Счастье с горечью (1/2)
Те случайные моменты, когда раненого оставляли ненадолго одного, мигом улавливались им для хождения. Но все же большую часть времени он проводил в приятном и нежном общении.
Правда, возлюбленную так и не удалось отстранить от перевязок, и эти моменты все ещё будоражили. Зачастую, пока её тонкие пальцы уже привычно промывали швы, Александр, как завороженный, смотрел на волнующие ресницы, завитки локонов, падающих на побледневшие щеки.
— Настенька... родная моя... — как-то вырвалось из его уст. Это было последней ступенькой сближения с девушкой, которую некогда считал далёкой, холодной звездой. Ещё минувшей осенью нет-нет, да срывалось у Саши обращение с отчеством, на что всегда следовал укор.
И снова почувствовав особый взгляд, Анастасия застыла с мазьюв руке, а в этот момент он ухватил её свободную руку и прижал к губам.
— Милый... что-то хочешь? — от его касаний пробрал приятный озноб. Обычно их нежности ждали своего часа после окончания лечебных экзекуций. Тогда она склонялась поближе, а её подопечный приподнимался повыше, с каждым днем все проворнее...— Чего же мне ещё хотеть? Мои раны, и те в усладу... — молодой человек смущенно усмехнулся. — Только, знаешь, я никак не могу принять, что ты стала сиделкой. Да так рано, даже... до свадьбы! Просто вот это все... — он кивнул на свои свежие рубцы, — так далеко от того, что я для тебя мечтал —грязно и страшно... Впрочем, и вся наша дорога, и это побоище...На новой фразе она прижала его рот ладонью и задумчиво посмотрела в глаза. Что-то подсказывало, что сейчас Саша станет просить прощения за все причинённые хлопоты и опасности... Нельзя допустить, чтоб он испытывал вину или стыд! Но ведь разговор коснулся дороги... Как же сходу объяснить то свое поведение, чтоб не задеть его чувств? Да и не в том он ещё состоянии, чтобы осознать то, что ей самой непонятно...
— Мне уже намекали на это, мой скромный рыцарь... Тот лекарь, которого я грозила застрелить и выгнала.— Ах, вот теперь и меня кое-чего пугает... — Саша хитро улыбнулся, продолжая ласкать её пальцы. — Неужто вослед выгонишь? Но, позволь, мне ж двигаться нельзя...— Не дождёшься! Но я сердита...— Анастасия нарочито нахмурилась и продолжила втирать мазь.
— Вот это все - не грязно и не страшно, для меня уж точно! Это часть тебя, любви нашей! Ещё раз так скажешь, или отстранять надумаешь — явлюсь на венчание в печной саже, так и знай! Повернись-ка, мне повязкой обмотать...— Как угодно... Ты и в копоти была красива, я запомнил... — Белов посмотрел искоса, послушно опираясь на бок. — Будет жена, как арапчанка... все одно любимая навеки...— А если желанный супруг удостоен увечий, которые просто пока не зажили... Это мешает его любить?— Уговорила... почти... — прошептал молодой человек, потянувшись к её склоненному лицу. Их поцелуи могли длиться бесконечно, правда всегда находилось то, что их останавливало: неудобство позы, деликатный стук в дверь, иль его учащенное дыхание, которого девушка все еще остерегалась.
Оба чувствовали, что этот разговор ещё не закончен. Но Саша впредь скрывал смущение, да и поводов становилось все меньше. Рубцы, оставаясь красными, заживали, обещая со временем превратиться в шрамы, правда, гораздо заметнее следов от прежних, случайных ранений.Чтобы избавить его от долгих речей, Анастасия зачитывала принесенные друзьями книги, а ещё заметки из свежих Ведомостей, которые им нравилось обсуждать — иногда серьёзно, но чаще в шутку. Острый язык обоих позволял почти везде найти повод для улыбки, которая немного освежала их лица.
Но сообщения о свадьбах она вечно пропускала. Ибо про венчание некой наследной графини и подпоручика лейб-гвардии, о чем оба затаенно мечтали, там все одно не значилось. А уж рассказ про помолвку великого князя она умышленно пропустила, испытывая раздражение от одного только имени Петра Фёдоровича в тексте.Но в один из визитов Оленева до неё долетели Сашины слова:
— Никита, я прошу тебя, забудь эту историю.. Ну, считай, что... она тебе просто приснилась. Эта интриганка, кто бы она ни была, недостойна тебя...
— Сашка, замолчи. А то не посмотрю, что ты у нас такой покалеченый... — Никита шутливо замахнулся, не испытывая, впрочем, обиды. "Эх, Белов, прямодушный советчик... Что бы ты про клятву сказал?"— Я что, против? Слушай, вот надоело, право! Все меня лишнее тронуть боятся, будто я на вазу похож...
— Непременно учту, в другой раз... — Никита подмигнул, покосившись на женскую фигуру у дверей.