Новый знакомый (1/1)

"Ловушка? Засада? А может... Может, он действительно изменился?" — думал Шкипер, пристально наблюдая за Гансом. Тот помогал какой-то пожилой женщине, летевшей с ними одним рейсом, тащить тяжёлые сумки. Вдобавок на нём висел их собственный рюкзак. Разумеется, делал это датчанин не по своей воле. Сначала командир собрался сам помочь старушке, но Ганс настоятельно отговорил его это делать, аргументировав это тем, что напрягаться после остановки сердца чревато последствиями. Тогда Шкипер, недолго думая, припряг на помощь бабульке самого датчанина. Устало рухнув на кресло рядом с проходом, датчанин в качестве мести отказался уступать место Шкиперу, отправив его к окну. После чего выслушал познавательный монолог на трёх языках, на восемьдесят процентов состоящий из ругательств, но место не уступил. И получил пинок в ногу и выслушал ещё один монолог после того, как ущипнул пролезавшего мимо него командира чуть ниже спины. — ...получишь по наглой датской морде! — закончил наконец гневную тираду Шкипер. — Замечательно, друг мой! — похвалил его Ганс, с интересом запоминавший новые слова. — Ты мог бы вести платные интернет-курсы для полиглотов-матершинников. — Да ты... — задохнулся от возмущения командир, но осёкся, увидев проходившую к своим местам супружескую чету с малолетним отпрыском. — Ты испанский знаешь? — поинтересовался Шкипер у датчанина и, услышав положительный ответ, продолжил "курс полиглота-матершинника". Лететь предстояло чуть меньше четырёх часов, и командир решил использовать это время с пользой — поспать. И сообщил об этом Гансу, вместе со списком того, чего Гансу со Шкипером делать не стоит. По мере оглашения этого списка, лицо датчанина становилось всё более хитрым и предвкушающим. — ...и не будить, — завершил список командир, с подозрением глядя на датчанина и вспоминая, что он мог забыть. — Вытворишь что-нибудь и... — Получу по наглой датской морде? — невинно спросилГанс. — Именно, — мрачно ответил Шкипер, вспоминая все те "милые" приколы Ганса во времена их совместных миссий. Посверлив датчанина подозрительным взглядом ещё некоторое время, командир завернулся в плед, принесённый прозорливой борт-проводницей, и закрыл глаза, предусмотрительно не поворачиваясь к Гансу спиной. Проснувшись от лёгкой тряски, Шкипер подумал было, что их самолёт попал в зону турбулентности. Но при попытке пристегнуть ремень, он обнаружил, что ремня нет. И кресла нет. И самолёта, если уж на то пошло, тоже нет. Зато есть один чересчур наглый датчанин, у которого, похоже, мания к переноске тяжестей. — Ты что творишь, датчанин?! Немедленно отпусти! — начал возмущаться Шкипер, отталкивая Ганса. Ганс послушно разжал руки и отправил командира в свободное падение, впрочем, сжалившись и поймав обратно у самого асфальта. — Отпустить? — ехидно поинтересовался он у вцепившегося в него Шкипера. Командир злобно посмотрел на него, но вырываться прекратил. — Какого чёрта ты творишь? — мрачно спросил он у Ганса, как только убедился в невозможности выбраться, избежав при этом близкого знакомства с асфальтом. — Сам же сказал не будить, — легкомысленно пожал плечами датчанин, готовясь разжать руки и увернуться в случае удара. Но Шкипер, к его удивлению, ограничился хмурым взглядом исподлобья и недовольным фырканьем. — Ты просто нарываешься, Ганс, — мрачно сказал он. — И скоро нарвёшься, поверь мне. Датчанин, недоверчиво хмыкнув, решил для себя идти до конца и попрыгать на тонком ледке оказавшегося крепче ожидаемого чужого терпения. Так что, добравшись до нужного дома, перекинул командира через плечо и открыл дверь гостиницы. Девушка за стойкой с интересом посмотрела на эксцентричную парочку. — Мы забронировали номер на втором этаже на два дня, — сообщил ей Ганс. Девушка задумчиво пролистала старинного вида журнал, что-то там записала и протянула Гансу ключи. — Не мне. Ему, — ухмыляясь, Ганс повернулся, являя девушке пунцового от злости Шкипера, опирающегося на рюкзак. Обречённо вздохнув, командир протянул руку за ключами и двинул датчанину коленом по рёбрам. Удар получился несильным, но Ганс всё равно отомстил, смачно хлопнув Шкипера по заднице. Тот дёрнулся и что-то прошипел, но пытаться врезать датчанину перестал. На втором этаже командиру пришлось проявить чудеса акробатики — замочная скважина была довольно низко, а Ганс категорически отказался отпускать его, пока они не зайдут в номер. Наконец, дверь поддалась. Зайдя в номер, Ганс сгрузил злого до невозможности командира на кровать и, скинув рюкзак, приготовился убегать. Шкипер, оценив расстояние до Ганса и от Ганса до двери, понял, что поймать датчанина сейчас у него не получится. Фыркнув и пообещав Гансу прибить его позже, военный направился в душ, мрачно пнув по пути кроссовки своего соседа. Тот, увидев это, по непонятной причине насторожился. Смерив датчанина подозрительным взглядом, Шкипер зашёл в ванную. Ганс тут же закрыл за ним дверь и, подперев её плечом, начал обратный отсчёт. Три... два... один... — Датчанин! Ганс не удержался от нервного смешка, когда хлипкая деревянная дверь чуть не слетела с петель под яростным напором его соседа по комнате. Тонкий ледок ожидаемо треснул, и образовавшаяся полынья вполне могла стать и последним приютом. А что такого, если подумать, он сделал? Шкипер ведь не говорил не завязывать ему миленький синий бантик на голове...*** — Здесь? — Нет, вроде, не здесь...*** — Здесь? — Нет, кажется, нет.*** — Может, тут? — Нет. Хотя... Знаешь, я не уверен, но по-моему самый первый дом больше всего похож. — Датчанин, estupido maricon, какого чёрта?! — Сам дурак. Нетолерантный, к тому же. Но бантики тебе идут. — Ах ты...*** Опасливо посмотрев на всё ещё злого Шкипера, Ганс подавил желание приложить руку ко всё ещё саднящим рёбрам. Кто мог знать, что теперь бантики у его напарника — бывшего напарника — больная тема. Утешив себя напоминанием, что у него остались фото спящего Шкипера с бантом на голове, и спрятав улыбку, датчанин сделал шаг вперёд и нажал на кнопку дверного звонка. Раздалась коротенькая незатейливая мелодия, и в доме послышались неторопливые, чуть шаркающие шаги. Вскоре дверь открылась, являя двум стоявшим на пороге мужчинам старушку, чей возраст определить было крайне затруднительно из-за кислотно-розового халата и такого же цвета бигуди, на которые были намотаны непонятной длины седоватые волосы. — Вы, наверное, ошиблись адресом, молодые люди... — растерянно начала было хозяйка дома, но, подслеповато щурясь, присмотрелась к Гансу и расплылась в улыбке. — Я вас помню, юноша! — торжествующе заявила она. — Вы оставили мне котёнка и подвинули сервант много лет назад. "Юноша" удивлённо хмыкнул и подтверждающе кивнул. — К сожалению, ваш кот к вам вряд ли вернётся: я отдала его своей внучке несколько лет назад, — вздохнула старушка. — Джулия не захочет с ним расставаться. — Джулия — ваша внучка? — уточнил Шкипер, поражаясь памяти старушки. "Моим бы оперативникам такую память! — завистливо подумал он. — Количество несчастных случаев уменьшилось бы раза в два..." — О, нет! — рассмеялась та. — Джулия — кошка Тины. Чистокровная сиамка, окрас сил-пойнт... — Простите, но мы далеки от фелинологии, — перебил командир. В голосе старушки он услышал знакомые нотки, и это ему не понравилось: что-то подобное проскальзывало в голосе Ковальски, когда он с маниакально блестящими глазами рассказывал об очередном изобретении. Лекции продолжались до победного конца — пока не засыпала или заваленная множеством заумных терминов аудитория или лектор, измотанный бессонными ночами, проведёнными над своим детищем... — Котята Джулии и вашего Джима почти один в один сиамцы, — пояснила старушка, недовольная тем, что её сбили с любимой темы. Мы несколько раз выставляли их на продажу как чистокровных — с родословной Джулии это не составило проблем — и их с радостью покупали. Но Тина говорит, что в последнем помёте один котёнок... пошёл в отца. — Хотите сказать, продать его не удастся? — влез Ганс, хитро улыбаясь. — Тогда, может, отдадите его нам? — Почему бы и нет? — пожала плечами хозяйка дома. — Тина приедет сегодня, чтобы решить, что делать с котёнком. Она предлагала мне взять его, но я слишком стара чтобы за ним ухаживать. Я думала, придётся отдавать его в питомник... — Мы сможем о нём позаботиться! — решительно прервал её Шкипер. Его душа бунтовала против того, чтобы отдавать котёнка в питомник, откуда он может попасть на опыты к какому-нибудь психу или ещё куда похуже. — Я так рада, — расцвела старушка. — Тина приедет через пару часов, не хотите выпить чаю? — Если вы позволите, — согласился Ганс, подхватывая под руку зашипевшего Шкипера. Хитрый датчанин уже придумал себе новое развлечение. Бравый командир спец-подразделения "пингвины" только и мог, что мысленно материться и строить планы мести. За последние полтора часа датчанин успел довести его до ручки. А Шкипер даже пнуть нормально его не мог. Ну что за невезение?! Череду невесёлых мыслей прервала рука датчанина, внаглую лезущая туда, где ей было совсе-е-ем не место.*** — Ладно, Ганс, возможно, я слегка переборщил... — Слегка?! С ума сошёл? Да ты мне руку сломал! — А нечего было свои руки распускать! И не руку, а три пальца. И не сломал, а так, надтреснул слегка. Всего шесть переломов и, прошу заметить, ни одного открытого! — О, да, — О боже, Шкипер! Он такой милый! И пушистый! И... И котёнок! Он наш? Наш? Наш? — Рядовой просто сиял от счастья и напоминал лучистое солнышко в тёплый весенний день. Очень суетливое и мельтешащее вокруг командира солнышко. — Пф-ф-ф-ф... Котёнок... Шкипер, вы серьёзно? — Ковальски коснулся карандашом тёмного носика и недоверчиво покачал головой. — Что ты об этом думаешь, Рико? Рико?.. Но подрывник уже стоял рядом с командиром и умилённо трогал кончиком пальца маленькие лапки с торчащими коготками. А полная белоснежных, обнажённых в зевке зубок пасть и вовсе привела его в восторг. — Три против одного, компадре. Кот остаётся! — хмыкнул Шкипер. — О, да ладно вам, Ковальски, — протянул он, глядя на слегка презрительное выражение лица учёного. — Вы только посмотрите на этого малыша. Сохраняя на лице выражение "я-человек-подневольный-меня-тут-всякий-командир-может-заставить-какими-то-глупостями-заниматься", Ковальски наклонился и... Ну как можно было не растаять, когда чуть шероховатый язычок так доверчиво лижет пальцы и голубые глаза так наивно смотрят, проникая в самое сердце? И Ковальски растаял, провёл рукой по мягкой и шелковистой шёрстке и вместе со всеми понёсся обустраивать нового квартиранта, а после восхищался тому, как мило Крис лакает молочко из блюдца. "Ну что, малыш, вот ты и дома", — шепнул командир пришедшему к нему вечером и устроившемуся в ногах котёнку, и тот согласно мурлыкнул в ответ.