Глава 13. Огонь (1/2)
***
***Дилан подходит ко мне, молча, словно я должна что-то сказать. А мне говорить-то особо нечего. Слова застряли в горле комом. Я очень эмоциональная, как и мама, но она, в отличии от меня, намного сдержанней.
Опускаюсь на ступеньку лестницы, ведущей на первый этаж, хватаясь за голову. Не плачу, нет, не плачу. Я же не плачу? Зажимаю ладони между коленок, уставившись в пол.
Дилан присаживается со мной рядом, складывая руки на коленях, и поворачивает голову в мою сторону. И я невольно задаюсь вопросом, а не лень ли ему слушать бредни нытика? Ведь я нытик. Самый настоящий. Жалуюсь постоянно. Скавчу, скиглю. Истеричка просто. Дилану, скорее всего, надоело уже меня слушать. Достало за мной ухаживать. Я как маленький ребёнок. И сама это осознаю.
- А мы с ним когда-то строили кормушку для птиц из опавших листьев... - лепечу, полностью уверена, что Дилан абсолютно не знает, о ком идёт речь. Он просто сидит рядом и слушает. - Мой папа... Он... Он бросил нас... Бросил маму. Меня.Кто такой мой папа? Это человек, который помогал мне рисовать плакаты в школу.
Человек, с которым я играла в прятки.
Человек, с которым я могла поделиться тем, что беспокоит.Человек, который гордился тем, что его дочь заняла самое последнее место на соревнованиях по плаванию.Человек с теплыми руками, пахнущими домом, уютом. Человек с добрыми глазами и удивительным талантом понимать меня без лишних слов...И это все всплывает яркими картинками в моей памяти.Не тишина. Её нет. Есть скрип половиц где-то внизу. Есть моё сбитое дыхание и поразительно тихое Дилана. Есть сердце, бьющееся в ритме поезда. И есть мысли, разрывающие черепную коробку по швам.
- Его здесь и не было... Он... Ушёл... - слова звучат слишком просто, но слишком трудно их произнести.
- Ты не виновата в этом, - голос Дилана тихий. Он кладет руку мне на колено.
- Да? У моих родителей уже часто доходили разговоры до развода... При мне они не часто заводили подобные дискуссии, все думали, что я маленькая. Говорили, что в их ссорах нет моей вины. А я не верю. Ни один ребенок не поверил бы. Я знаю. Я - груз. И теперь, похоже, отец ушёл, - это слово вспарывает мне сердце тупым ножом. - Я помню их совместные фотографии... Боже, они с мамой были такими счастливыми... Влюбленные. Так что же случилось за этот промежуток времени? Я. Родилась я. И надо было перестать лгать и сказать правду, что отец нас не заслуживает, что уходит, и да, в этом есть часть моей вины.Дилан смотрит на меня, не отрываясь. А я смахиваю накатившиеся на глаза слезы. Ведь не хочу казаться слабой.
Я сильная. Я Свон. Дочь своих родителей.- Послушай меня, Айли, - в его голосе звучит серьезность, а взгляд смотрит прямо в глаза, - в жизни настаёт период, когда нужно взять перерыв от всего. Твоей вины в этом нет. С твоими родителями случилась жизнь. А ты - это самое дорогое, что у них есть. Я знаю, тебе больно. Но знаешь, вся эта боль учит нас. Она учит нас не повторять ошибки наших отцов и матерей, - он стучит пальцем мне по коленке, даже не замечая этого. - У моих родителей тоже было не все гладко. Идеальность бывает лишь в сказках, - он кивает головой, жестикулируя. - И знаешь, Айли, - в голосе твердость, даже не могу понять, откуда, - счастье лёгким не бывает.
Он кричит на меня? Он зол?- Твои родители любят тебя. Не во всем виновата ты, Айли, - его тон заставляет меня вздрогнуть. Он не холоден. Наоборот, он заведен, словно сам говорит о наболевшем. Словно разговор задевает его за живое, бередит душу и ковыряет рану. - Не все в мире крутится вокруг тебя.
Он резкий. Впервые вижу его таким. Не то чтобы я знаю его, но не ожидала видеть его таким... Жестоким.Жестокий.***Фиона знает слово "стоп". Она знает, когда хватит. Но так же женщина знает, когда нужно.
Нужно. Просто нужно. Вырезать бы из себя эту боль, словно раковую опухоль. Чтобы отпустило. А ещё лучше просто проснуться. Ведь все это - сон, верно? Проснуться бы рано утром с мужем в постели, а потом рассказать ему, пока он будет целовать кончик носа, что свет меркнет, когда Дэвида нет. Всегда осень и идёт дождь. Мерзкий холод пробирает кости. А он бы улыбнулся и взглянул в глаза, сказав, что это сон, и что он никуда и никогда не уйдёт.
Свон смотрит на дно стакана понимая, что дно - это она сама. Мечты - разбиты. Семья - разрушена. Ужасная жена. Никакая мать.Идёт по стопам мужа, нарушая данную самой себе клятву никогда не пить. Виски. Дэвид налегал на виски. Может, есть какая-то алкогольная телепатия? Может, Дэвид все поймёт и вернётся?
Алкогольная телепатия? Что за дерьмо?Женщина сидит за барной стойкой. Заказала стакан шотландского скотча, но не пьёт, просто крутит стекло в пальцах, рассматривая плещущуюся на дне жидкость, превращающую людей в животных.Когда у тебя в руках собственное решение, это так придаёт тонус. Один шаг - и ты уже в ничто, и проблемы тебе ни по чем. Один шаг - и ты решаешь встретиться с проблемой и решить, а не запивать её, чтоб только избавиться от боли и чувства вины, раскаяния.
Да, Фиону разрывает на куски. Но она ещё и не такое в жизни терпела.
Чьи-то шаги сзади, а Свон даже как-то фиолетово, она даже не поворачивает голову, когда Уилсон опускается рядом на стул, говоря бармену: "Как всегда, Томми". Перед ним ставят стакан и наливают бурбон, чуть больше положенной нормы.Гаррет поворачивается к женщине, произнося:- Трудный день, офицер?Фиона переводит на него раздраженный взгляд, убирая руку из-под лица.- Ох, избавьте меня от своих нотаций, мистер мэр. Они мне отнюдь неинтересны, - она ставит стакан на поверхность, начиная водить пальцем по краю стёкла по кругу. - Пришли надо мной смеяться? Что ж, давайте.
Гаррет, щурится, вытаскивая из кармана пачку дорогих и элитных сигарет без фильтра.
- С чего вы взяли, что я пришёл посмеяться? И да, здесь я не мэр. Здесь я хочу быть самим собой, - он приподнимает бровь, протягивая пачку Фионе. - Сигарету?- Я не курю, - она мотает головой, смотря на пачку, хотя приходит к мысли, что сигарета все же лучше алкоголя. - А впрочем, давайте сюда.Гаррет подносит зажигалку и поджигает кончик сигареты Фионы. Женщина делает затяжку, вспоминая, как последний раз курила в семнадцать после похорон отца.
Тяжко, жжет горло и лёгкие. Но расслабляет.
Подумать только, вот так сидеть в баре с врагом. Ещё осталось только нажраться до состояния неузнаваемости, когда из помещения будешь не выходить, а выползать, и травить старые истории и жаловаться, как жестоко обошлась жизнь. Если не заметили, жизнь вообще жестока.- Вы победили, Уилсон, - она перестаёт теребить стакан, стряхивая пепел с сигареты в пепельницу.
Гаррет делает глоток, хмурясь:- О чем это вы?
- Я уезжаю. Мы с Айли. Я приехала сюда найти мужа, была уверена, что он нашёл что-то стоящее, а это оказалась лишь дыра. Его здесь нет, а значит и делать здесь нам нечего, - Свон пожимает плечами.Гаррет делает затяжку, а потом кивает головой.- Мудрое решение, Фиона. К тому же с Айли столько всего произошло... Что ж, офицер, был рад, - он делает акцент на этом слове, - с вами иметь дело.
Он думает, что все так легко? Что женщина прямо сейчас соберёт чемоданы? Но он ошибается. Отсутствие Дэвида лишь упрощает дело.
Он тянет руку для рукопожатия, и Фиона её пожимает.- Я не сомневаюсь, - она придвигается ближе, чтоб их разговор был слышен лишь им двоим. - Знаете, я бы дала вам "Оскара", Гаррет. Вы победили бы в номинации "Ложь года". Я знала, что это был ты, сукин сын. Ты сделал это с моей Айли, - она сжимает ему руку, едва ли не ломая фаланги пальцев, а Гаррет напрягает челюсть, не дыша и подавляя боль. - Знаешь, что тебя выдало? Айли. Её реакция. Она не умеет врать. Она мне не сказала. Но мне и не нужно знать, чтобы понять, какая ты мразь, Уилсон.Хруст.
Фиона отпускает его руку, отстраняясь и мило улыбаясь.- Я тоже была рада иметь с вами дело, мистер Уилсон.Свон тушит окурок о пепельницу, кладя на барную стойку десятку за не выпитый стакан скотча.
Да, теперь немного отпустило. Теперь стало пусто внутри. Теперь плевать на боль. Теперь легче.***Ярость. Сегодня это чувство, кажется, захлестнуло всех. Меня, маму, Дилана.Смотрю на него, не моргая, и отодвигаюсь, вскакивая на ноги.Его тон такой высокий, словно я непослушный ребёнок, который провинился, и меня теперь нужно покарать.
- Почему ты кричишь на меня? - удивленно спрашиваю.- Потому что ты вечно ноешь о своих предках! Скажи спасибо, что они у тебя хотя бы есть! - он встаёт на ноги, разворачиваясь, смотря на меня.- О чем ты? - кричу, и вообще странно, что на наши с ним крики ещё не собрались возмущенные обитатели отеля. С виду - пуст, а внутри - черт знает что.
- Твои хотя бы живы! А мои - мертвы! - он со всей дури ударяет кулаком в стену, проламывая гипсокартон к чертям.
Дилан запускает длинные пальцы обеих рук в тёмные волосы, берясь за голову. Он делает три шага вдоль коридора, просто потому, что стоять на месте не позволяет злость. Кусает костяшки пальцев.Он зол на меня? Я его вывела? Взбесила?- Дилан... - шепчу. От последнего сказанного им предложения у меня что-то взорвалось внутри. Он смотрит куда угодно, но не на меня.
Я вдруг поняла, что он ни разу не говорил о своей семье. И не только потому, что в наших диалогах я вела постоянный монолог. Просто к слову не приходилось, да и сам он не сильно-то и болтлив. Я не видела ни его семью, никого.
Он один?
- Дилан... - я подхожу ближе, иду на риск, ведь, вероятно, что сейчас я последний человек, которого он хочет видеть.
- Не надо, Айли, - отвечает грубо. Но я-то знаю, что грубость и сарказм - это лучшие "стены" от людей, чтоб собственная боль тихо перетлела внутри, разрушая тебя. Я живу за таким принципом. Но не хочу, чтоб Дилану было больно.
- Дилан, прошу, - тяну к нему руку, касаясь кончиками пальцев щеки. - Поговори со мной.
Кажется, сейчас я совсем расковыряю рану. Хожу по лезвию ножа. Вот-вот свалюсь в пропасть.
Он поднимает на меня взгляд. Даже не могу подобрать слов, какой. Это смесь: отчаяние, страх, злость, безысходность, ярость, скорбь, одиночество...Я просто хочу, чтобы он не молчал. Эта тишина и повисшее в ней давление меня убивают. Смотрю на него, не убирая руки.
Кто мы друг другу? Друзья? Друзья знают друг о друге многое, а я даже не знаю, какой у Дилана любимый цвет или какую музыку он слушает?
Кто мы такие друг для друга? Жилетки для слез? Из меня просто "чудесный" психолог, ведь все это время меня волновали лишь свои проблемы.
Кто мы? Кто мы друг другу? Не друзья. Не знакомые. Лишь встречные. Те, кто понимают друг друга. Хотя нет, я Дилана не понимаю. Он не позволяет мне себя понять.