Глава 18: Прошлое рядом (1/2)
— Я не наследник, – Кэрри отчаянно смотрела в лицо полуорка. И тот понимающе усмехнулся. — Веррно, – с раскатистым ?эр? согласился Ромаш. – В тебе лишь его кровь… и это пугает… светлые любят бояться тени. Слишком верят россказням эльфов… верно? Полуорк посмотрел поверх головы Кэрри, прямо на Элронда. На какой-то миг, полуэльф решил, что его чары спали. Уже давно подзабытое чувство страха вновь мерзко кольнуло внутри него. А орочий полукровка уже подошел к нему уверенным шагом и сел рядом на корточки, насмешливо щеря клыки. — Ты не тот, за кого себя выдаешь… – Элронд заставил себя смотреть в глаза Ромаша так же прямо, без тени страха… если тот почует его слабину… — Кто ты, человек?
Облегчение – невозможное в такой ситуации – обрушилось на Элронда. Его чары работают. Этот полуорк не опознал его. — Я из Гондора, – твердо ответил он.
— Врешь, – тут же убежденно оборвал его Ромаш. – Иначе по дорогам уже рыскали бы разъезды.
— Он тут, дружочек, втирал, что тайно к нам-с, – влез тут же Банго, по обыкновению чуть притоптывая из-за тщательно подавляемой тревоги, – ох, боялся он Ромаша, боялси! – и заложив в карманы жилета пальцы. — Моя смерть дорого обойдется вам, – голос Элронда звучал холодно и убежденно. Он смотрел только на Ромаша, напрочь игнорируя хоббита и прочих разбойников. – Мне приказано доставить мальчишку, мне нет до вас дела. Ромаш склонил голову, выслушивая его с открытым сомнением. Стоило Элронду сказать последнее слово и полуорк ловко стряхнул рукой и из под рукава рубахи скользнул в ладонь узкий нож. Блеклое острое лезвие сверкнуло под солнечными лучами и ?гондорец? замер, когда Ромаш непринужденно прижал лезвие к его горлу. Долгие мгновения темные глаза смотрели в серые, а затем лезвие медленно пошло вниз, надавливая на кожу, и тонкая красная линия расчертило щеку ?человека? до самого горла. Кончик ножа подцепил подбородок Элронда, заставляя запрокинуть голову, и холодная гладь огладила кадык. — Ложь, каждое слово… и угрозы твои пусты… никто о тебе не знает. И не узнает. Твои кости сгинут под гнилью леса. Или набьют брюхо лесного зверья. Я еще не решил. – полуорк и лже-человек смотрели в глаза друг друга. Крохотная капля крови скатилась по коже пленника, упав за ворот рубахи под кольчугой. На короткое мгновение Элронд чуть не потерял власть над своими чарами. Элберет, как Трандуил годами держал заклятье над своим ликом?!? — У тебя есть день и вечер, – усмехнулся, показав клыки полукровка-орк. – Мне лень убивать просто так… а у тебя ведь есть что-то, чтобы купить себе пару деньков? Но не золото. Это слишком скучно. Полуорк встает, и нож в его руке равнодушно входит в ножны на поясе, а затем он хватает замершую Кэрри за плечо и тащит за собой прочь с поляны мимо толпы разбойников.************************ Подарки Судьбы всегда неожиданны… а думать надо быстро, чтобы дар не утек сквозь пальцы, принеся вослед одни неприятности. Ромаш прожил на свете достаточно, чтобы осознать эту простую истину. И Наследник проклятого и незабвенного сквозь столетия Ангмара именно и есть такой подарочек… Втолкнув щенка в палатку, Ромаш развернул его и вгляделся в бледно-серые глаза на узком бледном личике, цепко держа его за подбородок. Мальчишке пришлось запрокинуть голову до боли в шее, но полуорка это неудобство его не заботило. В серых прозрачных глазах притаилась настороженность пуганного многократно зверька, но не смотря на страх, прорывающийся сквозь настороженность, этот зверек был способен укусить. Плохо. Не очень хорошо. Ромаш досадливо скривился, отпуская пацана. Надо что-то делать… или вместо волчонка, что может стать волком, будет щерится крыса, а более всего на свете полуорк ненавидел двуногих крыс. Потому как подлее их не было. Самое смешное, что сами крысы мнили себя волками… и давить их было одно удовольствие. Ромаша, кстати, потому и не было в лагере так долго. Охотился на такую крысу в Бри… и надо же было ему подслушать одного колдуна и ведьмака? Ведьмак – это тоже проблема… это не крыса, и не просто воин, такого убить трудно.
Но о нем он подумает после. Когда будет дальше… А сейчас – он знает что делать. Ромаш ухмыляется, показывая клыки и сняв с пояса флягу, открывает и всовывает в руки щенка. — Пей, – велит он. — Что это? — Пей, – повторяет Ромаш, впуская в голос немного рыка, и это действует. Щенок достаточно благоразумен и нерешительно отхлебывает из фляжки дурмана. Отчаянно закашливается, но Ромаш хватает его за плечо и, придерживая флягу у его губ, повторяет: — Пей. До дна. Чем больше выпьет, тем проще будет работать.************************
В глубине леса, еще дальше от Бри и от временной стоянки разбойников-подорожников, скрывалось болото. Древнее, поросшее высоким камышом, с коварными топями изыбучими кочками. Встань на такую – утянет вглубь навеки, ничто не спасет. Но были и те, кто знал тайные тропы сквозь болото с его многочисленными гадами, кровожадным гнусом и иными опасностями, о которых не ведали непосвященные. В самом центре этого болота, была и земля достаточно твердая, чтобы можно было там выжить. Но не сказать, что это жизнь была сладкой. Земля начиналась с широкой полосы, поросшей редкой травой. Она пружинила под ногой даже ребенка, а след взрослого вдавливался на два пальца, а после спустя короткое время наполнялся мутной водой. То здесь, то там редкая трава пропадала и среди голого отрезка земли виднелась булькающая газом грязь. В шагах ста начиналась полоса потверже и нога уже взрослого здесь слегка пружинила, а растительность становилась гуще, оставляя позади камыш и осоку. Эта полоса была еще шире, но неустойчива. Бывало что те, кто оставался ночевать на ней, просыпался в топкой жиже, или воде. Жить здесь, и ставить даже шалаш было неразумно. И лишь после этой полосы, подымаясь длинным многогорбым холмом, схожем с песчаным змеем, свернувшимся полуклубком, начиналась истинная твердь. И это место звалось Убежищем. Сотни небольших хижин, сложенных из сплетенных ветвей, соломы и обмазанных глиной, притаились на крутых склонах. Даже здесь строить более крепкое жилище было невозможно, и остатки когда-то сильного народа, жили как последние нищие. И все же… они жили. Меж жалких хижин бегали чумазые, одетые в лохмотья, дети, ругались женщины и в небо подымался дым от очагов у хижин. Старухи и старики, сидящие у них, зябко кутались в выделанные шкуры, занимаясь нехитрыми делами. Мужчин в Убежище было немного – большинство уходило на Промысел в Мир. Чем они там занимались, женщин не касалось, те лишь радовались добыче своих сыновей и мужей с отцами.
А занимались те попросту воровством. Ромаш хорошо знал, что каждый кусок ткани или мяса той же овцы были крадены и отняты у свободных жителей Большого Мира. Бывало, что те, кто промышлял ТАМ, не возвращались. Кто станет допрашивать пойманного вора? Веревка на суку молчалива… потому Убежище и жило последние триста лет. Это долгий срок… другие Убежища жили меньше, умирая от огня и мечей Гондора. Полуорк шел неспешно меж тесно стоящих хижин, и многие у костров провожали его возгласами приветствий или молчаливыми взорами. Он был известен здесь, как успешный предводитель и добытчик. Дважды, лишь его удача, помогала пережить голодный год, а когда был мор среди детей, он добыл ангмарцам умелого лекаря. А чтоб тот не сбежал, он отрезал ему ступни. У лекаря была крепкая хижина, ему отдавали хороший кус добычи, и дали трех красивых жен. Он ни в чем не знал нужды. А увечье его не сильно мешало жить… он должен был быть благодарен ему. Но люди, особенно не изгои, редко благодарны. У одной из хижин, полуорк остановился. Нагнувшись, он прошел в узкий проход, толкнув ладонью сплетенную из ветвей дверь. Войдя, он выпрямился, прищурив глаза после света снаружи. В жилище было сумрачно и душновато от курений. Старик, сидящий у камней очага, даже не посмотрел на него, куря трубку. — Живой, – лишь глухо сказал он. — Живой, – согласился Ромаш, укладывая на солому у стены тело ребенка. — Что это? – недовольно пробурчал вопрос старик, хохлясь у камней очага. Ромаш ответил не сразу. Лишь сев напротив старика, у камней очага, он неспешно набил курительной смесью свою трубку, раскурил ее и затянулся терпким дымом… — Ну? – ворчливо и сердито поторопил его старик-человек. — Эта вылазка принесла добычу иного порядка, Отец, – негромко заговорил Ромаш. – Ты знаешь, зачем я уходил в этот раз. — Убил? – короткий вопрос. — Да. Голова ублюдка порадует многих. Особенно матерей тех мальчиков, что кричали под ним, – оскалился Ромаш довольно. Иногда ему нравилось быть Палачом. А крыс давить еще больше… — Зачем тебе эта грязь? – буркнул старик. – Приведешь беду. Стоит это того? Ромаш равнодушно пропустил мимо ушей его слова. Об этом говорили не раз, а его кровь не заглушить. Надо платить дань Предкам, даже если чхать он на них хотел. Кровь желает крови? Ну, так он даст… и удовольствие получит. Но не о том они говорят сейчас.
— Хватит об этом. Есть тот, кто все может изменить. И мы уйдем за Стену. — Что ты городишь? – с досадой воскликнул его приемный отец. – Нет такой силы ни у кого! Проход может открыть… — … кровь Наследника, – с довольным кивком подхватил Ромаш. – И он здесь. — Где? – не поверил своим ушам и, начиная сомневаться в разуме полуорка, старик с сомнением вперился взором в его лицо. Улыбка была ему ответом, и смуглый палец указал на тело ребенка, что неподвижно лежал у стены хижины. — Встань, и посмотри, отец, кого я принес тебе. Посмотри и увидишь. Сомнение – вот что было на лице старика. Но встав, он все же подошел хромая к лежащему неподвижно ребенку. И наклонился. Это был… мальчик? Он уже не особо доверял остроте своего зрения, и присел рядом, склонившись над казалось спящим ребенком. Лицо как лицо, разве что слишком тонкое, как у девки малой… и пальцы ощутили слишком тонкую кожу. Девчонка? Но тут взгляд старика зацепился за тонкую линию цепочки на груди спящей… и круглый амулет. Не веря, тонкие морщинистые пальцы потянулись к нему… и коснувшись его, старик с коротким вскриком отдернул руку. Будто что-то невидимое острое кольнуло его руку. Как невидимая игла. Тут луч солнца пробился сквозь хилую крышу хижины, упав на амулет. Старик задохнулся. — Печать… его Печать! — И взять ее может лишь Он, – почти пропел за спиной полуорк. – Или его Кровь. — Но это девчонка! – все же не мог себе позволить верить старик. Надежда… Ромаш нахмурился… — И что? Кровь же... – неуверенно проговорил он. – Сам учил, что кровь важнее… — Кровь – да… да… и Печать, – старик протер лицо. – Значит, и Сила Его есть… Но что-то еще было неправильно, что тревожило его. Почему она спит? Почему… ноздрей коснулся сладковатый аромат, и старик осторожно, будто боясь навредить, приподнял веки спящей. И отдернул руку. Будто сама тьма поселилась в глазницах этого ребенка. — Ты напоил ее Эн-Та-кх-нат? — В ней был страх. Они почти сломали ее, – мрачно ответил Ромаш, наблюдая за отцом. – Забвение – это хорошо. Ее новая жизнь начнется здесь. С нами. — И пробудет память, – кивнул старик. – Осталось только ждать. Когда она проснется. И улыбка впервые за долгие годы проявилась на его лице. Теперь у них есть надежда. Вернуться домой. ************************ … он был прав. Он слишком долго забывал про мир за границей своих владений.
Он расслабился. И поверил, что все кончено. Но столб за спиной, остров среди болота, хижины на его склонах и остатки народа, что казалось был истреблен – стал живой насмешкой над ним. Он верил, что прошлое ушло окончательно, что больше не коснется его, не потревожит… как же сильно он ошибался! Элронд был готов проклясть самого себя.
И его называли мудрым?! Воспоминания стучались в закрытые в его разуме двери, шептали по-змеиному – ?ввпуссстинасссс!?. И он, сцепив зубы, обреченно сдался.
Он больше не станет делать вид, что прошлого не было и не будет никогда… — Ты эльф? – светловолосый мальчишка, давно уж мертвый, высокомерно смотрел на него. — Да, юный принц, – ему было смешно.
Семилетний мальчонка, отчаянно пыжился, пытаясь казаться старше и сильнее его. Его, взрослого.
— И ты, – мальчишка свысока одарил взглядом его брата.
Элрос усмехнулся.
— Нет.
Мальчишка был сбит с толку. Они же… одинаковые?
— Я получеловек, – забавляясь, и зля Элронда, продолжил братец. – А он полукровка.
Элронд с возмущением резко развернулся к брату.
Глорфиндел делал вид, что не видит их троих в королевском саду… и наверняка смеялся над оруженосцами и человеческим мальчишкой.
— Подеретесь? – так живо спросил принц Ангмара, что юный Элронд смутился, вспомнив, что за ними наблюдают.
И только Элрос рассмеялся.
… он быстрый, принц людей забытого ныне царства, но не так быстр, как они. И учится быстро, быстрее детей его народа. Он злится и с ревностью смотрит, как Элрос сближается с мальчишкой, становясь тому доверенным другом. А пропасть между братьями становится все глубже.
Почему они столь различны?
Почему Элрос не хочет помнить о крови матери? А лишь о крови отца?
Он не хочет принимать правду.