Перевоплощение алеута (1/2)
Поприветствовав радостно своего капитана, моряки опасливо косились на его спутника, одетого как туземец. Лишь рост и масть выдавали в нем русского. После холодной воды оба содрогались, с трудом шевеля губами.
- Сухую одежду нам обоим, да бутыль хлебного принеси - отдал распоряжение Корсак и они пошли греться от ледяной воды в его каюту.
— Располагайся тут, сейчас согреемся! - Алеша был так воодушевлен тем, что его, наконец, вспомнили, а значит, сейчас можно будет предаться воспоминаниям да посидеть, как бывало.
Стараясь поскорее перевоплотить своего вновь обретенного друга из алеутского дикаря в российского дворянина, он на радостях даже представить не мог, какая пропасть лежит между этими людьми.
И повадки его, и речь, да и само тело сопротивлялись этому перевоплощению...
"Я не Имагми, а Александр Белов... Это невероятно..." — уже в безопасности обдумывая свое озарение, наш герой, которого отныне и мы будем снова звать так же, одними губами повторял про себя свое найденное имя.
И переодеваясь в одежду лейтенанта, схожего с ним фигурой и ростом, едва попадал в зауженные штанины и в рукава...
Корсак заметил татуировку ввиде звезды на открытом плече и покачал головой, закатив глаза вверх.— Да-а..., а что, хорош капитан лейб-гвардии...Вскоре им доставили бутыль крепкого хлебного вина, которым Корсак, не имеющий особого пристрастия к спиртному, привык согреваться иногда после особо пронизывающего ветра на палубе.
— Пей сразу до дна, здорово пробирает - протянув Саше доверху наполненую склянку в поллитра, он выпил сам и, откинувшись в кресле, на несколько минут расслабился, почувствовав, как знакомое тепло приятно расходится по телу... Вдруг он увидел, как его друг вскочил и опрометью кинулся прочь из каюты.
— Эй, стой, ты куда!
Не понимая, что вновь обращенный Белов забыл снова на палубе, Корсак ринулся за ним и увидел егоперегнувшимся через борт.
- Э-э, Сашка, ты ли это? Вот уж не ожидал! Ты же.. Тебя ж ни разу не брало почти... больше нас двоих мог сходу опрокинуть... — вначале его взяла оторопь, потом сорвало на смех:
— А здорово ты в алеута обернулся... Я-то слышал, они не пьют такого, помирать начинают от нашего хмеля.
Белов выпрямился и с бледным лицом, вытирая испарину со лба, повернулся к хохочущему Алексею. А затем, нечаянно завалившись на его плечо, и едва не упав, сам усмехнулся:- Как говорится, spiritus - при вашем телосложении - яд... Вот уж не ожидал, что про меня будет. Я же чувствовал, чего-то мне в их алеутских трапезах недостает... А через год и сам привык...Тут же он вспомнил про находку после смерти Иниры и помрачнел. Кажется, этот миг и направил его душу в алеутское племя...— Заново обучу, не бойся!! Как ты с Никито меня в школе... Дело наживное! — Корсак весело хлопнул по спине, обхватил его за плечи и, удерживая от заносов на шатких палубных досках, повёл обратно в каюту. — Эх, идём, алеутский отрок... Хоть чаем да под тёплой шкурой согреешься. Еще не хватало тебе от своей трезвости простуду схватить...Он тут же подозвал матроса и отправил вскипятить чаю из резервов воды, которую еще предстояло где-то пополнять.
Крепкий напиток, нежданно отвергнутый организмом, таки успел оказать действие. Изрядно захмелевший Белов смотрел на вертящиеся перед ним в дикой пляске стол с часами и глобусом, модель фрегата, потолок, стену с картой и самого Корсака, опустившись на кушетку и подперев голову руками.
Еле дождавшись чая, он на несколько часов погрузился в сон, видя перед собою свой остров с присутствующими там дикарями и товарищами его юности.
Сам Корсак за это время успел постоять немного за штурвалом, выбраться из дрейфа, и указать штюрману сменить курс на 3 градуса к востоку. А затем, после нескольких случайно услышанных реплик, решительно собрал на палубе всю команду.
До ведома подчинённых было чётко доведено о появлении на борту капитана гвардии Александра Белова — вызволенного из плена, и никак иначе. Ему надлежало оказывать приветливость, а обращаться и называть за глаза сообразно чину, а уж никак не "господин алеут", или "беглый дикарь".— Это уж как выйдет... Не похож он на несчастного пленного, как пить дать, как бы хлопот не было... — недоверчиво пробурчали голоса из расходящегося строя лейтенантов и мичманов, да матросы, спустившись обратно в трюм, продолжили рядить про обласканного капитаном варвара.
Спустя часа три, взглянув в каюте на беспробудно спящего гостя, Алексей испытал угрызения совести за свое "угощение" и шутки и все таки зашел к лекарю.
Застав того за приготовлением некой мази по заживлению недавних ран у матросов, Корсак спросил, что ему делать с вернувшимся другом, после 4-х лет полного воздержания перебравшему с вином.
— Отоспиться пускай, а там видно будет. Для начала валериану - должно помочь... заодно от "вызволения" вашего успокоится... — ответил лекарь, тут же достав настой. — А много ль выпил ваш эээ... алеут?— Четырехдневную пайку-полуштоф как обычно, для согрева! - смутившись, ответил Корсак и поправил: — Кажется, я только велел говорить: "его высокоблагородие, или капитан Белов"Отчего-то его корабельный лекарь, в отличие от остальной команды, жил по собственным правилам и всегда умудрялся избегать приказов. И Корсак чувствовал себя с ним порою нашкодившим мичманом. Коренастый, солидный мужчина средних лет носил емкую фамилию Корнеев, а имени и отчества его почти никто не помнил и не употреблял.
Лечил и оперировал он надёжно, что делало его весьма ценным для любой команды и Корсак, вероломно покинутый накануне экспедиции двумя офицерами, любителями тёплых краёв, весьма удивился, как живо тот откликнулся на призыв сопровождать его к далёким северным берегам.
Оказалось, что экспедиция для него несла собственный научный интерес. Корнеев целыми днями изучал в своей каюте бесконечные растения, кои увлечённо собирал на всех островах, где они становились.
— Э-эх, щедрая у вас душа, Алексей Иваныч... Обидел-то он вас сильно вчера, видать? Ну, сразу не помер, и уже хорошо... Они так слабы и непредсказуемы на предмет пойла, эти самые алеуты... то есть, прошу прощения, капитаны гвардии...
— А он уже теперь навсегда, вот так? — спросил настороженно Корсак, как обычно проглотив лекарское ерничание. — Ведь крепок был всегда во хмелю...— Да шут его знает... Глядишь, и станет снова нормальным русским человеком. Если потихоньку...
Освободившись от хлопот и успев изрядно проголодаться, Корсак передал распоряжения офицерам, и настроился на долгожданное общение, с беспокойством дожидаясь, когда его друг проснется.
Пробуждаясь с трудом от пьяного бреда, и оглядываясь вокруг, Белов даже поначалу не мог понять, каким образом уместились в его жизни два имени, Александр и Имагми...
— Ну, как, отошел от моего согрева? — спросил Корсак, присаживаясь рядом на кушетку и усмехнулся, протягивая стакан: — На вот, выпей - наш лекарь настой из валерианы передал, на все случаи жизни ее дает.
— Да вроде уж не так кружит... Ладно, брось хлопотать, сам виноват — не надо было все сразу дуть... - Белов приподнялся и начал медленно отхлебывать, хмыкнув по поводу всемогущести валерианы.
— Да нет, это я идиот... Совсем не подумал, что ты отвыкнуть мог. Ну да ладно, еще выпьем с тобой когда-нибудь токайского, у меня припасено. - ободрил в ответ Алексей, похлопав по плечу. - Поесть-то хоть сможешь наши российские яства?
Сервировка незатейливой капитанской трапезы показалась вчерашнему Имагми достойной стола императора... Он с удивлением покосился на посуду и салфетки, совершенно непригодные им за время жизни с алеутами и улыбнулся в ответ:— Эх, показать бы тебе, Корсак, сырое мясо с копья... Сейчас бы ты сам к борту бежал...
За обедом они в основном обсуждали своих бывших соучеников, вспоминая годы учебы в школе. Корсак рассказал печальную историю Горина, которого навестил по пути на Камчатке, да про Никиту, который до сих пор не женился, оставшись в поисках девушки, схожей с Фике.
При имени Фике Белов вскинул на него удивленно глаза и машинально схватил рукой кусок горячего шницеля.
— Вот черт, от вилки-то совсем отвык! — и они оба рассмеялись, вспомнив какой-то похожий случай в московском трактире, где, будучи курсантами, иногда просаживали случайные заработки.