3 (1/1)

Геральт обвел взглядом их небольшую комнату: на столе лежали его ведьмачьи мечи, рядом на полу в кожаной сумке?— куртка с серебряными пластинами, наручи и перчатки с шипами?— всё его скромное имущество. Всюду была разбросана одежда: его и её. Еды в комнате не было. Но больше он сожалел, что не было выпить.Геральт поднял свой плащ, накинул на плечи, под его движением скрипнули половицы. Очаг в углу чернел остывшими углями. Он достал несколько поленьев из-под скамьи и присел на корточки развести огонь.Живое пламя затрещало, пожирая головёшки, и его терпкий жар согревающими волнами доходил до чародейки. Она, быстро озябшая без Геральта, закуталась в одеяло до самой шеи и сидела, облокотившись на спинку кровати. По её плечам раскинулись крутые локоны, походившие на чёрных змей.Йеннифэр совсем не шло простое и бедное убранство комнатки в святилище и это старое шерстяное одеяло, зато она сама являлась чудесным украшением этого места; была здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки; и была его, пусть даже всего на миг, — подумал про себя Геральт и глубоко вдохнул аромат, заполнивший пространство, аромат, по которому до боли в животе скучал, её аромат?— сирени и крыжовника.—?Прости меня,?— выдохнул он шепотом, глядя в пляшущий огонь. Шуршание пламени подхватило шорох его дыхания, и голос ведьмака бархатом пробежал по коже чародейки.Йеннифэр раздосадованно сглотнула, но не ответила. Она злилась на него, и он это чувствовал. Чародейка перевела взгляд с окна, за которым всё ещё сыпал снег, на ведьмака, ожидая от него чуточку побольше слов. Ей хотелось услышать его слова, произносимые вслух, а не про себя, как обычно.Он переглянулся с ней, вспомнив их прошлое расставание, когда он ушёл, сбежал от неё, не в силах стать тем, кого она хотела в нём видеть. Потом он вспомнил Аэдд Гинваэль и признание в любви, которое они оба не смогли друг другу высказать. Осознавая, что обязательно предадут произнесённое слово, заставив его растаять, словно снежинку, а вместе с ним и святую чистоту любви, которая тихо снизошла на них, как белые хлопья с низкого неба.—?Я не должен был снова начинать… —?прошептал он и, прищурившись, тяжело вздохнул.—?Ты как ребёнок, Геральт. Сначала делаешь, потом думаешь,?— раздосадованно произнесла Йеннифэр низкими оттенками голоса. Обиженно, грустно, потерянно, сердито. По звуку её голоса Геральт понял, что значил для неё больше, чем она когда-либо говорила вслух, и вздрогнул, весь обратившись к ней. ?— Йен… —?Геральт сел на краешек постели, хотел взять её ладонь, но она не достала её из-под одеяла. Он хотел бы сейчас как-нибудь пошутить, чтобы развеселить её. Она очень нуждалась в этом. Но он никогда этого не умел.Жар из очага обжигал его лицо. Или это горели щёки от стыда и волнения. Геральт поглядел в окно, за которым мерно и обильно летели большие белые хлопья, бесшумно врезаясь в стекло.?Злится на меня?,?— подумал он.—?Да, я злюсь, Геральт. Я стараюсь завести ребёнка уже много лет, что я только не делала для этого! И ты знаешь, как сильно я этого хочу. А тебе, который даже никогда не задумывался, стоит сказать какой-то бред про неожиданность и про предназначение, ребёнок тут же падает на голову! И не обычный ребёнок, а надел?нный врождённым магическим даром. Я не должна злиться, Геральт?Ведьмак невесело улыбнулся и набрал воздуха в грудь.?Зря позвал?,?— осторожно подумал он. —??Слишком сильно хотел увидеть её, но не стоило?.Ведьмак не предполагал, что новость о его ребёнке-предназначении так сильно всколыхнет чувства Йеннифэр и воскресит с новой силой её давнюю боль. ?Надеялся?,?— звучало у него в голове.Всё в нём кричало о представившейся возможности, о шансе быть вместе. Он мечтал, что его ребёнок сможет сблизить их, сможет стать тем, чего им никогда не хватало.Он знал, что Йеннифэр могла бы многое дать Цири, многому научить, ведь они обе обладают магией. А ещё врождённой аристократической вредностью,?— но он не отважился произнести эти слова даже в мыслях, потому что Йеннифэр точно бы их прочитала и разозлилась. А это могло быть небезопасно. Геральт спрятался за другими мыслями: о доносившейся суете из-за двери, о запахах похлебки и свежего хлеба, приходящих с кухни, о трудностях предстоящей ему вскоре дороги и о засыпавшем сполна двор снеге, которым ему предстоит заняться, как только снегопад прекратится.—?Нет, Геральт. Она?— только твоё предназначение. Не моё. Мне нужен мой ребёнок, а не чужой. Сам всё прекрасно знаешь. Но я, конечно, помогу тебе?— я за этим приехала. Только не надейся, на что ты там хотел. Сам знаешь?— мы уже пытались.В комнате стало довольно тепло, и разгоряченная эмоциями Йеннифэр скинула с себя одеяло и пыталась отыскать глазами на полу свою блузку. Геральт подал ей её.—?Если ты так этого хочешь, ты должна пытаться,?— сказал он. —?Пытаться с тем, с кем у тебя есть какие-то шансы. А мне лучше уйти. И не досаждать.Он собрался встать, чтобы самому одеться, но она удержала его.—?Ах, Геральт,?— Йеннифэр просунула пальцы под его плащ и провела рукой по груди, откидывая полы. —?Никогда не использовала тебя для этого, и всё что было у нас?— было для души. И только для нас.Она в задумчивой печали приникла головой к его плечу, и ему так сильно вновь её захотелось.—?Иди сюда,?— сказал он и заставил её лечь.—?Ты же не сможешь так скоро, ведьмак. Я не буду помогать тебе магией, не рассчитывай.— Не рассчитываю,?— хрипло прошептал он.—?Если бы я могла… если бы мы могли… —?она глядела ему в глаза своим тёплым тёмным взглядом, в её радужках плясал фиолетовый огонь. —?Ты мне нужен. Люби меня, как всегда это делаешь.Он чувственно поцеловал её в губы. Потом за ушком, потом облизал её обсидиановую звезду, утонувшую во впадинке между ключицами. Йеннифэр набирала воздух между его поцелуями, чтобы шептать:?— Никуда не уходи. Не сейчас, не сегодня. Если бы я могла от тебя, то…—?Лютик не сложил бы балладу,?— он взглянул ей в глаза, и увидел, как Йеннифэр уронила слезу на подушку. Она откинула голову вверх, чтобы податься грудью вперёд к Геральту.Он прикасался нежно губами к её груди, соскам. Потом под грудью. Спускался поцелуями всё ниже. Но Йеннифэр, обхватив его ногами, перевернула ведьмака на спину. Она хотела возвращать ему все его ласки и заботу, которые он подарил ей сегодня. И которые дарил всегда. Лишь в постели ей удавалось выразить ему, как много он значил для неё.—?Геральт, обедать зовут,?— в комнату вошла девочка лет десяти и увидела, как Йеннифэр размашисто восседала верхом на ведьмаке. Иссиня-чёрные локоны чародейки заполняли всё пространство. Быть может, в этот миг в глазах девочки Йеннифэр была похожа на ужасную ведьму, испивающую соки из её отца. Но для Геральта в этот миг чародейка была олицетворением всей его страсти, и его волчьи глаза горели от вожделения и близящегося разрешения.Цири испуганно пискнула и убежала.—?Не закончим,?— недовольно вздохнула Йеннифэр, потянувшись за одеждой. —?Ты говорил, она на занятиях.—?Должно быть, мы засиделись.—?Залежались, ты хотел сказать. Ты не запер дверь.—?Я боялся, это может несколько оскорбить тебя,?— проговорил Геральт из-под опущенных ресниц, не выпуская Йеннифэр, держа руки на её бёдрах, —?Я полагал, ты можешь запереть дверь магией в случае, если сочтёшь нужным.—?С каких пор ты боишься меня оскорбить намерением со мной переспать? Я не пользуюсь магией в святилище, ты знаешь. ?— Закончим,?— настоял ведьмак. И глядя на то, как Йеннифэр поддаётся его рукам, перевернул её на спину.Пальцы чародейки впились ему в спину, его волосы рассыпались на её плечи. Он держал её под лопатки, целовал влажно в губы, в шею и наращивал темп, разгорался всё сильнее и стал почти беспощадным. Зря она укорила его в бывалой раньше слабости?— сейчас он слишком сильно изголодался по ней.Йеннифэр проваливалась в блаженную истому, растворяясь в его руках, словно хлопья пушистого снега на горячем стекле, истекающие влагой по подоконнику, пока, наконец, не вскрикнула от исполнившегося ощущения сладко-солёной лёгкости, добежавшей до кончиков ногтей. Она прикусила ведьмака за плечо от грозовой силы, с которой снизошло на неё это чувство. Геральт остановился резко и затем, дрожа, утонул в её плечах, волосах, в её теле, опускаясь на Йеннифэр всем весом, не способный больше удержать себя. Тихо благодарно зарычал, уложив голову ей на грудь.—?Это прекрасно! —?произнесла Нэннеке, верховная жрица святилища, стоя в проёме распахнутой настежь двери. —?Но дверь запирайте, ребёнка напугали.Йеннифэр возмутилась бесцеремонностью жрицы, её взгляд вспыхнул фиолетовым, она натянула покрывало на них с Геральтом. Казалось, ведьмак не заметил жрицы. Он не сделал ни одного движения, придавленный чувством свершившегося обладания, обнажённый и телом, и душой. Йеннифэр покровительственно обняла его.Нэннеке с лёгкой укоризной вздохнула и заперла дверь.—?Обед стынет,?— бросила жрица, уходя.—?Я теперь ещё больше голодна, Геральт,?— спустя несколько минут произнесла Йеннифэр, гладя ведьмака по голове.