4 часть (1/1)

На часах было 6.45, а я уже сидела на полу и с трудом застегивала набитую вещами сумку. Конечно, я была поражена новостью отца, однако во мне безвозвратно вымерли всякие чувства и интерес к жизни, и я не стала возмущаться. Мне не хотелось признавать, что отец вот уже два месяца таскается за этой сомнительной дамой и восхищается ее упорством и самостоятельностью. Любит ли он ее? Ответил, что нет. Надеятся снова стать счастливым? Увернулся от ответа. Грустит ли о моей матери? Он просто ушел спать. Я совсем не знала, как реагировать на такое. Для слез уже просто не осталось места, и щеки настолько были выжжены солью, что горят до сих пор. Больно, страшно и невероятно. Отец, быть может, и стремился добиться какой-то правды от авиакомпании, но в большей мере лишь прикрывался этим. Я видела весь его восторг в глазах, которых он не сводил с нее во время ужина. Меня едва ли ни тошнило. Но я в очередной раз промолчала. Как всегда. Ведь не в моих силах что-либо сделать… Лучше смиренно согласиться и просто порадоваться за начинающие тлеть угольки папиного счастья. Возможно, такую злую шутку сыграло со мною мамино воспитание, потому что она всегда учила меня уважению к старшим без каких-либо пререканий. Я просто не лезла не в свое дело — и вот отец уже попал под чары богатой, подозрительной женщины. А я молчала. Плакала, тихо ненавидела, но не проронила ни слова. Вечером я сразу уснула, подавленная новостью отца. Все тело ныло, мыщцы болели от усталости. Настроение — чистый ноль, держащийся до сих пор в моем сознании. Отец разбудил меня в пять часов утра, и мы стали собирать свои вещи. И до того я была удивлена его приподнятому настроению, что выпучила глаза, когда с глупой улыбкой на лице он готовил завтрак и негромко что-то напевал. И, не выдержив излишик ненужного позитива, я спряталась в своей хоть маленькой, но уютной и родной комнатке. Почти за час я упаковала все вещи, и отец сообщил, что разрешает мне пропустить один день учебы из-за переезда. Это меня не порадовало и не расстроило. Просто плевать. Я стала замечать за собой в последнее время лишь два состояния — бесчувственное равнодушие или же озлобленное раздражение. Вскоре мы вдвоем должны были отправиться в новый дом, а свой же оставить одиноко стоять и грустить по утрате. Кажется, только это небольшое здание могло меня понять. Мой дом будто безмолвно рыдал со мной. От этого становилось еще хуже… Вдруг я вспомнила, что у этой загадочной Диляры Эргуван есть сын. Неужели ему тоже плевать? Хотя, наверное, ему и правда нет до этого дела. Я уверена, что он самолюбивый избалованный кретин. Или хвастливый индюк. А раз мне так ?везет? в жизни, значит всё в совокупности. Но если и так, то просто буду игнорировать его присутствие. И я даже не знаю сколько ему лет. Но, видимо, за пятнадцать ему перевалило сто процентов. — Чертова сумка! — яростно выругалась я и с силой отбросила ее от себя, устав сражаться с надоедливой молнией. Я закрыла лицо руками, чтобы просто ничего не видеть перед собой. Дыхания будто не хватало. Не хотелось дальше собирать всё это шмотье, не хотелось сваливать в незнакомое место, не хотелось ровным счетом ничего. Я сделала глубокий вдох, попыталась успокоить свои спутанные мысли и краем взгляда заметила случайно вылетевшую из сумки фотографию. Небольшое фото в темной деревянной рамке. Я невольно вздрогнула и взяла изображение в руки, с сожалением смотря на три радостных лица. Отец, я и еще живая мама… По коже побежали мурашки вместе с неприятным холодом, когда я внимательно таращалась на этих еще беззаботно счастливых людей. Я прижала рамку к себе и закрыла глаза, слушая в этой тиши собственный ритм сердца. И скрип приоткрывшейся двери. — Хазал? Ты собралась? — воодушевленно поинтересовался отец, заглянув в мою комнату. И, подметив мой чуть ли ни дрожащий и сидящий на полу силуэт, сразу переменил настрой и приблизился ко мне. — Всё в порядке? Эй… Ты чего? — Я в норме… — шмыгнув носом, едва ни плача, выговорила я и постаралась приободриться. Отец сидел рядом и с трепетом смотрел на меня, а потом аккуратно забрал из моих рук фотографию. На миг задержав взгляд на ней, папа осторожно положил фото в мою сумку и слегка приобнял меня. — Я тоже скучаю, Хазал… И всё-таки нужно жить дальше, понимаешь? Всё будет хорошо, обещаю. — утешительно сказал он, однако я вовсе не слышала его слов. Смотрела только перед собой, и весь мир вокруг будто отключился… Даже не знаю, стану ли прежней. — Так. Я смотрю, ты уже готова? Тогда поехали! — намного громче и веселее произнес отец и поднялся на ноги, только сейчас вынудив меня сосредоточиться на реальности. Я выдавила жалкое подобие улыбки и все же справилась с неподдающимся замком сумки. Моя комната опустела. Одинокая, будто замершая и мертвая мебель. Кровать без постели, пустые полки, шкаф без одежды. Я вручила отцу свои вещи, и он отправился грузить их в багажник машины. Сама я собиралась принять душ и привести себя в порядок прежде, чем прибыть в чужой дом. Что ж, впереди меня ждет утомительная дорога и трудный день. А, может быть, утомительная и трудная жизнь… После прохладного душа наконец-то избавившись от странного осадка, из-за которого я была похожа на впавшего в транс печального безумца, я наигранно улыбнулась своему отражению в зеркале. Натянула синие джинсы, свободную фиолетовую футболку и собрала каштановые волосы в тугой хвост. Выгляжу, правда, ужаснои грустной. Ну и ладно. Обувшись и с замиранием сердца напоследок выключив в прихожей свет, я покинула дом и села на переднее пассажирское сидение папиной машины. Под звук мелодичной песни мы двинулись в путь. Как объяснил мне отец, великолепная вилла Эргуванов находилась в элитном районе нашего города, почти на окраине. Рядом было море, на которое выходили панорамные окна, а с другой стороны улица. И, как вы уже поняли, мой отец побывал там не раз. По ровной дороге мы проехали почти весь мелкий Стамбул и свернули на корявую трассу, где почти не было машин. В глаза сразу стали бросаться огромные и красивые строения с высокими заборами, коваными, кирпичными или каменными. Всё было изысканно, тонко и изящно, и поэтому совершенно чуждо и неуютно. По мере приближения к нужному пункту, мне становилось более неловко и некомфортно, словно меня поместили в какой-то аквариум, где мне нельзя быть самой собой. И вот, миновав элитный квартал, мы с отцом припарковались у черных кованых ворот с позолоченными декоративными кольями, острия которых добавляли готики во весь вид ограждения. Папа вышел к стоявшему у них охраннику и о чем-то начал договариваться, когда же я продолжала сидеть в автомобиле и дожидалась отца, без интереса изредка поглядывая на дом, что еле-еле виднелся через забор. — Вот мы и приехали, Хазал. — вернувшись за руль, с улыбкой высказался отец и поспешно заехал на частную территорию, когда охранник послушно открыл перед нами изящные врата. Вот я и прибыла в ад. Иронично. Хотя… Думаю, безнадежно. — Вау. — саркастично сказала я, и недовольно смотрела на виды за окном. Должна признать, что дом и правда был невероятным. Стеклянный трехэтажный коттедж, настоящая мечта ищущих миллиардера шлю… Я промолчу. Прилегающая территория была тоже прекрасна. Зеленая трава, ухоженные кустарники, гаражный пристрой у северной части дома. Подобное я видела лишь в фильмах, но и представить не могла, как блистательно это выглядит на самом деле. Все вокруг было крупным, и казалось, словно я маленькое насекомое в этом богатом массиве, и кто-нибудь вот-вот наступит на меня и даже не заметит этого. Отец восторгался и радовался. Я же пыталась делать вид, что совсем не поражаюсь его окрыленности. Он, видимо, скрывал свою тревогу касательно моего пренебрежения и грусти. — Я не хочу тут жить, пап. — вдруг сорвалось с моих губ, и я нахмурилась. Я лишь озвучала свое инстинктивное нежелание, но почему-то стало стыдно за сказанное. — Почему? Тут же шикарное жилье! Только представь, как будет удивлена Джансу, когда мы позовем ее в гости. — пытаясь меня переубедить, возразил отец, и глаза его сияли от восхищения этим местом. Мы медлительно вышли из автомобиля, который оставили у гаража, и отец принялся выгружать наши вещи. На улице поднялся сильный ветер, и я поежилась на холоде, продолжая осматриваться вокруг. Да, красиво. Да, роскошно. Нет, не для меня. Даже гуляя вокруг этого трехэтажного куска отполированного стекла, пожалуй, можно потеряться. Одно я находила забавным: выложенная мелким камнем тропинка, похожая на какую-то сказочную дорожку из мира фей и волшебников. Я тяжело вздохнула и проглотила очередную неприятную ложку дегтя, которым кормила меня жизнь. Назад не повернуть. Нам с отцом тут жить. — А теперь перейдем к рубрике интересных вопросов… Как мне добираться до школы? — не без издевки спросила я, пока отец вытаскивал из багажника застрявший чемодан, уже вручив мне сумку. — Ну… Тебя будет возить водитель. — усмехнувшись, ответил он. Я удивилась в который раз и изогнула бровь. — Или Озан будет тебя подвозить, если вы найдете общий язык. Но это вряд ли. Мы с ним до сих пор не нашли… — Водитель? Издеваешься? Что вообще будет, когда я припрусь в свою школу на дорогой тачке с водителем? Я не хочу привлекать к себе внимание, пап. Наверное, Джансу должна была быть твоей дочерью… Она бы обрадовалась. — теперь мною овладело раздражение, и я с упреком высказала все свои мысли. Отец же легко принял мои капризы и наконец-то захлопнул багажник, поставив два чемодана на землю. — И этот Озан… Он, видимо, тот еще засранец… — Перестань волноваться, Хазал. — уже устав от моей недоброжелательной тирады, проговорил папа, и я закатила глаза. Послушно смолкнув и удобнее закинув на плечо сумку, я пошла следом за отцом к дому, мысленно разрушая это место. Круша до последней пылинки и сжигая до последней искорки… По забавной тропинке мы прошли к просторному, не менее элегантному, чем весь дом, крыльцу. По сторонам же кое-где проглядывали крыши чужих жилищ и просторы соседних усадьб. Пока я оценивающе оглядывалась и вертела головой, отец уверенно позвонил в дверь, которую поспешно открыла служанка в скромной рабочей униформе и с приветливой улыбкой. Это место вновь убедило меня в своей пышности и роскоши. Конечно же, стоило ожидать, что этот дом наверняка забит прислугой… Это должно было быть очевидным, однако я как дикарка рассматривала темноволосую любезную девушку перед собой, не сразу последовав за ней и папой в дом. Незнакомка позже представилась как Сема и провела нас в просторную, серо-черного оттенка прихожую, которая никогда бы не сравнилась с нашей. Перейдя порог нашего нового дома, а точнее совсем не нашего, мы с отцом очутились в подобии парадного холла, где на стенах весели черно-белые картины, демонстрирующие тонкое искусство и потаенный смысл. Напротив входной двери — огромная, приковывающая взгляд лестница. Уставившись на нее, я даже не сразу поняла, что на этом первый этаж не заканчивался. Отец, всю дорогу болтая без умолку, пообещал мне, что Диляра проведет специальную экскурсию по дому, но на словах помог мне мысленно составить план комнат. На первом этаже были гостиная, кухня и столовая. На втором — ряд спален с личными ванными комнатами, а третий этаж был предоставлен для досуга и всяких развлечений. Бассейн, библиотека, бильярд и прочее, чего я не запомнила. Одно я знала точно — привыкать мне придется долго. Раньше мы маленькой семьей ютились в простом доме, принимали гостей и ни в чем особенно не нуждались… И вот, упомянув в мыслях гостей, я резко вспомнила про Джансу которой не рассказала подробностей. Отец вечером все рассказал ее матери, Дерие. Они ведь всегда хорошо общались… Но Джансу как всегда жаждила подробностей, а я лишь отправила ей немногословную смс-ку утром перед отъездом. Да и сообщила лишь то, что не приду в школу. Ничего страшного, ради такого-то зрелища она может и подождать. — Диляра-ханым, гости Вас уже ожидают. — слишком официально пояснила Семв встретевшей нас женщине. Диляра, с аккуратно расплетёнными волосами, которые волнами легли на её плечи и в элегантном черном платье, вышла к нам из гостиной с доброй улыбкой и теплотой в своих глазах. Поведение молодой работницы показалось мне неправильным, это больше походило на унижение, но неполюбившаяся мне дама и отец абсолютно спокойно к этому относились. — Это не гости. — повернувшись к девушке, холодно и жестко отозвалась Диляра, а потом с прежней нежностью посмотрела на нас с отцом. — Вы теперь мои близкие люди… Хазал, я очень рада, что ты положительно отнеслась к нашему союзу. Ты, наверное, удивлена такому резкому повороту. Но с твоим отцом мы общаемся достаточно, чтобы понять, что мы нужны друг другу. Джихан просто не хотел тебя расстраивать после случившегося… Будь как дома, тебя здесь никто не обидит. Что пожелаешь, все будет исполнено. — Спасибо, не стоит. — с фальшивой улыбкой ответила я и отвела взгляд, заранее зная, сколько злости в нем пылало. Мысленно я уже произнесла: ?Я желаю просто вернуться домой?. Однако я не сказала ничего лишнего и незаметно для других сжала ладони в кулаки, именно в них направляя все скопившееся негодование. — Что ж, тогда… — продолжила говорить Диляра, но, словно всеми возможными матами ругаясь про себя, выпучила глаза и поджалы губы, разглядев спускающийся по лестнице силуэт. Мы с отцом посмотрели туда же, различая размеренные, ленивые шаги, но я поспешно отвернулась, еще имея при себе чувство стыда. Видимо, это и был Озан во всей красе. Что удалось заметить — молодой ухмыляющийся блондин с крепким телом и довольно-таки высоким ростом. Но забавным было другое: на нем было лишь еле держащееся на бедрах полотенце кипельно-белого цвета. Наглость, хамство, вызов, самоуверенность, ехидство. Всё это есть в нем сто процентов. Ни один адекватный человек, зная о прибытии незнакомых людей, не выйдет без одежды в холл назло матери. — Рад вас видеть. А, может быть, и не рад. — с явной насмешкой произнес хрипловатый голос. Парень приблизился к нам, и я решилась взглянуть на него, сразу наткнувшись на пронзительно-голубый, просто невероятный взгляд, прикованный исключительно ко мне. Он смотрел на меня с каким-то странным, устрашающим интересом и издевкой одновременно, продолжая довольно ухмыляться. Диляра пыталась держаться изо всех сил, но ее изрядно бесила эта почти голая фигура перед нами. Отец через каменное выражение лица показывал свое негодование, на которое молодой парень вовсе наплевал и продолжал пялиться на меня. Я… По мне сразу было заметно, что я могу и врезать, если это понадобится. — Что ж… Пойдемте в гостиную. — уже как-то сухо и серьезно произнесла Диляра, прожигая сына гневным взглядом. Отец сразу откликнулся на слова этой женщины, и я хотела последовать в комнату следом за ними, но парень, внезапно сделав один шаг в сторону, преградил мне собою путь. Лучше разглядев его красивые черты лица, острый с едва заметной и изящной горбинкой нос, острые скулы, я бы не переменила свое пренебрежительное отношение к нему, но его это лишь больше забавляло. — Рассказать твоему папочке, что ты на досуге под машины кидаешься? — словно заигрывая и закидывая хамством одновременно, язвительно проговорил Озан, и я округлила карие глаза от неожиданного удара такими словами. Неужели… Кто бы мог подумать, что передо мной стоит тот психопат. Да, судьба умеет удивлять. Тогда, едва ли не попав под колеса чьей-то дорогой машины, я не рассмотрела лицо водителя, но сейчас эта наглая, потешающаяся надо мной рожа была прямо напротив. — Так это был ты… — тяжело вздохнув, раздраженно произнесла я, и он самодовольно улыбнулся. — Нужно быть осторожнее со словечками и пальчиками… Земля-то круглая. — колко выпалил он, и я чувствовала необычайную озлобленность, что комом разрасталась во мне. Еще сдерживая себя, я не стала отвечать и только присмотрелась к нему. Кого-то он мне напоминал. Эти ярко-голубые, чуть прищуренные глаза, хаотично уложенные волосы… Нет, кроме того ужасного случая на улице… Это лицо не было мне знакомо хорошо, но где-то часто оно мелькало. — Я тебя уже видела… Но вот не помню, где именно. — зачем-то сказала я, на что он лишь повел изящной бровью. Должна признать, его мимика да и внешность в целом была обескураживающей. Возможно, я бы даже согласилась сходить с ним на свидание, не будь он таким козлом в момент первого же впечатления. И сейчас речь вовсе не о лестнице. — Ну, конечно, видела… В своих самых прекрасных извращенных снах. — усмехнувшись, произнес он. Мне уже начинало казаться, что этот человек не способен разговаривать серьезно, без сарказма и издевок. Каждое его слово — какая-то протравленная, омерзительная стрела, бьющая прямо в цель. Красиво и отвратительно. Таким он был и сам… — Возможно, видела меня, когда под колеса бросалась. Не знаю даже. — Я тебя тогда и не рассмотрела. — И зачем я только продолжила этот глупый диалог? Было бы правильным обойти его и направиться в гостиную, но я осталась. Напрасно, но я продолжала с ним беседу. Этот блондин смог зацепить меня, задеть, и вынудил меня задержаться и одним лишь презрительным взглядом выказать всё свое пренебрежение к нему. Я уже не могла просто сдаться его ехидству и уйти… — Странно, что не рассмотрела. Я думал, ты от моей красоты ослепла, поэтому-то на дорогу и вылетела. — Придурок… — случайно озвучив это, несдержанно выругалась я, а он как-то… умиленно хмыкнул. Серьезно. Его и правда веселила моя наивность и возмущение. Но именно в этот миг, когда мое раздражение стремительно бежало к высшей точке, меня вдруг осенило. Яркая вспышка в моем сознании вовремя помогла мне. — Точно! Вспомнила! Да ладно… — эмоционально воскликнула я, и Озан недоумевающе нахмурился, впервые встретившись с моим своеобразным настроением, способном от взгляды ?ты противный тип? перейти к радостным воплям, адресованным моей памяти. Я победоносно улыбнулась и прислонилась плечом к стене. — Вспомнила. Та реклама... Ты медленно вылазил из бассейна, поливался какими-то духами и бросал стеклянный флакончик в воду. Он еще красиво разбивался о дно бассейна… Потом ты шел на веранду, где тебя ждала куча девушек, накинувшихся на тебя. Да. Ты рекламировал те вонючие духи, и Джансу тогда еще сохла по тебе. — разъяснила я и быстро осеклась, поняв, что ляпнула лишнее. Про Джансу говорить точно не стоило. — Джансу видимо, твое соблазнительное альтрэго? — хриплым, бархатистым голосом, пониженным чуть ли не до шепота, произнес Озан, а я театрально закатила глаза. — Кстати, возле этой стены у меня был шикарный секс с красивой шатенкой. Не такой дерзкой, как ты. — Эй! — взвизгнула я и мгновенно отшатнулась от стены, к которой до этого прислонилась. Брезгливо морщась, я глянула на него, смеющегося и смотрящего на меня как на глупого ребенка. — Я пошутил. — сказал парень, и это была первая фраза, которая прозвучала спокойным, ровным тоном. — Шутки плосковатые. Их можно на пол вместо ковра стелить. — будто заразившись подобной манерой общения, с вызовом произнесла я, и Озан вскинул брови, поразившись моим словам. А точнее моей смелости такое сказать ему. — Какое остроумие… В голове-то не колит? — В моей голове хотя бы что-то есть. — сразив его напоследок еще одной колкой фразой, я решила завершить на этом наш никчемный диалог и беспрепятственно двинулась в гостиную, где меня наверняка ждал отец. Я ушла с ликующими огоньками в глазах, когда же Эргуван, пытаясь разгадать такое странное существо как я, внимательно смотрел мне вслед. Не с той связался. Иногда я могу дать волю своим словам, эмоциям и чувствам. И не всегда эти слова, эмоции и чувства хороши…