Немного о пренеприятнейших известиях (1/1)

Если что-то Шкипер в своей пусть нелёгкой, пусть опасной, но невероятно захватывающей и вечно полной приключений работе и не любил, так это форму. Что за удовольствие, скажите на милость, сматываться от преследования по канализации в белой рубашке или, к примеру, не залезать даже, а чуть ли не взлетать на дерево и — в лакированных ботинках. Нет, разумеется, в форме четвёрка выглядела эффектно, да и под форменный пиджак отлично пряталась наплечная кобура, но с тем же успехом кобуру можно было спрятать и под обычную кофту, а на то, что станет последним перед тюремной решёткой зрелищем очередного злодея-неудачника, лакированный ботинок или кирзовый сапог, командиру было абсолютно начхать. И игнорирование ещё одного не особенно важного пункта дополнительного устава давно уже вошло бы в привычку не только у командира, но и у всего отряда, если бы не ещё одно обстоятельство. Огромное обстоятельство, одетое в жёлто-зелёную форму и абсолютно ненавидящее свою работу проверяющего или, по язвительному выражению Шкипера, "смотрителя зоопарка". Обстоятельство по имени Элис. Элис была здоровенной бабищей, которой, кажется, не составило бы особого труда сгрести спецподразделение "пингвины" в охапку и оттащить к командованию на ковёр в случае какого бы то ни было нарушения устава. Поэтому устав нарушался, конечно, но потихоньку, желательно под покровом ночи, а во время визита проверяющей команда включала режим "улыбаемся и машем". Мелкие пакости в адрес назойливой тётки, припиравшейся с проверкой каждый божий день, также приветствовались и тихо поощрялись, но только пока не содержали явных улик против подразделения. Так, например, ведро тухлой рыбы, высыпавшееся на Элис при выходе с базы, стоило Рико трёх нарядов вне очереди, запрета на взрывчатку на две недели и уборки этой самой рыбы. Самому Шкиперу, понятное дело, так легко отделаться не удалось: негодующая "зоомучительница" буквально за шкирку отволокла его к начальству, где командир, честно потупив в пол сини очи и с трудом сдерживая зевки, слушал, как ему припоминают все старые, новые и несуществующие проступки его команды, урезают финансирование, заваливают тупой механической работой, вроде доставки почты с пометкой "секретно". Из кабинета Шкипер вышел злой, уставший, с огромной, выше головы стопкой документов, которые необходимо было разобрать, и строгим наказом отчитаться в выходные. Собственно, после этого-то злополучного случая с рыбой Элис, прежде равно терпеть ненавидевшая все подразделения, куда приходила с проверкой, особенно взъелась на спец. агентов и не упускала ни единого случая придраться. С команды-то, конечно, взятки были гладки: в штабе вечный порядок, если дверь в лабораторию не вынесена очередным взрывом, а если и вынесена — всё равно не придерёшься, нужно ведь учёному отрабатывать финансирование. Мизерное, кстати. Вот на качественные реактивы денег и не хватает, выкручивается парень как может, чуть ли не из подручных средств такое изобретает — закачаешься. И весь мир закачается. А не мир, так Нью-Йорк точно, дайте парню денег на нормальные реактивы, пока не пришлось весь штаб по кирпичику заново отстраивать. Но была одна вещь, к которой смотрительница всё ещё могла придраться, и у неё это, разумеется, прекрасно получалось. — Непрезентабельный вид, парни, — с тяжёлым вздохом выдал командир, с пинка открывая дверь чёрного хода. — Эта сте... Леди, — мельком взглянув на младшего, поправился он, — снова написала в отчёте "непрезентабельный вид". Третий раз за дол... Эту неделю. А значит, господа, у меня для вас пренеприятнейшее известие. Команда, уныло вздохнув, разбрелась по комнатам. "Пренеприятнейшее известие" уже было понятно всем, кроме удивлённо хлопавшей глазами Марлин, зашедшей попить чайку. — И куда это они? — спросила у Шкипера девушка, вздёрнув брови. — Пиджаки с рубашками гладить, — устало потерев лоб, ответил тот. — К нам едет ревизор.*** — Ганс, ну будь ты человеком хоть раз, вали отсюда. Или хоть сигарету потуши, у меня и без того весь кабинет ими пропах. — И пропустить такое зрелище? Нет уж, птичка моя, подобные шансы выпадают нечасто. А без сигарет половина удовольствия исчезнет. Датчанин, вальяжно развалившись в компьютерном кресле, наблюдал за командиром с видом римского патриция, ещё большее сходство с оным ему придавала белая рубашка, брошенная в него командиром и так и не скинутая с плеча. — Тогда таблетку принеси, у меня голова от табака твоего болит. Раздражённый Шкипер почти с ненавистью вдавил утюг в распятый на гладильной доске пиджак, подумывая, не запустить ли в датчанина ещё чем-нибудь. Тот же, кажется, совсем потерял чувство страха и, ухмыльнувшись, выдал: — Голова обычно после свадьбы начинает болеть, Шкипси. Командир рассерженно зашипел, почти синхронно с выдавшим струю пара утюгом, и бросил в Ганса разряженным магазином, так удобно подвернувшимся под руку, стараясь попасть в глаз. — Хозяюшка ты моя, доверяешь мужчине мужскую работу, — продолжил нарываться датчанин, ловко поймав магазин, и, порывшись в ящиках стола, принялся забивать внутрь патроны. — Утюгом кину, — полусерьёзно пригрозил Шкипер. — От него точно не увернёшься. Ганс, не уверенный, блефует ли его напарник, счёл за лучшее помолчать, но долго не продержался. — А ты знаешь, Шкипси, что лучше всего боль глушат эндорфины? — хитро поглядывая на полураздетого командира с утюгом в руках, начал он. — Пошёл к чёрту, Ганс, — мгновенно сообразил, к чему клонит хитрый датчанин, командир. — Фу таким быть, Шкипси, — надулся тот, недовольный, что ему не дали завершить подколку. — Я, может, тебе коробку конфет собирался предложить. — А ты собирался? — Шкипер на мгновение оторвался от наглаживания рукава и испытующе взглянул на Ганса. Тот, с секунду продержавшись под пронизывающим взором, сдался. — Нет, не собирался. Но поверь, — такой шанс для шпильки нельзя было упустить, и датчанин решил рискнуть, — я знаю куда более интересные способы доставить тебе удовольствие... — Многозначительное движение бровей потеряло часть эффектности из-за напряжённой готовности пружиной сорваться с кресла, чтобы увернуться от обещанного утюга. Готовность, кстати, пропала втуне: командир лишь пренебрежительно фыркнул, даже не удостоив Ганса ещё одним взглядом. Расстроенный таким невниманием к собственной блистательной персоне, датчанин сделал рукой движение, призванное показать всему миру недооценённость такого прекрасного, умного и... Ой! Медленно тлевшая сигарета, скопившая на себе приличную дорожку сероватого пепла, не выдержала драматических порывов хозяина и скинула свою рассыпающую искры ношу прямо на... — Это была моя последняя белая рубашка. — Быстро сообразивший, что обвинять Ганса смысла, да и времени, уже нет, Шкипер задумчиво посверлил взглядом похожую на небольшого паука дырку с обуглившимися краями. — Не то чтобы я злился, но... — Ты злишься, — закончил датчанин, стоявший с виноватым видом. — Я куплю новую. — Само собой, купишь, вот только до прихода ревизора двадцать минут, до магазина за это время не сбегать. — Командир почти минуту оттягивал неизбежное и, лишь когда тишина начала действовать на нервы, выдохнул: — Раздевайся.*** Чуть более длинные, чем нужно, рукава так и норовили съехать до самых костяшек, непривычной формы ворот, предназначенный для носки с шейным платком, действовал на нервы, но самым худшим было не это, а... Запах. Отвратительный запах табака, от которого у некурящего командира ныли виски, в ядерной смеси с привлекательной ноткой вишни вызывавший ассоциации с чем угодно, но не с командованием. С обладателем такого запаха можно было переругиваться, мирно или не очень, хмыкать над пошловатыми шутками, сплёвывать кровь с разбитых губ, лежать неделями в засадах, жариться в Долине Смерти под палящим солнцем, не имея при себе даже фляги с водой, заботливо полировать отданный сержантом "Армалит" — признак величайшего доверия с его стороны, петлять зайцем по бетонным джунглям, спасаясь от чокнутых "крыс" — банды мелких вандалов и грабителей, прочно обосновавшихся в канализации. С обладателем такого запаха можно было, не оглядываясь, знать, что прикрывают, можно было не отдавать приказов, потому что всё понятно и без слов, а роли распределены так давно, что уже и не вспомнить, можно было... Да много чего можно. Вот только его рядом не было. Были лишь трое пусть надёжных, пусть способных на внезапные импровизации и собственные решения, но всё же подчинённых. И им нужен был командир. Командир, который так отвык быть командиром... — Рядовой, м-м-м... Макрель и взбитые сливки, не зевай, давай в укрытие! Ну почему если какая-то дрянь сбегает, то носится не в каком-нибудь милом парке, где её можно мирно и без свидетелей отловить, а лезет на защищённую, причём нехило, военную территорию? — Почему, сэр, ведь всё чисто? — Парнишка искренне не понимал, почему командир только что довольно грубо нагнул его голову, заставив спрятаться за мусорный бак. — Какой к чёрту чисто, на крыше снайпер с винторезом, вон линза блестит. — Где? Шкипер чудом не сматерился, когда младший всерьёз вознамерился высунуться и посмотреть. Ну почему всё так сложно, ведь ещё на прошлой неделе...*** — Рассвет настаёт, и птичка поёт! — совсем немного фальшивя, бодро вопил датчанин, тормоша недовольного Шкипера. — Какой к чёртовой матери рассвет, Ганс? Полдень на дворе, а я с третьего ночного дежурства. Дай поспать! — Даже не пытаясь отбиваться, "пингвин" прикидывал, сможет ли он уснуть, если Ганс хоть ненадолго заткнётся. — В машине поспишь, синеглазка, у нас задание. Бросив попытки поднять сонного Шкипера с кровати, Ганс запорхал по комнате, последовательно скидывая на кровать ко вновь отключающемуся командиру аптечку, джинсы, спортивную сумку, какой-то свитер, удостоверение, банку с кофе и зубную щётку. Быстренько упаковавшись, датчанин ещё раз посмотрел на напарника, оценил размеры синяков под глазами, с тяжелым вздохом закинул сумку за спину и взялся за края одеяла. — Эй, сержант, мне с моей принцессой срочно нужно штурмовать замок, в котором засел злобный дракон. Не побудешь феей-крёстной?

Подрывник с недоверием смерил взглядом датчанина. Тот был, вопреки обыкновению, без платка, зато со спортивной сумкой на спине и странным огромным свёртком в руках. — Не-а, — выдал, наконец, солдат после ещё нескольких секунд напряжёного молчания. — Тебе — не дам. — Под мою ответственность, Рико. — Свёрток закопошился, и из него высунулся заспанный командир, щурящий глаза от яркого света. — Положь где взял, — хмуро скомандовал он ухмыляющемуся Гансу, с трудом вывёртываясь из свёрнутого коконом одеяла, забрал у него свою сумку и медленно поплёлся в душ. Ганс, хмыкнув, последовал приказу, забросив одеяло обратно в комнату. Рико лишь недоумённо хлопал глазами: насколько он знал, поднять командира не смог бы даже весь арсенал лемуров вкупе с новенькими, бог знает откуда взятыми колонками. Когда Шкипер, всё ещё сонный, но уже умывшийся, выбритый и переодевшийся в джинсы и свитер, выполз из ванной, подрывник, недоверчиво поглядывая на Ганса, протянул ему пару штурмовых винтовок. Командир сперва лишь сонно кивнул, готовясь закинуть их за плечо к сумке, но вдруг замер и ошарашенно посмотрел на Рико. — Ты серьёзно, солдат? — с каким-то чуть ли не благоговейным восхищением спросил он. — — Опаздываешь, верх. Погода нелётная? — съязвил командир, постукивая по циферблату. — Да где уж нам до вас, пешеходов, — хмыкнул в ответ датчанин, вытряхивая из волос паутину: о том, что вентиляцию надо чистить, обитатели особняка, кажется, даже не подозревали. — Принёс? Ганс молча кинул Шкиперу непрозрачный пакет. — Ну и? — Прекрасен, как весна, звезда души моей. — А серьёзно? — Командир недовольно крутился, пытаясь привыкнуть к новому костюму. — Надевай очки и поехали. Шкипер послушно надел чёрные очки в тонкой оправе и протянул руку к сейфу. Взвыла сигнализация. — Слава всевышнему, он на месте! — Упитанный мужик в дорогущем костюме-тройке, неуловимо смахивающий на перекормленного кабанчика, то ли мялся, то ли приплясывал на месте. — Скорее, поймайте этого мерзавца! Все охранники, послушно козырнув, умчались выполнять приказ. Все, кроме одного... — Поверить не могу, что они попались на эту уловку, их же всех специально одинаковых подбирали, а я любого на полторы головы ниже! — Шкипер с изумлённо поднятыми бровями неверяще качал головой. Что, впрочем, нисколько не мешало ему короткими очередями выкашивать наёмников, пытавшихся взять Ганса в кольцо. — Властная у тебя аура, птичка, — пропыхтел отставший метров на тридцать датчанин, тащивший сброшенный ему груз. — Даже если бы ты им сам скомандовал кого-то ловить, они бы всё равно послушались. — Меньше болтай, быстрей убегай, — наставительно изрёк командир и вырубил довольно юного для охраны парня, чем-то напомнившего ему Рядового, прикладом.*** — Так значит, эта хрень нам по сути не нужна, нам нужна только гарантия, что её нет у них. Тогда просто утопим её в речке, пусть заказчик сам поднимает, если ему надо. — Вот ты, птичка, не только мудрости изрекать умеешь, голова, два уха. — Датчанин, ты нарвался. Бить тебя мне лень, но к реке эту дрянь ты потащишь сам. — Сколько, думаешь, нас ещё будут искать? — Шкипер сидел в развилке ветвей и лениво, но тщательно чистил винтовку. — Пока не найдут, — зевнул Ганс и беззаботно вытянулся на толстой ветке, потягиваясь, словно сытый кот. — Ценная дрянь была? — шёпотом удивился командир. — Ценная. Заказчик платит... — Ганс сказал сумму. Шкипер тихо присвистнул. Примерно такое финансирование выделялось "пингвинам". На всю команду. На год. И это вместе с премиями, подработками на агенство и кучей дополнительных заданий, идущих, по сути, другим подразделениям, но периодически спихиваемых на них. — Смогу сам за себя в ресторане заплатить, — усмехнулся командир и подышал на патрон, бережно протирая его перед тем, как вставить в магазин. — Да чего уж, я как-то привык быть джентльменом, — развёл руками датчанин и чуть не навернулся с ветки, потеряв равновесие, лишь в последнюю секунду ухваченный за шиворот бдительным Шкипером. — Вот загремим в тюрьму, придётся тебе привыкать быть леди, — напрягаясь, прошипел командир, пытаясь не дать напарнику свалиться на голову какому-нибудь наёмнику, кои шастали по лесу прямо у них под ногами. "Армалит", оставленный лежать поперёк ветки, опасно качнулся, и Шкипер, мощным рывком втащив Ганса обратно, бережно подхватил его на руки и, словно успокаивая, погладил цевье. — Я ревную, — хмыкнул датчанин, глядя на это с ироничным прищуром. — Если один из вас должен будет свалиться с дерева, даже не сомневайся, выбор будет не в твою пользу, — мрачным шёпотом уведомил его командир и, решив больше не рисковать, закинул винтовку за спину.*** Когда напарники, усталые, но довольные, пихаясь локтями и шутливо фырча, ввалились на базу, была кромешная ночь. Однако, несмотря на это, все четыре яруса кровати были пусты. Рассудив, что кроме как на кухне команде делать нечего, командир прямым ходом направился туда. Ганс его примеру не последовал, предпочитая после семи с лишним часов сидения на дереве душ обществу трёх солдат. Свет на кухне не горел, но Шкипер и так отлично видел три силуэта, двое сидящих и один полулежащий на столе: Рядовой уснул, так и не дождавшись командира. А вот Рико и Ковальски спать явно не собирались и подорвались со стульев, стоило вошедшему на кухню прочистить горло. Снова мощные объятия, чудом не ломающие рёбра. — Вернулся! — Хриплый изломанный голос кажется ещё более хриплым, чем обычно. — Как всё прошло, Шкипер? — Учёный, неловко потирая переносицу, стоит рядом, не решаясь присоединиться. Вопрос отпадает сам собой, когда подрывник сгребает в охапку и его. — Я тоже рад вас видеть, парни, — с трудом пыхтит командир, которому приходится вставать на носочки, чтобы радостный Рико не оторвал его от пола — а ведь оторвёт и не заметит. — Рико, я должен вернуть тебе кое что. Подрывник, кивая, забирает винтовки. Одну тут же небрежно бросает на стол, по второй бережно проводит пальцами, проверяя, смазана ли, почищена ли, нет ли новых царапин, и лишь убедившись, что всё в порядке, кладёт её рядом с первой. — Чистюля, — извиняющеся пожимая плечами, поясняет он. — Отбой, парни. Завтра поговорим. Ночное дежурство сегодня отменено. Шкипер кивает в сторону кровати, и солдаты с облегчением бредут спать. Все, кроме... С некоторым трудом командир поднял на руки уснувшего на столе младшего, бережно, пытаясь не разбудить. Парнишка уже догнал и даже чуточку перерос низенького Шкипера. "Не команда, а сплошные этажерки, — мысленно усмехается командир, осторожно сгружая свою ношу и накрывая её одеялом. — Какие уж тут подзатыльники, теперь только с табуреткой за ними и бегать. Да и повод, кажется, давать перестали, паршивцы". Паренёк сладко сопит, переворачиваясь на бок и подкладывая под голову ладошки.*** — Ковальски, на минутку. — Командир с таинственным видом поманил к себе учёного, явно собираясь что-то прошептать ему на ухо.

Тот послушно нагнулся и... Бац! — Ай! За что, Шкипер? — потирая затылок, возмутился учёный. — За оставленный на кухонном столе эксперимент в таре из-под пищи. После того случая с амнезийным спреем вы обещали, что это больше не повторится. Рико, что это? — Достав что-то из кармана, командир показал подрывнику. Тот нагнулся, чтобы разглядеть, и... Бдыщ! — Аух. Эй! — Недоумённый взгляд тут же превратился в виноватый, когда Шкипер пояснил: — Когда я говорю "обезвредить" в отношении проверяющего, пусть даже и обезумевшего от какой-то дряни, имеется ввиду "отключить", а не "попытаться попасть в него из базуки, попутно разрушив пару зданий". Рядовой... Парнишка тут же закрыл затылок ладошками, но вместо подзатыльника его ждала тёплая, отеческая улыбка. — Ты молодец сегодня. — Сэр? — Младший с неверием посмотрел на командира. — Я же чуть не подставился под снайпера, угодил в нашу же ловушку вместо озверевшего проверяющего, уронил пробирку с антидотом и чуть не разбился, прыгнув с крыши. — Хорошо, что ты это понимаешь, — хмыкнул командир. — И при всём перечисленном ты умудрился выжить, самостоятельно выбраться из ловушки и поймать пробирку, отлично выполнив программу тренировок. Вот только... Бам! — Больше так не делай! — рявкнул командир и, на ходу одергивая неудобный ворот, зашагал к базе.*** — Птичка моя, ты так мило смотришься в моей рубашке... Полуобнажённый датчанин, прижимающийся сзади, к тому же на глазах у команды, вовсе не был тем, чего устало скинувшему пиджак Шкиперу хотелось после миссии. — Кофе или в нос? — спросил он, уже просчитывая, как пнёт стул, чтобы суметь перехватить его за ножку. Ганс однако пошёл по пути наименьшего сопротивления и, отлепившись от тут же почти упавшего на стул, так и не ставший оружием, командира, включил кофеварку. Рубашка была ощутимо велика и всё ещё пахла табаком, но Шкипер уже притерпелся, а идти переодеваться было лень. Поэтому он, чутко потягивая носом в ожидании чудесного запаха молотого кофе, принялся закатывать слишком длинные рукава, пытаясь хоть как-то уменьшить неудобство. За этим занятием он и пропустил момент, когда на кухню пришли Рико и Ковальски.

— М-м-м, Шкипер... Мы тут хотели кое что рассказать. Я даже не знаю, как вы отреагируете.Хотя нет, наверное, знаю... И если я прав, то у меня для вас пренеприятнейшее известие. В общем... Командир непонимающе смотрел на путающегося в словах учёного. Ганс ехидно хмыкнул, наливая кофе в жестяную кружку. — Он хочет сказать, что не ты один носишь чужие мужские рубашки, Шкипси, — дождавшись, пока Шкипер отхлебнёт, заявил он, с удовольствием наблюдая, как командир пытается откашляться...