even if you are an atheist (1/1)

?Одна из странных особенностей жизни заключается в том, что порой вы встречаетесь с кем-нибудь ежедневно на протяжении долгих месяцев, сходитесь так близко, что, кажется, уж не можете друг без друга жить, но вот наступает разлука и всё идёт по-прежнему, как ни в чем не бывало: дружба, без которой вы не могли обойтись, на поверку вам совсем и не нужна. Жизнь течёт своим чередом, и вы даже не замечаете отсутствия друга.?Уильям Сомерсет Моэм, ?Бремя Страстей Человеческих?***У Ошетов во всех поколениях были проблемы с памятью, и столь мучительный недуг не обошел стороною и Эйстейна, совершенно забывшего о фестивале, к которому некоторое время готовился так усердно, что все остальное для него отходило на второй план. Странным образом он организовал вечернюю репетицию сразу после школы, и даже Пер, давший самому себе обещание ни за что не показывать своей горькой обиды, легко согласился?— солист как-никак, лицо всей группы. И хотя Олина терзали сомнения: вдруг Варг его не примет, или Эйстейн опять провернет какой-нибудь мерзотный перфоманс?— он решил рискнуть. Собрались все, как обычно, на своей ?любимой? остановке: Пер пришел первым и с горечью наблюдал за тем, как остальные подтягиваются парами: сперва Ян и Йорн, держась за руки и, по видимому, даже не пытаясь скрыть свомх отношений; затем?— Варг и Эйстейн, давние товарищи, лучшие друзья… Олин показал свое пренебрежение, негромко фыркнув, однако оно сменилось удивлением, когда Викернес протянул ему руку для пожатия.—?Ты в команде, фриканутый,?— радостным тоном заявил Варг, когда ладонь Пера слегка сжала его. Олин перевел взгляд на Эйстейна, будто бы ожидая его согласия: Ошет сначала смутился и потупил взгляд, а затем уверенно кивнул, что означало, мол, все в порядке и переживать никакого повода нет.В уже породнившемся стареньком автобусе все опять ехали парами: кроме Олина, разумеется. По своему обыкновению он сел в самый конец и заныкался куда-то в угол. Пер ни на кого не смотрел, но чувствовал на себе подозрительные и неоднозначные взгляды Ошета. Видимо, он начал вспоминать… Ну и пусть. Олин что-нибудь придумает. Что-нибудь выскажет ему. Пусть все знают правду.Путь к гаражу казался Олину куда длиннее, чем обычно: снова и снова навязчивые мысли о его недавнем побеге по этим местам заполоняли разум, и сразу же после них?— воспоминание о том, как Эйстейн промывает и перебинтовывает ему раны, как нежно целует его губы и гладит по волосам. Как долго Пер не навещал ту чудесную обитель, которая когда-то, в один из самых тяжелых моментов его жизни, служила ему домом? По ощущениям?— не меньше года, а на самом деле?— всего неделю. Неделю тягостную, которую так и хотелось вычеркнуть из жизни, забыть как страшный сон.В гараже?— на удивление тепло, но Олин никак не решался скидывать пальто, в то время как остальные участники группы были одеты кто во что горазд: в рубашки, в футболки, в свитера. Лишь Пер, как и обычно, выделялся из толпы, косо озираясь по сторонам и нехотя перенимая из цепких рук Варга лист с текстом, который ему предстояло исполнить.И исполнил Олин хорошо, в своей привычной манере: мрачноватой и немного приглушенной в силу звукоизоляции в стенах гаража. Остальная группа также работала слаженно, подстраиваясь под ритм солиста: и лишь в тот момент Пер почувствовал себя по-настоящему важным. Именно он руководил процессом, именно он задавал темп и именно ему предстояло быть лицом группы на фестивале. Приятные мгновения, к величайшему нашему сожалению, всегда длятся так мало по сравнению с отвратительными бесконечно тянущимися действами, сравнимыми разве что с самыми изощренными пытками. Уже через десять минут Пер из некоего командира вновь превратился в обиженное ничтожество с разрисованным лицом, тем самым фриканутым полудурком, которого даже Варг Викернес, несмотря на все формальности, считал образцом нелепой придурковатости.Постепенно все начали расходиться, и Олин не знал, радоваться ему этому или нет: сам он никуда не торопился, надеясь выйти последним, но как только он заметил, что Эйстейн тоже не собирается уходить, приготовился давать старт и бежать со скоростью, которую можно было бы вписать книгу рекордов Гиннеса.—?Что происходит? —?кратко спросил Ошет, подходя к Олину все ближе и ближе.Пульсирующий член проникает все глубже и глубже в уже не девственный, но все еще узкий анус; адская боль добирается до самых грязных и потаенных недр сознания, переходит в мурашки на спине и посинения на кончиках пальцев; что-то внутри в очередной раз трескается, ломается, рушится, превращается в осколки?— и это ?что-то??— ничто иное, как доверие вера в человечество. С каждым своим толчком и хриплым гортанным стоном Эйстейн все тщательнее сдавливал хрупкие осколки, измельчал их, будто это были вовсе не человеческие чувства, а так, какая-нибудь старая веточка.—?Заткнись. —?это была уже не дружеская просьба, это был полноценный приказ. С каждой секундой Пер становился все яростнее и злее, он готов был в любую секунду сорваться и всадить опасную бритву, хранившуюся в кармане пальто, в любую часть тела Ошета. —?Не задавай вопросов.—?Что происходит?! —?повторил Эйстейн, игнорируя приказ Пера.—?Тебе всегда было наплевать на меня,?— усмехнулся Олин. —?А я, придурок, поверил!—?Дэд, я… люблю тебя… —?обреченно сказал Ошет: и если еще неделю назад это было похоже на правду, то сейчас это звучало несуразно, особенно учитывая все то, что происходило вчера в подсобке.—?Надо же, ты вспомнил, как ко мне надо обращаться! —?Пер горько усмехнулся. —?Прощай, Эйстейн! —?и, выпрыгнув из гаража, юркнул в сгущавшуюся вечернюю темноту.Дома его уже ждала Бриджит: все та же домашняя, ставшая как никогда близкой и родной. Вид у нее был озадаченный: у любого родителя он был бы таким же, если бы их чадо возвращалось заплаканное, с размазанным по всему лицу макияжем и похожее больше на брошеного крошечного котенка, чем на нормального человека.—?Как прошла репетиция? —?спросил она, даже не ожидая того, что ответом послужит что-то по-лживому положительное.—?Ужасно,?— признался Олин, проходя на кухню. Уже там руки матери нежно приобняли его лицо, а губы коснулись разгоряченного из-за истерики лба.—?Сходи умойся,?— посоветовала Бриджит, оценив состояние сына. В ответ тот помотал головой:—?Нет. Кстати, Пер умер,?— бросил он, выходя из кухни. —?Зови меня Дэдом.—?Ты в своем уме? —?мать перехватила его запястье. —?Как давно ты показывался психиатру?Олин небрежно повел плечами: честно сказать, он и сам не помнил. Может быть, вчера, а может, пару недель назад. Теперь это не имело совершенно никакого значения. Осторожно накрыв своей ладонью ладонь матери, он разжал худощавые пальцы и высвободил запястье.—?Пожалуйста, просто сделай, как я прошу,?— во взгляде Пера ясно читалась мольба. —?Тогда всем станет лучше, и я, наконец, успокоюсь.—?Ну ладно, Дэд,?— тон матери давал понять, что эта победа Олина?— временная, и долго он с таким незаурядным псевдонимом не проходит. —?Будешь чай пить?—?Нет,?— отрезал Пер, выходя из комнаты.Чай. Он пьет его с отцом Варга, пока в соседней комнате лежит его собственный отец с пробитой головой. Он сам это сделал с ним около двадцати минут тому назад. Отпивает немного чая и смотрит на Викернеса-старшего, перехватывающего его взгляд и уродливо улыбающегося: улыбка похожа на ту, что присуща монстрам в фильмах ужасов. Да и сам он?— монстр во плоти. И сын его?— всего лишь мелкое отродье, жалкая блеклая копия.***Яну нравилось прогуливаться поздним вечером, и именно поэтому он решил дойти до дома Йорна (который выбрал традиционную поездку на автобусе) пешком. Районы, по которым он петлял, во многом отличались друг от друга: и степенью освещенности, и контингентом. Бломберга не могло не радовать то, что по пути он не завернул в наркопритон?— и тут же, вспомнив об этом некогда излюбленном месте, задумался о Свене и его судьбе: он не видел Кристиансена уже довольно долгое время?— ни на улице, ни в школе. Яна, в принципе, не заботило, что сейчас происходит с его товарищем по шприцу, но он отчетливо помнил, как Свен его буквально спас, вытащив из гущи битвы в бойцовском клубе.И буквально в ту же секунду Бломберг понял, что мысли материальны, и зря он вспоминал про район наркоманов: на дорогу прямо перед ним выскочил растрепанный Матс. От него воняло чем-то невероятно мерзостным и вызывающим желание опорожнить желудок: рыбой, дешевым пойлом и всякими отходами. Лидер бойцовского клуба брезгливо поморщился: но не от себя любимого, а от одного лишь вида Яна.—?Где деньги? —?прошипел Матс, делая шаг назад и прижимая руку к набедренной повязке, где он хранил нож. Бломберг решил придумать что-нибудь бредовое?— настолько, чтобы мозг наркомана сумел это понять и принять:—?Все будет. Тебе стоит лишь только подождать. —?голос Яна звучал неубедительно, но и это заставило гнилозубого хмыкнуть:—?Я жду… —?и добавить, уже громче и язвительнее:?— Иначе я вскрою тебе брюхо и буду носить твои кишки в качестве украшения!Угрозу Бломберг намеренно прослушал и, как только Матс скрылся из виду, продолжил идти к своей цели, предварительно оглядевшись. Мало ли этот придурок набросится на него сзади и всадит свой нож куда-нибудь в лопатку. Было бы очень неприятно. Да и умирать Яну не хотелось.Многоквартирный дом, в котором жил Йорн, находился в самом светлом и чистом районе города, и Бломберг был благодарен всем всевышним силам за то, что дом его любовника располагается именно в таком чудесном месте, а не в каком-нибудь наркоманском закоулке. Уже возле подъезда его ослепил яркий свет уличного фонаря, и Ян призадумался о том, что было бы неплохо, если бы такие светила расставили по всему городу, а не только в центре.Йорн открыл ему дверь с видом победителя: конечно, ведь он находился дома уже полчаса, если не больше! Замерзший как собака Бломберг даже не стал слушать его насмешки и приветствия, лишь молча проскочил мимо, скинул куртку и ушел в ванную мыть руки. Однако и там Стубберуд не оставил его в покое, уперевшись плечом в дверной проем и буравя любимца взглядом. Теперь он напоминал больше маньяка, а не приветливого хозяина квартиры, но Ян постарался на этом не зацикливаться. Резко обернувшись, он посмотрел Йорну в глаза и сказал каким-то чрезмерно томным голосом:—?Нам нужно поговорить.Стубберуд издал негромкий смешок и жестом пригласил гостя к себе в комнату. Уже там он сел в кресло напротив него и кивнул?— немая просьба начать рассказ.—?Я не знаю, как долго смог бы еще это скрывать… —?Бломберг поджал под себя ноги. —?Но теперь, когда мне угрожают, я не могу молчать. Я так и не завязал…—?Достаточно. —?прервал его Йорн. —?Наконец-то ты сам в этом сознался. Я не слепой, Ян. Я видел шприцы. Я замечал, как ты с каждым днем меняешься все сильнее. Но, знаешь, я тебя понимаю и принимаю. Лучше поздно, чем никогда, верно?—?Да… спасибо, Йорн. Наверное, ты уже заебался это выслушивать, но я пытаюсь бросить?— вот уже как три дня… Для меня это действительно много!—?Ты молодец, Ян. Даже такой, казалось бы, короткий срок?— это уже рекорд для тебя. Я немного разочарован, но, в принципе, горжусь тобой. —?Стубберуд переместился на диван к Яну и слегка сжал его колено; Бломберг вздрогнул и, не зная, куда ему девать собственные руки, положил обе ладони на плечи Йорну.—?Почему ты так долго молчал? —?неожиданный вопрос заставил Яна похолодеть. —?Ты же знаешь, что я дорожу твоим доверием и в любом случае поддержу тебя.—?Я боялся, что ты расстроишься. —?Бломберг был похож на маленького глупенького ребенка, ушедшего с детской площадки во время прогулки с друзьями и вызвавшего тем самым чрезмерное волнение мамы, коей в тот момент выступал заботливый президент студсовета. Йорн очень много времени тратил на других людей?— не зря он всегда мечтал стать психологом?— но вот на самого себя времени у него практически никогда не хватало. Стубберуда также отличало чрезмерное усердие: он никогда не делал ничего плохо и считал, что лучше перелет, чем недолет; а вместе с тем не ценил синицу в своих руках и всегда заглядывался на далеких журавлей. И на солнце есть пятна.—?Ты опять будешь долго и страстно меня целовать? —?нагло усмехаясь, спросил Ян, когда Стубберуд наклонился к нему. Слишком уж часто у них это случалось: сначала Бломберг едва ли не на коленях вымаливал у Йорна прощения за кривизну души и всякие мелкие грешки, а потом они пылко друг друга целовали, будто бы ничего и не было. А еще президент студсовета любил напоминать своему возлюбленному о том, как он чуть не придушил его в гараже, и всегда этот случай упоминала в контексте, мол ?мне понравилось, так что я хотел бы это повторить, и мне совершенно наплевать, что ты на это скажешь?. И тот раз не стал исключением.—?Нет, но я могу вцепиться в твое горло и выбить из тебя всю дурь.—?Я и не против,?— Ян нахально улыбнулся и в ту же секунду оказался вжат в спинку дивана. Йорн, победно разместившийся на его коленях, почему-то медлил, будто бы к чему-то прислушиваясь и, как оказлось, не напрасно: стоило только скрипнуть входной двери в комнату?— Стубберуд уже делал вид, что усердно что-то ищет в ящиках письменного стола.У входа в комнату стояли его родители, и Бломберг, совершенно не ожидав такого развития событий, просто кивнул им.—?Здравствуй, Ян,?— поздоровалась с ним мать его любовника; отец, как и гость, предпочел просто кивнуть. —?А где Йорн?—?Ищу этот дурацкий учебник по географии! —?отозвался он с другого угла комнаты. Мать приподнялась на носочки, выискивая в кромешной темноте свое чадо, которое притворялось вовлеченным в поиски получше любого актера.—?Не сидите с выключенным светом! —?строгим тоном сказала она, убедившись в том, что Йорн действительно на месте и никуда не пропал. Будто бы одного лишь отклика ей мало было.***Потерпевший поражение Эйстейн нехотя вышел из гаража. Он ничего не понимал, в том числе почему Пер так странно себя ведет и отчаянно пытается его игнорировать. На это, несомненно, были свои причины, и Ошет хотел бы их узнать.—?Неплохо сиганул,?— знакомый голос заставил Эйстейна замереть. Он ожидал встретить кого угодно, но только не Варга, черт бы его побрал, Викернеса. Конечно, Ошет любил его, но разве что по-дружески, хоть и не понимал, что Варг полностью запудрил его разум и заставил забыть о Пере.—?Ты про что? —?отстраненно спросил Эйстейн, проверяя, закрыл ли он гараж. Несомненно, он прекрасно понимал, о чем толкует Викернес, но каждый умный человек должен уметь в самый неожиданный момент прикинуться дураком. Не то, чтобы Ошет был очень умным, нет?— он просто умел хитрить. И Варг тоже это умел, поэтому сразу раскусил Эйстейна:—?А ты как будто не понимаешь?—?Не понимаю.—?Не строй из себя идиота. С Пером ты можешь вести себя, как угодно, но со мной… я не потерплю такого отношения, ты же знаешь.—?Его зовут не Пер, а Дэд.—?Смешное имя, очень даже забавное. Думать над псевдонимами он явно не умеет.—?Кто бы говорил, Кристиан.Произношение его первого имени вызвало у Варга жгучую обиду: сжав ладонь в кулак, он намеревался врезать Эйстейну что есть силы по лицу, но тут же передумал, вспомнив, что кроме Ошета, по сути, друзей-то у него и нет.Все время до автобусной остановки они шли молча. Даже разговорчивый обычно Эйстейн не проронил ни слова. Лишь в автобусе Варг сказал:—?Значит, сейчас ко мне?Разумеется, об этом они не договаривались, и Ошет запротестовал:—?Нет. Мне нужно домой. Сегодня я обещал отцу вернуться пораньше.На самом же деле нужно ему было вовсе не домой и, буквально выпрыгнув из автобуса, Ошет побежал в сторону частных домов, где и жил Пер. Ему нужно было во всем разобраться, и даже если Олин прогонит его с порога, вытурит прочь?— плевать! Эйстейн колотил до одурения знакомую дверь долго и отчаянно, пока ему не открыла Бриджит. По удивленному взгляду женщины можно было понять, что гостей не ожидала ни она, ни ее сын.—?Здравствуйте, я… я к Пе… Дэду,?— запыхаясь, чуть ли не выкрикнул Ошет. Женщина повела бровью и ответила:—?Ну и заладили же вы со своим Дэдом. Дурацкое имя.Олина не нужно было даже звать: он в ту же секунду спустился на первый этаж, и реакция на незваного гостя была у него такая же, как и у его матери. Оценив ситуацию, Пер принял решение:—?Ладно. Пусть проходит.—?Заварить вам чай? —?любезно спросила Бриджит, уходя в кухню.—?Да, пожалуйста,?— на этот раз Олин не стал спорить и указал на лестницу, приглашая Ошета подняться.Уже в комнате Пер выпалил:—?Ты изнасиловал меня. Это ты хотел узнать, да? Теперь проваливай. —?Олин оставался абсолютно безэмоциональным, хотя готов был вскрыть Эйстейну горло и расцарапать до неузнаваемости лицо.Как и тогда, в злосчастной подсобке, Ошет упал к ногам Пера: но на этот раз жертва изнасилования не дрожала, держалась, гордо выпрямив спину, будто в тот момент власть была сосредоточена лишь в ее руках.—?Прости, Дэд, прости… —?запричитал Эйстейн, опять хватая Олина за пальцы. Пер не стал терпеть такого вседозволенного отношения и брезгливо отдернул руку.—?Можешь поцеловать мою ногу,?— предложил он, ехидно улыбаясь. Следующая сцена надолго запечатлелась в его памяти: Ошет низко наклонился и губами прикоснулся к плюсне. Конечно, это унижение не было сравнимо с тем, которое испытал вчера Пер, но он остался доволен увиденным. Садистское удовольствие.

—?Знаешь, я подумаю, прощать ли тебя или нет,?— издевательским тоном добавил он, как бы случайно ударяя Ошета по подробородку поцелованным местом. —?Пошли пить чай.***Ян долгое время не мог заснуть: приходу сновидений мешали навязчивые мысли о несчастливом будущем. Бломберг морил себя тем, что думал о разочаровании Йорна и о нарастающих в группе конфликтах. Все, что происходило между их пятеркой, не проходило мимо внимания Яна: он сразу заметил, что весь кошмар во плоти начался с возвращения Варга. Никому ничего не сказав, он принялся диктовать свои правила?— и, кажется, стал еще злее, чем был до похищения. Оно и объяснимо: Викернес возненавидел Ребекку, и раз уж не мог до нее добраться, вымещал свою злость на окружающих и, будто бы следуя примеру самого Яна, топил ее в алкоголе на пару с Эйстейном, который и сам не мог определиться со своим отношением к Варгу. Ошету было и неимоверно жаль его, но что-то во внезапно вернувшемся пленнике и отталкивало: дело было не только в агрессивном настрое или уродливом обрубке пальца, тут нужно было копать глубже, а Бломберг этого не умел. Вот Йорн был в этом профи. А еще что-то произошло между Эйстейном и Пером. Раньше они были практически неразлучны, но Варг стал стеной между ними. Ужасно. Ян представил себя на месте совершенно одинокого Пера, и что-то внутри него сжалось в комок, подступивший к горлу и вызвавший нежеланные слезы. Смахнув их с глаз, Ян перевернулся на правый бок и спустя несколько минут все же смог заснуть. Снились ему все те же картины из будущего, и единственными минусами в них были присутствие Свена и отсутствие Йорна. В один момент Бломберг возненавидел Кристиансена. Не стоило вспоминать тогда этого кретина: может, и на Матса он не напоролся бы.***Глубокий вздох?— и опять Ян полез в карман, чтобы в очередной раз обнаружить там абсолютное ничего. В некотором плане Бломберг жил мечтами и летал в облаках: мол, нужная сумма на запрещенные вещества накопится самостоятельно, без каких-либо усилий. Да, пусть Ян и убеждал Йорна в том, что усердно пытается завязать с наркотиками, сам он прекрасно понимал, что ничего у него не получится. Бломберг настолько отчаялся, что в очередной раз налгал своему возлюбленному. Он не хотел этого делать. И каждый раз, возвращаясь к этому моменту в своих мыслях, убеждал сам себя, что действительно не хотел. Это вышло абсолютно спонтанно и необдуманно, и вместо того, чтобы бросить вкалывать себе в вены всякую гадость, Ян решил просто получше скрываться. Наивный дурак, чуть ли не ежеминутно мучавшийся от ломки: даже выворачивая собственные карманы, он весь трясся и едва ли не рыдал, готовый вцепиться в собственные руки и разодрать себе кожу. Уняв дрожь, он отправился в комнату отца и, уже ожидая услышать грубый отказ, сказал:—?Доброе утро. Слушай, а ты не мог бы найти для меня какую-нибудь подработку? —?Ян будто бы слышал себя издалека и понимал, насколько глупо и наивно звучит его просьба. —?У меня совсем нет денег…—?И не должно быть. —?оборвал его отец, кивая с нагловатым видом. —?Ты постоянно со всеми дерешься и поэтому ничего не заслужил. Заживет это чудо у тебя на лице?— тогда и поговорим.Ян осознавал, что отец прав, но все-таки разозлился на него и с таким отвратительным настроем пошел в школу. По пути он встретил Йорна, тоже чем-то расстроенного. Коротко поцеловав парня в губы, Бломберг спросил:—?Что тебя тревожит?—?То, что ты вечно трешься с этими наркоманами.—?Чего? —?Ян вскинул брови; он неприятно удивился предвзятости своего возлюбленного. —?Я сто лет не видел Свена, даже в школе! И вообще не тусовался с ними давно…—?Значит, ты еще и бухал с ними. Я так и знал. —?Йорн совершенно не злился, что не могло не радовать Бломберга.И спустя каких-то десять минут он в очередной раз понял, что тема Свена Эрика Кристиансена обязана стать запретной и больной, на этот раз уже окончательно.***Во дворе школы?— столпотворение. Точнее, человек пятнадцать от силы, но Ян чувствует, как настырные взгляды буравят всех собравшихся из окна. Подобравшись поближе, Бломберг сумел разглядеть на руках одного из учителей обездвиженное тело в грязных темных одеждах: лица пострадавшего не было видно за спутавшимися клочьями длинных темных волос, свисавших как тонкие сальные нитки с красного от крови лица.Свен.Ян задрожал и кинулся к учителю, отдавшему умертвленный груз охраннику.—?Кто это? —?содрогающимся голосом спросил он, надеясь на то, что его догадка опровергнется. Как ни крути, ему было бы искренне жаль Кристиансена, и он сам не знал, почему: дело было не только в спасении из бойцовского клуба или предоставлении бесплатного алкоголя, в первую очередь тут заиграли человеческий фактор и совесть.—?Свен Эрик Кристиансен. Вы были знакомы?—?Н-нет… —?солгал Бломберг, постепенно отступая назад. —?Спасибо огромное. Я... мне просто п-показалось...

***—?Помните Свена?Ян вместе с Йорном стоял у входа в кабинет, в котором занимался класс Эйстейна. Разговаривали они с самим Ошетом, который с видом знатока ответил:—?Ага. Уже вся школа знает, что он из окна выпрыгнул. Какая-то волна прыгунов из окон. Сначала этот в многоэтажке,?— на этом моменте Варг содрогнулся и быстро-быстро проморгался, вспоминая Ребекку. —?А теперь этот солист. В чем причина, никто не знает?—?Охранник обнаружил у него в кармане предсмертную записку,?— вмешался Йорн: теперь была его очередь демонстрировать умения в промывании косточек. —?В ней Свен написал, что его отца незаконно посадили в тюрьму на очень долгий срок, и это событие повлекло к потере смысла жизни. Вот так вот.—?Ну и везунчик этот ваш Свен,?— прошипел Пер, проходя мимо них в кабинет.—?Что это с ним? —?спросил Ян.—?Отец умер,?— вздохнул Йорн. —?Сам недавно узнал. Родной человек, как-никак.***—?Вообще-то ты?— мой единственный стимул хоть что-то делать дальше,?— Ян сплел свои пальцы с пальцами смущенно заулыбавшегося Йорна, но уже через несколько секунд ему пришлось отдернуть руку, ведь за их спинами раздался насмешливый окрик:—?Эй, педики! —?неудивительно, но это был Варг. —?Как жаль, что у меня нет с собой фотоаппарата, а то все узнали бы о ваших терках!—?Варг, успокойся! —?призвал его к благоразумию вовремя появившийся Эйстейн, одернувший товарища за рукав плаща. —?Простите,?— он повернулся к все еще недоумевающему Йорну, и тот покачал головой:—?Все в порядке. Но иногда мне кажется, что Викернесу нужен поводок.***И снова вечер. И снова Ян идет к Йорну, перешагивая через лужи. Бломберг выглядит изрядно потрепанным, но продолжает шагать, как будто бездумно, по инерции.—?Ну вот мы и встретились. Опять.Всеми любимый Матс. Бломберг и не сомневался.—?Когда ты дашь мне спокойно пожить?! —?закричал Ян, оборачиваясь и готовясь к прыжку на своего вездесущего знакомого со сгнившими зубами.—?Когда ты научишься отвечать за свои поступки,?— Матс оскалился, и выглядело это воистину ужасающе. —?Каждый раз, когда будешь идти по улице: плевать, утром или ночью, один или с кем-то… оглядывайся и молись. Даже если ты атеист. Я слежу за тобой. Мы все следим.