4. побеждая себя будучи поверженным (1/1)

Говорят, что время лечит. Когда подолгу не видишь кого-то, потом становится легче его отпустить, ведь даже самые болящие раны имеют привычку стягиваться и заживать. Но когда видишь объект собственных страданий и душевных метаний ежедневно, то становится будто больнее от непонятных ожиданий, чувств и эмоций. Глядя на Нила Лютова Рудик хотела сбежать куда-то, чтобы хоть немного притупить возникающие в груди ощущение боли, влечения и вины. Особенно последнего, ведь думая о том, что ей нравится златодел, Мила Рудик чувствовала отвращение к самой себе. Она повторяла себе, что предаёт всех своих друзей, которых когда-либо обижал Лютов, но могла лишь упрямо игнорировать любые проявления чувств. Закрыться в себе. Отдаться учёбе. Шла вторая неделя обучения в Думгроте, когда Милу перестали узнавать: глаза запали, заметное похудение, ни тени улыбки. Полностью выкладываясь на уроках, Мила забывала сходить на обед, сразу же отправляясь в Львиный Зев, или в библиотеку, или в парк, где часами сидела в одиночестве, занимаясь магией. Прогресс был восхитительным: Мила превосходно варила зелья, зная все рецепты на память, была лучшей в левитации, поднимая всех своих однокурсников и выполняя самые сложные задачи, постоянно пополняла свой запас заклинаний, поражая всех на уроках боевых искусств. Ей было немного стыдно, что она перестала заниматься с Яшкой, но она буквально нуждалась в одиночестве, вскоре отдалившись от друзей. Но так было лучше. Мила не могла заставлять себя смеяться с глупых шуток и вести беззаботные разговоры. Она приходила и уходила, отвиливая от вопросов, не замечая в глазах родных боли. Ей будто передалось немного эгоизма от Лютова, который, кстати, ни разу даже не посмотрел на неё, не то, чтобы задевать или обижать, или рассказать всем о том дне и ночи. Единственной ночи беспамятства, которая изменила всё. Она погружалась в печаль, позволяя этому поглотить её, задыхаясь от страха перед неизвестным. Она смотрела в зеркало, чтобы не забыть, как выглядит на протяжении дня, но тут же забывала лишь отворачиваясь. Ей не нравилось то, что она видела там, не нравились пустые глаза человека, пережившего не одно горе; не нравились потерявшие блеск лета волосы; не нравились острые ключицы, собирающиеся прорвать мертвенно-бледную кожу. Это становилось невыносимо. Ей не хотелось плакать или бить кулаками в стену: она открывала рот, собираясь сказать хоть что-то, но голоса будто и не было, и уходила прочь от людей подальше, не доверяя себе. И глупее всего было то, что ей смертельно нужны были эти глаза цвета бездны, бесконечно мрачные; нужна была снисходительная улыбка и колкости. Она говорила спасибо ему за то, что он не обращал на неё никакого внимания, но хотела при этом услышать его голос, обращенный к ?рыжей приживалке?, и всё бы стало лучше. Она была уверена. Но он упрямо молчал. А погода упрямо портилась, и Мила буквально сливалась с ней воедино: ещё месяц-два и она будет похожа на те огненные вихри из опавших листьев, а настроение и так подобно погоде — мрачное. В один из дней, когда Мила уже после уроков собиралась закрыться в библиотеке с рефератом по тайнописи, её за локоть перехватил Ромка, телепортируя их в её комнату. Оторвав свою руку от Лапшина, Мила отошла к окну и посмотрела на него устало, будто бы уже давно была готова к разговору. Но Лапшин, глядя на неё где-то минуту в упор, просто схватил девушку за плечи и… обнял. Будучи выше её на добрых двадцать сантиметров, Ромка нежно прижал девушку к себе, позволяя ей молчать. А Рудик, почувствовав столь нужную заботу, не могла сдержать слёз. Уткнувшись в плечо лучшего друга, она позволила ему перенести её на кровать, куда они вместе и легли?— Мила прижалась к его груди, а Лапшин гладил её спину. Мила лежала так несколько минут, пока не уснула, расслабившись под его спокойное дыхание. Впервые за несколько месяцев она увидела видение Аримаспу. Сначала было очень темно, в звонкой тишине Миле казалось, что она слышит собственное дыхание, настолько оно было громким. Но в меру просветления её дыхание становилось ещё громче, а с глаз будто спадала странная пелена слизи. Вокруг себя Рудик с трудом заметила девять округлых валунов, лежащих на сером полу и образуя вокруг неё тесный круг. Было очень холодно, она сквозь видение чувствовала похолодевшие пальцы рук; дышать стало больно, невыносимо, будто что-то душило её. Мила припала руками к своей шее, отчаянно глотая ртом воздух и пытаясь найти причину её удушья. Волшебница почувствовала под рукой что-то скользкое, а накрыв ладонью Метку, поняла, что именно чёрная веревка, на которой она держалась, скрутилась сзади её шеи и душила. Попытавшись вывернуться, Мила наткнулась на кого-то сзади. Перед её лицом возникла женская бледная рука с длинными синими ногтями и кольцом на среднем пальце. В серебряном обрамлении был маленький светившийся чёрным камень, отблескивая словно хрупкое стекло. Последним, что она увидела перед тем, как упасть?— несколько крошечных пауков, надвигавшихся к её лицу... —?Мила! —?кричал женский голос. —?Мила, проснись, тебе снится страшный сон! Открыв глаза, она уставилась на склонившуюся над ней Белку, в чьих глазах читалось беспокойство. Она была немного сонной и в пижаме, но всё равно оставалась очень симпатичной, особенно с новой стрижкой на волос средней длины. И в этом безумстве, Рудик захотелось рассказать Белке обо всём, что происходило сейчас в её жизни и о видении. —?Мила, я очень волнуюсь за тебя,?— прошептала чуть позднее Белка. —?Ты меня избегаешь даже в нашей общей комнате, не говоря уже об обычных посиделках, как раньше. В её глазах Рудик заметила грусть. На улице уже была ночь, они сидели в объятиях, утешая друг друга, ни о чем не переговариваясь, как вдруг в их дверь тихо, почти неслышно постучали. Перстень Милы сразу же загорелся, но Белка, накрыв её руку своей успокаивающе улыбнулась, мол, это так должно быть. Открыв дверь, Мила заметила лишь тёмную фигуру, пробравшуюся в комнату и тут же накладывающую на комнату заклинание тишины. Синее сияние камня показало Миле знакомое лицо друга, и она наконец-то расслабилась. Обернувшись к подругам, Ромка с очень довольным лицом достал из-под свитера бутылку крымского вина. —?Мы решили, что уж ночью ты точно никуда не убежишь,?— с улыбкой сказал он. —?Нам нужно серьезно поговорить, Мила, —?дополнила его Белка. Отвернувшись, она почему-то присела на пол, вытаскивая очень большую картину с изображением берега с белым песком и Чёрным морем, а в ночном небе?— звёзды, среди которых, Мила уверена, были и все они?— одинокие души с горящими сердцами, ищущими истину. —?Боже, Белка!?— восхищенно зашептала Рудик. —?Я рисовала его с того момента, как ты начала нас игнорировать, но он действует, я уже была там,?— она смущенно опустила глаза. —?Ты молодец, Белка,?— Ромка гордо приобнял её за плечи. —?Так мы идём, или как? Мила смотрела на них несколько секунд, стараясь опять не расплакаться, но чувство любви и радости буквально захлестнули её, особенно, когда они оба обняли её. —?Мы тебя любим, Мила,?— дрожащим голосом сказала Белка. —?Не делай так больше, пожалуйста. Первой в портрет вошла создательница, с улыбкой глядя на них и призывая идти за ней. Следующей в Крым Ромка отправил Милу, чтобы запечатать дверь. Слегка наклонившись, они столкнулись лбами, как раньше и Ромка сказал: —?Я люблю тебя,?— и улыбнулся, пихая её в картину. Ответив ему взаимностью, Мила зашла внутрь, проживая тьму где-то три секунды, а потом почувствовала под ногами песок, а в лицо дунул свежий морской бриз. Поежившись от холода, она весело засмеялась, подбегая поближе к Белке, откинувшей голову назад и тоже смеясь. Позади них тут же появился Ромка с одеялами и вином. Накрыв землю одним, а укрывшись другими двумя, ребята пили вкусное вишнёвое вино в полнейшей тишине, пока Мила, на своё собственное удивление, не начала разговор. —?Я знаю, что в последнее время вела себя странно и замкнуто, делая вам больно,?— она прижалась ближе к Ромке, скорее от страха, а не от холода. Он понимающе обнял её за талию, выпивая немного вина и пуская бутылку по кругу. —?Я влюбилась, —?голос Милы дрожал. —?Влюбилась в человека, который недостоин быть любимым, а уж тем более, он не достоин моих страданий, я уверена. Но так думает мой мозг, а вот сердце… Сердце дрожит и хлещет, когда он оказывается слишком близко, или когда находится так далеко. Я старалась казаться равнодушной ещё летом, а точнее в августе, сразу по приезду, но потом не могла спать ночью. И сейчас не могу, если честно. Я боялась вам сказать об этом, потому что уверена, что… —?Это Лютов? Мила пораженно выдохнула, прерывая свою длинную тираду, сжала в руках бутылку и глянула на Белку со страхом. Неужели это так заметно, неужели уже все в курсе? —?Мила,?— Ромка мягко отодвинул её от себя. —?Не только ты ведёшь себя странно в последнее время. Кроме того, что ты ни разу о нём не заговорила в течении двух недель, что он ни разу не полез к тебе, что вы даже не прожигаете друг друга взглядами, как раньше, ты реагируешь на него слегка по-другому. А он на тебя. Мы с Белкой начали подозревать это ещё неделю назад, когда вы столкнулись в дверях. Он посмотрел на тебя и, клянусь, я не вру, он зарделся. Я видел его лицо, покрасневшее и растерянное всего секунду, но это было. А потом он просто дал тебе пройти. Это было безумно странно, но ты всего лишь подтвердила наши догадки. Даже Гурий прокололся, ведь раньше он всегда ставил вас вместе, а сейчас, когда вы больше не говорите даже, то чего уж. Но не волнуйся, мы видим это, потому что всегда наблюдаем за тобой, а другие не задумываются об этом сейчас. С чего же это началось? Твоя… влюбленность в него? И Мила всё рассказала: о клубнике, завтраках, встречах, разговорах, о Шалопае и, где она не смогла сдержаться, о вечере откровений и совместной ночевке. Рассказала, как поняла, что влюбилась, о его сексе с Агнией возле дуба и о том, как ей стыдно перед ними. Но её лучшие друзья лишь качали головами, оправдывая её. Внезапно вспомнив о видении, Мила вкратце пересказала им всё, особенно делая акцент на валунах и чёрном камне на пальце: чёрном и очень хрупком на вид, чуть прозрачным, как стекло. Недолго думая, Белка сказала, что это был обсидиан. —?Не смотрите на меня так, мне нравится читать книги о магических проводниках. Обсидиан?— очень сильный камень и очень редкостный. Он с того же разряда, что и морион,?— не без намёка рассказала Белка. —?Что же это могло бы означать? —?задумался Ромка, выпивая остатки вина. Разговаривая, они сидели там ещё часа два, пока Ромка не уснул, прижимаясь к Миле. Чувствуя огромную нежность к другу, Рудик провела ладонью по его руке, параллельно глядя на уснувшую Белку. Самой выспавшейся здесь была Мила. Она склонилась над Ромкой, в надежде разбудить его, но парень, откинувшись на одеяла, прижал её к себе, укрывая их. —?Расслабься, Рудик,?— прошептал он в опасной близости от её губ. Секундой позже, Мила уже лежала на спине, глядя в небо задумчивыми, но впервые за недели счастливыми глазами. А утром их разбудило разбушевавшееся море, и уже досыпая в постели ещё час, друзья видели сладкие и беззаботные картинки с лета.*** Утром Мила выглядела неприлично счастливой. Глядя в окно, она видела красоту неба, разразившегося молниями и дождя, смываемого её боль. Рассматривая себя в зеркале, она видела всё те же серые глаза человека, пережившего утрату и волосы, потерявшие блеск, но на губах у неё сияла улыбка, делая мертвенно-бледную кожу чуть светлее. От похмелья в затылке отбойные молотки, но лишь сегодня Миле хотелось хлопать им руками в ритм. Мила пыталась убедить себя, что всегда будет человек, который никак не выйдет из твоей головы, как сильно бы ты не пытался забыть о нём. —?Сейчас это Лютов, а был Гарик, а до него?— Горангель,?— убеждала себя Мила, чистя зубы. —?Нужно лишь пережить это. Впервые она помнила, как спустилась на завтрак, не издавая мрачную ауру, а наоборот?— радуя всех улыбкой. Присев вместе с Ромкой, она вдруг почувствовала, какой голодной она была всё это время. Сидящий напротив неё Иларий засмеялся, глядя на её агрессивность по отношению к пюре и отбивной. Она выпила свой томатный сок и съела ещё два пирожных, уходя из столовой последней, и позволяя ждущему её Ромке немного её подразнить. Так как их ждал урок боевой магии, ребята поспешили, когда Ромка, естественно жульничая, предложил достаться до класса наперегонки. Уже на второй лестничной площадке Мила просила его остановиться, а потом, наблюдая его самодовольную улыбку, телепортировалась просто перед классом, ожидая его секунду и вбегая в класс, где уже стояли златоделы и белорогие. Гурия ещё не было, и завидев злого Ромку, Мила, пробираясь сквозь одноклассников, бежала к Белке, в попытке спастись, но тут же была схвачена телепортировавшимся Ромкой. Делая вид, что кусает, он широко раскрыл рот, тут же впиваясь зубами в плечо. Чуть ли не плача от смеха, она молила о пощаде у смеющихся меченосцев, но никто не прерывал её экзекуции. —?Настоящий пёс,?— послышалось со стороны златоделов. Повернувшись в их сторону, Мила поняла, что это говорил Воронов, стоявший возле молчаливого Лютова, смотревшего на Ромку с презрением. Лапшин же немного отошел, но с объятий Милу не выпустил, демонстрируя Лютову его Рудик поддержку. Нил лишь кинул на рыжую привычно мрачный взгляд, продолжая смотреть на них с высока. —?Ты ли это говоришь, ручная лайка Лютова,?— сказав это довольно громко, Ромка получил смешки с разных факультетов, и выглядел крайне довольным. Воронов мгновенно ощетинился, наставляя на Ромку горящий тёмно-синим камнем проводник. Мила же впервые упорно смотрела на Лютова, пытаясь найти в нём хоть тень того парня, с которым она делила пищу на берегу у реки, с которым пила из одного стакана и спала в одной постели. Но видела лишь холодное высокомерие и жестокость: между ними словно разлился Ледовитый океан.

Опять. —?Аргументы кончились, пёс ты сутулый? —?новая порция смеха покатилась по классу. Лютов оставался равнодушным, глядя лишь на Лапшина, как и Воронов, громко выкрикнувший: —?Вомитере!

—?Миракулис!?—мгновенно парировал Лапшин. Догадки о действии заклинания, брошенного Вороновым, подтвердил он сам, тут же облевывая пространство перед ним: это было заклинание, вызывающее рвоту, а Ромка, отбив его зеркально, им же и напал на приятеля Лютова, который, скривившись на бьющегося в рвотных спазмах друга и глядя на Лапшина с ненавистью, положил на плече Воронова руку, телепортируя их, судя по всему, к госпоже Мамми. Послышался злой кашель Гурия, щелчком пальца убирающего пол. Он только что пришел, стоя перед столом, но определенно став свидетелем последней сцены. —?Лапшин?— останьтесь после урока. Страдальчески закатив глаза, Ромка кивнул, не чувствуя ни капли сожаления. День прошёл очень быстро, а на последнем уроке?— инверсии?— появился и Воронов. Ожидая учителя в классе, меченосцы очень дружно отреагировали на приход златодела?— начали синхронно отходить от него, издавая деланные рвотные позывы. Воронов с ненавистью смотрел на всех, но тут же рассмеялся услышав что-то от Агнии и Грызова, сидящих вместе. Лютов же сидел сам, занимая место и дружку. Общий гул остановил приход профессора Шмигаля, который, в своей обычной мрачной манере, поприветствовал учеников. —?Мы повторяли ваши навыки телекинеза и телепортации пять уроков, а теперь пришло время выучить третью складовую Инверсий, как таких?— телепатия. Итак, что такое телепатия? —?он посмотрел на поднявшиеся руки. —?Госпожа Рудик? Хоть Мила и не поднимала руки, но была абсолютно готова?— она уже выучила все азы. —?Телепатия?— способность мозга передавать мысли, образы, чувства и не осознаваемое состояние другому мозгу или организму на расстоянии, либо принимать их от него, без использования каких бы то ни было известных средств коммуникации или манипуляции. —?Очень хорошо! А кто же знает последовательность действий? Госпожа Волчек? Блондинка тут же стушевалась, краснея и отрицательно мотая головой. —?Хм, Господин Лютов? —?Нужно представить ментальные потоки двух цветов: один?— ассоциированный у нас с самим собой, с цветом своей личности, а другой?— цвет человека, или группы людей, которым вы хотите передать мысль. Потом, представив эти потоки их нужно мысленно объединить, цепляя на ?ваш??— нужные мысли, чувства, образы и продвигать их. —?Совершенно верно! —?профессор Шмигаль выглядел очень довольным. —?Может показаться, что это очень тяжело, и вы будете правы! Но только в первое время. ?Сейчас вы не слышите моего голоса в ушах, потому что он в вашей голове, мыслях!??— продемонстрировал ученикам профессор. —?Так, Рудик и Лютов, идите сюда оба,?— сказал уже он вслух. Мила недовольно сжала руку Лапшина, выходя на центр класса. Напротив неё стал Лютов, выглядя скучающим и небрежным. Это очень сильно взбесило девушку. Она вдруг заметила, что его волосы, вечно пребывающие в беспорядке летом, сейчас были пострижены и аккуратно зачёсаны, делая его ещё более привлекательным и недоступным. —?Я сейчас буду говорить вам, господин Лютов, предложения, которые вы должны будете передать госпоже Рудик. Поехали! Спустя секунды три, в её голове уже звучал его голос, подобно дьявольскому шепоту. Чертовски быстро. ?Погода на улице ужасная, все гномы сидят в их драконьих пещерах?,?— говорил голос полную ахинею. —??А ещё, я уверен, что нравлюсь тебе?. Мила даже не моргнула, глядя на него уничтожающе. Это она так надеялась. —?Ну, Мила? Что вы услышали? Она смотрела ему в глаза, пытаясь прочитать хоть что-то, но он был спокоен, как дверная ручка. —?Погода на улице ужасная, все гномы сидят в их драконьих пещерах. —?Отлично! Выполнив задание наоборот, она тоже превосходно справилась, дополняя своё сообщение коротким ?Нет?. После урока Ромка с Милой решили зайти в ?Слепую курицу?, а Белка пошла на изомагию, крепко обнимая перед этим Милу. Лапшин видел, что подруга опять расстроена, и в этот раз Рудик быстро раскололась, нуждаясь в совете парня. Он же, располагаясь к златоделам крайне негативно, просто ответил, что ?не стоит воспринимать Лютова всерьёз, ведь его главная цель в жизни?— испортить её всем остальным?, и заказал два кофе, вслух размышляя о сложности бытия. —?Школьная жизнь похожа на американские горки: завтра?— падение, а сегодня?— взлёт. Просто нужно крепко застегнуть ремень безопасности, а там?— как карта ляжет. —?Спасибо, Ромка, ты истинный друг-психолог-консультант. Они смеялись, выпивая кофе залпом, и направились в Львиный Зев. Проходя мимо главного входа в Думгрот, они заметили Вороного и Грызова, явно поджидающих Ромку. Завидев этих двоих, Мила предложила ретироваться через телепорт, но Ромка отказал, предложив ей идти в общежитие, от чего Мила, конечно же, отмахнулась: идея бросать друга казалась ей глупой и крайне непростительной. —?Что там, мальчики, чего стоим, кого ждём? —?нарочито весело сказал Лапшин. —?Угадай, блохастый,?— прошипел Грызов, гадко ухмыляясь. Воронов так ничего и не сказал, сразу же начиная атаковать заклинаниями икоты, потом огня и града камней, но и Ромка и Мила выставили щиты, не намереваясь наступать: только не напротив учительских окон. Они бы вполне справились, если бы не Грызов, подключившийся незаметно, вынуждая Милу оказаться не взоре Ромки, стоя к нему спиной, и занимая внимание Рудик: он атаковал её заклинаниями белой магии, которые её щит ?Пурпур? выдерживал. Но потом, когда его темно-зеленый перстень засветился чёрным сиянием, означающий применение чёрной магии, она оказалась совершенно неготовой: —?Дока Луаре!?— воскликнул он, направляя в Милу чёрный луч света. В миг прорванный щит позволил заклинанию ударить девушку, сразу же ощутившую эффект: в глазах потемнело, хотя они оставались открытыми. Она совершенно растерялась, мгновенно потерявшись в пространстве, пытаясь шире открыть глаза. Дергая головой, она не удержалась на ногах, сцепившись собственными лодыжками и больно ударилась коленями о землю. В тот же момент она почувствовала боль в щеке?— златодел продолжал терзать Милу, используя заклинания ?Блема Хора?, а потом полоснул и другую щеку. Мила не могла видеть Ромку, но почувствовала его руку на своём плече, помогая ей встать, а потом и его же выкрик. Отвлекаясь на ослепшую Милу, Лапшин получил свою порцию жестокости. Рудик поняла, что Ромка накрыл щитом их обоих, держа её ладонь, и терпя обстреливание с обеих сторон, но в момент, когда громко прозвучал выкрик Темперер в исполнении Воронова, Ромкин щит от белой магии прорвался, поражая его мощным онемением конечностей?— чёрная магия. Упав на землю возле ног Милы, он ставил её безоружной под давлением двух жестоких подростков. —?Блема Диас!?— услышала Мила выкрик Грызова. Приготовившись к боли, Рудик просто закрыла глаза, выжидая дольше нескольких секунд, но ничего не происходило. —?Ром? —?тихо позвала она, почувствовав вокруг себя мощный щит. Но ей никто не ответил. Она вообще ничего не слышала, словно оказавшись в вакууме. Прождав так где-то минуту, Мила попыталась подняться, но неуклюже наткнулась ногой на тело Лапшина, испуганно выкрикнув. Простояв в одиночестве вечность, как ей казалось, Мила попыталась сосредоточиться и услышать хоть что-то из окружающей среды, но наткнулась на оглушительную тишину, пугающую точно также, как и тьма. Сжавшись от страха, она вновь осела на пол, пытаясь найти руку друга, но её тут же и подняли с земли, схватив за плечи. Она вдруг услышала всё, словно вылезла из воды: брань Грызова, злое мычание Воронова и уничтожающе злой и холодный голос Нила Лютова: —?Остальная часть разговора ожидает вас в Чёрной Кухне.