Курс на "Аласхак" (1/2)
Тем временем сразу от нескольких ульгам потянуло запахом рыбы и мясной дичи, которою в это время года ещё готовили на костре. И эти соблазны возвестили о том, что после завтрака прошло несколько беспокойных часов.
Подхватив на месте недавнего побоища лук и стрелы, Александр направился в заросли ивняка, пообещав изысканную трапезу. Правда, для птичьих стай предназначалось скорее бола, что и было когда-то освоено первым. Но приобретённый позднее навык срезать по трое пернатых одной стрелой вполне его заменил. Мишени для добычи попадались довольно часто, и бывший охотник показал своему другу все премудрости стрельбы из лука, быстро заправляя стрелы одну за другой.
Награжденные добычей, Александр с Алексеем спешно отправились на корабль, заказав обед для старших офицеров. Но они едва успели насладиться сочной птицей, как с берега прибыл гонец.Как и предполагалось, большая часть племени была вполне заинтересована в дружбе с русскими, на чем и порешил только что совет старейшин. Несколько семей островитян, что уже успели освоить в хозяйстве подарки, приподнесли морякам солонины и трески. Но, главное, гостям было предложено зимовать, и заготовщики Глотова охотно согласились.Экспедиция Корсака следовала дальше. Но дабы не рисковать всей командой, решено было разделиться, оставив на Уналашке одного лейтенанта, большую часть младших чинов и половину матросов.
А вечером на побережье был устроен совместный пир — в ознаменование мира и прощания с фрегатом, что на рассвете снимался с якоря... Старейшины и другие островитяне присоединились к гостям.
На разложенных бревнах с обилием угощений, а также питья из трюмов, засиделись допоздна. И к ночи двое местных парней, что тайком перебрали русской "огненной воды", принялись дебоширить. Их буйство удалось усмирить, однако бедняги требовали добавки, обвиняя салигугис в жадности и предлагая в обмен на жидкость половину имущества.Белов с хохотом поднялся из-за стола, сообщив остальным о намерении немного размяться. Он кое-как пояснил захмелевшим алеутам их состояние и отволок обоих наверх в посёлок, предложив немедля предаться сну.
А уже развернувшись обратно к берегу, вдруг заметил у стены крайней ульгамы чью-то фигуру... При виде одиноко бредущего офицера из тени показался человек, что призывно манил к себе руками. На всякий случай Александр взялся за тесак, но приблизился, рассматривая незнакомца. В наступивших сумерках смуглого лица было почти не видно, однако можно было понять, что он не стар, и немного отличается от местных — более худой и вытянутый.— Когда вы плывете? Прошу, возьмите меня... — так перевёл Белов его шёпот.— Тойон посылает к соседям? Как тебя звать? — ответил он со всей приветливостью.Но мужчина испуганно оглядываясь, затараторил, приглушая голос.— Кашмак... мое имя Кашмак, я с востока... Нас было трое, мы учили море вокруг, и попали сюда. Друзей сходу убили, а меня в плену держат, уж 30 день... Вот, дверь не заперли, да выбрался. Помогите мне, умоляю!
Лицо бывшего Имагми дрогнуло, когда ему вспомнились свои отчаянные взгляды на море в надежде узреть хоть какой-то корабль. Но меж ними была огромная разница — этот беглец хотя бы знал, куда возвращаться. Оставалось придумать, как не испортить едва налаженную дружбу, освободив пленника-туземца заодно с земляками...
Ведь и суть-то иная — от разумных уговоров о выгоде русских — к наглому вмешательству на правах завоевателя. Освобожденные казаки о товарище по несчастью не упоминали — значит, его содержали отдельно... И тем не менее, положение так же было печальным..."А что если пленнику проникнуть на корабль укромно, будто самому? Но как же его доставить к лодкам, если этот путь виден со всех сторон?"
— Сюда иди... — Белов оттянул просителя под низкую стену, закрывая спиной от дороги, резко открепил от каркаса кожаный пласт крыши, и занавесил обоих. А затем снял с себя треуголку, белый мундир и протянул алеуту. Тот, не задавая вопросов, отдал офицеру свой короткий сивучий кафтан с капюшоном.И вдруг Александра осенила ещё одна мысль.— А что там, на востоке? Море изучить успел?— У нас лесов больше, зверями заполнены. Но плыть непросто. В море там места есть такие, что дно волнуется...
— Крупная живность, что ли, ходит?
— Киты, да, много их там. Но ещё там злые духи на дне живут. Они и погоду портят, и байдары закручивают! — округлив узкие глаза, сообщил алеут.— А места эти как обойти, знаешь? И до островов, где леса, далеко ли? — Саша деловито перечислял вопросы, помогая себе жестами, и вслух переводил ответы. Найти в этих неизведанных краях проводника было столь же ценно, как изловить сразу двух китов, и ему не терпелось продолжить беседу, вызволив того на корабль.— Если поплыть отсюда прямо на восток, их будет 8! Они между собою близко. А от него ещё 2 зари и там мой остров Унимак... Дальше, к юго-востоку, очень много рогатых, медведей, кабанов и пушных...
А следующая его фраза осталась незаконченой:— Там начинается огромный Алахтах, последнее...
Запнувшись на последнем слове, Кашмак пугливо оглянулся. Откуда-то изнутри ульгамы почудился шорох, а издалека донеслись голоса подвыпивших алеутов, что никак не желали отдыха."Аканунаган сичин аналих каган Алахтах анунал... агалугих и..." — усвоив произнесенное, Белов отрывисто сообщил, накидывая капюшон:— Ладно, потом. Идём до тех зарослей, там пересидишь... Скоро соберутся к отплытию. Двигайся к берегу, будто своих догоняешь... Сядешь за мною следом в большую лодку, да шляпой лицо закрой...
Он спустился с холма первым, и оставив Кашмака в укрытии, направился в шумную компанию казаков и матросов. Их весёлое общество обещало убежище от лишнего любопытства - ибо за офицерским столом, от которого он недавно отошёл в мундире, восседали кроме прочих ещё пара старейшин.
Его наряд, и вправду, вопросов не вызвал — младшая команда с улыбками промолчали, а заготовщики вместо удивления принялись благодарно чествовать... Понимающий туземцев русский, отменивший войну, по их мнению мог предстать хоть святым пророком.Спустя четверть часа прозвучал призыв к отплытию, и Александр, подойдя с матросами к лодкам, стал изучать кусты, из которых должен был выбраться беглец. Но приглядевшись к неподвижному светлому пятну на земле, вдруг напрягся и медленно пошёл в ту сторону.
Немного скрытый сломанной веткой, в тени кустов лежал человек в мундире морского лейтенанта...Группа заготовщиков заметили то же самое, известив криками о помощи. Но оказаться рассекреченым Кашмаку уже не вредило. Из его спины торчал железный нож, из тех, что были подарены приезжими.Обнаружить владельца ножа не представлялось возможным — ведь только что их пользовали все подряд, разрезая солонину, рыбу и хлеб... Сами алеуты, признав пленника, пристально поглядывали друг на друга, а затем на гостей, что впрочем, было взаимно. Впрочем, казачья команда, громко обнаружив покойного, чувствовала себя вне подозрений. Офицеры же и матросы угрюмо смотрели на остальные две группы, исключая своих. И лишь один человек под маской недоумения скрывал жгучую досаду...Это происшествие омрачило отплытие всем, но прежде всего — владельцу мундира, что был тотчас обнаружен. Встретив удивление, Белов пояснил, что заскучал-де по алеутской одежде, попросил местного жителя поменяться, а потом за ним не следил.
Все время, как плыли в лодке, он не спускал с берега задумчивого взгляда. Несчастный не выходил из головы уже тем, что погиб за отвагу и пытливость, и больше никогда не вернётся домой...— Но ты и придумал, Сашка... Свое ведь такое хранишь, неужто мало? — приглушённо бурчал Корсак, сидя рядом на носу, и мрачно усмехнулся: — Ведь я вообще за тебя вначале принял! Аж отлегло, как походку узрел!— За меня принял... А я ведь на то и понадеялся... — эхом повторил Белов.
— Постой, а что, если нас попутали? Может, месть за сговор с тойоном? Что, если кому-то из местных вояк не по душе это примирение?— Да брось ты! Они ж все зорки, аки соколы, хоть девицей обрядись. Узрели беглеца по роже, вот и все... Постой! — Алексей посмотрел недоверчиво.
— Так это было не просто блажью?— Да, это был маскарад. Ну что ты смотришь? Он просил меня помощи в побеге! Уж помог, так помог...— Так... вон оно что... — Корсак возмущённо выдохнул. Бесшабашной ретивости и самовольства на одного гвардейца сегодня показалось в избытке...— Скажи-ка, мой добрый, милосердный друг... Ты так уверился в своих чарах, что готов нарываться ради всех и вся? Ещё и тянуть кого попало на корабль, без ведома капитана?Но эти вопросы почти не возымели отклика. Раскаяние Саша чувствовал, но лишь из-за убийства несчастного, что могло случиться из-за его изобретения с побегом. И вместо оправданий пожал плечами:— Сообщил бы в лодке, не буянь... Кстати, это было не просто милосердие, а выгодная услуга! Тебе, прежде всего! Кашмак путешественник, он знает море к востоку! Знал... Некие места, где волнуется земля, но там дюжина островов, где много зверей, просто рай для промысла!!! Ладно, поясню подробно...