Часть II. Преодоление земного притяжения (1/1)

Нет, конечно, в последнем сообщении Марку каждое слово было правдой. По-другому я просто не умела. Хотя, наверное, пришлось бы соврать. В первый раз в жизни. Ведь от одной мысли о том, чтобы встретиться с Марком лично, у меня перехватывало дыхание и подкашивались ноги.Говорить онлайн, находясь на разных планетах?— одно. На расстоянии вытянутой руки?— совсем другое дело. Я не общалась с парнями давно. И, признаться, забыла как это нужно делать.Я перечитала заявление на отгул, наверное, раз в десятый, проверяя орфографию и пунктуацию, мусоля лист бумаги во влажных от волнения пальцах.…Капур, теперь непосредственный мой начальник, восседал в глубоком кожаном кресле и хмурился чему-то прочтённому с экрана ноутбука.—?Здравствуйте, мистер Капур,?— вежливо приветствовала его я.—?О, Минди, привет. Проходи, садись. Ты по делу или как?—?Да, я по личному вопросу. У меня… у меня заявление. На бумаге, в смысле.—?Что? —?не понял Капур.—?Я вынуждена просить выходной. Завтра мне необходимо остаться дома.—?Завтра? —?Венкат сильнее прижал очки к переносице, будто то могло помочь ему понять мои мотивы, не озвучивая вопросов.—?Минди Парк, прости, но ты в своём уме? Ты вообще помнишь, КАКОЙ завтра день? Ты не хочешь закончить начатое? Принять участие в посадке спускового аппарата с ?Гермеса?? Ты же часть этой истории, и все об этом знают: пресса, члены миссии, общественность, в конце концов. Для многих эта история стала чем-то вроде сказки.—?Моя миссия по отношению к Уотни завершилась ещё тогда, когда капитан Льюис сообщила, что на борту ?Гермеса? снова все шесть членов его экипажа. Прошу учесть, что моя нынешняя работа состоит в мониторинге поверхности Марса. Той его части, куда вы планируете направить экипаж миссии ?Арес-IV?. И от того, сколь точно я составлю карту рельефа, зависит, не повторит ли судьбу Марка Уотни кто-либо ещё.Наверное, я высказалась слишком резко и ждала теперь, что Капур пустит шпильку и в мой адрес, но Венкат только задумчиво хмыкнул и поставил под заявлением свою размашистую подпись.—?Энни будет ругаться матом,?— улыбнулся он. —?Сегодня с утра она говорила: ?Венк, смотри только, чтобы наша цыпа, Парк, вела себя как надо. У меня на неё большие планы?.—?Мне очень жаль, мистер Капур. И, кстати, выскажу своё мнение: Энни слишком часто для пресс-секретаря НАСА употребляет нецензурные слова. А я… мне действительно нужен день по семейным обстоятельствам. Мама неважно себя чувствует, и я обещала отвезти сестру в детский сад, а потом и забрать её.—?Не принимай близко к сердцу, Минди. Энни я беру на себя. Просто странно понимать, что ты пропустишь самое интересное. Мне казалось, что ты очень ждешь возвращения ?Гермеса?.—?Мне очень жаль, мистер Капур,?— повторила я сказанное минутой раньше. Как попугай.С этими словами я поднялась с места и протянула Капуру руку.…Получив разрешение босса, я вздохнула с облегчением. Оставалось лишь закончить кое-какие дела на рабочем месте: переслать пару отчётов и выключить компьютер. Закончив возиться с этой ерундой, я совсем было собиралась уйти, как вдруг мой взгляд упал на собственную чайную чашку, давненько не видевшую санитарной обработки. Вздохнув, я сунула её в сумочку с намерением почистить дома и принести обратно.Функцию подставки под горячее выполняла сложенная вчетверо утренняя газета. Что-то в монохромной вязи строчек на миг привлекло внимание. Я взяла издание в руки. Развернула. Передовица кричала заголовком: ?Земля возвращает блудного сына. Эксклюзивное онлайн-интервью с экипажем ?Гермеса?.Но меня заинтересовали не слова. Я знала, что прочту в статье, ведь сообщения с ответами с ?Гермеса? получили мы, и прежде чем передать прессе, их внимательно вычитала и подвергла жёсткой цензуре сама Энни Монтроуз.Мой взгляд зацепился за снимок, запечатлевший команду ?Гермеса? в полном составе. И только тогда, впервые за всё это время я поняла, что никогда ранее не интересовалась внешним обликом Марка Уотни, удовлетворившись образом, нарисованным моим воображением.Снимок был мелковат. Ситуацию не поправили даже очки, которые я торопливо водрузила на нос. Но совершенно очевидным оказалось, что Марк Уотни и здесь пошёл против всех моих о нём представлений.Свернув и затолкав в сумку номер ?Хьюстон-Таймс?, я на некоторое время замерла на месте. Мыслительные процессы были запущены, а губа, сминаемая зубами, приобрела фактуру тряпки: я решительной походкой направилась в противоположную выходу сторону.Лифт услужливо отсчитывал этажи, унося меня наверх. Я хорошо ориентировалась в здании Управления, но на верхнем этаже оказалась впервые. Узкий длинный холл уводил меня, отмеряя дистанцию дверными табличками всяких ?…ия?, и заканчивался просторным залом с прозрачной, куполообразной крышей.В центре помещения возвышалась в человеческий рост скульптура, изображавшая двух астронавтов. Четыре ладони были сложены символической чашей, на которой покоилась уменьшенная до размеров футбольного мяча копия Марса. Как нетрудно догадаться, зал вмещал в себя мини-музей, посвященный ?Аресам?, где кроме скульптуры размещались стенды со спутниковыми снимками, планшетами с историей проекта и фотографиями всех участников миссий.Преодолевая странное волнение, я прошлась вдоль улыбавшихся с портретных снимков лиц учёных и астронавтов, отметив про себя, что лица эти выглядят спокойными и счастливыми. Фотография Марка Уотни замыкала экспозицию, и это не показалось удивительным: миссия ?Арес –III?, членом которой являлся Уотни, оставалась на данный момент последней.Остановившись, я заглянула в незнакомое лицо. Сквозь панорамный потолок в зал проникало немного дневного света. Небо хмурилось ещё с полудня, а потому всё вокруг казалось мрачноватым, приобретшим оттенки осени. Но с фотографии на меня выглянул июль: тёплый, звонкий с синим взором василькового поля. Марк Уотни пытался смотреть серьёзно, но свет, таившийся внутри, пробивался лучами сквозь добрый взгляд, чуть приподнятые в улыбке уголки губ и совершенно безумную прическу: мне показалось, что перед тем как сфотографироваться, Марк обнял ветер и попытался его удержать: светло-русые пряди легли в страшнейшем беспорядке. Точно зрелые колосья в поле после грозы.Его сложно было назвать красивым: самый обычный парень из Чикаго. Так, во всяком случае, сообщала краткая биография, размещённая под снимком. Она же говорила, что Марк всего на три года старше меня, что он окончил университет и с тех пор служит в НАСА. Да, в его облике не было ничего примечательного. Но, тем не менее, я не могла оторвать взгляда от плавного абриса лица, двумя резкими линиями сходившегося в волевом, тяжелом подбородке. Я с интересом рассматривала крупный нос и… тут же поняла, как проведу сегодняшний вечер и завтрашний день. Наведя камеру своего смартфона на портрет, я сфотографировала портрет Уотни.Назвать себя человеком сентиментальным стало бы огромным преувеличением, но я могу вспомнить три момента, когда слёзы счастья застилали глаза. Впервые это произошло, когда мне официально объявили, что я отобран в команду ?Гермеса? для осуществления миссии на Марсе. Второй раз плакать я был не готов, но всё же визжал и рыдал, как школьница на концерте любимой рок-группы, когда после полуторагодичного заключения на Марсе увидел лица Льюис, Бека, И?оханссен, Мартинеса и Фогеля. Выключив микрофон, я дал волю чувствам: кричал, сквернословил, благословляя космос за то, что этого никто не слышит. Вернувшись на борт корабля, я неделю не мог прийти в себя. Я болтал без умолку по поводу и без повода, обнимал ребят, которые, к слову, с пониманием относились к такому проявлению чувств. Активное сопротивление оказывал только Мартинес, ссылаясь на гетеросексуальную ориентацию и мой ?марсианский? аромат. Я не возражал. Тем более, что Йоханссен и Льюис оказались куда как приятнее на ощупь.Но все эти эмоции не шли ни в какое сравнение с моментом, когда в иллюминаторах ?Гермеса? возникла голубоватая корона атмосферы Земли. Мы ждали этого несколько дней, а может быть и месяцев, лет, и в тот момент, когда это произошло, мы побросали все свои ?важные? дела и замерли. Тишина стояла такая совершенная, что я слышал свой собственный пульс, морзянкой выстукивающий: ?Земля?— есть настоящее и будущее. Она?— Дом. Она?— Бог?.И на этот раз никто не смеялся. Все они: и Льюис, и Бек, и даже Мартинес не могли оторвать взоров от голубоватой дымки атмосферы.Земле же было совершенно наплевать на наше восхищение: она занималась обыкновенными повсемиллиардлетними делами: она вращалась вокруг своей оси и Солнца по единственной, давно занятой орбите. Она манила возможностью дышать и восхитительной гравитацией.Сам процесс приземления я помню плохо. Возможно, я даже потерял сознание, ведь перегрузка в 9g* после месяцев, проведённых в невесомости, как ни крути, штука серьёзная. Но как только моя нога ступила на твёрдую земную поверхность, я снова едва не завизжал от счастья.…?Восхитительная гравитация? после полутора лет практически полного её отсутствия дала знать о себе сразу. Подобрать аналогию для описания чувств я, пожалуй, вряд ли бы смог, но выражение ?как каменной плитой придавило? подошло бы вполне.И всё же мы были счастливы. Особенно после обещания врачей отпустить нас домой на ночь, если мы докажем способность к самостоятельному перемещению. И мы старались — слишком уж сильным оказалось желание побыть в кругу семьи, ощутить под задницей мягкий диван, а в руке кусок ароматной пиццы или яблочного пирога моей матушки.И пусть день грядущий принесёт нам новые обязанности, гигабайты отчётов и рапортов, пресс-конференции, сегодня мне было наплевать. Сегодня нас всех ждали дома.Я не занималась этим уже давным-давно. С тех самых времён, как на озвученное мною заявление: ?Я буду поступать в Университет изящных искусств? — мама отрезала: ?Раньше тех, кто не знал физику и математику, называли дебилами, а теперь слово придумали ?гуманитарий?. Отец хотел, чтобы ты изучала машиностроение?.И я упаковала кисти в большой деревянный ящик и похоронила их на чердаке отчего дома.Да, и я с отличием окончила Машиностроительный Университет.И действительно не возвращалась к живописи даже в мыслях, а потому, чтобы найти магазин художественных принадлежностей, воспользовалась картой города.Пять станций метро?— почти пригород. Выцветшая вывеска манила уютом небольшого магазинчика.Этот запах я не перепутала бы ни с одним из тысяч похожих: в груди расправила крылья давно уснувшая птица. Слова встали комом где-то под подбородком, а девушка, скучавшая за кассой, любезно поинтересовалась:—?Вам помочь, мисс?Всего три слова сорвались с ярко-накрашенных вишен губ. Девушка очень красива и знает это.—?Мне нужно всё: кисти, холст, уголь для подмалёвка.**—?Масло?—?О, разумеется. Покажите мне всё, что у вас есть.Она улыбнулась, понимая, возможно, не так, как я хотела. Длинные пальцы протанцевали по пантону.***—?Кобальт синий. То, что нужно для июльского неба.Когда оно отразилось в глазах.От девушки тоже исходил терпкий запах июля: корочка зрелого лайма примешалась к аромату отдыхающей в стогах скошенной травы, а завершил букет листик мяты, растаявший в чашке вечернего чая.—?У вас интересные духи.Каре девушки игриво покачнулось из стороны в сторону. Струны волос потревожены пальцами юной арфистки.—?Если не секрет, что вы хотите написать? —?она проявила почти детское любопытство.—?Не что. Кого. Я хочу написать портрет человека, которого не знаю совсем.Задумавшись, она устремила взгляд в несуществующую точку за окном. Лучи закатного солнца проникали в помещение и путались в её русых волосах.—?Иногда только кажется, что чего-то не знаешь,?— вдруг вымолвила она, так и не взглянув в мою сторону. —?Сердце знает лучше, чем мы сами.Я очнулась только на улице. В руках моих хрустел бумажный пакет, доверху наполненный восхитительными вещами. Нужно поймать такси. Просто поймать такси и возвращаться домой.Я всё ещё вдыхала аромат красок и грунтовки, когда из оцепенения меня вывел автомобильный сигнал. Не такси. Рядом со мной притормозил ярко-красный Додж ?Вайпер?, а я нашла себя стоящей посреди проезжей части.—?С вами всё в порядке, мисс? Может быть, вас подвезти?—?Нет, спасибо, всё хорошо.__________*?— отношение абсолютной величины линейного ускорения, вызванного негравитационными силами, к ускорению свободного падения на поверхности Земли. Будучи отношением двух ускорений, перегрузка является безразмерной величиной, однако часто перегрузка указывается в единицах ускорения свободного падения g. Перегрузка в 1 единицу (то есть 1 g) численно равна весу тела, покоящемуся в поле тяжести Земли.**?— вариант эскиза в живописи, начальный этап работы над картиной, представляющий собой нанесение на холст композиции будущей работы, раскладка основных цветовых ?пятен?, грубая проработка объёма и формы основными тонами краски. Предназначается для последующей точной прорисовки.***?— Цветовая модель Пантон, система PMS (Pantone Matching System)?— стандартизованная система подбора цвета, разработанная американской фирмой Pantone Inc в 1963 году.