Правда причиняет боль (1/1)

–И все-таки я надеялся, что ты не станешь меня преследовать.

Отец встретил его спокойной и мягкой улыбкой, только Уильям разглядел в ней издевательство.– Какого черта, Уолтер?!– Раньше ты меня по имени не называл.– Называть тебя отцом язык не поворачивается, уж извини.–Если ненавидишь меня, почему оставил фамилию?Уильям промолчал.

–Здесь я задаю вопросы! Я много лет ждал ответов. И ты надеялся, что я не стану искать тебя?!– Надежда умирает последней, так твоя мама говорила, – Уильям разглядел тонкий намек на улыбку.–Ты не можешь говорить о ней, не имеешь права.Уолтер оскалился, словно перед ним стоял не собственный сын, а чужой человек, который без спроса влез в его личное пространство.–Ты ничего не знаешь.–Так объясни мне! И можешь снова пропасть на пятнадцать лет!Он внезапно ощутил себя подростком, которого терпеливо выслушивают, снисходительно смотря сверху вниз. Должно быть, для Уолтера он навсегда останется четырнадцатилетним мальчишкой.

И тут Уильям увидел урну:

– Почему ты украл ее?

Подменыш явно не собирался с ней расставаться, настороженно пряча под плащом.–Как она объяснила мой уход?–Сказала, что так будет лучше. Я сначала не верил, но время шло, а ты не появлялся. Когда она заболела, я убедился, что тебе плевать на нее. Она умирала в одиночестве.

Смотря на отца, Уильям буквально ощущал движение времени. Подменыш казался выцветшим, тусклым, медленным, словно вот-вот окаменеет от собственного возраста, как некоторые древние тролли. Он сам рассказывал ему сказки о горных хребтах, сотворенных из спин великанов. Подменыш превращался в историю. Уильям отчаялся искать в себе силы для ненависти. Долгая жизнь и вечные скитания почти стерли Уолтера Стриклера с земли, а злиться на призраков всегда бессмысленно.–Хорошо, я расскажу, но жить с этим знанием будет больно.–Не больнее, чем сейчас,–прорычал Уильям.Он еще раз обвел глазами поляну. Большой валун, похожий на столешницу, напомнил о пикниках, которые они здесь устраивали. И постепенно его гнев начал утихать. Было разумно выслушать подменыша, ведь нужна поистине серьезная причина, чтобы оставить свою семью. Тем более, Уолтер так и не снял кольцо. Как и Барбара продолжала носить свое. Иногда Барбара прижимала кольцо в губам и шептала: "Будь сильнее! Ты сможешь!" В такие минуты она казалась сильнее, чем когда-либо. Ее образ навсегда остался в памяти сына.–Ты помнишь, как кричали те дети, Уилл? – спросил подменыш.

–Не говори загадками!–Ты просыпаешь в холодном поту? Страх колотит тебя изнутри среди ночи?

Мужчина оказался охваченным странным первобытным страхом. Он начал оседать, стон сорвался с губ. Не дав толком прийти в себя, Уолтер шокировал сына в очередной раз:–Это последствия стирания памяти. Результат никогда не может быть стопроцентным, - пояснил подменыш.

– Мне стерли память? Зачем?– Чтобы ты не чувствовал себя виноватым, чтобы не жил в сомнениях, в отличие от меня. И чтобы связь между нами ослабла.– Но она не ослабла, так ведь? – Уильям с трудом поднялся на ноги, мир казался ему неустойчивым. Он пытался воспроизвести в голове стертые воспоминания, но это было настолько болезненно, что организм начал усердно сопротивляться. Его тошнило, голова кружилась и взрывалась от незнакомых криков. Подменыш выглядел растерянным, но оставался на краю утеса.

–Ты до сих пор жив, а значит, все было не зря. Физическую боль ты уже не чувствуешь, почти...Мужчина вцепился в правую руку и загнул рукав, показывая уродливые шрамы.–Но эта связь спасла мне жизнь, ты помнишь? Та собака едва не загрызла меня... Что плохого в этой связи?

– Моргана могла пройти по этому мосту.

Уильям снова ничего не понял. Стертые воспоминания не возвращались даже после произнесенного имени.

–Расскажи обо всем, что я забыл. Мне нужно это знать. И почему детские крики не дают мне спать по ночам? Это связано с Морганой, да? С книгой Га-Хееля?Он испытал смешанное чувство радости и удивления. Образ книги возник перед ним так же ярко, как настоящее утро.

–Хорошо, ты начинаешь вспоминать.

Уолтер не был счастлив, возможно, он показался мужчине напуганным. Беспокойства отца оказались небеспочвенны. Резкую радость омрачила очередная порция боли. Волна страха из самых глубин сознания, казалось, вот-вот проглотит утренний свет. Темная липкая каша из картинок, голосов и образов отторгалась сознанием. Уильяму хотелось вынырнуть из нее, но его тянуло на дно. Он цеплялся за имена, лица, слова, что позволило не сойти с ума и вынырнуть. На поверхности было мокро и зябко, вечерние сумерки почти размыли мост над каналом. По нему пустили воду. Точно, это был дождливый год. Рядом барахтались в грязной воде двое мальчишек и просили о помощи. Он не заметил, как досконально пересказал эти события отцу.–Те мальчишки издевались над тобой в школе. Подкараулили возле канала и…– Я убил их? – вдруг произнес Уильям. Сначала он не придал этому значения, а потом новая волна воспоминаний хлынула из неоткуда. Но больнее было представить себя убийцей. Он так легко признал себя им, что кровь стыла в жилах. Жить с этим знанием будет действительно нелегко, но подменыш признался сам:– Нет, это сделал я.