Перевоплощение алеута (2/2)
Все время, пока шутили про забытую выпивку, татуировку, и прочие дикарские привычки друга, Корсак все вспоминал про Анастасию и все никак не решался ее упомянуть. Но и Саша ни разу не коснулся темы жены!
Его некоторую отрешенность во время обеда Алексей все время пояснял последствием выпивки. "Вот уж супруга приятно удивится от такого трезвенника... А уж татуировка - это сомнительно, хотя кто этих женщин знает..." — подумал они, наконец, произнес:— Меня ведь могилу твою искать отправила Настасья... она ездила, следы твои искала на Камчатке. Вот... — он потянулся в стол за ритуальной землей, — вскоре после панихиды твоей скорбной просила меня здесь закопать... Жить долго будешь, точно!
— Кто... просил? - Белов замер на мгновение, закашлялся и поднял на него напряженное лицо. — Ах, да, конечно...
— Что такое? Опять нехорошо? — испугался Корсак.
— Н-нет, но... послушай, здесь что-то не то... Мне все время кажется, что я не все вспомнил... Детство в поместье, потом навигацкая школа, учителя, Москва, ты и Никита со своим алхимиком...
С остановившимся взглядом он начал оживлять в уме знакомые лица родных и друзей с той поры, произнося вслух:— Постой... мои родители, братья и сестры, я же вроде их помню! Матушку покойную в детстве... А мой отец? Я вижу его лицо, но не знаю, жив ли он с той, моей школьной, поры? Это очень странно... Я что, совсем не писал ему?
— Ты же проезжал свою родину за год до отъезда сюда... — нерешительно ответил Алексей. — Так вроде видел его...— Что? Разве я проезжал? Но... этого не было...
— Да в 54м, как же, ты сам рассказывал по приезде...
Белов напряжённо посмотрел на него и, нахмурившись, продолжил рассуждать:— Из последнего настоящего я припоминаю лишь то, что был здесь в некой экспедиции и это все... Последние дни на борту корабля, скандал, солдат своих... морехода и его ребят алчных... Но не особо отчётливо...
— А ну, давай, рассказывай про корабль! Подробно рассказывай как все было! Саша, ты сейчас оживишь остальное, вот увидишь! — воодушевленно восклицал Корсак, приготовившись внимательно слушать.
— Да, что там рассказывать... Точно помню лишь канун той роковой высадки... Наш отряд обозвали слабаками и трусами... Ибо мы не пожелали, видишь ли, устраивать на островах пальбу, оставив-де всех без питья.А после я им наивно доказывал, что сообразно теории навигации, лодки на скалистый берег можно направлять лишь в ясную погоду... Видишь, Лёшка, как оказывается, я хорошо постигал морские науки, не зря ты меня в своего лейтенанта на время произвел...
Александр иронично усмехнулся, глянув на рукава чужой формы, подумав что это вполне могло быть его настоящим, и спросил:
— Надеюсь, понятно, как далеко были посланы те поучения сухопутного советчика?
— Ну как сказать... — усмехнулся Корсак. — Пожалуй, ты усвоил науку весьма недурно, но видишь ли... Старые мореходы сего не жалуют... Могут и послать... куда подальше...
— Ну, так и вышло. — кивнул Белов. — И оказалось, я вроде как струсил и сочинял небылицы, не разумея в морском деле... На дуэль вызывать было некого, одни разночинцы да и просто бродяги... Мои-то солдаты с моряками в мордобое сцепились, еле разнял...Отчаянно поругавшись, я стоял на палубе, хотелось пить, настроение было ни к черту и вертелась некая муть — все какие-то несправедливости, обвинения да обиды...
И, странно, сейчас я помню из тех мрачных раздумий лишь эту последнюю, презренную хулу про трусость и умничание себе на пользу, да ещё какую-то тюремную камеру, в которой как-то очень больно, до слез, тосковал, но отчего?
Саша огляделся вокруг, но в приятно освещенной и деловой обстановке обиталища Корсака ничто не напомнило ему подробности.— Первые дни, в улягаме, когда в себя приходил — все думал, что в некой камере взаправду. Больнопохоже, понимаешь? Потолок низок, душно и темно, одно окошко слепое... Наверное, поэтому и вспомнил сейчас. Пока мне память там чистили, этот бред за новую жизнь зацепился, аки гарпун. Говорили, звал я кого-то, но вот сие не припомню, стерли.
Я что, сидел в тюрьме по ложному доносу? Ждал, что придут и оправдают? Что это могло быть? Лёшка, я вообще не помню этого самого прошлого! Какой год сейчас?
— Одна тысяча семьсот шестьдесят первый с утра был... — упавшим голосом ответил Корсак, почти догадываясь о сути.
— Мне, выходит, 36... Четыре года тому, летом, значит, было 32... Попал-то я сюда как? Что со мною было перед этим целых 14 лет?— Ну, считать ты точно не разучился...Белов задумчиво тёр виски, вспоминая детали, которые обрывались, стоило ему заглянуть немного назад.
— Всего неделю спустя я был согласен даже на самые плохие воспоминания, но тогда... Мне страстно захотелось это все убрать от себя, просто забыть, как и смыть наветы. Не моё это вовсе, о плохом страдать, когда действовать можно, понимаешь?
И сам ответив за кивнувшего Алексея: — Понимаешь, верю...
— Тогда ты и решился на эту вылазку на остров, весьма рискованную, что и подтвердилось...
— Знаешь, Лёша, ведь мне это самому казалось безумной бравадой, идти на поводу у настроения и этих проходимцев, кои риска не понимали и сильно кипели... Потому я и решил сопровождать этих ретивых один — не взяв никого из своего отряда... И, выходит, эти люди все же погибли...
Александр зажмурился, вспомнив похороненные им на берегу тела...
— Кажется, не все... Но ты же не виноват, они сами тебя вынудили!
Корсак встрепал себе волосы, и глядя на нервное, покрасневшее Сашино лицо, попытался его успокоить, сам понимая, насколько это наивно:— Слушай, Сашка... А может тебе просто нездоровится после этого вина? Ты бы закусил хоть побольше... Знаешь, я раньше, бывало, вообще ничего не соображал, как выпью, голова трещит, совсем не...
— Дело не в вине — обычная потрава... — Белов покачал головой, невидящим взглядом уставившись куда-то в тарелку.
— Я не помню никого из своей собственной семьи, о которой ты говорил. Ничего из того, что было после школы и до приезда сюда. Ни одного имени или события, связанного с этими годами...Понимаешь, Лешка? — он пронзительно взглянул на него.
— Ты сам-то женат? Неужели ты полностью забываешь жену, как выпьешь?
— Да... я женат... Корсак испуганно кивнул. - Ты на венчании у нас был, вообще. Сына потом крестил, да я твоего. Ну, да ладно, ты мою Софью еще не вспомнил, но... Анастасия... этого не может быть, вы же... У вас был не просто церковный брак и дети, вы же... Да, вы любили друг друга, прошли много всего, даже больше, чем с кем-то из нас, друзей...Обрадовавшись обретению Беловым памяти, он и поверить не мог, что это еще далеко не все. Ладно, его, Корсака, Сашка увидел воочию, хоть и успели подраться, но как же он вспомнил родных, не виденных до сих пор годами, их друга Никиту с его Гаврилой, даже одноклассников, не вспомнив при этом жену!!!
Корсак посмотрел на совершенно убитое Сашино лицо и успокаивающе сказал, через стол пожав руку:— Ладно уж... Не вешать нос, гардемарины... Коль обещал на берегу, что буду рассказывать про твою жизнь, значит придётся... И уж точно больше не отправлю тебя в лодке биться о скалы, ведь либо окончательно убъешься, либо опять все забудешь. Теперь слушать очередь тебе, но... да, не особо из меня рассказчик. Но попытаюсь говорить честно...
И Алексей начал свой долгий рассказ, иногда прерываемый вопросами, что ставили его в тупик..