2. ?Вопросы и ответы? (1/1)

Губерт понимал попытки друга не ударить лицом в грязь и показаться общительным троодоном, вот только стремление входило вразрез с его настоящими желаниями. Тот хотел не опозориться и одновременно мечтал спрятаться. И всё ради того, чтобы никто не подумал, что он чудик. У него вообще с тем словом неприятные ощущения и воспоминания. И всё же... И всё же Губерт предпринял попытку утихомирить тревогу друга.— Ты не должен заставлять себя говорить, если того не желаешь. Я пойму и приму всё, что ты сделаешь и молчание в том числе. Не ломай себя ради других. Не надо так... Как в воду глядел, если бы только у него был дар предвидения и что-то вроде того.*** За столом воцарилась неловкая тишина, которую все хотели разбить на маленькие кусочки и, в то же время, они не могли понять, каким образом это нужно сделать. Бадди смотрел то на своих сестер и брата, не зная, что ему стоит сказать (он даже выдвинул свою гипотезу насчёт происходящего, но решил пока что промолчать). Они выглядели расстроенными и чуточку раздражёнными. Шайни пыхтела и тихонько бормотала насчёт чудаковатых троодонов грубиянов. Дон попросту не понимал причины общей грусти и открыто смотрел на умного брата. Тайни открывала и закрывала клюв, словно рыба, ожидающая вкусной закуски. Она пребывала в раздумьях, из-за чего ни разу не издала звонкий смех, и такого раньше не было. На то была веская причина и имя ей ?шок?.— Надо же, как он мог только так разговаривать с Тайни! Она к нему со всей душой и с песней, а он... У меня вообще нет слов!

Шайни иногда не умела скрывать свои отрицательные эмоции и выдавала все горячим на блюдечке с голубой каёмочкой. Её же сестра на это промолчала и уставилась в окно, думая над случившимся. Да, сейчас родители были рядом, но даже они не могли объяснить толком причину поведения Нокса. Долго выбирали нужные (мягкие) слова и сдались. А она никак не могла понять... Много каких динозавров (и не только) она повстречала с семьёй на своём пути и все, к кому они ездили в гости или к ним специально приезжали, все они были дружелюбные, милые и очень хорошие. Им нравилось рассказывать о своих особенностях, отвечать на вопросы касательно своего вида, чертах характера и, отчасти, о своём доме. Были некоторые субъекты, которые не вписывались в идеалы семьи Птеранодонов, но старик Спинозавр просто от возраста ворчливый (да и то, с ними потеплел и размягчился), а Кинан Хиростенотес по натуре хулиган и при этом претерпевает все тяготы подростков, включая метаморфозы тела и характера. Всё это были исключения из правил, да и то, они общались более-менее с ней и отвечали на любые вопросы. Она знает, со временем они станут такими же чудесными, как все те, кого ранее встречала. А те друзья Гилберта вообще странные, точнее один из них является чудиком. Губерт сам по себе классный троодон, с ним можно играть, болтать и дружить, он позитивный и забавный. Он сияет как солнце и улыбается, посылая лучи добра. А Нокс... он совсем другой. Он держится подальше от неё, дрожал от её рукопожатия, а уж когда дело коснулось вопросов, то он проявил себя как невоспитанный троодон. Надо же, перепутать её с сестрой, тем более после знакомства и песенки. И всё же есть в нём что-то наиболее жуткое. Его тон при извинении... он говорил так, словно считает себя пренеприятным динозавром и ему жуть как стыдно. Ни разу не улыбнулся, когда она пела, что уж там, тихого смеха не издал. И он всё дрожал и трясся. Всё это не похоже на всех тех, кого она раньше встречала. Судя по его внешнему виду, Нокс вообще не стремился к разговорам и к дружбе с ней и её семьёй.

Тайни повесила клюв и нахмурилась так, что стала похожей на грозовое облачко. Она не может сказать что именно в нём не так, но вся эта его недружелюбность и заикание вообще не похоже на признаки существа, стремившееся к дружбе. Если так, то каким же образом он наладил контакт и сблизился с столь хорошим троодоном? А что если... от одной только мысли птеранодониха подпрыгнула на месте и весело щёлкнула клювом. Ну конечно же, он же просто их всех разыграл, будто бы он не хочет дружить, а так он хочет, но не может сделать первый шаг на пути к настоящей веселой жизни.— Не стоит грустить, ребята! Он же нас так проверяет, просто не знает, как начать дружить с нами. Думаю, мы ему должны, нет, обязаны показать все прелести дружбы с нами!

Гилберт с усталой скукой смотрел, как они все дружно улыбнулись и повернули головы в сторону расположения служебного вагона. Что же, объяснение вполне в духе дружелюбной девочки, которая верит в мир, где все радужно и шикарно, вплоть до приторной сладости. Наверное, ему стоит сказать, что Нокс много лет как доверяет одному лишь троодону (своему лучшему другу) и что он просто не любит шумные компании, предпочитая компании семью и только одного друга. Но если он им это скажет, то, скорее всего, столкнется с их совместным разочарованием и с недоумением, ведь, как это так, все к ним любезны и дружелюбны, а такой облом. И он не горит стать разрушителем детских миров. Пусть попытаются ещё раз, кто знает, может, с столь понимающим другом Нокс научился любить вопросы и, что немаловажно, отвечать на них. Хотя лично он в этом сомневается, но им это знать совсем необязательно.— Дети, задавайте вопросы по очереди, чтобы никто не запутался. Довольно неплохое поощрение с замечанием от миссис Птеранодон. Задавать разные вопросы стеснительному троодону.*** Нокс понимал со всей неизбежностью и отчаянием, что вопросов от семьи Птеранодонов никак не избежать и лучшим методом будет поддаться их желанию пообщаться с ним. Он уселся рядом с своим другом ближе к окну, пытаясь не выронить стакан воды из рук и выпить до конца хоть каплю (для успокоения нервов). Перед тем, как войти к ним, он прикрыл перьями глаза ещё больше, лишь бы они не заметили его взгляда. Да и вообще, не любит он контакт взглядами (исключение составляют его тетя, она же его и опекунша, и единственный друг Губерт). Нокс слегка задумался над одним пунктом в его характере. Проблема, если это так можно охарактеризовать, заключалась в его страхе по общению с другими существами, неважно, будь это динозавр или морская звезда. Боязнь негативной оценки от окружающих вставляла ему палки в колёса. Презрение, стыд с ним рядом находится, отвращение к его внешности и к личности и многое другое, чего он боялся как огня. Обычно он просто старался не слишком сильно контактировать с обществом или находить точки соприкосновения, но только несколько и самые основные. Также хорошим методом было заучивать текст и потом наизусть его пересказывать, чтобы не проявлять самовольность (но не всегда всё шло по плану). Да, довольно интересно жить с такими чертами характера. Нокс вздрогнул, почувствовав успокоительное прикосновение друга на ладони, и слегка улыбнулся. Только с ним он может раскрыться в полной мере и не стесняться, что он о нем подумает. Они же знают друг друга очень давно, так что секретов почти не осталось (ключевое слово ?почти?). И потому нет ничего невозможного, если рядом друг. Ну-у-у, почти ничего... Тайни первая из всех решилась на первый вопрос.— М-м-м, а что ты любишь есть? Просто вопрос о еде, любимой пище, можно сказать, о подзарядке организма. Если успокоится и расслабиться, то ничего страшного в этом нет. Но только не для него, так как вопросы обычно вызывают у него приступ страха. И сейчас Нокс выдохнул и уткнулся взглядом в собственные колени, не решаясь на контакт взглядами. Лучше отвечать односложно и незамысловато. Он хрипло прошептал:— Лес-с-сные орехи. Его пробил насквозь холодный пот. Он смог ответить на вопрос и даже голос не сорвался. Вполне неплохой подвиг, если подумать. По глазам Губерта можно было понять, что он думает точно также и очень им гордится. И от столь лестной похвалы, хоть и без слов, Нокс чуточку покраснел. Ему с трудом даётся принятие комплиментов и в более мирной обстановке он бы сказал что-нибудь стоящее, но сейчас не до этого ему. Он боится, что дыхание может сбиться и они о чем-то плохом подумают при виде троодона, который задыхается. Подумалось ему, что вопросы уж точно закончатся на положительной ноте (на втором или на третьем вопросе), но... его решили испытать всерьез.— А где ты живёшь? Тайни искренне начала его пугать своей настойчивостью и любопытством.— Какие тебе нравятся драгоценные камни? Та, блестящая птеранодониха, тоже решила внести лепту в общее дело.— Ты любишь копать ямы? Нокс захотел, чтобы его закопали в глубокой яме.— Почему ты такой странный? И они тоже решили, что он чудик. Что же, это стоило ожидать.— А как ты смог подружиться с Гилбертом? Дружба... с ним?— А какие у тебя родители? Есть братья или сестры? А что у тебя с глазами? Почему ты скрыл их за перьями?

Если бы он их открыл нараспашку и с припевом для них, то ему было не то что неуютно, а дико стыдно. Не только из-за своего взгляда, но и из-за самого цвета глаз. Да-да, редкость у троодонов, всё это и так знают, и ему не хотелось бы слышать это снова и самому пытаться объяснять. А вот насчёт семьи... тут чуточку посложнее. Но если бы только он мог им ответить или мягко отказать в общении, тогда было бы намного проще и удобнее. Мечты, не имеющие ничего общего с реальностью. И в этой реальности он должен отвечать на вопросы. Обязан. И не имеет права на ошибку. Лично для себя не простит новой ошибки. И ради друга он должен рискнуть.

— Хватит на него давить! Больше никаких вопросов! В конце концов, у каждого есть свой лимит! Губерт резонно считал, что его замечание более чем к месту. Нокс слегка приподнял глаза и приоткрыл рот, ощутив, что не может сказать ни слова из-за страха. Иррационального, почти животного и неконтролируемого страха, который не любит подчиняться и встревает не вовремя. Особенно тогда, когда имеется и нежелание с кем-либо общаться. И он почувствовал, что если останется здесь хоть на секунду, то страх покажет себя во всей красе именно здесь, среди детей, с которыми ему неудобно. С неприятной стороны, со всей дрожью, головокружением и быстрыми извинениями (и невольными слезами). Дети не злые и не наглые, просто любопытные и не видят очевидного. Того, что ему страшно от самого общения, неудобно от вопросов, особенно от тех, что несут личную оценку и просто... просто не хочет общаться, но заставляет.

Сильно и так, как самому не нравится, потому что ему не нравится быть для них чудиком только потому, что не умеет нормально отвечать и игриво смеяться со всеми. Не в его силах открывать душу всем напоказ. Он медленно потряс головой, отгоняя тревогу, и, почти надрывно, начал отвечать, нутром ощутив, что надолго его не хватит однозначно и об этом говорит всё, начиная с накопившейся слюны в горле и кончая другом, который трясет его за край рукава. Почти вслух призывает остановится.— С-с-станция троод-д-донов... К-к-камни... н-н-нет... и... я-я-ямы нет... Д-д-да, нет... П-п-простите, я... я м-м-могу выйти? С сожалению, страх заполнял не только душу, но и тело как таковое, а организму было не ахти. Проще говоря, его тошнило и это ощущение росло с каждым его словом, и после просьбы и утвердительного кивка со стороны главы семейства Птеранодонов, он почти пулей побежал в другой вагон. Даже не видя перед собой дороги, он почти без происшествий добежал до служебного вагона, где повалился на пол. Его как будто рвало изнутри дикими зверями и слёзы, до поры идеально скрытые, полились струйками. Должно быть, он со стороны странно выглядит, ещё бы, подросток троодон, валяется на полу, весь трясется и тихо всхлипывает, при этом прижимая руки ко рту.

Не ломай себя ради других. Нокс болезненно усмехнулся. Хорошие советы пошли в пропасть, а могло бы быть чуточку иначе. Вот только как именно? Ему трудно об этом сейчас думать. Бывают и пределы, верно? Его друг был прав от начала и до конца, а он... отвратительно об этом думать. И Губерт, проявивший чудеса изворотливости в отговорках, молча стоял над ним и корил самого себя. Надо было им остаться в общежитии академии юных кондукторов и в уединении проводить остаток летних каникул, а теперь у того нервы на пределе, а настроение на нуле. Как говорится, понадеялся на трезвый ум племянника самого умного кондуктора. Впрочем, Гилберт не жалует Нокса, так с какой стати ему о нём переживать? Сплошные вопросы и геморрой, от которого нужно бежать сверкая пятками. Он слегка приподнял его с пола и ненавязчиво притянул к себе, стараясь не нарушать личного пространства. Касаясь мокрых перьев друга, он подумал, что стоит им сваливать с поезда и отправляться домой. Общение с детьми не надо хорошего опыта и если чему-то научило, так это проверять своих одноклассников и их любезные приглашения. Да, так будет лучше для всех, но не для детей семьи Птеранодонов, оставшиеся без ответов. Однако ему на это было глубоко наплевать. Пусть думают, что хотят, а он будет спасать своего друга.— Ш-ш-ш, всё хорошо. Сейчас мы высадимся на нужной нам станции и ты будешь спокойно спать, а тебе буду что-нибудь рассказывать. Ты только не плачь и не бойся, никто не увидит твоих слёз.