Часть I. Глава 1 (1/2)
Нью-Лиман, штат Вайоминг,2286 год Чтобы песок не скрипел на зубах, а летающая в воздухе пыль не забивала глаза и ноздри, использовали старый пожарный шланг. Он подключался к установке, собранной местными инженерами, был оснащен насадкой с крупными дырками. Из этого шланга можно было за несколько минут оросить немалую площадь. Тогда десятки – в особо тяжелые дни сотни – ног топтались по увлажненной земле и клубы пыли в воздух не поднимались.
В среду первого мая две тысячи двести восемьдесят шестого года насадку со шланга пришлось поспешно сдирать, чтобы мощным напором воды усмирить разбушевавшуюся молодежь.Девушки ожидаемо визжали, пытались спрятаться за парней. Те нелепо отмахивались от воды полированными досками, которые тут лежали с понедельника, предназначались для дыры в заборе, но так и не были пущены в дело. Не нашлось для этого времени: впервые с весны восемьдесят третьего на юго-западе Вайоминга наблюдался такой впечатляющий наплыв беженцев. Пропускной пункт в Нью-Лимане едва справлялся. Пришлось договариваться с находящимся чуть западнее Форт-Бриджером, чтобы тамошняя мормонская община разместила у себя хотя бы с полсотни человек, временно не пуская их дальше.
С уже пришедшими хватало проблем. Особенно с бывшими военными и молодежью. Еще вчера несмелые, растерянные, изнуренные долгим странствием, сегодня они заявляли о своих несуществующих правах. Требовали места побольше, постельное белье почище, еду получше и регистрацию побыстрее.– Главный! – надрывался мальчишка лет семнадцати, прижимающий доску к паху в попытках защитить самое ценное. – Кто у вас главный?! Где этот хрен?! Сюда позовите!Мелкие прозрачные брызги, разлетаясь подобно фейерверку, радужно искрились на солнце. Первые ряды зрителей прикрывали ладонями лица и прятали сигареты, чтобы случайно не намочить.– Главный кто?! – парнишка и сам сорвался на визг. – Хватит! Выключи эту херню!Натужно скрипнул, повернувшись, сверкающий вентиль. Поток воды иссяк. Намир – в прошлом то ли капрал, то ли еще какой-то хрен из армии Новой Калифорнийской Республики – опустил руку со шлангом, обернулся, кивнул.
– Все? – снова обратился к пятерым промокшим до нитки подросткам. – Успокоились? Доски на место положили! Или еще раз вас окатить?На поясе у Намира болтался пистолет-пулемет. Охране КПП и лагеря беженцев разрешалось носить при себе оружие. Еще ни разу оно не пускалось в ход, но если так и дальше продолжится…
– Босс, они успокоились, – бросил Намир через плечо. – Так отпустим или штраф наложим?Эндрю пожал плечами. Отошел от установки. Порывшись по карманам, извлек сигаретную пачку. Закурил. Проходя мимо, предложил Намиру, но тот качнул головой, отодвинулся, пропуская.
Песок под ногами успел превратиться в грязь, по которой скользили подошвы высоких ботинок. Нужно идти медленно и с достоинством – еще не хватало растянуться на глазах у целой толпы.– Ну? – Эндрю остановился в шаге от мокрого белобрысого мальчишки, за чьей худосочной спиной еще двое пацанов и две девчонки неуверенно перетаптывались, поправляли мокрые волосы и одежду. Что-то тихо говорили друг другу. – Чего хотел?– В смысле? – выплюнул мальчишка. – Ты вообще кто?– Сегодня я здесь главный. Ты что-то хотел мне сказать?Мальчишка молчал, таращился серыми глазами в упор и с вызовом. Значит, точно не из рабов – те месяцами не поднимают головы, не находят в себе смелости посмотреть в лицо.
А этот смотрит. Наверное, не представляет, насколько жалко выглядит со стороны. Мокрый, с налипшими на лоб волосами, с острыми ключицами, беспомощно выпирающими из-под приставшей к телу майки. С горбатым носом, прямо по центру которого красуется воспаленный прыщ. Ниже Эндрю на полголовы и раза в полтора тоньше…Они почти все выглядели истощенными, эти беженцы. С запавшими щеками, осунувшимися лицами, рельефными ребрами, проступающими под кожей. Но запас продовольствия у Нью-Лимана был ограничен, выдавался страждущим порционно и в строго отведенные часы.
– Молчишь? – Эндрю хмыкнул, затянулся, выдохнул дым в сторону. Наклонился, и подросток отшатнулся, но отступать не стал. – Тогда послушай меня. Если что-то не устраивает, бери своих дружков – и валите отсюда. Ясно? Валите. Отсюда. На хер. Еще одна выходка – и я лично вас вышвырну. Вопросы есть?Парнишка шумно вдохнул, смахнул крупную каплю с кончика носа и буркнул, что вопросов нет. Позади него остальные возвращали доски на место – в аккуратно уложенный штабель возле сломанного забора. Надо будет все-таки выделить время на его ремонт.
– В конец очереди этих, – Эндрю махнул рукой двум женщинам, работающим на регистрации. – Больно уж охреневшие.
– Вот и оштрафовали, – тихо, в бороду, заключил Намир. – Может, наоборот надо было? Пропустить быстрее, чтобы под ногами не путались.
– Обойдутся. А чего они хотели-то? – Эндрю остановился рядом, неторопливо докуривая и наблюдая, как разбредается толпа.Намир фыркнул, почесал щеку в том месте, где густую черную бороду взрыхлял здоровенный рубец.– Не поверишь. В медпункте гондоны спрашивали. А как их оттуда послали, на склад за бухлом поперлись. От одного, кстати, вроде чем-то таким несло…Эндрю кашлянул, прочистил горло. Тяжелый плевок, упав под ноги, смешался с мокрым песком.
– Отличная у нас работенка, да? – подмигнул Намир.– Ага. Просто мечта. Ни на что не променяю.– Эй! Мистер Нолан! – оттолкнув с пути какую-то парочку, сквозь все еще взбудораженный народ протиснулся мелкий пацаненок в рубашке с эмблемой ?Последователей Апокалипсиса?. – На контроле проблема. У второй будки какой-то дед не хочет сдавать ружье.Вот и конец перекура. Две минуты на передышку – и снова в бой.
– Даже пожрать времени нет, – пробормотал Эндрю, и проходящая мимо пожилая беженка покосилась на него с очевидным неодобрением.
Лагерь беженцев Нью-Лимана функционировал в авральном режиме уже третью неделю подряд. Вторая волна – первая года три назад как иссякла.
Поначалу довольствовались несколькими просторными палатками, скромной полевой кухней и пятеркой человек на подхвате. Но люди все шли и шли – с юга, из Аризоны и Юты. И с запада – из Невады и Калифорнии. Чей-то путь отнимал не больше месяца. Другие, если верить их словам, по полгода добирались. Кто-то оседал на севере Юты, примкнув к тамошним религиозным общинам. Большинство же соблазнялось Вайомингом – штатом, где их ждала относительно мирная жизнь и достойные перспективы.
С увеличением числа беженцев пришлось наспех обустраивать столовую. Собирать припасы по окрестным поселкам. Делать запрос в столицу, чтобы прислали продовольствие, медикаменты и людей. Штат расширился до дюжины человек, для охраны Эндрю привлек местное ополчение. Решение временно изымать спиртное, наркотики и оружие было принято в начале прошлой недели, и каждый день с новыми правилами кто-то не соглашался. В ответ на заверения, что после прохождения регистрации имущество им вернут, люди возмущались так, будто не за помощью обратились, а долги пришли выбивать.
Вот и сейчас какой-то дед возле стола, над которым нависала кривенькая, наспех сколоченная крыша, что-то доказывал немолодой уставшей женщине. Размахивал ружьем: издалека было видно, что непростое, приклад сверкал позолотой.
Рядом отирался, перебивая деда, какой-то долговязый хрен. Тоже немолодой.
– Извините, – случайно задев кого-то плечом, Эндрю протиснулся к столу, обогнул поднятый шлагбаум, спросил: – Что здесь происходит?Женщина, чьего имени он не помнил, устало кивнула:
– Вот эти. Не желают сдавать оружие.– Сэр, – Эндрю повернулся к деду. – Конфискация оружия, спиртного и наркотических веществ – необходимая мера предосторожности. Вам отдадут ваши вещи после того, как…– Эй. Ты тут заправляешь, да?Долговязый хрен. Не сказать чтобы смахивал на качка, но из-под коротких рукавов замызганной, местами порванной футболки выпирали заметные бицепсы, предплечья увивались выпуклыми дорожками вен. Будто семена неведомых растений проросли под кожей, пустили ветвящиеся корни.Эндрю задрал голову, наткнулся на торчащий кадык, ощетинившийся редкими волосками. Следом – на неприязненный взгляд. Произнес:– Предположим.– Тогда со мной говори, херов умник. Пусть отец оставляет ружье.– Мое ружье, – влез старик, которому наверняка шла не первая сотня лет. – Это мое ружье, сынок, я его сам…Эндрю качнул головой:– Нет. Согласно правилам, любое оружие подлежит конфискации. Возвращается после регистрации и выдачи документов. Когда вы решите покинуть лагерь…– Ты не слышал, что я сказал?Хрен приблизился, вломился в личное пространство, сократил дистанцию до нескольких дюймов. Эндрю машинально сжал кулак. И тут же его разжал. Мысленно произнес: ?Спокойно?. Напомнил себе, что эти люди нуждаются в помощи, а агрессия… Агрессия заложена в самой человеческой природе, в стрессовой ситуации прорывается сквозь напускную сдержанность и навязанные установки.Так им объясняли на занятиях, посвященных организационным вопросам. Так было написано в одной из книг, которые Эндрю в редкое свободное время пытался читать.
Настоящая ситуация в целом казалась весьма-таки стрессовой.– Я слышал. А ты сам что? Глухой? Или просто не очень понятливый? Мистер, – выглянув из-за долговязого, он привлек внимание деда. – Пожалуйста, сдайте свое… Эй! – качнулся, когда его толкнули в грудь. – Не делай так больше.– А иначе что? – долговязыйприподнял верхнюю губу, показал нечищеные зубы. Так скалятся псы за секунды перед атакой.Женщина за столом выпрямилась, поверх чужих голов кому-то махнула рукой. Сейчас набежит охрана, но до того, как это случится…– Еще раз меня толкнешь, я тебе сломаю руку, – тихо, чтобы не слышали в соседней очереди, произнес Эндрю. Подумав, добавил: – Обе руки. После чего ты со своим упертым папашей вылетишь отсюда к чертовой матери. А попытаешься вернуться, я тебе…– Сынок, – дед протиснулся между столом и переваривающим угрозы ублюдком. – А давай я патроны сдам, а ружье при себе оставлю? Это раритетная вещь, настоящее золото, – приподнял, демонстрируя приклад. – А если сопрут его тут у вас? Патроны отдам и…– Не лезь, отец, – долговязый очнулся, подобрался, потянул старика за рукав. – Я сам разберусь, ты в сторонке пока побудь. Я таких наглых сопляков голыми руками на место ставил.– Да? Ну попробуй меня поставь.О том, что затевать потасовку с беженцами – идея крайне хреновая, прорычал в ухо подоспевший первым Намир. Оттащил в сторону, пробившись сквозь зрителей и всполошившуюся охрану. Прислонил к ограде возле столовой. Сунул сигарету, поднес зажигалку, чиркнул. Заплясал оранжево-голубой огонек, вспыхнул и царапнул глотку пересушенный, противный на вкус табак. Хорошего здесь почти не водилось – приходилось курить все подряд.