Когда – нибудь я буду там (1/1)

«Как удивительно. Этот человек, постоянно скрывающийся от солнечного света, пишеткартины, наполненныетем, что так пугает его»Думала Юджейн, разглядывая работы мистера Джексона. Таких ярких, красочных пейзажей, она не видела никогда в жизни. Они былинастолько реалистичны, что невольно возникалоощущение, будто еще мгновение итеплыйветерок качнет листву на деревьях, яркие солнечные лучи засверкают влегкой ряби озера, переливаясь всеми цветами радуги, послышится звонкое пение птиц, и весь этот мир созданный на холсте искусным художником наполнится жизнью.Все эти залитые теплым светом цветущие поляны, это прозрачно голубое небо, эти волшебные лунные ночи. Все это словно пришло из другого мира известного только самому художнику.А эти люди…Излучающие чистый светпервозданности, мужчины и женщины, резвящиеся в садах дети.Они смотрели на мир окружающий ихшироко открытыми глазами, излучающими всю божественную доброту, любовь и искренность своих открытых сердец. Люди так не любили художника, они причиняли ему боль своим ядовитым злословием, они пытались прогнать его из собственного дома, и он должен был ненавидеть их. Это было бы правильным, но… Он любил их, любил, не смотря ни на что, и вопреки всемуверил вдоброту и искренность их сердец. Только такаябеззаветная любовь и вера, моглапозволить ему увидеть и передать то, что люди сами уже давно перестали замечать в себе, скрывшись за своими житейскими масками.– Вам нравится мисс Кэмпсток? – с улыбкой спросил Джексон, стоя за ее спиной.– Это как откровение, – прошептала Юджейн, переполняемаяневероятными чувствами. – Все эти люди, все эти пейзажи способны сложится в целый мир, наполненный чем-то божественным, – добавила она, повернувшись к нему.– Так и есть мисс Кэмпсток. Это мир, огромный мир. Мир, где нет страданий и боли, где нет слез и разочарований, мир, где нет обмана и притворства, где всегда царит гармония любви и понимания.Мир, в котором все люди счастливы, – говорил Джексон с детским забвением и абсолютной верой в каждое слово. – Возможно, мисс Кэмпсток я такой же неисправимый мечтатель как вы, но я искренне верю, что когда-нибудь я окажусь в этом мире. Когда-нибудь я буду там.– Вы невероятный человек мистер Джексон, -улыбаясь,ответила Юджейн. – Но этот мир слишком хорош, для того, чтобы быть правдой.– С грустью добавила она.Она пробежалась глазами побольшой мастерской и, заметив большой холст на мольберте накрытый полотном, тут же подошла к нему.– Это еще одна картина? – любопытно спросила она, и уже собиралась взглянуть на нее, стянув полотно, как Джексон тут же оказался рядом с ней, и остановил ее руку, положив на нее свою.Девушка тут же ощутила теплоту его руки и ту бережную осторожность, с которой он прикоснулся к ней. Казалась, каждая клеточка ее телазамерла в ожидании чего-то, что могло бы привести ее к смерти, но если бы смерть была бы так же бережна и осторожна, как его прикосновения, она приняла бы ее.– Не стоит этого делать мисс Кэмпсток, – тихо произнес он, отстраняя ее руку от полотна, но, продолжая держать в своей.– Понимаете, мисс Кэмпсток, я не люблю показывать свои не законченные работы. Это может испортитьвпечатление от всей картины, – объяснил Джексон.– Но вы же покажете мне ее, как только она будет закончена? – спрашивала Юджейн, все еще чувствуя его тепло.– Когда-нибудь, – отозвался он каким-то дрожащим голосом.– Мистер Джексон, я влюблена…, – прошептала она, сделав паузу на слове «влюблена». – В ваши картины, – добавила Юджейн.Это было как наваждение, которое охватило их обоих. Они смотрели друг другу в глаза и чувствовали, как их пальцы сплетаются, словно срастаясь в одно целое. Ее близость, ее тепло парализовало его сознание, но он нашел в себесилы.– Уже довольно поздно мисс Кэмпсток. Я провожу вас домой, – произнес Джексон, разомкнувсплетение рук.Девушка зарделась румянцеви,опустив голову, поспешила в холл.Всю дорогу, пока они шли к ее дому, она была тиха и молчалива, словноневидимые замки сковали ее уста. И даже когда они остановились на углу ее дома, она, не подняв на Джексона даже глаз, просто убежала, скрывшись за воротами. Джексон открыл глаза, и некоторое времялежал в постели, глядя в темноту перед собой.Обхвативрукой подушкуи прижав ее к груди, он тихо простонал. В голове кружились глупые мысли, навеянные приснившемся сном. Перевернувшись на спину, Джексон вновь попытался уснуть, но ничего не получилось. Наконец он поднялся и, натянув на себя одежду, спустился в свою мастерскую. Джексон зажег свечи, подошел к мольберту и скинулзакрывающее картину полотно.Выступая из темноты фона, вырисовывалсяобраз полу обнаженного мужчиныдержащего в своих объятьяхстоль же откровенно открытое тело женщины.Взяв кисть и краски, Джексон принялся за работу, с тщательной точностью перенося на холст свой сон, которыйизводил его ночами, поражая его сознание. И с каждым новым мазком кисти, он ощущал, как приближается к своей неизбежности.Юджейн сидела за столом перед раскрытой книгой, а миссис Прэстон с важным видомобъясняла ей урок, но девушка совершенно ее не слушала. Она с какой-то невообразимой тоской смотрела на хлопья снега, пролетающие за окном и время от времени вздыхала.Мысли Юджейн улетали далеко за пределы этой комнаты, стремясь сквозьпатоки снегопада в старый дом, и она не могла дождаться той минуты, когда и сама сможет устремиться туда.

Их любовь рождалась в одиночестве сердец, словно крохотное семя, прорастая из темноты, тоненьким ростком она пробивалась сквозь благодатные почвы и каменистые земли мужских и женских сердец. Хрупкая и беззащитная, она набирала силу и крепла,стремительно тянувшись к свету. Так писалось в книгах, так чувствовали их герои, и Юджейн казалось, чтокогда с ней произойдет тоже, когда любовь коснется ее, она ощутитее приближение и распознает ее легкую поступь, но…Любовь….Не слышен ее шаг и не видимы черты. Просто в один момент поднимаешь взгляд и понимаешь, что она уже внутри тебя. Она выплескивается из глубины сердца горячим ключом, и растекается по венам, согревая своим теплом каждую клеточку твоей сущности.– Мисс Кэмпсток, вы совершенно меня не слушаете, – возмутилась миссис Прэстон, когда девушка, глядя в окно, в очередной раз томно вздохнула.Но Юджейн не обратила на нее никакого внимания. Она все еще была где-то далеко, продолжая тонуть в сиянье любимых глаз, рисуя их в своем воображении.– Мисс Кэмпсток, – более строго обратилась к ней миссис Прэстон.–Да, миссис Прэстон, – очнувшись от своих мечтаний, ответила Юджейн.– Вы вновь летаете в облаках мисс Кэмпсток и совершенно не слушаете урок, – строго говорила миссис Прэстон. – Еслитак будет и дальше, я буду вынуждена пожаловаться вашему отцу.– Извините миссис Прэстон. Я постараюсь быть более внимательной, – произнесла Юджейн, и ее взгляд вновь устремился за окно.Миссис Прэстонбезнадежно покачала головой, но все же продолжила урок.– Скажите миссис Прэстон, – внезапно обратилась к ней девушка. – Еслимолодая девушкавлюблена в мужчину гораздо старше ее, это плохо?Миссис Прэстон внимательно посмотрела на Юджейн, прежде чем ответить.– Если этот мужчина из того же круга, что и юная особа, и он достаточно порядочный человек, то в этом нет ничегопредосудительного, – ответила она.– А если этот мужчина не знает о чувствах этой девушки и видит в ней лишь любопытное дитя, и если она признается ему в своих чувствах…– Это будет называться бесстыдство и распутство, – прервала миссис Прэстон ход мыслей своей ученицы. – И более того, мисс Кэмпсток, вы еще слишком молоды для того, что бы вас интересовали подобные вопросы.– Мне уже семнадцать лет миссис Прэстон, – заявила Юджейн. – Но как видно, этого достаточно лишь для того, что бы выдать меня замуж за человека, которого я не только не люблю, но и никогда не видела.– С чего вы решили, что вас собираются выдать замуж? – удивилась миссис Прэстон.– Я слышала, как мой отец говорил моей мачехе, что собирается меня сосватать за сына какого-то своего старого знакомого. Он говорил обо мне так, словно я какая-то вещь имеющая определенную цену.– Вы вновь подслушивали мисс Кэмпсток. Когда-нибудь Бог накажет вас за то, что вы везде пытаетесь засунуть свой любопытный носик, – неодобрительно отозвалась миссис Прэстон. – И так мисс Кэмпсток, продолжаем урок, – добавила она. Юджейн сидела на диване, вслушиваясь в звуки чудесной музыки, что воспроизводили, скользя по клавишам, длинные и гибкие пальцы мистера Джексона. Онанаслаждалась волшебной мелодией, не сводя с Джексонавосхищенных глаз. Онбыл настолько увлечен исполнением, что, казалось, сливается в одно целоес инструментом, который буквально оживал от каждого его прикосновения, и все оживало вокруг, соединяясьс ним в единой гармонии, наполненнойодухотворенностью чувственных идей. И этот безумный поток накрывал собой сознание юной девушки, вливался в нее, проникая во все уголки ее души. Он жил в ее сердце, жил со всем, что окружало его, всей своей сущностью прорастая в ней.Пальцы Джексона замерли на костяных клавишах еще минуту назад, позволив дому вновь погрузится в привычную для него тишину, а Юджейн все еще продолжала смотреть на него так, словно это все еще продолжалось. Это не могло не выдавать тех чувств, что таились внутри нее. Джексон видел это, и это смущало его, заставляя испытыватьтрепетное волнение.– Мисс Кэмпсток, почему вы так смотрите на меня? – спросил Джексон, чувствуя как, начинают полыхать кончики его ушей.– Как мистер Джексон? – сделав удивленное лицо, спросила Юджейн и удивилась собственному спокойствию и смелости.– Так, словно вы…,– он слегка запнулся. – Словно вы пытаетесь флиртовать со мной, – произнес он и потупил глаза в пол.Это вызвало в девушке веселый смешок, но не усмешку.– Как я могу с вами флиртовать мистер Джексон, если вы видите во мне всего лишь любопытное и несмышленое дитя? – улыбаясь, спросила мисс Кэмпсток.– Но вы и есть дитя, – улыбнувшись, отозвался Джексон, но его слова прозвучали как-то не уверенно.– Мы оба знаем, что это не так, – бросив на Джексона обиженный взгляд, в пол голоса произнесла Юджейн, поднявшись с дивана.Джексон сделал вид, что не услышал ее слов, и его пальцы вновь заскользили по клавишам, исполняя какую-то весьма легкую мелодию.– Мисс Кэмпсток, могу я вас попросить кое о чем? – неожиданно спросил Джексон, не прекращая играть.– Разумеется, мистер Джексон, – отозвалась Юджейн, и какой-то легкий испуг охватил ее в этот момент.Она испугалась того, что допустила не простительную ошибку и теперь он, догадавшись о ее чувствах, попросит больше никогда не приходить к нему.

– Мисс Кэмпсток, ямогу попросить вас не называть меня мистер Джексон? Зовите меня просто Майкл, – попросил Джексон.

– Хорошо, – облегченно вздохнув и улыбнувшись, ответила девушка.

– Просто когда вы называете меня мистер Джексон, я чувствую себя сорокалетним стариком, – пояснил Джексон.– Ну, тогда уж и вы Майкл, называйте меня просто Джинни. Так меня называют все мои близкие, -попросила Юджейн.– Хорошо, Джинни, – мягко улыбнувшись, ответил Джексон.– Ну, вот вы и раскрыли свой секрет Майкл, – довольно заявила Юджейн, подойдя к нему.– Какой секрет? – удивился Джексон.– Вы говорили, что вы не моложе моего брата и, учитывая то, что вы только что сказали…. Сколько вам лет? Двадцать пять? Тридцать? – продолжая улыбаться, спрашивала девушка.Джексон внимательно посмотрел на Юджейн, и вновь опустил глаза, скользя имипоклавишам.– Тридцать семь, – ответил он.– Вы, должно быть, шутите? – рассмеялась Юджейн.– Совершенно нет. Знание этого, что-то изменило для вас?– Нет. Просто вы совершенно не выглядите на свои годы.– Тогда позвольте узнать, сколько лет вам юная леди?– Хоть это и не вежливо с вашей стороны Майкл, но я отвечу на ваш вопрос, – отозвалась Юджейн. – Хоть вы и считаете меня всего лишь ребенком, но я уже достаточно взрослая. Мне ужесемнадцать лет.– Ну, вот видите Джинни вы, действительно еще ребенок, – отозвался Джексон.Это весьма разозлило девушку, но она попыталась это скрыть.– Кажется, мой отец совершенно не разделяет вашу точку зрения, раз так желает выдать меня замуж, -ответила она.Джексон резкоперестал играть, звучно ударив пальцами по клавишам. Это известие не могло не затронутьего, хоть он и пытался подавить в себе чувства, что скрывались в глубине его сердца. Ощутив, что кровь начинает приливать к его лицу, он беззвучно вздохнул, вернув себе было спокойствие, и, улыбнувшись, повернулся к девушке.– Значит, вы выходите замуж Джинни? – спросил он, сделав слегка удивленный вид.– Да, но я совсем не хочу этого.Мой отец даже не поговорил со мной об этом. Он просто сделал все так, как нужно ему, – говорила Юджейн.– Я не думаю, что ваш отец захочет причинить вам вред. Он просто пытается позаботиться о вашем будущем, – говорил Джексон.– Боюсь, что мое будущее не столь радужно, как вы можете себе это представить.Я не хочу связывать свою жизнь с человеком, которого я не только не люблю, но и никогда не видела, – возразила девушка.– Но вы же не завтра выходите замуж, а значит, у вас еще будет возможность познакомиться с вашим женихом, и возможно вы полюбите его, – продолжая улыбаться, говорил Джексон, но словно ребенок чувствовал, как ему хочется расплакаться.

Юджейн чувствовала то же самое, только по причине того, что ей казалось, что Джексона весьма обрадовала эта новость.– Я никогда не смогу полюбить его, – резко отрезала девушка. – Потому что я люблю другого. –Скороговоркойпроговорила она и выбежала из гостиной.Джексонзакрыл глаза и прикусил губу. Так прошло несколько минут, после чего он поднялся и направился из гостиной.Услышав его шаги, Юджейн быстрыми движениямисмахнула с ресниц проступившие слезинки.– Пойдемте гулять Джинни, – предложил Джексон. – Сегодня чудесная погода. – Говорил он, накидывая ей на плечи ее пальто. – Кажется,идет снег.– Да, – тихо отозвалась Юджейн.– Вы любите, когда идет снег? Я очень люблю, когда идет снег. Все вокруг становится таким серебристым, таким волшебным, – вновь улыбаясь, говорил Джексон, натягивая свое пальто.«Какой же ты глупый Майкл», –подумала про себя Юджейн. – «Неужели ты так и не понял, что я люблю тебя?» Не смотря на то, что была уже середина января, погода была на удивление теплой. Большимипушистыми хлопьями снег ложился на землю, ивсе вокругсверкало серебром в свете луны, что с какой-то таинственнойгрустью взирала на землю с небес.

Выйдя из дома, мистер Джексон и мисс Кэмпсток медленно зашагали по аллее вдоль дома. И вих молчаливости тоже присутствовала нотка грусти.– Мистер Джексон, я…, – начала Юджейн.– Джинни, зовите меня Майкл, – перебив ее, вновь попросил Джексон.– Хорошо, – почтибеззвучно пролепетала она изакусила губу, пытаясь сдержать вновь наступающие слезы.– Джинни, я давно хотел поговорить с вами о том, что касается меня, – не спеша,начал Джексон. – Я, наверное, должен был это сделать еще давно, но мне было страшно. Возможно, я выгляжу как мальчишка, но мне действительно было страшно. Есть что-то, что вы должны знать.Юджейн остановилась и внимательно посмотрела на него. Только сейчас она заметила, что на нем не было его плаща и его лицо было открыто для мира, но мир не видел его. И жаль, поскольку сейчас, в этом бледном лунном свете, с искрящимися снежинками в его волосах, он был еще более красив, чем прежде.– Я слушаю вас Майкл, – произнесла она.Джексон взял ее за руку и повел по аллее.– Уверен, вы по-прежнему спрашиваете себя. Почему он такой? Почему он живет в таком мрачном доме? Почему он выходит на улицу лишь в пасмурные дни или когда прячется солнце? Быть может, он боится его? – Говорил Джексон, перебираясвоими пальцами ее пальчики.«Зачем он это делает? Зачем он издевается надо мной?», – мысленно спрашивала себя Юджейн, чувствуя невероятно мучительную боль внутри себя, но, тем не менее, жадно ловя каждое мгновение его прикосновений.–действительно боюсь солнца. Оно смертельно опасно для меня, если я пробуду на нем хотя бы всего несколько часов, – говорил Джексон, и голос его слегка дрожал, словно он все еще продолжал бояться.– Но, почему? – спросила девушка, вновь остановившись.– Потому что я болен,– ответил он, глядя ей в глаза.И Юджейн почувствовала, как он в каком-то отчаянье сжимает ее ладонь.– Это довольно редкая болезнь. У меня очень сильная аллергия на солнечный свет и поэтому я так избегаю этого. Мне приходится прятаться подмоим плащом даже в пасмурный день.– Так значит вот почему на ваших картинах столько света. Вы никогда не бывали на солнце и поэтому…– Вы все так тонко чувствуете Джинни, – заметил Джексон. – Я действительно никогда не мог себе позволить быть на солнце, наслаждаться его ярким светом и ласковым теплом. И поэтому япридумал этот мир, в котором так много солнца и воссоздал его в своих картинах. Но с тех пор, как в моей жизни появились вы, этот солнечный свет появился не только в моих картинах, но и в моей жизни. Появился рядом со мной, здесь и сейчас, потому что когда я смотрю в ваши глаза, я вижу в них солнечное сияние.– Это так грустно, – произнесла Юджейн, и ей захотелось расплакаться еще больше.Некоторое время, они стояли молча, продолжаядержать друг друга за руки. Постепенно объятья их рук стали ослабевать, и Джексон ощутил, как ее рука выскальзывает из его руки, и ему вновь стало страшно, но на этот раз оттого, что сейчас она уйдет и больше никогда не вернется. Юджейн отпустила его руку, и он слышал ее удаляющиеся шаги в звенящей тишине. Но они вдруг остановились, и Джексон почувствовал, как что-то мягко ударилось о его спину и послышалось задорное хихиканье. Он открыл глаза,и резко обернувшись, увидел улыбающееся лицо мисс Кэмпсток. Ее глаза светились каким-то хитроватым блеском.– Ну, попробуйте, догоните меня Майкл, -весело смеясь, воскликнула она, и, запустив в Джексона снежком, побежала по аллее.Джексон рассмеялся и бросился за ней вдогонку. Они, весело смеясь, бегали друг за другом, перекидываясь комками снега. Мисс Кэмпсток оказалась весьма не легкой мишенью. Разве можно было попасть в эту вертлявую стрекозу? В один момент, Джексон замешкался и девушка, подкравшись, напихала емунемного снега за шиворот, за что тот пообещал извалять ее в сугробе.Они еще какое-то время носились по двору, покав конечном итоге Джексон не изловчился и не поймал эту шаловливую девчонку. Она попыталась вырваться, но у нее не получилось, и они вместе рухнули в сугроб, хотя Юджейн была в более выгодном положении.Чувствуя ее абсолютную близость к себе и видя эти озорные, сияющие глаза, Джексон ощутил себя беспомощно барахтающимся в переполненной чаше собственных чувств. И если сейчас он не скажет ей, то захлебнется.Юджейн уже собиралась закидать его снегом, но сказанные им слова заставили ее остановиться.– Я люблю тебя Джинни, – наконец сказал Джексон.Юджейн замерла, глядя на него широко открытыми глазами, словно открывая ему все створки своей души. Несколько крупных капель ее слез упали на его губы, и он ощутил их горячую, солоноватую влагу. Нежнопроведясвоей ладонью по ее щеке, Джексон ласково улыбнулся ей.– Я люблю тебя, – тихо прошептала она, прильнув к его груди.Он крепко обнял ее и, прижав к себе, закрыл глаза. Больше не было никаких страхов, никаких гнетущих смущений. Он держал ее в своих объятьях и наслаждался этим так, словно это была последняя минутаего жизни. Так и должно было быть, и Джексон знал это. Он знал это еще тогда, когда они гуляли по осеннему лесу.Возможно, он знал это еще тогда, когда онапротягивала ему коробки со свечами и чернила. Те самые свечи, которые оплавлялись в момент его погруженности в мысли о ней. Те самые чернила, которыми он старательно выводил еелик на шершавой бумаге. Он знал это с самого начала.