Новое Время II (1/1)

Трисс прокручивала в голове недавний диалог с Тиссаей де Вриэ. Судя по тому, что разговор занял почти час, к ее рассказу об обретении пришельца из другой сферы, возможно, и не было высказано абсолютное доверие, но четырехсотлетняя волшебница решила приостановить скепсис и как минимум прислушаться. Одновременно было и приятно, и немного стыдно за саму себя. Не из-за того, что Тиссая считала Трисс выскочкой, а из-за того, что архимагистр с ее вековым опытом в различных переговорах, интригах и интрижках, заговорах и речах, видела ее насквозь, заставила себя чувствовать виноватой и оправдываться. Тем самым Трисс выдала почти все, что знает о своем протеже — Максиме. Рассказала она и о стычке со скоя’таэлями, и о медиумических способностях истока, узнавшего ведьмаков по именам, и об инциденте в Каэр Морхене, о существовании и расположении которого Тиссая, по ее словам, была прекрасно осведомлена, заявив, что ведьмаков создали во времена ее молодости. — То есть я правильно понимаю, что ты изначально хотела сделать его фактотумом — тайным учеником. Но почему-то передумала. Почему?

Трисс внутренне обиделась на инсинуации Тиссаи, но виду не показала. — При всем уважении, если бы я хотела взять себе фактотума, то стала бы я раскрывать секрет? Нет, я лишь хотела его занять на какое-то время, а учитывая его способности, которые я не до конца понимаю, необходимо было дать им выход, помочь ему взять их под контроль, — сказала Трисс спокойным голосом — Разумно, ибо исток являет собой воплощённый хаос, опасный и непредсказуемый. Я надеюсь, что ты целиком и полностью осознаешь, что нарушила несколько положений устава об ученичестве? Это серьезный проступок, Трисс, — сказала Тиссая строгим, формальным тоном. — Войдите в мое положение, архимагистресса, я стала заложницей чрезвычайных обстоятельств. Vis major[1] полностью оправдывает мои действия. Ведь бо?льшим преступлением было бы скрыть от братства такую находку, вы так не думаете? Вы ведь понимаете, что этот человек может пролить свет на историю человечества до сопряжения сфер? В его голове содержится целый кладезь информации о его мире. Нет, о нашем мире, о нашей потерянной родине. Не говоря уже о том, что он живое доказательство возможности межмирового перемещения. В конце концов, после детального доклада Трисс, пространных рассуждений и даже споров было вынесено решение. — Как тебе, вероятно, известно, двадцать второго июня, в день летнего солнцестояния, на острове Танедд состоялся, то есть, состоиться ежегодный банкет. Приезжай сама и привози пришельца. Капитул фундаментально рассмотрит все наличествующие факты и определит, что с ним далее делать. Без всякого сомнения, если дело обстоит таким образом, как ты это преподносишь, то твоя находка откроет новую веху в нашем научном знании.*** Прошли дни, недели, близился май. После отпуска Трисс со свежими силами приступила к исполнению своих обязанностей королевской советницы. Ее жизнь снова вернулась в привычное ей русло — приемы, советы, политика, экономика, интриги, дворяне, чародеи, купцы, послы, короли — все разнообразие музыки жизни слилось в привычную ей размеренную, ритмичную мелодию, которая и называется бытие. Она чувствовала себя на своем месте, в своем времени и сполна наслаждалась жизнью. Один лишь толькоинструмент выбивался из гармоничной симфонии, которой Трисс Меригольд представляла свою жизнь. Это был ее протеже, явившийся буквально как гром среди ясного неба в тишину ночи, укрытуюснегами и ветрами древней крепости ведьмаков. Однако с течением времени резонанс, вызванный появлением новой фигуры на шахматной доске ее планов и стремлений, почти утих. Максим был увлечен учебой, как краснолюд шахтой с диамантовой жилой, или, говоря прозаически, с головой окунулся в формулы, теории, практики, заклинания и наговоры. С каждым шагом он погружался все глубже и глубже в дебри магического искусства. Чем лучше он контролировал свою силу, чем лучше понимал принципы и механизмы работы законов магии, тем сильнее в нем просыпалось некое чувство, которое сложно понять и тяжело осознать. Это невыразимое стремление словно толкало его куда-то, не имея при этом определенного направления. Если посмотреть с рациональной точки зрения, то изначальный план был предельно прост — во-первых, помочь Геральту, Йеннифер и Цири избежать той драматичной ситуации, сложившейся после бунта на Таннеде, а во-вторых — найти свое место в этом знакомом, но чужом новом мире. Почему не вернуться домой? Разве кто-то, будучи в своем уме, променял бы возможность напрямую управлять силами природы, возможность воочию увидеть сказку, сошедшую со страниц книги, на комфортную, продуктивную, но скучную жизнь ученого? Когда перед твоими ногами лежит не только возможность побывать в другом мире, познать его, обрести новую судьбу, а возможно, и разгадать тайны метавселенной, при этом не страшась старости — сложно бывает оглянуться назад. Так и Максима манили тайны нового мира, магии, ему не хотелось обратно в Пасаден или в Москву. Нет, его ждал блистательный Новиград, Понт Ванис, загадочный Город Золотых Башен, а может, и бесконечные миры во всем их многообразии и великолепии. Вместе с этим, стремление не было банальным интересом, скукой, восторгом или азартом. Не было оно и ницшеанской волей к власти, благородной истиной Будды, добродетелью античных стоиков или экзистенциальными измышлениями Сартра или Камю. Оно было силой, как гравитация черной дыры, тянущей его куда-то, и со временем стремление усиливалось, овладевало им, но не находило выхода. Конечно, была отдушина в виде Лютика, с которым удалось даже немного сдружиться, однако ближе к концу апреля тот уехал в Реданию. Но вот насчет Трисс Максим уже иллюзий не питал. Стало вполне очевидно, зачем она помогает ему и поддерживает его — ради своих корыстных целей, ради бо?льшего авторитета в чародейских кругах. Но все же он был ей благодарен. И несмотря на то, что рыжая красавица была для него весьма привлекательна, все-таки гнал от себя эти мысли. Теперь он часто избегал ее общества, чтобы не отягощать своим присутствием жизнь его покровительницы и наставницы. Это продолжалось вплоть до одной ночи.*** Максим корпел над книгами и пергаментом, перо, непривычное его рукам, рисовало магическую формулу нового заклинания полета, над которым он работал — психокинез, совмещенный со щитом и управляемым ускорением и торможением, позволил бы летать с высокой скоростью, исключая необходимость использовать опасные телепорты. Помимо слуг, он был в доме один. Трисс находилась в замке, ожидая вечернего приема по случаю Беллетэйн — древнего праздника плодородия, который отмечался первого мая. ?Снова то чувство?, — подумал Макс, ощущая как неумолимая сила тянет его куда-то. В этот раз он решил плюнуть на все и отдаться воле своих инстинктов. Он скакал на коне, овеваемый лишь весенним ветром и опьянённый свободой. Сумерки спускались на землю, окутывая ее полумраком. Максим пустил лошадь в галоп. Вперед, вперед, без оглядки вперед, навстречу судьбе, мимо деревень, постоялых дворов и перекрестков! Ночь тем временем наступала, скрывая окрестные леса, деревни и реки мягкой тьмой, как одеялом. Вдали он увидел зарево костров. Повинуясь внутреннему стремлению,Максим направился туда, в сторону деревни у реки. Вокруг пылали костры из пихтовых стволов. Языки пламени рвались к небу красными сполохами, усеянными блестками искр, метили тьму более светлыми полотнищами дыма; стволы трещали, стреляли вспышками, высвечивая пляшущих повсюду людей. Люди веселились, играли на флейтах, бубнах и барабанах, пели, танцевали, предавались празднику Беллетэйн — майской ночи, свободе, безумству, веселью, вечному обновлению природы. А на небе раскинулись миллиарды незнакомых звезд, мерцающих в такт потрескиванию костров. Он и сам не заметил, как ритм барабанов, пение и вопли молодых девушек, танцы и костры загипнотизировали, затянули, увлекли за собой. — Беллетэйн! Какая-то девушка увлекла его за собой в хоровод. Все завертелось в калейдоскопе цветов, запахов, звуков. Кто-то угостил его пивом из огромного бочонка. Девушки, облаченные в белые длинные рубашки, с венками на голове, были полны жизнерадостного веселья, время от времени вскрикивая и убегая от парней, тянущих их в сторону ближайшего леса или реки. Лишь на момент отойдя от дурманящей атмосферы, Максим увидел ее. ?Трисс? Нет, это невозможно?, — подумал он. Рыжая девушка была не похожа на кметок. Вместо венка из полевых цветов ее заплетенные в косы рыжие волосыукрашала диадема с зеленым камнем,переливающимся в красноватом свете огней. Она, заметив его взгляд, улыбнулась ему. Максим улыбнулся в ответ, подошел и взял ее за руку. Что-то потянуло его к ней. Как разница потенциалов между тучами и землей притягивает электрический разряд, так и между ними пробежала искра. От нее веяло чем-то приятным — какая-то аура доброты окружала ее, приятной вибрациейпередаваясь по его руке. Чем-то она была похожа на Трисс, но все же лишь отдаленно. Лицо девушки казалось красивым: мягкие черты лица, аккуратный носик, узкий подбородок, зеленые глаза, отражающие зарево костров и ярких, словно фонарики, звезд. Он поцеловал ее. Она ответила. Ее нежные руки смело обхватили его за плечи. Максим прижал девушку к себе за талию, и его рука вплелась в ее рыжие вьющиеся волосы. Огненная красавица взяла Максима за руку и увлекла за собой в сторону реки. — Беллетэйн! — сказала она. ?Как же мне повезло?, — промелькнуло в голове у парня Она была невысокого роста: чтобы целоваться с Максимом ей приходилось стоять на цыпочках. Он чувствовал ее мягкую, будто наэлектризованную кожу под тонкой блузкой; расстегнул пуговицы, чтобы приласкать нежную красивую грудь. Они оба с азартом скидывали друг с друга одежду, как будто распаковывая подарок в нарядной, но лишней упаковке. Кунтуш, который Макс скинул с себя, сегодня послужил им постелью. Максим аккуратно прижал девушку к земле. Его член легко вошел в ее разгоряченное лоно. Она закрыла глаза, полностью отдавшись ощущениям. Он двигался ритмично, чувствуя партнершу, неспеша, ведь вся ночь была еще впереди. — Быстрее! Еще… Ах… Еще… Да-а... — стонала рыжая девушка. Она обхватила Макса за зад и начала направлять его в себя. Он ускорился. Затем еще сильнее, двигаясь в такт сбивчивым стонам. Она целовала ему шею и грудь. Наконец его подруга закусила губу и, издав протяжный, сладострастный стон, замолкла, тяжело дыша. Парень хотел вынуть из нее член, но она лишь сильнее прижала его к себе. Он кончил внутрь и повалился рядом, чтобы отдышаться. Спустя секунд десять Максим встал. Она посмотрела на него зелеными влажными глазами с немым вопросом.

?Уходишь? Уже?? Максим хищно улыбнулся. Вся атмосфера — костры, майская ночь, река, рыжая красавица — пробудили в нем какое-то первобытное чувство. В этот момент он ощущал себя в своем теле, он чувствовал себя по-настоящему живым. А еще он, изголодавшись по женскому теплу, чувствовал похоть и азарт. Он поставил ее на колени. Взял за затылок и притянул к еще стоявшему члену. Она немного удивилась, но все поняла. Ее губы обхватили член, и он начал двигаться, прижимая ее голову рукой. Через некоторое время и она вошла во вкус, орудуя губами и языком — начала одной рукой трогать свою грудь, а другой — ласкать клитор. — Посмотри мне в глаза, — сказал он, глядя на нее сверху вниз. Глаза девушки были полны безумного желания. Ей, безусловно, нравилась некоторая властность ее мужчины, а на лице можно было разглядеть мелькнувшую на мгновение улыбку. Макс притянул ее к себе, стремясь войти как можно глубже. Девушка закашлялась. Он повернул ее спиной, толкнул вперед, поставив на четвереньки, и вошел в нее, держа за гладкую округлую попу. Она была очень возбуждена и подмахивала, страстно подаваясь члену Макса навстречу. Шлепок ладони по нежной коже. Всхлип. Стоны. Он остановился. Вышел из нее, но только для того, чтобы направить член в попу. Девушка поморщилась — ей было немного больно. Впрочем, одурманенная гормонами и атмосферой праздника, она не сопротивлялась. Вначале Максим был осторожен, давая ей привыкнуть. Через несколько минут рыжая начала стонать так же, как и в первый раз, но гораздо чаще и интенсивнее. В этот раз надолго Максима не хватило, и он кончил ей прямо в зад. Они лежали рядом, пытаясь перевести дух, и смотрели на звезды. Девчонкаположила голову ему на грудь и крепко обняла. Они лежали и молчали. В этот момент Макс почувствовал некоторое умиротворение и даже счастье. Спустя несколько минут девушка внезапно встала и начала одеваться. Макс опомнился. — Постой! — сказал он ей. — Побудь со мной еще немного.

Она обернулась, посмотрела ему в глаза и улыбнулась. — Хорошо, —сказала рыжая негромким теплым голосом. — Как тебя зовут? — Висенна — Красивое имя. А меня зовут Максим. — Редкое имя. Откуда ты? — Я приехал издалека. Ты не знаешь названия этого места. Да это и не важно. Они секунду помолчали. Парень чувствовал усталость. А вот она наоборот была полна энергии. — Волшебная ночь... Никогда ничего подобного не испытывал. Обещаю, я тебя не забуду, Висенна, — признался он. — Беллетэйн — особенная ночь, Максим, — она застегнула пуговицу на блузке. — Круг жизни в эту ночь дает свой новый оборот, знаменуя собой новое начало. Это символ плодородия, силы молодости, обновления. Впрочем, — продолжала она, — вам, чародеям, тяжело будет это понять. Вы лишены возможности продолжить себя, не способны оставить после себя ничего, кроме сухих, как осенняя листва, страниц гримуаров, — меланхолично сказала Висенна. — Но... как? Как ты это поняла? — ошарашенно спросил он. — Почувствовала. Разве ты не ощутил ничего необычного? К тому же я не смогла прочесть тебя, а это о многом говорит. — Ты друидесса, не так ли? — Возможно, — игриво ответила она. — Конечно, я ощутил что-то особенное. Не знаю, виной ли всему волшебство праздничной ночи или магия, и не хочу знать,— он на секунду заколебался. — Висенна, я почувствовал и кое-что иное. — И что же? — Последние месяцы, с тех пор как я сюда переехал, я был словно чужим. Не только для людей, но и для окружающей меня среды. Это тяжело объяснить. Я чувствовал, что все происходящее со мной и вокруг меня — абсурдно и неправильно, — признался Макс. — Но с тобой все словно встало на свои места. Я не знаю, как это правильно объяснить. Но здесь я ощутил, что нахожусь в правильном месте, в правильное время, что это не случайность, что мы встретились, — он усмехнулся. — Бред какой-то, да? Висенна вгляделась ему в лицо, взяла его за руку, рассмотрела и погладила правую ладонь. Затем приложила свои нежные ладошки к его щекам и поцеловала Макса в губы. Этот поцелуй отличался от обычного. Парень нутром почувствовал неясный разряд, пробежавший по телу, какое-то успокаивающее тепло. Она отстранилась от Макса и облизала губы. — Как интересно, — сказала она. — Что интересно? — спросил Макс. — Это ведь был не просто поцелуй, верно? — Над тобой нет ни неба, ни земли. — таинственно прошептала она. — Что это значит? Я не понимаю. — Ты счастливый и несчастный человек одновременно, Максим. Ты не связан ни узами, ни предназначением, ни божественным провидением, но волен сам выбирать свою судьбу. Это благословение и проклятие, опасный и ценный дар. Пользуйся им с умом. — А разве так не у всех? Объясни мне, пожалуйста! Она улыбнулась ему еще раз. Прежде чем уйти, на секунду обернувшись, девушкасказала: — Прощай, Максим. Желаю найти свой путь. И пусть луна и звезды укажут тебе дорогу. — Прощай, Висенна, — ответил он, пытаясь понять, что же она, собственно, хотела ему сказать.