(Не?) самая удачная миссия (1/1)

Громкая музыка и яркие огни стробоскопов. Люди на танцполе дёргаются и извиваются, словно сломанные куклы, бестолково расходуя дарованный энергетиком избыток сил. По залу разгуливают почти одетые официантки, разнося напитки и буквально напрашиваясь на чаевые. Обычный клуб, каких в Нью-Йорке множество. Несколько выбивается из общей атмосферы небольшая компания возле барной стойки — четверо людей в неброской одежде тихо что-то обсуждали — но какое кому до них дело? Что с того, что офисные крысы решились выползти из своих норок и повеселиться?.. И хоть внимательный взгляд выцепил бы и необычный шрам на лице одного из этой странной команды, и общую военную выправку, и множество химических и термических ожогов на руках самого высокого из них — в таких клубах не бывает по-настоящему внимательных взглядов… — Так, парни, соберитесь! Это уже не игрушки, — мрачно выговаривал своим спутникам невысокий хмурый мужчина. — Но, сэр. У нас и раньше были серьёзные задания… — нерешительно возразил юноша, почти мальчик, стоявший перед ним с виноватым видом. — Таких — не было, юный Рядовой, — тяжело вздохнул Шкипер, в сотый, если не тысячный раз за этот злополучный вечер проклиная всё, что только мог... "Зачем? Ну зачем я взял их с собой? — вновь и вновь спрашивал он себя. И тут же отвечал: — потому что один я не справлюсь. Не в этот раз. Всё слишком серьёзно, слишком многое зависит от этой миссии..." Но от того, что он снова повторил это себе, легче не стало. На сердце не просто кошки скребли — дружная бригада дикобразов, взяв по рулону наждачки каждый, вознамерилась проделать в многострадальном командире порядочных размеров дыру. — Но, Шкипер! Чем эта миссия такая особенная? — не выдержал младший, своим возгласом вырывая лидера из тяжёлого диалога с самим собой. — Так ты не?.. — Взгляд командира привлёк подрывник, явно негласно разделяющий позицию Рядового. — Ох… Мужчина постарался сдержать эмоции: мальчик ведь не виноват, что он, его командир, спихнул обязанность объяснить миссию на мозговой центр команды, который наверняка забросал бойцов схемами и терминами, осторожно удалившись от главного. Да и Ковальски упрекнуть не в чём: учёный просто не смог подобрать слов, чтобы описать нечто… такое. Интересно, что парнишка вообще понял? — Рядовой, в чём суть миссии? — осторожно спросил Шкипер, предусмотрительно сменив тон на более мягкий. — Эм-м-м… Мы с Рико — отвлекающий манёвр. Когда мы взорвём стену… — Нет, солдат, ты не понял, — положив руку мальчику на плечо, остановил его командир. — Это наш план. Но зачем мы это делаем? — Эти люди изобрели нитро… нейтро… нитра… какую-то штуку, и мы должны помешать им её распространять. — И почему мы должны это сделать, Рядовой? — Я не знаю. Она плохая, наверное?.. Я так думаю… Пока Рядовой наивно смотрел на командира в ожидании ответа, Шкипер судорожно подбирал нужные слова, шестым чувством улавливая сочувственный взгляд Ковальски. Ему предстояло объяснить этому юному, верящему в справедливость и фей мальчонке то, от чего у него, прошедшего ад войны солдата, холодело внутри. — Рядовой… — мужчина сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. — Вещество, которое получили эти люди — невероятно мощный наркотик. По прогнозам Ковальски, уже одна доза вызовет вечную зависимость. День без дозы — летальный исход. И они… — голос командира на секунду охрип, и за секундный перерыв мужчина увидел в глазах мальчишки страх вперемешку с неверием и чисто детским любопытством. И этому ребёнку он должен сказать… Нет, никаких увёрток. Никаких оправданий. Парень должен знать, на что он идёт и ради чего он всё это делает. — Они хотят добавить это в вакцину для школьников, — закончил фразу Шкипер и понял, что никогда не забудет, как изменился после этих слов взгляд Рядового. Прощай, детская наивность и вера в то, что все вокруг милые и пушистые. Это уже не сумасшедший и заведомо обречённый на провал план безумного учёного по растоплению льдов Антарктики и не хитрые козни по свержению с трона короля-самодура. Это трезвый, холодный расчёт. Точный и безжалостный, основанный лишь на жажде наживы и лишённый всяческого сострадания. Прости, парень. Хоть сейчас и мирное время, но для таких, как мы, война никогда не прекращается. Ты солдат, парень. Ты солдат, а солдаты взрослеют быстро… Ужасный, жуткий и бесчеловечный, но вместе с тем восхитительно безукоризненный план. Множество маленьких заложников и их родители, готовые на всё ради спасения жизни своих детей. Никакой полиции — без дозы дети умрут на следующий же день. Никакой возможности освободиться от зависимости — доза нужна каждый день. Ни единого шанса спастись или предупредить других. Паутина полного подчинения одной единственной группировке опутала бы город за считанные дни, а потом стало бы слишком поздно… Целый город под полным и безраздельным контролем. Потом штат. Потом вся Америка, материк, а после… весь мир. Огромная организация, повелевающая людьми единым взмахом руки. Мир, где единственный способ выжить — подчиниться.

Подумать только, ведь всё бы получилось, не покажись Шкиперу странным белый порошок с голубоватым оттенком, провозимый в пакетах под видом стирального, но засечённый бдительным нутром командира. Маленькая неувязочка в расчетах, которую невозможно было предусмотреть: неисправимый параноик с невероятной интуицией, который волею судьбы зашёл на склад недавно открывшейся компании. Хах, Судьба — невероятно стервозная баба, которая ненавидит идеальные планы! Шкипер прихватил с собой пакетик порошочка и спровадил Ковальски в лабораторию, попутно отвесив ему мощную пощёчину за попытку привычно попробовать неизвестное вещество на вкус.

И теперь, передав все данные куда нужно, отряд особого назначения ?пингвины? собирался сорвать первую стадию плана, с часу на час ожидая подмоги. И сперва весьма несерьёзно отнесшись к делу и устроив соревнование по поеданию вишенок из коктейлей. — Шкипер… — подал голос Рядовой, надолго замолчавший после объяснения миссии, внезапно открывшейся с неожиданной им стороны. — Я… Нас убьют? — Возможно, — не стал скрывать командир. И, заметив сомнение подчинённого добавил, — но это того стоит. Что-то в лице уже не мальчика — юноши неуловимо изменилось. Было заметно, что он всё понял и принял: для этого он, только закончивший училище, совсем ещё зелёный курсантик, и шёл в отряд особого назначения; он шёл за подвигами, за героизмом, за славой… Нет, за славой он не шёл, зная, что его имени мир никогда не узнает — на то его отряд и особый, во всём должна быть секретность, но за безопасностью тех, кто дорог, ради кого и жизнь отдать не жалко. И теперь он был готов расстаться с ней без сожаления, по приказу командира, как и положено солдату. Как делали до него тысячи, миллионы таких же мальчишек, навеки зашифрованных под позывными "Рядовой"… Ледяной комок в груди Шкипера шевельнулся, сжимаясь ещё туже.Снова. Я снова веду своих людей на смерть. Манфредди… Джонсон… Если там, на небесах, кто-то есть — Бог, Великие Духи… Да хоть Макаронный Монстр! Сделайте так, чтобы эти трое вернулись с сегодняшнего задания живыми и невредимыми. Хотя бы просто живыми! А уж я в долгу не останусь. Невесёлые мысли командира прервал неожиданно охвативший его обруч тёплых рук и мгновенно защекотавший ноздри отвратительный, но уже почти ставший привычным запах вишнёвого табака. — Ганс, какого?.. Что ты здесь делаешь? — быстро поправился Шкипер, мельком взглянув на Рядового. — Сигарет купить зашёл, — голосом, не предвещающим ничего хорошего откликнулся датчанин, вопреки своей манере, не ухмыляясь. — Какого чёрта здесь делаешь ты?! — У меня… Не твоё дело! — Командир вдруг принялся вырываться из объятий, поражённый внезапной мыслью: Ганс ничего не делает просто так, он вряд ли оказался здесь случайно. А значит, он может быть связан с тем, что должно произойти сегодня в этом клубе. Вот только Ганс мыслей читать не умел, а потому, заткнув своей вырывающейся добыче рот, оттащил её подальше от любопытных глаз — в подсобное помещение, располагавшееся в паре метров от барной стойки. Услышав едва различимый в шуме музыки и гвалте толпы щелчок закрывающегося замка, команда запоздало бросилась вслед за лидером, но в растерянности остановилась перед дверью. Через пару секунд невероятно красноречивого молчания, учёный посмотрел на Рико, и тот, понимающе кивнув, жестом фокусника достал из небытия позаимствованный из бара стакан, тут же приставив его к двери и прильнув к нему ухом, оставляя Ковальски с Рядовым бороться за право подслушивать рядом с ним. — Ты какого... гр-р-р! Что ты здесь забыл? — злобно зашипел Ганс на ухо командиру, притиснув его к себе и по-прежнему зажимая рот ладонью. — Если тебе жить настолько надоело, что ты сюда попёрся, мог бы мне об этом сказать. Я бы тебя нежненько, аккуратненько прибил за одну такую идею, и ты бы больше никому никаких хлопот не доставлял. А если бы у меня в тот день ещё и настроение хорошее было, я бы тебя так же нежненько и аккуратненько пои... кхм... переубедил. Выметайся отсюда в ритме танго, если не хочешь, чтобы на твоём надгробии написали "Убит дважды спасшим ему жизнь человеком". Да ты хоть представляешь, что произойдёт, если тебя здесь увидят?.. Ауч! Во время этого монолога Шкипер безрезультатно пытался высвободиться из поистине стальной хватки слегка увлёкшегося датчанина и глотнуть, наконец, заветного кислорода. Когда мир поплыл, а перед глазами начали мелькать зелёные точки, командир забил на всё и цапнул Ганса зубами за ладонь. Тот было собрался возмущаться, но, увидев покачивающегося Шкипера, который выглядел так, словно рухнет на пол прямо сейчас, передумал и даже поддержал его за талию. Ну, почти за талию... Мужчина, впрочем, этого практически не заметил, наслаждаясь долгожданной возможностью дышать. — Ну и какого... чёрта? — хрипло спросил Шкипер, как только к нему вернулся голос. — Мы же договаривались: мои задания это мои задания. Тебе на них делать нечего. Так что объясни, что ты здесь делаешь! — С каких это пор самоубийство стало заданием?! — неожиданно заорал датчанин, абсолютно игнорируя вопрос командира. — На себя плюёшь — о других подумай! А ну забрал команду и смылся отсюда так быстро, словно за вами гонится Икс из отдела кадров! — Никуда я не уйду! — тоже повысил голос Шкипер, однако, несколько озадаченный поведением Ганса. — У нас здесь задание, и мы должны его выполнить! Любой ценой... — тихо добавил он, но стоявший почти вплотную к нему датчанин, разумеется, всё услышал. — Что за задание, — немедленно сбавил обороты Ганс, поражённый столь пессимистичным настроем обычно бравого и готового ко всему командира, и вновь притянул мужчину к себе, на этот раз более мягко, заставляя прижаться поближе, успокаивающе поглаживая по спине и постепенно опуская руки ниже. Шкипер облегчённо выдохнул, невероятно обрадованный тем, что Ганс сам не знает о том, что должно произойти в здании в ближайшие пару часов, но тут же попытался эту радость скрыть, гневно завопив: — Датчанин, зараза радужная! Ты что себе позволяешь?! Руки убрал немедленно! Тот обиженно хмыкнул, но командира послушно отпустил. И даже демонстративно убрал руки за спину, всем своим видом изображая оскорблённую невинность. Выразив своё отношение к этой клоунаде презрительным фырканьем, Шкипер, однако, успокоился и быстро ввёл Ганса в курс дела. Если сначала настроение датчанина было на уровне двойки по десятибалльной шкале, то теперь оно со свистом улетело в минус на пару десятков делений. — Ты придурок! — вынес он общий вердикт изложенной ему истории. — И тебя убьют, и парней твоих положат! — А у меня есть выбор? — мрачно вопросил Шкипер, окончательно добитый таким итогом. — Не надо было вам вообще сюда соваться! Поставили бы датчики слежения, засекли машины с поддельной вакциной уже на дорогах и отправили полицию разбираться... — Слишком рискованно. Всего одна упущенная партия этой дряни, и всё пропало. Безопаснее накрыть их здесь. — Безопаснее для города, а не для тебя! — окончательно взъярился Ганс, гневно жестикулируя. — А мне, ты знаешь, на город абсолютно начхать! — Отстань, датчанин. — Командир буравил собеседника взглядом, полным мрачной решимости. — Мы сделаем всё так, как запланировали раньше. Мы с Ковальски провели всю ночь, разрабатывая оптимальный план. — Вы два идиота, готовых идти на смерть, когда это абсолютно не нужно! И вы оба забыли включить в свои расчёты меня, готового помочь в обмен на кое-что героя!

— На кое-что — что? — с подозрением уточнил Шкипер. — Не всё ли тебе равно, у тебя появился шанс сохранить жизнь своей команде. Так что сейчас ты выкинешь из головы этот свой дебильный план и сделаешь всё так, как я скажу!*** — Парни, думаю, вы в курсе, что планы у нас слегка изменились, — с иронией начал командир, разглядывая свою грохнувшуюся на пол после открытия двери команду, которая теперь лежала на полу, образовав весьма живописную кучу-малу. — В курсе, сэр, — пискнул почти раздавленный Рядовой, на которого, получив дверью, грохнулись оба старших. — Но вы уверены, что Ганс... — Рядовой! Мои приказы сомнению и обсуждению не подлежат! Ноги в крылья и лети отсюда! — рявкнул командир, пользуясь случаем снять напряжение, которое почти осязаемо клубилось в воздухе. — Сэр, да, сэр! — дружно откликнулась команда, подскочив с пола, однако уходить никто не торопился. Ковальски смотрел на Шкипера с недоумением, было видно, что новый план вызывает у него сильные сомнения, однако он не торопился их озвучивать, осторожно посматривая на младшего.

Рядовой же чуть не плакал оттого, что Шкипер останется здесь, без них. Конечно, с ним будет Ганс, но ведь он давний враг их командира; но Шкипер почему-то ему верит, а Ганс смотрит на него, как Рико иногда на Ковальски после долгой ссоры... Что-то странное здесь творилось, но выяснение подробностей подождёт. Командир и сам всё расскажет, когда вернётся на базу. Если вернётся... От этой мысли мальчику хотелось плакать, но он изо всех сил постарался сдержать слёзы — он уже взрослый, и Шкипер верит в него. Он должен показать, что постарается сделать всё, что от него зависит, и ни за что не подведёт своего командира и свою команду!

Подрывник обиженно хмурился. Он не понимал, с какого это интереса вредный датчанин согласился помочь своему противнику. Были у Рико подозрения, но они ему о-о-очень не нравились. Да и Шкипер бы на такое не пошёл... Наверное... Хотя ради спасения своей команды командир пойдёт на всё, это сержант знал точно, и поэтому сомнения насчёт цены такого соглашения у него оставались. Да и взгляд Ганса ему не нравился. Противный такой взгляд. Предвкушающий. Добра от этого датчанина не жди... Но Шкипер его командир, и сам принимает решения. И Рико должен в него верить. И постараться сделать всё как можно точнее, чтобы у его командира было как можно больше шансов выжить... — Все всё помнят? Тогда чего встали? А ну прочь отсюда! — крикнул командир. И постарался сдержать облегчённый вздох, когда все трое выскользнули за дверь, оставшись незамеченными в гомонящей толпе. Теперь им ничто не угрожает. И если всё пройдёт по плану, у него тоже есть шанс выйти из здания живым. Вот только ещё слишком многое могло пойти не по плану...*** — Нет, тебе точно жить надоело! Повторяю ещё раз, ласточка ты моя перекормленная: человек, который придумал такой план, далеко не идиот! И он точно знает, кто, в случае чего, придёт по его душу. — По твоей логике, датчанин, он знает и то, что ты уже давно не в деле! Так что я тебе, радужный, одному туда соваться не позволю! — в глазах Ганса отразилось такое бешенство, что Шкипер нервно отступил назад. — Слушай сюда, мне ещё жизнь твоей синеглазой задницы дорога! Сиди молча, прикройся тучкой и не свети здесь своей правопорядочной натуральной мордой! — злобно рыкнул Ганс, наступая на командира, продолжавшего пятиться назад, и тыкая его пальцем в грудь. — Я имел достаточно ума вести дела так, чтобы в случае чего всегда иметь к ним доступ. И теперь мне не составит особого труда пройти — пройти одному — и не вызвать никаких подозрений у охраны. — У охраны? — переспросил Шкипер. Ганс на секунду замешкался, поняв, что в пылу спора ляпнул лишнего, и этим сдал себя с головой. — Ах ты зараза датская! Орёт на меня тут, а сам... Геройствовать полез?! Да ты! Тут последовало множество непечатных выражений, характеризующих физические и моральные качества Ганса, общий же смысл предложения заключался в том, что датчанин просто обязан провести Шкипера мимо охраны ради сохранения собственного здоровья. К концу тирады командир даже привстал на цыпочки, пытаясь хотя бы сравняться с Гансом в росте. — Ладно, — мрачно оскалился датчанин в ответ на пристально сверлящий его взгляд кипящего от негодования командира. — Есть у меня один вариант... — Какой? — Импровизация. Пошли, по ходу дела разберёмся.*** — Хэй, Джонни! — Амбал-охранник, которого называть "Джонни" побаивалась даже его матушка, повернулся на оклик и привычно прищурился: яркий шейный платок давнего знакомого вызывал неприятную резь в глазах. — Чего тебе, нетрадиционный? — отозвался он тоном, от которого любой человек давно смотал бы удочки, но при этом попытался приветливо улыбнуться. Давно одеревеневшие мышцы лица выдали странный оскал, от которого шарахнулась бы даже гиена, но знакомый с таким проявлением добродушия Ганс, даже глазом не моргнув, приблизился к мужику. — Да вот, по делам зашёл, — неопределённо махнув рукой ответил датчанин и протянул амбалу пачку сигарет. — Опять эти твои... гейские... — принюхавшись, уточнил охранник, вытянув, однако, одну из пачки и затянувшись. — Других не держим, — растянул губы в приторной улыбке Ганс, демонстративно разведя руки, и тоже закурил. — А вот скажи мне, Джонни, — тут же перешёл он на тихий шёпот, — что за удивительное создание стоит вон там? — Ты про блондинку что ли? — посмотрев в указанном направлении, осведомился амбал. — Пф-ф-ф... Джонни, ну вот подумай сам: нафига мне блондинка? Про брюнета я. — Сам подумай, придурок! Какая мне разница до этого мужика? — Ну, ты же взял сигарету, — спокойно ответствовал Ганс. — Да чтоб тебя, урод! Не знаю я его, понял! И вообще, по мне, так он натурал. — Жа-а-аль... Он симпатичный. Спорим, он не совсем натурал? — На что? — заинтересовался охранник, зная, что его странноватый знакомый с лёгкостью расстаётся с деньгами. — На ключ, конечно. И на сотню. — Идёт! — Джон уже почти чувствовал в руках хрустящую бумажку: ну не мог мужик с военной выправкой оказаться геем. Нет, ну мог, конечно... Но весьма маловероятно. Один такой здесь уже есть, стоит прямо рядом с ним и предвкушающе ухмыляется. Не может же произойти такое невероятное совпадение. — Ставку на стол, парень! — Датчанин, намекая, постучал пальцем по уже лежащей на столе купюре. — Ага, — откликнулся тот, достал из кармана связку ключей и, погремев ими в поисках нужного, отцепил один, небольшой, с зелёной бирочкой. — Только не сильно надейся на выигрыш и побереги нос — твоя цель явно служила, — хихикнул он уже вслед решительно шагающему датчанину, щелчком пальцев откинувшему в сторону недокуренную сигарету. Тот, не оборачиваясь, хмыкнул и кивнул головой, радуясь, что охранник не может увидеть выражения его лица, а иначе бы явно заподозрил подставу. — Нужно изобразить знакомство, — широко улыбнувшись, обратился к командиру Ганс. — Неплохое начало разговора, — смерив датчанина оценивающим взглядом, кивнул тот. — Так что с пропуском? — О, всё просто замечательно! — Датчанин протянул руку, и Шкипер, помедлив секунду, ответил на рукопожатие. — Слева от нас, — продолжил Ганс, — стоит охранник, который, если всё получится, нас пропустит. — И что ты ему сказал? — насторожился командир, однако улыбнувшись, словно в ответ на хорошую шутку. — Да так, ничего особенного. Скоро узнаешь... — подмигнул ему датчанин, опираясь на стенку прямо напротив головы Шкипера и немного к нему наклоняясь. — Ты чего творишь? — занервничал мужчина, изо всех сил пытаясь сохранить спокойное выражение лица и не отскочить в сторону. — Шкипер... — Ганс наклонил голову и внимательно посмотрел ему в глаза. — Ты мне доверяешь? Командир прикусил губу, но всё же кивнул. И в следующий момент горячие губы смяли его собственные в требовательном поцелуе, а сильные руки успокаивающе ухватили за плечи, помогая подавить рефлексы и не двинуть Копенгагенской занозе под дых. — Какого?.. — прошипел Шкипер, уже мысленно расчленив вконец оборзевшего напарника и полив окровавленные куски плоти бензином. — А как ты думаешь, что я сказал охраннику? — Ганс хитро улыбнулся и приобнял командира за талию, чуть подталкивая его в нужном направлении. Тот на секунду прикрыл глаза и выдохнул, представляя себе тихий шорох спичечной головки о стенку коробка. Только это и помогло не убить датчанина, когда он уже через несколько шагов вновь впился в его губы... Когда до охранника оставалась всего пара метров, Ганса электрическим зарядом прошила мысль: если Джон увидит лицо Шкипера, он сразу его узнает. Конечно, умом громила-охранник не блещет, и в этом отношении даже полусумасшедший подрывник из команды антарктических птичек даст ему полсотни очков форы, но полных дуболомов в таких местах не держали. И не было ни малейшего шанса, что редкие синие очи его спутника останутся без внимания. А значит, нужно срочно скрыть лицо Шкипера, не вызвав при этом никаких подозрений... "Он точно меня убьёт" — обречённо подумал датчанин, с безнадёжным отчаянием разворачивая командира к себе и снова накрывая его губы своими. Джон демонстративно изобразил лёгкую брезгливость, но с интересом наблюдал, как его знакомый, непринуждённым жестом развернув к себе только что выловленного из толпы мужчину, уже второй раз за минуту с ним целуется. И чуть не заржал, когда датчанин, отвлекая таким образом своего партнёра, взял со стола ключ и свои деньги, да ещё и умудрился ему, Джону, подмигнуть. "Вот гад везучий! Хотя, рыбак рыбака..." — подумал охранник и почти сразу выбросил мысли о недавнем происшествии из головы, заглядевшись на симпатичную девушку, которая, пошатываясь от выпитого спиртного, направлялась к барной стойке, явно намереваясь исполнить если не танец, то хотя бы песню.*** — А раньше сверху был я... — вздохнул Ганс, однако беспрекословно нагнулся. — Сегодня самый странный день в моей жизни, — угрюмо буркнул Шкипер, со мстительным удовольствием последовательно наступая датчанину на спину, плечо и голову. — Хотя нет, самый странный был, когда мы искали пропавшего соседа на городской свалке, — поправился он, уже наполовину исчезнув в вентиляционной шахте. — Ты просто обязан рассказать мне об этом поподробнее, — хмыкнул Ганс и, не удержавшись, хлопнул командира по уже скрывающейся в вентиляции пятой точке. Из трубы донёсся глухой удар и тихие матерки — Шкипер, дёрнувшись, врезался головой в металлический край. По мере удаления командира в недра "лёгких" здания, полный ругательств возмущённый монолог, расписывающий моральные качества датчанина, затихал, пока совсем не смолк. Вставив на место решётку, Ганс потратил ещё пару минут чтобы проверить, легко ли вытягивается из кармана одолженная запасливым сержантом "Беретта". Мысленно вздохнув об оставленном SIGе, он твёрдо пообещал себе всегда брать с собой пистолет, независимо от того, куда собирается. Нет, ну а вдруг неугомонному спецназовцу в следующий раз приспичит поискать приключений на задницу, скажем, в продуктовом магазине. И он, Ганс, чисто случайно окажется рядом. А что? Всякое случается... Отвлекая себя мыслями о Шкипере, прячущемся в холодильнике с газировкой, мужчина спускался по лестнице, пытаясь усмирить дрожь в пальцах. Сейчас нельзя показывать слабину: начинается самая опасная часть их сумасбродного плана...*** Мощных ламп дневного света при правильном размещении с лихвой хватило бы для освещения небольшого стадиона, но все они были нестройными рядами подвешены над разборными столешницами, на которых кипел практически промышленных масштабов процесс перефасовки странного порошка. Поэтому освещению над столами могла позавидовать даже операционная, а по углам помещения без окон клубился почти осязаемый мрак. Возле стены в широком кресле, весьма странно смотревшемся в полу-подвальном помещении, восседал высокий светловолосый мужчина, старательно изображавший на своём лице тысячи раз отрепетированное дома перед зеркалом выражение "я — злобный гений, падай ниц, смерд! Все вы — лишь жалкие птахи в моих хитроумных силках". Уже давно привыкшие к подобным личностям рабочие не менее старательно изображали слепое преклонение и нечеловечески усердную работу — какая разница, что за психическое отклонение у начальника, пока он платит деньги? Тот же был доволен даже такой бездарной симуляцией, изрядно гревшей самолюбие новоявленного злодея, и придираться к актёрским навыкам рабочей силы не собирался. Только пока они нужны ему живыми, конечно... А живыми они были ему сейчас просто необходимы, потому что в ангар, "вежливо" открыв бронированную дверь ударом ноги, впорхнул, судя по всему, невероятно накуренный птах в цветастом шейном платке. И доза была, очевидно, великовата даже для его немалой массы тела и весьма мощного телосложения. Потому что какой нормальный человек в адекватном состоянии имеет настолько мизерный инстинкт самосохранения, чтобы внаглую подойти к окружённому охраной подозрительно высокомерному типу и, панибратски похлопав по плечу, попросить у него прикурить? Охранники, впрочем, залётную пташку бить явно не собирались, и ошеломлённый блондин, на автомате вытащив зажигалку, даже смог припомнить причину — ехидно скалящийся мужик, раскуривающий подозрительно приторно пахнущую сигарету, был одним из самых известных в этом заведении людей; прославился же он как раз таки неизменным шейным платком, вишнёвыми сигаретами и щедрыми чаевыми, напрямую связанными со своеобразными причудами заказов. И ссориться с ним сейчас, когда до осуществления его гениального плана оставалось совсем немного, было крайне неразумно. Так что злодей-в-перспективе поспешил стереть с лица полу-удивление, полубрезгливость и даже нашёл в себе силы выдавить слабое подобие улыбки, которое, впрочем, новоприбывшего ничуть не обмануло. — Ганс Паффин, — хмыкнув, представился он, протягивая зажигалку хозяину. — Джеймс Уорд, — поднявшись с кресла и тем самым став ощутимо выше датчанина, ответил блондин, принимая вещицу.

Его рука тут же оказалась стиснута в подобии рукопожатия, и металлический край зажигалки неприятно впился в ладонь. Не обратив на это внимания, начинающий повелитель мира тоже сжал руку, с удовольствием наблюдая за чуть дёрнувшимся уголком губ противника, после чего спокойно ослабил хватку и убрал зажигалку обратно в карман. — Сработаемся, — довольно тряхнул головой Ганс, с невольным уважением окидывая возвышающегося рядом блондина оценивающим взглядом. Быстро оценив выгоды и недостатки такого сотрудничества, Уорд — больше для порядка — надменно взглянул на датчанина. — Интересно, какие услуги ты можешь мне предложить? — высокомерно бросил он, чуть вздёрнув подбородок. — Всё зависит от того, какую цену ты готов за них заплатить, — усмехнулся в ответ Ганс, сделав рукой витиеватый жест. — Столько, сколько спецназ никогда не сможет тебе дать. — Взгляд блондина, моментально ставший из чуть гордого ледяным и пронзительным, прошил датчанина насквозь. — Ты же понимаешь, что мне нужны более точные цифры, — меланхолично выпустив облачко дыма изо рта, спросил тот, усилием воли подавив нервную дрожь. План действий рушился прямо на глазах. Что ж, раз действовать как следует не получается — нужно попытаться слинять с максимальной выгодой для себя, верно? — Хм. Двух миллионов тебе будет достаточно для начала? — Четыре, — моментально сориентировался Ганс. — Бери два или выметайся. — Два с половиной. Плюс на расходы. И по рукам. — Датчанин в последний раз затянулся и протянул руку, предварительно отщёлкнув в сторону тлеющий окурок. После секундного промедления Уорд закатил глаза и пожал руку, скрепив сделку. — Замечательно, — кисло сказал он. — А теперь, будь добр, приступай к своим обязанностям. Где твои напарники? — Думаю, уже минут пять как взламывают главный компьютер, — почесал в затылке Ганс. — Или не главный... В общем, тот, что замаскирован под неработающий банкомат. — Что?! И ты молчал?! Да я тебя... Гр-р-р! — Новоявленный злодей несколько раз сжал и разжал кулак, убеждая себя успокоиться и напоминая, что убивать только что завербованного союзника ему не с руки. — Эй, вы! Три дебила! Вы всё слышали? Найти и привести сюда! — крикнул он ближайшим из рабочих. Те безропотно отправились исполнять приказ, отчасти даже радуясь возможности свести счёты с представителями закона. — Живыми! — уточнил их хозяин, увидев маниакальный блеск их глаз и вытащенный одним из громил пистолет. Громилы мрачно переглянулись, явно не собираясь подчиняться. Один из охранников кивнул и направился к выходу, второй, чуть тормознув, тоже двинулся следом. — Остальные — рассредоточиться по уровню. Как только появятся — хватайте их! — Его. — Что? — Его, — повторил датчанин. — Не их, а его. Нас было всего двое. Сопоставив все известные факты, Джеймс расплылся в хищной улыбке. — Знаменитые "пингвины"... — протянул он. — Шкипер, верно? — Он самый, — кивнул Ганс, взяв на заметку фразу про "знаменитость" подразделения, которому полагалось быть совершенно засекреченным. Кто-то из пересидков Хобокена подсуетился, горя желанием устроить врагам подлянку, или же в дружной компашке "зоопарка" завёлся "крот"? — Тем лучше. Давно хотел посмотреть на того, кто смог рассекретить мой план. Эй, вы, тупицы. Взять живым, а иначе я вас всех сам поубиваю, — эти слова были сказаны с таким хладнокровием, что сомневаться в их правдивости не приходилось. Недовольно зашумев, толпа наёмников разбрелась по этажу, не желая провоцировать босса. — Так, и... Каков план? — беззаботно спросил датчанин у нервничающего Уорда после пары минут ожидания. — Можно подумать, ты не знаешь, — фыркнул тот, недовольно взглянув на занявшего его кресло Ганса. — Знаю, конечно. Просто, понимаешь, по закону жанра ты должен рассказать свой адски злодейский и сатанински коварный план своему главном злобному помощнику, а это я. А потом ты должен погладить кота или там покормить ручного крокодила и дьявольски хохотать под раскаты грома... — Ты физически не способен быть серьёзным, верно? — Блондин презрительно скривил губы. — Ты же и сам не веришь, что я начну рассказывать тебе план. — Это было бы логичным поступком: если я буду тебе помогать, я смогу сделать больше, если буду знать хотя бы следующий шаг. — Ганс похлопал по карманам в поисках сигарет, выщелкнул одну из пачки и по-птичьи наклонил голову, вспомнив, что зажигалки у него нет. — А твои мозги не так прокурены, как кажется. — Злодей вновь протянул датчанину свою зажигалку, скрывая удивление. Своим поведением Ганс напоминал клоуна, зашутившегося на работе, который пришёл домой и всё никак не может перестать выдавать изрядно побитые молью остроты. Но, видимо, это был какой-то механизм защиты, предназначенный не то для введения в заблуждение противников, не то для сохранения собственного рассудка — постоянное давление и жизнь под дулом пистолета доконают любого, нужен якорь, который позволит зацепиться и не скользить всё глубже и глубже к безумию, туда, откуда нет возврата. — Так ты расскажешь план? — напомнил Ганс, немного насторожившийся из-за продолжительного молчания. Блондин спохватился, что слишком глубоко задумался и забыл об ожидающем ответа собеседнике. — План? Конечно расскажу, — хищно оскалился он. — И, раз уж тебе так хочется следовать злодейским традициям, я сделаю это при пленённом герое! — И это — Бронированные, — Ганс уважительно похлопал машину по капоту. Грузовики и впрямь выглядели весьма внушительно, тускло поблёскивая серыми боками, в полутьме ангара казавшимися почти чёрными. — Правда прелесть, Шкипси? Прямо как в Аргентине. Командир, стоявший на коленях со скованными за спиной руками, злобно взглянул на датчанина из под упавших на глаза волос. Тонкая струйка крови стекала с его лба, на уровне уха разделяясь на две и резко контрастируя с гневно сверкающими синими глазами. — Так и знал, что ты меня подставишь, как только предложат бо?льшую сумму, — с ненавистью выплюнул Шкипер, оставив без ответа реплику Ганса. — Ну конечно, ты знал. — Датчанин подошёл к судорожно рванувшемуся из наручников командиру, которого, впрочем, тут же ухватил за плечо один из двух приставленных к нему охранников. — Ещё бы ты не знал, — продолжал Ганс, нарочито медленно проводя пальцами по красной полоске. — Ты знал об этом лучше всех... — Ганс перешёл на шёпот, запустив пальцы в волосы командира и задирая его голову к свету. — Именно поэтому ты и не позволил пойти с нами остальной команде. — Покрытые кровью пальцы провели по щеке две вертикальные полосы, оставляя за собой алый след. — Ты просто знал, что я предам тебя при первой же попавшейся возможности. — Шёпот перешёл в шипение, а пальцы, до того мирно перебиравшие тёмные пряди, резко сжались. Шкипер дёрнулся от боли, и соединившая две черты горизонтальная линия чуть дрогнула. — Ну, Шкипси, не мешай, — Ганс с совершенно безумным видом слизнул с пальцев кровь и осторожно подправил полоску. — Ты вконец свихнувшийся подлый трус и предатель, — процедил сквозь зубы командир. — Протестую! — оскалился Ганс. — Я не трус! — Так против всего остального ты не возражаешь? — ехидно уточнил подошедший со спины блондин, до этого руководивший возвращавшимися к перефасовке охранниками. — А чего мне возражать? — откликнулся датчанин, не сводя глаз с подсыхающей на белой коже крови. — Действительно, нечего, — усмехнулся злодей, мельком взглянув на кровавый узор. — Ты его так заклеймить решил? — Да пошёл ты! — Шкипер вновь рванулся и тут же зашипел от боли.

Ганс равнодушно стряхнул с руки выдранные волоски и вновь вплёл пальцы в волосы командира. — Тише, Шкипси. Не стоит хамить моему новому начальнику. Пока что он решает твою судьбу. Кстати, — датчанин обернулся к блондину, с неприкрытым интересом наблюдавшему за развитием событий, — что с ним делать? — Пристрели, — презрительно скривился тот. — Только не возись слишком долго, мне ещё будет нужна твоя помощь при погрузке. — А может, оставим его? — хищно прищурился Ганс. — Спецназ — народ стайный, заложник нам не помешает. — А ещё спецназовцы склонны к идиотизму и самопожертвованию, — сморщил нос Джеймс. — Ладно, оставь. Только выруби его, что ли. — Слышал, Шкипер? Ты теперь мой, — пропустив мимо ушей последнюю фразу начальника, обратился Ганс к командиру, вновь запрокидывая ему голову и любуясь уже побуревшей буквой "Н". — "Н" значит "Hans", — любезно пояснил он, вновь обводя три черточки свежей кровью. Надпись вновь стала алой, оттенив бледность командира. — Надо бы тебе кровь остановить, — задумался датчанин и полез в карман в поисках чего-нибудь более или менее подходящего. Не найдя носового платка, Ганс с досадой фыркнул и, сдёрнув с себя цветистый шейный платок, быстро обмотал им голову Шкипера, чуть склонил голову, завязав кончики узлом. — Чего это ты с ним так носишься? — подозрительно сощурился Уорд. — Не хочу, чтобы он сдох раньше времени, — любезно пояснил датчанин, улыбаясь во все тридцать два. Блондин недоверчиво вздёрнул брови, но вновь повернулся к столам. Сразу после этого по подвалу прокатился звук оплеухи. И ещё. И ещё. Наблюдавший за всем этим краем глаза Уорд сочувственно скривился, когда датчанин вновь ухватил спецназовца за волосы, вгляделся в его глаза, а после впечатал его лбом в пол. Кровь медленно пропитывала пёструю ткань, изменяя причудливые узоры. Зрачки командира едва заметно сужались и расширялись, выдавая головокружение. Ганс постарался как можно незаметнее взглянуть на часы. Оставалось сорок пять минут. Три четверти часа. Две тысячи семьсот секунд. Он справится. Труднее всего было не зажмуриться, когда синие глаза обречённо прищурились, а потом в память Ганса впечатался зубодробильный стук, с которым череп командира встретился с бетонным полом.*** Сорок восемь минут. Сорок восемь. Это на три минуты больше чем планировалось. И уже восемнадцать минут я испытываю терпение возможно, сумасшедшего, но уж точно не глупого нанимателя полусотни охранников. Плохо, очень плохо. Есть ещё двенадцать минут чтобы заблокировать двери ангара и сбежать до того, как будет приведён в действие план "В", но ведь блондин сразу поймёт, в чём дело, и натравит на нас своих громил, а Шкипер всё ещё не смог избавиться от наручников. Придётся использовать средство на крайний случай — агрессивную импровизацию... Ганс решительно тряхнул головой и улыбнулся так широко, как мог. А потом сделал то, чего не делал давно — закрыл глаза и расфокусировал зрение. — Почему так долго? — злой донельзя Уорд приближался к руководившему погрузкой датчанину, восседавшему на невесть откуда притащенном компьютерном кресле, и резко остановился, не веря своим глазам, когда тот развернулся. — Ты... Ты с ума сошёл?! Там же скополамин, идиот, ты зачем его себе вколол?! — Да рассла-а-абься ты, Джимми, — Ганс сумасшедше улыбался, закрывшие почти всю радужку зрачки его блестели, отражая свет висевшей над самой головой датчанина лампы. На щеках горел болезненный румянец. — Ты такой нервны-ы-ый, сядь, покури, давай поболтаем... — Придурок, ты хоть понимаешь, что теперь до самой смерти от зависимости не избавишься? — совладав с собой, холодно спросил блондин, поражаясь чужой глупости. — Ой, да ла-а-адно тебе-е, — непривычно растягивая гласные, отозвался Ганс, — наркота как наркота-а-а, вставляет мо-о-ощно. А ты разе са-ам не про-обовал? — Я не настолько глуп, — презрительно взглянул на него Уорд. — Я тоже не глуп, — неожиданно трезво ответил датчанин, и улыбка моментально исчезла с его лица, — я просто люблю халяву. Посмотри на это с другой стороны: для меня это способ развлечься, а для тебя — гарантия моей верности. Ведь такой наркотик готовишь только ты. — Видимо, удерживать серьёзное выражение лица становилось труднее с каждой секундой, потому что к концу фразы на лице у Ганса вновь красовалась улыбка. — Хм... — о таком варианте Джеймс даже не задумывался, и слова Ганса натолкнули его на новую мысль: быть может, чем убивать охранников, проще подсадить их на его собственные наркотики? Но, быстро прикинув в уме сумму, необходимую для приготовления достаточного количества дури, и прибавив к ней деньги, которые придётся доплатить к той трети, что он отдал наёмникам перед началом работы, он пришёл к выводу, что убить их всё же выгоднее. На наркотик стоит подсаживать отдельных личностей, тех, что будут особенно полезны. Таких, как Ганс, к тому же уже выполнивший за него эту часть работы. — Что, Джимми, думаешь о том, какой я молодец? — хмыкнул датчанин, заметивший долгую задумчивость своего начальника. — Как насчёт небольшого бонуса для меня? — Чего ты хочешь? — с подозрением осведомился блондин, что-то в Гансе насторожило его, но он пока не мог понять, что именно. — Если прибавки к жалованию, то не дождёшься: ты и без того отхватил больше, чем заслуживаешь. — О времена, о нравы! У всех лишь деньги на уме! — Ганс картинно заломил руки. — Мне нужны не деньги. — Безумная улыбка резко исчезла. — Мне нужен он. — Слегка подрагивающий палец указал куда-то за спину Джеймса, и, обернувшись, блондин увидел лежавшего на полу сломанной куклой спецназовца, захваченного охраной, голова которого была перевязана пёстрой, но уже пропитавшейся кровью тряпицей. — Шкипера? — Злодей моментально нашёл в памяти мелькнувшее когда-то в отчётах осведомителей то ли имя, то ли прозвище. — Зачем он тебе? — Длинная история. — Датчанин оскалился, и от его прищура даже у злодея по спине пробежал неприятный холодок. — Ты не представляешь, сколько раз он отправлял меня за решётку. Я хочу поквитаться. Теперь он будет за решёткой у меня... — Развлекайся, как только закончим с этим делом, — брезгливо махнул рукой Уорд. — Мне плевать, что с ним будет, но ты должен закончить работу. — Отлично, — Ганс выглядел словно предвкушающий лёгкую добычу хищник. — До окончания погрузки осталось минут пять. Ты не против, если я схожу и приберу мою собственность так, чтобы она не исчезла, пока меня не будет? Джеймс молча кивнул, и датчанин, подойдя к бессознательному телу, ухватил его за шиворот и небрежно потащил к двери. На бетонном полу ангара осталось бурое пятно, вокруг которого солнышками располагались засохшие точки падавших капель. Что-то было не так. Что-то не сходилось. Джеймс устало присел на тихо скрипнувшее кресло и ещё раз промотал в голове произошедшее. Свет лампы резал глаза. Глаза! — Ганс, — окликнул уже почти вышедшего датчанина блондин, — дай сигарету! Нисколько не заботясь о своей ноше, Ганс разжал пальцы и пошёл обратно, на ходу вытаскивая из кармана пачку. Вытащив зажигалку, Джеймс ждал. Сейчас он узнает, сейчас... — Держи, — протянул боссу Ганс открытую пачку. Вытянув одну, Джеймс чуть улыбнулся в знак благодарности и щёлкнул зажигалкой, тут же впившись взглядом в его глаза. Так и есть. Датчанин рефлекторно взглянул на издающий шум предмет. И его зрачки сузились. — Сука! — презрительно выдохнул Уорд перед тем, как впечатать кулак с зажатой в нём зажигалкой в челюсть Ганса.*** Почти. Ещё немного. С каждым шагом шанс остаться в живых увеличивается в несколько раз. Ещё метров семь и... — Ганс! — громкий оклик за спиной. Голос, знакомый ещё только пару часов, но уже успевший стать раздражающим. И пугающим. — Дай сигарету! — И чего ему свои не курится? От моих он раньше нос воротил, а теперь сам просит. Странно это. Он что-то понял. И это проверка. Усилием воли подавив нервную дрожь, Ганс спокойно разжал пальцы, вцепившиеся в ворот рубашки Шкипера как утопающий в брошенную неожиданно верёвку, и пошёл обратно, прикрывая глаза и вновь расширяя зрачок. Теперь главное — не фокусировать зрение. Смотреть одновременно и на, и сквозь предмет. Машинально нашаривая в кармане пачку, отсчитал нужное — он надеялся, что нужное — количество шагов и вытянул руку, предлагая сигареты. А потом услышал щелчок и моментально понял свою ошибку. Но было уже поздно. Он не успевал выставить блок и лишь каким-то чудом смог чуть отшатнуться назад. По крайней мере, челюсть не была сломана, хоть это, по-видимому, и было лишь вопросом времени. Перед глазами метались тёмные пятна, и сквозь их бешеную круговерть Ганс едва смог уловить новый удар, который должен был прийтись в висок, и вновь неловко отшатнуться. "Бьёт на поражение" — пронеслось в голове перед тем, как рядом мелькнули тёмные вихры и его буквально оттащили назад, разрывая дистанцию между ним и блондином. Взгляд машинально упал на запястье. Две минуты.*** Секундная стрелка выходила на последний круг. — Рядовой, ты закончил? — Ковальски нервно выстукивал карандашом то ли мелодию, то ли морзянку. — Да, Ковальски. Все люди эвакуированы. — Рико? — Угум. — Подкрепления всё ещё нет? — Учёный куснул ластик карандаша и устало зажмурил глаза. — Нет, — голос Рядового звучал умоляюще. — Ковальски, Шкипер и Ганс до сих пор не вернулись. Они всё ещё там! — Я знаю, Рядовой. Я знаю, — вздохнул тот. И нажал на кнопку лежавшего на столе крохотного пульта.*** Секундная стрелка неумолимо двигалась перед внутренним взором Ганса. Он судорожно просчитывал варианты. Выбраться по лестнице — нет времени. Ангарная дверь заблокирована, он лично поджигал термит и прикрывал его листом жести, чтобы летящие во все стороны искры не были так заметны. Прикрывал листом жести. А если... Бегло окинув взглядом помещение, Ганс невольно содрогнулся — стрелка уже пересекла границу цифры три. Так, нужно сосредоточиться. Ангар лишь наполовину под зданием, остальная часть за его пределами, чтобы автомобили могли выезжать. Значит, их спасение — потолочная плита у входа. Которая, непонятно зачем, обшита металлом и весит с полтонны. Как же быть? Стрелка подползала к черте восьмёрки, Шкипер, матерясь, уклонялся от ударов стулом, не в силах перехватить его из-за сцепленных наручниками за спиной рук, а Уорд уже, размахивая руками, отправлял кого-то за остальными наёмниками, охранявшими этаж. То, что нужно — чем больше их будет в ангаре, тем меньше опасность для команды Шкипера. Итак, бронированный потолок раздавит в лепёшку любого. Бронированный потолок. Бронированный! Когда последний, двенадцатый рубеж был пройден и по стенам пробежала дрожь, Ганс схватил командира за плечи, потащил к бесполезной гаражной двери и толкнул, практически бросил на пол между бронированными машинами, валясь сверху. А потом грянул взрыв…*** — Парни, вы просто молодцы, — командир был бледен, как смерть, отчего синяк на скуле выглядел почти чёрным, а ссадина на лбу выделялась особенно чётко, но это не мешало ему улыбаться во все тридцать два. — Отличная операция! Рико, Ковальски, превосходный расчёт, ни кирпичика на проспекте; Рядовой, эвакуация выполнена по высшему классу! Всем премия и неделя отгулов. — Ничего не забыл, птичка моя? Командир дёрнулся от мощного шлепка пониже спины и злобно взглянул на довольного жизнью Ганса, который курил уже пятую сигарету подряд, заставляя Шкипера морщить нос от едкого и приторного запаха табака. Датчанин ответил на злобный взгляд ехидной усмешкой и, явно издеваясь, выдохнул дым прямо в лицо командиру. Тот прикрыл глаза, досчитал до десяти, вновь взглянул в бесстыжие карие глаза и, непринуждённо дёрнув коленом, совершил самый нечестный приём по отношению к мужчине. — Итак, парни, — предусмотрительно сделав шаг в сторону, начал лидер команды. — Дело в том, что я кое-что задолжал этому, — уничижительный взгляд в сторону Ганса, — человеку. В общем, знакомьтесь, мой новый напарник… — С тяжёлым вздохом закончил Шкипер, большим пальцем здоровой руки массируя переносицу в попытке прогнать головную боль. — Напарник? — недоумённо нахмурился Рядовой. — Это значит, он будет работать вместе с нами?.. — Ничего подобного, — отрезал командир. — Я никогда больше не подвергну своих людей такой опасности. Он будет работать только со мной. Одиночные миссии, кажется, перестанут быть одиночными. — Пф-ф-ф… — фыркнул Ганс, уже оправившийся от недавнего удара. — "Никогда не подвергну опасности", пафос! Не забывай, что ты задолжал мне, потому что я спасал их задницы. — Не забуду, — серьёзно пообещал Шкипер, строго смерив датчанина холодным взглядом синих глаз. — Но Копенгаген я тоже помню. Я буду следить за тобой, Ганс. И если я увижу, что ты хочешь причинить им вред… Даже если просто заподозрю, что ты планируешь что-то подобное. Я тебя пристрелю. Понял? — Понял, птичка моя, — ничуть не напуганный датчанин довольно притянул командира к себе, предусмотрительно не опуская рук: стоило подождать, когда он немного отвлечётся…*** — Развлекаешься? — Тоном командира можно было бы остановить таяние ледников, но на Ганса это не оказало ни малейшего эффекта. — Развлекаюсь, — преспокойно подтвердил он и усмехнулся, тут же сморщив нос от боли: большущий синяк на челюсти давал о себе знать. — Прекрати! — Шкипер попытался встать, но датчанин тут же навалился на него всем весом, моментально опрокидывая обратно. — Ганс, уйди. Сотрясение не лечат вареньем! — Откуда у тебя, интересно мне знать, такая уверенность? Даже если и не лечили, то теперь лечат. — И я первый пациент, надо полагать? — раздражение и скептицизм так и сочились из усталого голоса командира, но в глазах его плескался смех. — Не пациент, — важно поднял ложку вверх Ганс, — а подопытный.