Глава XXI (1/1)

1607Вернувшись в свою деревню, я увидела огромное сборище своих соплеменников, двое из которых держали под руки Джона. Моего Джона…Джон молчал, и ничто в его лице не выдавало страха или беспокойства. Что и говорить?— он всегда умел сохранять самообладание, и это была одна из тех черт, что бесконечно восхищали меня в нём.Сердце моё забилось в тысячу раз сильнее, когда взору моему предстал мой отец.—?Покахонтас была на пшеничном поле,?— доложил моему отцу один из людей, державших Джона,?— Кокум хотел её найти, а этот белый человек напал на него и ранил его из своего оружия!Услышав это, мой отец вмиг обратил ко мне свой взгляд, полный негодования.—?Я велел тебе не уходить далеко от деревни! —?железным тоном отчеканил он,?— ты ослушалась меня! Ты опозорила своего отца! Из-за тебя и твоей глупости Кокум теперь ранен и может не выжить!—?Отец,?— дрожащим голосом промолвила я, опустив глаза,?— отец, прости…—?Я с тобой поговорю позже, Покахонтас! —?отрезал он,?— а что касается этого бледнолицего?— завтра на рассвете он будет первым, кто умрёт! Решено! Увести его!С разрывающей мне душу неистовой болью я смотрела, как мои соплеменники уводят Джона прочь и понимала, что жить ему осталось лишь один сегодняшний день и одну ночь… Всё во мне протестовало. Нет, нет, так не должно быть! Джон не должен умереть! Я этого не вынесу! Но что я могла сделать?Ощущая своё полное бессилие и ненавидя себя за него, я беззвучно опустилась на землю, и из груди моей вырвался тяжёлый вздох.Выхода не было. Я его не видела. Никакого.—?Покахонтас,?— услышала я тихий голос и, подняв глаза, увидела перед собой Накому.Взгляд её был полон сожаления и боли.—?Кокум ранен из-за меня,?— вздохнула я.—?Покахонтас,?— вновь произнесла Накома и, присев рядом со мной, взяла меня за руку,?— это я послала Кокума за тобой… Я сказала ему, что ты провела ночь на пшеничном поле.Голос её дрожал. Услышав её слова, я ощутила, как внутри у меня всё опустилось. Я была в таком сильнейшем смятении, что понятия не имела, как мне на это реагировать. Первой моей эмоцией была злость, отчаянная злость на Накому, но я сумела тотчас же подавить в себе это ядовитое чувство.—?Прости меня, Покахонтас! —?в голосе Накомы послышалась мольба,?— я просто очень беспокоилась за тебя! Я думала, что я поступаю правильно! Покахонтас, ты ведь моя лучшая подруга, и я люблю тебя!Из глаз её покатились слёзы.—?Да ничего,?— глухим тоном отозвалась я,?— всё это произошло лишь по моей вине! Я теперь никогда больше не увижу Джона…—?Увидишь,?— ответила мне она,?— пойдём со мной! Ты сможешь повидаться с ним перед завтрашней казнью. Пойдём!Накома взяла меня за руку и повела к той палатке, куда люди моего отца отвели Джона.О, как же мне сейчас хотелось его увидеть! Сказать ему хотя бы несколько слов, заглянуть ему в глаза, просто побыть рядом, вдыхая его запах…Сейчас я нуждалась в этом больше всего на свете.