Sedecim (1/1)

Гренгуар успел нарисовать ещё и Минотавра, поговорить с Валери, который то ел, то спал, и даже совсем по-шпиёнски сгонялся на колокольню. Через два часа мечтатель вышел и вернулся, почти что таща на себе уставшего от этой жизни архидьякона:—?Мы приш-ли! Мэтр теперь никуда не денется.—?Да, совсем никуда,?— падре тяжело сел и помотал головой. —?Я первый раз так устал.—?Ничего, бывает со всеми. Смотрите, что я нарисовал,?— принц парижских улиц цапнул со стола три листа бумаги с Икаром, Прометеем и Минотавром и положил на колени священнику, у которого лицо снова приняло ?ласковый? оттенок. После того, как рисунки оказались у него на коленях, лицо вернулось к нормальному оттенку. Мужчина внимательно вгляделся в каждый рисунок и медленно кивнул:—?Ты большой молодец, очень красиво рисуешь.—?Спасибо, мэтр,?— и снова Мон улыбается про себя, глядя на эту его смущённую улыбку.—?Если честно, я почти не представлял, как выглядит Минотавр. Знал, конечно, что это крепкий мужчина с бычьей головой, но представить не мог. Он у тебя страшным вышел, но правдоподобным, честно.—?Благодарю вас, мэтр-р-р. Яблоко хотите?—?Давай,?— в мужчину метким броском полетело увесистое яблоко, и он со сдавленным хихиканьем потёр ушибленный живот. —?А ты можешь спеть?—?Вы тоже просите?! —?поэт вздёрнул бровь.—?А кто ещё? —?Фролло застыл, не успев куснуть яблоко.—?Ренар просила.—?А, ну, раз так, да, тоже прошу.—?Хорошо! Поддерживая греческую мифологию. Титан, на наш земной удел, на нашу скорбную юдоль, на человеческую боль ты без презрения глядел…Разноглазый приложил палец ко лбу?— кажется, он что-то такое уже слышал. Рыжая поняла, что речь идёт о титане Прометее с рисунка подростка. Прометей украл у богов священный огонь и раздал его людям. За это Зевс прогневался и приказал приковать Прометея к скале, и коршуну терзать его печень. Клод старался кусать яблоко как можно тише, не упуская ни одно слово ученика?— он его почти никогда не слышал. Разве только пару раз и обрывками, но сейчас… Может, он ещё знает песни по мифам? Было бы интересно, и ехать ночью было бы не скучно.Младший философ пел, вспоминая слова на ходу. Он уже не помнил, когда и где услышал эту песню, но выучил её быстро, хоть и пел нечасто. А когда допел, старший философ первым вышел из оцепенения и попросил:—?Пьер, пожалуйста, ещё. У тебя прекрасно выходит, и я правду говорю.—?Да верю, мэтр, верю… Сейчас. Это будет уже по двум другим рисункам, Прометея можете отложить.—?Давай, мы тебя слушаем.—?Хорошо… Царь Минос отказался принести в жертву молодого быка, обещанногоПосейдону, богу рыб. Разгневанный бог отомстил его супруге и внушил ей страсть к животному?— предмету раздора. Ты не захотел принести в жертву зверя, тогда со зверем твоя жена соединилась. От объятий животного родился Минотавр. Четырнадцать невинных ты принесёшь ему в жертву. Минос велит Дедалу построить Лабиринт, чтобы запереть там зверя и заставить всех забыть об этой истории. Заточенный в его стенах, Минотавр утоляет жажду кровью невинных, приносимых в жертву каждые девять лет. Прекрасная Ариадна, дочь Миноса, отдала своё сердце юному Тесею, который явился издалека. Чтобы он знал верный путь и не сложил там головы,Она просит у Дедала секретные планы лабиринта. Тесей в неистовстве освобождает заложников и дарит смерть кровожадному Минотавру. В бешенстве Минос мстит Дедалу и его сыну Икару?— он запирает их в лабиринте.Пленник своего творения, Дедал не признает себя побежденным, ведь в пути по небу видит он своё спасение. Из перьев и воска Дедал сооружает крылья, которые в несколько взмахов поднимают их в небо. ?Икар, мой сын, не взлетай слишком высоко, иначе сожжёт твои крылья жар солнца…?Опьянённый свободой, Икар не замедляет свой подъём, он позволяет небесному ветру ласкать его крылья. Освободившись от тяжести бытия, наконец, он чувствует себя живым, его душа упивается этим взлетом в небо. В бесконечном падении Икар едва не касается отца,который глотает горькие слёзы бессилия…Море раскрывает своё чрево, чтобы подарить ему смерть, а потом смыкается над ним, без сожаления и раскаяния…—?Ух ты… —?Ренар вскочила с кровати, подбежала к Пьеру, обняла его и тихо-тихо зашептала. —?Это же просто восхитительно… Вы теперь нравитесь мне ещё больше, клянусь жизнью.—?Верю, Ренар, верю, не бойся.Архидьякон растопырил пальцы и приложил ладонь к глазам, мол, не смотрю. Он был очень рад, что его ученик нашёл родственную душу и, может, даже нечто большее, просто пока не понял этого.?Но он таким счастливым выглядит, что, видимо, догадывается об этом подсознательно. Это прекрасно.?