Глава 12. Нелюдь (1/1)

Ничего тебе, девочка, не осталосьКроме жгучего холода и скитаний.Лишь Игла из горящей на солнце стали - Отголосок далеких воспоминаний.Ты бежишь, примеряя чужие лица,Как волчонок, затравленный злыми псами.Ты хотела быть сильной, большой волчицей,Так учись понемногу владеть клыками! ... Если страх заползает змеей под кожу, Будь храбрее, не давай ему ранить больно. Ты когда-нибудь когти наточишь тоже, Ты когда-нибудь станешь, как птица вольной. Между жизнью и смертью покров так тонок, Ты лишь тень, но о прошлом ты не забыла!

из песни "Валар-Моргулис"

про Арью Старк ... Ветер глухо выл, качая темные верхушки сосен. Серые мрачные тучи медленно плыли по грозовому небу и лес вокруг притих в ожидании грядущей непогоды.

Люди и гномы из Синегорья и его подножий спешно разбивали единый лагерь, посматривая в небо и невольно стремясь поскорее доделать свои дела. Крепко стреножить лошадей и пони, натянуть большой промасленный тент над стоянкой, выставить дозорных и распределить дежурства равно меж гномами и людьми. Двоих подростков отправили пополнить воду в кожаные бурдюки, а третьему и четвертому, самому младшему, поручили вымыть миски после поспешного ужина. Кэрри подхватила закопченный на костре котелок и стопку мисок и, не смотря на недовольного мальчишку рядом, поспешила к реке.

— Терпеть не могу мыть посуду... и почему я?... гадость-то какая, — бурчал обиженно за спиной девочки подросток.

Кудлатый и темноволосый, он, с уныло-вытянутым лицом и крючковатым носом, плелся позади, и Кэрри очень хотелось бы избавиться от него. Уж лучше бы она одна все помыла! И что его только не устраивает? Самое легкое же поручили! Воду в бурдюках таскать и то тяжелее... но она промолчала. Большую часть времени Кэрри молчала и изо всех сил старалась быть незаметной и держаться подальше от дунадан. И особенно от их подростков. Опыт девочки в отношениях с ровесниками и со старшими ребятами – был удручающе скуп и большей частью неприятен. Взрослые вскоре заметили ее нежелание разговаривать и попытки держаться ближе к гномам. Дунаданы сделали выводы и позволили ей остаться в стороне, продолжая относится подчеркнуто благожелательно. Но за десять дней, как гномы вместе с девочкой присоединились к дунадан в поисках, Кэрри продолжала их сторониться.

Но куда более насторожено она относилась к подросткам из дунадан. У господина Лекса была привычка давать пару медяков незнакомым мальчишкам, чтобы те подрались с Кэрри. И ей доставалось от него, если она давала себя побить. А мальчишки всегда рады подраться и просто так… вот только Кэрри подозревала, что господина Торина не обрадует ее драка с подростками дунадан. А выяснять, какие наказания предпочитает гном, не хотелось еще сильнее.

Вряд ли ей это понравиться.

А мальчишка за спиной все нудел и нудел. Так они и дошли до широкого ручья, бежавшего по омытым крупным голышам рядом с лагерем. На берегу ручья, побросав бурдюки на землю, темноволосые мальчишки-близнецы кружили вокруг друг друга с длинными палками в руках. Стоило им показаться, как один атаковал брата, метя шестом в колено, но удар был отбит и в следующий миг другой шест устремился к плечу напавшего. Бодрый стук шестов зазвучал в воздухе. Мальчишки скорее дурачились, чем в серьез дрались. Они даже весело ухмылялись друг дружке… Кэрри удивленно покосилась на них, и обошла по кругу дерущихся. Ну их! Она уже обошла их, когда по ноге больно ударил шест, и Кэрри полетела на землю. Миски разлетелись, а котелок подкатился к самой воде. Неожиданная боль от удара оглушала, но девочка, в подкорку мозга впитавшая закон о необходимости двигаться, в единый миг перекатилась в сторону и слитным движением встала на ноги в привычную боевую стойку. Прямо в лицо полетел круглый конец шеста… Кэрри не думала – уклонилась, сделала шаг вперед к атакующему, мазаное для глаз ?колесо? руками и мальчишка выпускает из рук свое оружие… и Кэрри перехватывает шест, разворачивается, и – конец шеста угрожающе останавливается у горла юного дунадана. — Ух, ты, – восхищено говорит тот, замирая и подымая руки в извечном жесте сдающегося. – А ты быстрый! — Чего вам надо от меня?! – зло спрашивает Кэрри, чувствуя, как заполошно бьется сердце в груди. Вот знала же, что будет неприятность! — Да ничего, – примирительно говорит мальчишка, пожимая плечами. – Просто так… Ах так?! Что-то внутри вспыхивает, и девочка молниеносно делает подсечку шестом. Подросток звонко ойкает и плюхается в ручей пятой точкой.

— Это тоже… просто так! – выпаливает Кэрри и сердито бросает шест на землю.

— Ты чего? – удивленно таращится на нее мальчишка, хлопая ресницами и продолжая рассиживаться в ручье. – Злишься? — Нет, радуюсь! – огрызается Кэрри, отходя от него и, демонстративно не смотря, начинает собирать миски. Прекрасно, две глиняные миски раскололись! Вот что она скажет?! Как еще не все… — Да ладно тебе, не злись, – примирительно говорит, присаживаясь рядом другой близнец, и тоже начиная собирать миски. – Мы же ничего такого не хотели. Просто хотели помахаться палками… — А мне хотелось? – все еще злясь, буркает Кэрри, почти вырывая протянутые миски из его рук. — Я так сильно тебя ударил? – озабоченно спросил, вылезая из ручья, второй брат. Кэрри делает глубокий вдох, заставляя себя успокоится. — Нет, - нехотя отвечает она. Она получала куда более болезненные удары. Ерунда, по сравнению с поркой ремнем, со сломанной ногой, вывихами и падениями с высоты. Вряд ли даже синяк будет. Просто… как-то обидно и неприятно. — Ну, вот! Чего ты обижаешься? Прям как девчонка! – выдает мокрый близнец, отряхиваясь. И Кэрри вдруг аж задыхается от глубокой обиды. От взрослого она бы стерпела, но тут! Как будто то, что она родилась девочкой, делает ее хуже! Да от нее отказались из-за этого! А эти… что, лучше?! Она вскидывает голову и прямо смотрит в глаза мальчишки. — И что, если я девчонка? – с вызовом спрашивает она. – Что я хуже поэтому?! — Э-э-э… – ошарашенно выдает подросток, растеряно моргая. — Отстаньте от меня! Просто, отстаньте! – выпаливает девочка, и быстрым шагом идет прочь от троих мальчишек, удивленно смотрящих вслед. … Кэрри зло трет миски, отмывая их в холодной воде ручья. Горло сперло от горечи. Девчонка… как же это обидно! Да, она слабее. Всегда будет слабее, но господин Лекс не уставал повторять, что главное умение, а не сила. И не наличие яиц в штанах. И уважают за поступки и мастерство, за ум… но иногда девочка с болью убеждалась, что многие считают иначе.

Неспешные шаги за спиной, шагающие по шуршащей гальке, ей знакомы. Кэрри замирает, стоя на коленях у ручья. Вот сейчас совсем не хочется смотреть в глаза господина Торина. Не получиться сделать вид, что все в порядке. И лгать она совсем не умеет.

Шаги останавливаются. Он стоит так близко, что угол его плаща в миллиметре от ее колена. Но господин гном молчит. И Кэрри обреченно догадывается, что он все видел и слышал. И что вот сейчас будет разговор… девочка тоскливо опускает голову, неотрывно смотря на мокрую миску в руках. ?Пожалуйста… пожалуйста…? — умоляет она про себя. Но вот о чем именно она просит, Кэрри не осмеливается додумать. — Ты не растерялась и ответила не медля на удар, – спокойно и негромко проговорил господин Торин, не смотря на пажа. – Это похвально. Но не след так остро переживать за один-единственный удар. Это настолько обидно для тебя? Кэрри с трудом выдавила, покачав головой: — Нет, – прошептала она, не подымая глаз. — Тогда что именно обидело тебя? – спросил господин. И девочка съежилась, вцепившись пальцами в края глиняной миски. Ну, что ответить? Что ее назвали девочкой? Так она и есть девочка! То, что ей показалось, что эти мальчишки считают ее поэтому хуже себя? — Или тебя оскорбило слово ?девчонка?? – продолжил гном. Кэрри молча покачала головой… и, подхватившись, что это будет истолковано, как проявление невежливости, выдавила: — Нет, господин. — Тогда что именно, тебя обидело? Кэрри было плохо. Гном стоял над ней и будто требовал ответа. Это ожидание ответа так давило! И вот что, что ей сказать? Что она не хуже других, потому что родилась девочкой?! Что вот она вырастет и станет не хуже всяких там мальчишек? Она очень хорошо помнила, как зло посмеялся над ней тогда господин Лекс. И совсем ужасно будет, если сейчас над ней посмеется и господин Торин. А взрослые почти всегда так поступают… — Я задал вопрос, – сухо прозвучал голос господина.

— Просто… – прошептала, давя слезы Кэрри. — Что, просто? – давил голос Торина. Кэрри зажмурилась… и в следующий миг сказала то, что сама не ожидала от себя услышать. — … они от меня отказались поэтому. — Они? – тихо спросил гном. — Родители, – и постыдные слезы навернулись на глаза. – Я же девчонка! А у них был сын. Мой брат. Мальчики – будущие герои, они…! А я… я никто, и всегда буду никем! Сидеть и не мешать – а я мешала! Я старалась, честно старалась! Но они все равно меня бросили! Потому что сказала правду! Что он трус! Что он… он… И Кэрри просто разревелась. Как же больно вспоминать! Почему? Ну, почему?!

На плечи легли сильные ладони и силой поставили на ноги. Кэрри отчаянно всхлипнула, судорожно протерев лицо ладонями. — В том, что случилось, нет твоей вины, – твердо сказал ей Торин. – Ты ни в чем не виновата. — Они считали иначе! – отрицательно мотнула головой девочка. — Почему? Кэрри судорожно вздохнула, загоняя слезы вглубь. Взрослым не нравятся слезы! Нельзя плакать, нельзя! — Кэрри, расскажи мне. Что произошло? Рассказать… да что тут рассказывать? — Когда я родилась, меня отдали дедушке и бабушке. Только им я и была нужна. Дедушка… он был военным. У нас все в семье воевали. Или были военными лекарями. А я… я же девочка. Мой брат должен был стать наследником, военным, офицером! Он был гордостью для родителей… а потом дедушка и бабушка умерли. И меня забрали, чтобы о семье офицеров плохо не сказали. А брат… он играл. На деньги играл. И проигрался очень сильно. Ему сказали – или плати, или иначе расплачивайся. А он сказал, пойдем погуляем? Там кошка родила котят, одного давай домой принесем… и я пошла, как дура пошла! Бабушка говорила он мой брат, что мы должны верить и держаться друг друга… Торин молча слушал, но в душе гнома бурлила злость. Он уже все понял и от страшных подозрений сжимались кулаки. Он бы брату Кэрри голову бы открутил голыми руками. Какой же трусливой тварью надо быть?! А Кэрри рассказывала сквозь слезы: — … что они просто поиграют со мной. А я испугалась и прыгнула. Там в стене башни кладка развалилась и дыра была большая. Вот я и прыгнула… А там внизу куча кирпичей. Я потом почти два месяца в лечебке лежала, ногу вытягивали, а она неправильно срасталась и ее еще раз ломали. А он сбежал! Меня бы убили, если бы не охотник и его ручные волки! Они прогнали тех мужчин… одного покусали. Потом… в лечебницу капитан… нашей стражи приходил, спрашивал… а я взяла и все рассказала. А отец сказал, что все неправда… что я брата оболгала! И что его выгнали из училища и военным ему теперь не стать! И что я сама виновата, и сама полезла… а я же Дэну поверила! И они бросили меня… Торин знал, что люди иначе относятся к дочерям, но… чтобы так?! И Кэрри и не думала ему врать – какое там, когда она неподдельно плачет? Каким же надо быть гадом, чтобы бросить маленькую дочь ради сына, что гнилой от начала?

— Кэрри, – позвал он, сжав худенькие плечики девочки. – Послушай меня. Твои родители – ошибка. Таких отцов и матерей не должно быть на свете. И хорошо что их у тебя и не было. И тот трусливый мальчишка никогда не был тебе братом. У тебя была одна семья – твой дед и твоя бабушка. И я скажу так, они бы гордились тобой, если бы видели тебя сейчас. Ты обезоружила мальчишку на голову выше себя. Ты выжила там, где умирали другие. Ты сильная и смелая, и однажды, если не отступишь, многого добьешься. Слышишь меня? Девочка через силу кивнула, не подымая глаз.*** *** *** *** *** *** *** Хайрон прятался за деревом и изо всех сил прислушивался к тому, что говорила девочка гному. У мальчишки сжимались руки в кулаки и очень хотелось сильно побить неизвестного ему Дэна. Теперь-то все понятно! И почему с гномами был тощий, мелкий мальчишка… который оказался девочкой! И почему она так опасливо зыркала на них! Ну, вот с чего ей после всего верить мальчишкам? А еще он, такой дурак, и шестом ударил, и гадость сказал… что она как девчонка. Да она лучше, чем девчонка! Вона как его в ручей усадила. Он бы от такой сестры ни за что бы не отказался! И родители ее гады! Хайрон еще много чего сказал бы про себя по поводу родителей и братца Кэрри. И много чего бы подумал, но тут гном и коротко стриженная девочка-воробей окончили разговор и пошли прочь от ручья. Мальчик схоронился за деревом, очень надеясь, что его не заметят – не хватало еще, чтобы поймали за подслушиванием! Век от позора не отмыться! К его радости, не заметили – в стороне прошли. Почти прошли… Все произошло так быстро… Из-за густых кустов темной громадой выпрыгнули трое варгов. Хайрон обомлел, а спустя миг бросился вперед. Он видел, как девочка швырнула миски в ощерившегося варга, как гном выхватил меч против прыгнувшего на него варга. Меч сверкнул в стремительном выпаде и проткнул горло зверю. Гном молниеносно вырвал из туши меч, а в этот самый миг на него уже наседал второй… а третий сбил с ног девочку и та покатилась вниз с холма к ручью. Зверь длинными прыжками бросился вниз. Хайрон закричал, не помня себя, бросаясь вниз: — Кэрри! А девочка перекувыркнулась в последний раз, извернулась, вскочила и… запрыгнула на спину подбежавшего зверя. Размахнулась тонкой рукой и ударила зверя в ухо. Через миг тварь встряхнула с себя легонькое тело и… рухнуло, корчась в агонии, на землю. Хайрон запнулся о корень, свалился с ног, подскочил и бросился к дрожащей фигурке девочке, что села в траве в нескольких шагах от мерзкой твари. Подбежал и, схватив за плечи, оттащил прочь, от опасной близости твари, испуганно прижимая к себе.

А зверь еще какое-то время бился на земле… пока не затих. Хайрон судорожно прижимал к себе девочку, неверяще смотря на мертвого варга. Как? Это же… как она смогла? Перед глазами мальчика встала картина-воспоминание, как девочка стремительно-ловко вскочила на спину зверя и ударила его… чем? Ножом? — КЭРРИ!! – прозвучал яростный крик гнома, что появился на вершине холма. Увидев детей, стоящих в стороне от зверя, он сбежал вниз по склону. Гном выдернул девочку из рук Хайрона и оглядел ее, ища раны и кровь, как куклу вертя перед собой. А после выдохнул: — Живая! Кэрри, как ты?

Девочка, к вящему ужасу Хайрона, подняла на него абсолютно черные глаза: — Господин? Это не были глаза человека… а была ли она человеком?! Мальчишка в страхе попятился от гнома и девочки.

— Парень! – окликнул его гном, подняв на него глаза. – Ты…

— Нелюдь! – завопил Хайрон. – Она нелюдь! И мальчишка бросился прочь.