хочешь сказать, что после всего этого…– Я не держу на них зла, – упрямо повторил Эндрю, едва не скрипнув зубами. – Просто… Просто надо видеть, как все это работает. Видеть, находясь там. Изнутри. И да, да, – махнул рукой, – Дантон тоже видел. Но он – это он. А я – это я. Мы разные люди и смотрим на все по-разному. Он ненавидит Легион Цезаря, и у него есть причины. А я не хочу… Не могу его ненавидеть. Там все другое. Не такое, как здесь. Я это понимаю. И я, черт возьми, не держу на них зла. А почему ты вообще об этом заговорил??Потому что ты бывший легионер, придурок, – едко хихикнуло в голове. – И кто-то сегодня тебя узнал?.

Не дожидаясь Винса, Эндрю сделал третий глоток. Почти услышал, как подлый внутренний голос булькает и хрипит, захлебываясь.– Потому что ты завтра утром пойдешь со мной. В Форт-Бриджер.Винс тоже глотнул, откашлялся. На письменном столе валялась полупустая сигаретная пачка, но в кабинете не пахло дымом. Тут всегда пахло деревом и книгами. Иногда – крепкой выпивкой и готовящейся внизу едой. Но не жженым паршивым табаком – в доме Бланко не курили, выходили для этого на крыльцо или на задний двор.

– В Форт-Бриджер? – борясь с желанием закурить, переспросил Эндрю. – Зачем?– А тебе тяжело, что ли? – прищурился Винс. – Или были другие планы?Эндрю фыркнул – какие там, к черту, планы. И уж точно ему совершенно не тяжело. Крошечный поселок, который делили между собой мормоны и обычные поселенцы, располагался чуть дальше к западу и чуть ближе к границе Вайоминга и Юты. В ясную погоду, используя бинокль или сильную оружейную оптику, можно было понаблюдать, что происходит на его запыленных улицах, а ночами вдалеке мерцали крошечные оранжевые огоньки.

Совсем близкий поселок. И очень скучный. На памяти Эндрю там ни разу ничего интересного не случалось. Кроме, разумеется, временного размещения беженцев, которых пока что не мог принять Лиман.– Пойдешь ты, а не Дантон, – сообщил Винсент, пока Эндрю собирал в кучку ленивые мысли, пытался как-то связать Форт-Бриджер и Легион. – Я сначала хотел взять его, но с тобой, сынок, будет проще. Мне так кажется. Я ведь прав? Сегодня тамошний шериф человечка ко мне прислал. Говорят, двух дезертиров взяли. Или не дезертиров… Бог знает, как их там называют.– Где? – прохрипел Эндрю: надорванные днем голосовые связки виски сожгло к чертям. – Где ?там?? В Бриджере?– В Легионе Цезаря.Прошлое, которое с мясом и кровью годами отдиралось от новой личности, новой жизни. Которое отваливалось омертвевшими кусками, рассыпалось прахом и боязливо заметалось под ковер… Здесь? Сейчас? В нескольких милях от дома, ставшего почти родным и единственным?– Да быть того не может! Черта с два, – выдохнул Эндрю, откидываясь на спинку стула. – Я не пойду. Прости, Винс, но…– Посыльный говорит, молчат. На вопросы не отвечают. Откуда пришли – не колются. Обмолвились только, что кого-то… или что-то искали в Юте. Но сюда их какого дьявола занесло?Винс рассуждал, а Эндрю облизывал раздраженные губы. Качал головой, хмыкал, фыркал, косился на чужую сигаретную пачку.

– Я… Я ничем не могу помочь. Я не хочу видеть… говорить… как-то пересекаться… Как они вообще оказались в Бриджере? Нас же целый штат от них отделяет! Долбаные сотни миль!Для легионеров преодолеть сотни миль – сущие пустяки. Сам Эндрю за свою жизнь их тысячи прошагал.– Вопросов много. Ответов нет. Шериф не знает, с какой стороны подступиться. Под замок их сунул, а дальше что? Завтра запрос в столицу оформит, но сначала хотел, чтобы я взглянул. Чтобы попробовал расспросить. Но толку от меня? Я не эксперт. А вот ты, сынок…Эндрю нервно хохотнул:– О да. Я эксперт…Чувствовал, как холодеет и липнет между лопаток. Неловко ерзал на скрипучем стуле, пытаясь избавиться от тисков, сдавивших грудь.

Столько лет, черт подери. Целых четыре года вдали от гребаного Легиона! Случались дни – и даже недели, – когда Эндрю и вовсе о нем не вспоминал.

– У тебя хоть какой-то контакт с ним был. Пусть и такой… – Винс замялся, подбирая слова. Видимо, лимит откровенной прямолинейности на сегодня уже был исчерпан.– Говори прямо, – Эндрю махнул свободной рукой. – Это Дантон, мудак, у нас травмированный. На всю его бритую башку. А мне похер, я… Извини, – спохватился. – Это все виски. Я не хотел грубить.– Сквернословие не грех, но порок. А ты, сынок, занервничал, – Винс подался вперед, вперился уже поблескивающим взглядом. – Беспокоишься, я же вижу. Если думаешь, что не потянешь…– Сколько… – Эндрю перебил, поколебался, залпом допил остатки. Передернулся, не скрываясь. Опять скосился на чужую пачку, сквозь ткань ощутил в кармане штанов свою. – Сколько им лет? Хоть примерно. Этот человек от шерифа не говорил?Человек от шерифа, как выяснилось, упоминал: лет шестнадцать от силы. Совсем еще пацаны, но держатся так, словно не одну войну прошли и даже под пытками не сломаются.– Насчет пыток пошутил он, конечно, но проблема есть. Есть большая проблема, сынок. Надо выяснить, как они сюда добрались. Узнать, нет ли рядом других. Как-то сообразить, ждать ли нам неприятностей…

Лет шестнадцать. Минус пять… или шесть… Когда Эндрю, под чужим именем, в красной тунике, бегал по пустошам Аризоны, эти, выходит, еще и в рекрутах не числились. Значит, видеть его не могли. Максимум – где-нибудь вскользь.– Ладно, – если бы не виски, черта с два согласился бы. – Ладно, уговорил. Давай утром сходим, попробуем побеседовать. А в лагере…– Намир присмотрит. Он мужик толковый, спокойный. Полдня без тебя протянет. Я Терезу к нему пошлю. Вместе справятся. Ты только рот на замке пока что держи. Никому не говори, даже Аните. Чтобы слухи раньше времени не расползались.Эндрю кивнул. Силой безудержных слухов двое мальчишек-легионеров запросто могут превратиться в вооруженный до зубов отряд. А растерянный шериф Форт-Бриджера – в десяток подвешенных на крестах мормонов и их заживо выпотрошенных детей.Вспомнились дети беженцев, играющие на подсвеченной закатом площадке, под белым знаменем с эмблемой ?Последователей?. Самый маленький, никак не поспевающий за мячом, представился окровавленным куском мяса, насаженным на флагшток. Отчетливо, будто наяву, Эндрю увидел сизые волнистые ленты, вывалившиеся из крошечного тельца и свесившиеся почти до самой земли.

– Я пойду, – он поднялся и качнулся. Пришлось придержаться за спинку стула, чтобы устоять на ногах. – Загляну после завтрака, постараюсь… Постараюсь, чтобы…– Постарайся отдохнуть, сынок, – Винс, встав следом, мягко развернул его к двери. – День у тебя выдался тяжелый. И если завтра вдруг передумаешь…Эндрю мотнул головой:– Не передумаю, раз уж пообещал.И, отказавшись от сопровождения, покинул уютный, пропахший спиртным кабинет.***Иногда Эндрю скучал.

Скучал по извилистым каньонам Невады и Аризоны. По живописным скальным массивам, у подножья которых зеленела в тенях листва. Ему не хватало выразительных аризонских ландшафтов, густых хвойных лесов и прозрачных озер.На пути от Лимана до Форт-Бриджера глазу не за что было зацепиться. По правую и левую руку от шоссе Линкольна простирались ровные пустыри. Почти голые, не считая подсохшего травяного ковра. Беззащитные перед палящим солнцем и пустошными ветрами.

Если поднести к глазам бинокль, то можно было в пути наблюдать, чем занимаются обитатели Форт-Бриджера, расположенного милях в пяти от границы Лимана и пустошей. Расстояние пустяковое, но Эндрю с Винсом передвигались не торопясь. Проблемы с суставами у старика начались не так давно, и он жаловался нечасто, но жаловался – не стоило его чересчур напрягать.

Сам Эндрю в Форт-Бриджер тоже не торопился – оттягивал неизбежное, а вдобавок после вчерашнего гудела и побаливала голова.Вечером накануне он уснул почти сразу, как только, приняв душ, добрался до кровати. Скопившаяся за день усталость и крепкий алкоголь после ужина даже на вопросы Аниты не позволили внятно ответить. Эндрю лежал на спине, чувствуя, как ее короткие волосы щекочут его подбородок. Вдыхал запах – мыло вперемешку с медицинским антисептиком и что-то еще, от чего в иное, более удачное, время внизу живота и в паху становилось тепло.Съезжая в сон, слушал ее голос – она о чем-то рассказывала. Вроде бы о том, как прошел очередной день в клинике, сколько пациентов приняли, сколько выписали. Чьему ребенку лечили коклюш, а кто умудрился искупаться в радиоактивном болоте, находящемся дальше к северу…

Там, на севере, среди невысоких – не в пример аризонским – гор жило племя не самых дружелюбных дикарей. Пару лет назад Эндрю в составе немногочисленной группы ходил заключать с ними обоюдовыгодный договор. Принцип был непривычно прост: ?Вы нас не трогаете, мы – вас?.

Тут многое поначалу было чуждым и непривычным. А потом, в какой-то момент, стало частью традиционного жизненного уклада. В какой именно момент – Эндрю не сумел отследить. И даже унылые пустыри теперь выглядели почти родными, хоть память и хранила величественные виды подпирающих небо красно-коричневых скал.

– А знаешь, – хмыкнул Эндрю после того, как они с Винсом по десятому кругу обсудили кучу насущных дел, – мне тут все-таки нравится. Действительно нравится. Я, может, вчера и перегнул, но…Сделал паузу, задержал дыхание, когда они проходили мимо разлагающегося на обочине брамина с полусгнившими остатками упряжи.