Рассказанные годы (2/2)
— Ах, вот как? Стало быть, наш Сашенька — невинный агнец? А Настя, мать его детей, любившая его всю жизнь — кругом негодяйка? И все лишь потому, что оступилась, став жертвой интриг?
— Милая, но... Право, но как и чем ты можешь оправдывать эту... особу? Сашку-то в чем винить, уж не в дуэли же? Ему и так за её грех сполна расплачиваться... — спросил он, удивлённо глядя на неё.
— О, разумеется, лучший друг, он же во всем прав и всем обижен, да!? Даже если и ведёт себя, как младенец, до последнего, пока все не рухнет? И виновата всегда и во всем женщина!? Так, может, ты и мне не доверяешь, Алеша? Я тоже могу стать тебе просто Особой?
Она стояла напротив, в пеньюаре, с блестящими, сердитыми глазами, и немного напоминала фурию, а ведь это была его обычно ласковая и заботливая жена...
О да, ему пришлось страстно доказывать, что это не так, и он вовсе не считает свою самую лучшую из всех женщин способной на глупость и подлость... Минутная размолвка завершилась поцелуями и нежным примирением, и после он даже пытался убедить Белова попытаться сговориться со своей неприступной супругой...
Сама Софья, случайно сопоставив подробности, вспомнила Сашин нежданный визит в предположительный день его "измены". Он наскоро осведомился, все ли в порядке, ничего не поясняя. Его внешний вид был весьма не блестящим, и она предложила немного отдохнуть, да выпить чаю с травами от мигрени, причин которой, разумеется, не знала. Но, взглянув на часы, друг их ретировался, чтобы дома не слишком волновались...
И тогда его жена принялась корить уже себя за бездействие — хотя что и кому она могла этим рассказом тогда доказать? А после уклончиво призналась Алеше, что он, возможно, был по-мужски прав, но только лишь по-мужски... Что значит эта загадочная фраза, он толком не понимал.После Алексей снова потеплел к Настасье, и очень её жалел, особенно узнав про её трагическую поездку. Но так уж вышло, что своему другу и их детям он все одно сопереживал как-то сильнее, ближе... И теперь, когда Саше хочется узнать все происшедшее начистоту...— Вообщем, так, Сашка. - он вздохнул. - Обещал таки ничего не таить...
— Ну так чего молчишь-то? — Белов выжидательно смотрел, не понимая долгого молчания.
— Значит так было... Накануне экспедиции твой счастливый брак очутился под угрозой. Один австрийский подданный обманом пытался увести у тебя жену, разрушив меж вами доверие... И ему б это не удалось, кабы вы... были менее гордыми. Но вы надолго погрузились в ссору, затем ты взревновал, вызвал подлеца на дуэль и поединок ваш был... немного более жестоким, нежели наш... Ты его убил, и попал вначале в тюрьму, а после — сюда, как бы в ссылку.
— Значит, ему таки удалось и он её увёл... — полуутвердил Белов упавшим голосом. А последобавил, уже с сарказмом:— То есть моя жена, без меня очень сильно страдающая, как ты уверял с утра, после 10 лет вроде бы "брака по любви", принялась мне изменять с неким интриганом, так что ли?
Он смотрел в честные глаза Алеши и понимал, что вряд лисможет упрекнуть старого друга в неком тайном умысле, дабы обманом затянуть его на корабль... Но ему вдруг показалось, что его заманили в какую-то ловушку...
— Вот как ты умудряешься так выхватывать из слов, скажи? Нет, полагаю все же нет... но со стороны так казалось. Анастасия вела себя несколько эээ... вызывающе на людях... Но вначале она посчитала, что ты сам ей изменял... Поэтому вы поссорились...
— Неужто я просто согласился? Или таки изменял? — Саша, привыкший за последние годы рассуждать на родном языкес собою, снова спросил себя мимовольно вслух.
Корсак чувствовал, что начал путаться, касаясь темы, в которою был не слишком посвящен и воскликнул:— Черт!!! Белов, я же сказал, что не талант в красоте выражений!! Это ты у нас по риторике блистал, да при дворе слогу набрался... И вообще... "тебе лучше об этом знать" — чуть не сорвалось с языка, но он кашлянул и добавил:— В тот раз была подстава и пустая ревность... Вероятно, ты был ей верен... Ну, так нам казалось... Только доказать не мог.
— Вероятно? В тот раз? Ты на что это намекаешь? — Белов посмотрел с иронией и при этом заинтересованно. Как ни странно было слушать ему такие подробности из уст друга, а неизвестность таки вынуждала...
— Да ни на что!!! Ни! на! что! — взорвался Корсак, опять задетый за случайное слово, которое скрывало его тайные мысли: "И все же, эта бойкая островитянка, ревниво прикрывающая своего мужчину от старого друга, которую он легко оставил... Вряд ли она здесь была единственной, раз так легко... Тогда я действительно ничего не замечал, но и осуждать бы, как святоша, не стал... Разве можно до конца ручаться, если тебя спрашивают так прямо?"
Корсак, справляясь со смущением, все же принялся пояснять:
— Просто, видишь ли, какое дело... У женского пола ты же успехом всегда пользовался... Ну, про школу сам помнишь. Потом флиртовали с тобой вечно... И это все, что я знаю, пойми! Не могу я знать больше! Но вообще, не похож ты был тогда на любителя налево ходить, вот я чуял это...И под Сашиным пристальным взглядом он с досадой отвернулся:
— Да, именно так, но ты сам, упрямая голова, не захотел и не смог этого доказать!
И вдруг, словно поток воды в пробоине трюма, из уст Алексея вырвались все события, которые некогда так сильно задели его своей горючей обидой за мужские чувства и судьбу друга:— Словом, твоя жена поступила тогда не слишком мудро... И в трудную минуту, когда тебя посадили в тюрьму за дуэль... она не захотела мириться... Да, сидя в той камере, ты действительно мог тосковать, ибо она по некой причине отказала в позволенном свидании, а ты его, наверное, очень ждал... Может, боялась, что ругать её начнёшь, ведь было за что... Вот это тебе и мерещилось... перед крушением да после...
Корсак вдруг опомнился, что в своей искренности сказал кажется, лишнее, видя лицо Александра. Оно стало вначале каким-то растерянным, словно у ребёнка, заблудившегося в толпе, а после застыло в мрачной маске.Кажется, Белов начал понимать, что именно да почему так упорно подлежало его забвению... Последние события в той, прошлой жизни, приведшие его сюда, в другую жизнь с новым именем... Конец счастливой, многолетней любви, о которой так подробно поведал Корсак.
"То меня уличили, то я уличил... Вместо семьи — сплошные подозрения и одиночество. Прекрасная любовь! И куда же мне возвращаться? Жить в обиде, разлюбив, не говоря друг другу тёплого слова, не говоря уж про поддержку? И самому изменять абы с кем? По сравнению с таким диким семейным укладом брачные причуды алеутов уже не кажутся таковыми..."— Ну что же, так бывает. Верно, женская любовь с годами уходит, даже сильная... Да ведь и мужская исчезла... от болтовни шамана. А то и раньше... раз в измене уличили и не мог доказать... — выдавил он из себя сухим голосом.
Корсак опять чертыхнулся, уже на себя, и, потормошив Сашу за руку, бросился поспешно пояснять.— Нет, послушай, все не совсем так, нет! Ты очень тогда любил, раз помнишь эту камеру! Анастасия в этой ссоре, я теперь уверен, тоже продолжала любить, только тайно, как-то по-своему... И вы тогда помирились, прямо перед отъездом... И у вас...
Белов шумно хлопнул по столу ладонью, сменя решительно тему.
— Так, довольно с меня!!! Кто там любил, кто не любил, да кто кому изменял!!? На кой ляд мне весь этот спектакль, если я сам теперь не не люблю ни-ко-го!!! Давай, расскажи-ка лучше мне про детей...
— Да, пожалуйста! — Алексей, перейдя на более доступную ему тему, оживился:— София у вас первенец... В Венеции вы были, так и называть стали Софи, на италийский манер. Жуть не любит она иначе, дескать, папенька так задумал... Более всего о тебе горюет, больно близки вы с ней были... Во фрейлины её Никито недавно пристроил... Чую, добавит она там огня молодому двору... с твоим боевым характером... 16й ведь ей пошёл, почти на выданье... Так что вовремя ты ожил...
— Уже на выданье? Так рано? — лицо Белова стало таким удивлённым, словно ему уже сообщили о наличии троих внуков. Алексей весело хмыкнул в ответ и, увлеченный невинной темой, продолжал энергично говорить:— Пашка, крестник мой, ему 11, в моряки хочет податься. Серьёзный такой отрок, очень серьёзный... Ну, не мудрено, в честь деда-прокурора-то вы назвали... — довольно добавил Корсак, вспоминая как года полтора тому пытался воспитывать оставшегося без отца мальчика, и смущённо продолжил:— Только потом еще одна дочь родилась... Сашенька, ей в начале лета 6 год пошёл. — и ожидаемо для себя увидев напряженный взгляд, горячо заверил:
— Анастасия очень хотела твоим именем назвать, так что ты ерунды не думай! Даже не думай, слышишь? Она на тебя, знаешь, как похожа! Плоть и кровь! Глаза, волосы, лицо! Прямо копия!
По мере перечисления его родных детей, которых он также не вспомнил и не знал, Белов снова помрачнел.
— Мне тут нечего думать, Лёша! - Он стукнул кулаком по стене каюты, отчего на столе зазвенели тарелки.
— Чертов шаман! Ради чего было лишать меня самого ценного, моей настоящей жизни, да детей родных? Чтобы мне про ту семейную ссору вместе со всем остальным позабыть? Чтобы ещё две души невинные сгубить?
Корсак непонимающе уставился на него.— Да! да! Почему я так встречал вас там, знаешь? Почему мои недавние земляки столь враждебны к чужакам?
Белов посмотрел прямо перед собой, и вдруг, поморщась как от боли, тихо произнёс:— У меня же семья там тоже была, Лешка... Ее Инира звали, она... спасла меня после крушения. Кругом спасла... Мне вообще не дано было выжить там, понимаешь? Вначале зверского ритуала избежал, да ещё увечия эти... Да и не встал бы я так скоро от одного бормотания старца, я уверен. Но только она не виновата ни в чем, что сотворили с моей памятью...
Знаешь, Инира была... такая юная, весёлая, ласковая. Даже не знал, насколько... она мне юная. Я, сволочь-то, не любил ее, но она... кажется, любила... И так поддерживала... бесконечно поддерживала... В моей борьбе остаться человеком, а не рабом! Именно, за раба они держать поначалу думали..
— Что... случилось с ней? - Алеша решился спросить, уже понимая, что произошла трагедия...
— Она стала... тяжёлой. И я поначалу, знаешь... Так напуган был... Понимал, что бежать навсегда труднее будет... Уходил вечно куда-то, вроде как на охоту... Очень любил я это дело, знаешь —все подальше из дому... — со злой иронией добавил о себе бывший Имагми.
— Раз мы собрались почти все охотники, надолго. Визитеры с некоего корабля нагрянули в селение... Утех да грабёжа они искали, эти твари... Да некому их остановить было, в тот раз много нас, мужчин, подалось на промысел... От той утехи проклятой... она умерла, с нерожденным дитем, которое и явилось тому причиной... Но которым её наградил я, так и не полюбив толком, да и не защитив... Вот так... — голос звучал глухо, беспощадно озвучивая все мысли и страшные воспоминания.