Глава 5. Новая жизнь. (1/1)

Хвамин и Тэхен вбежали в музыкальный класс за минуту до звонка. Именно на таких уроках, как музыка или искусство, часто обучались вместе ребята со второго курса и те, кто только поступил, но в продвинутый класс. Бежать пришлось быстро, поэтому когда друзья пересекли порог кабинета, они остановились, чтобы отдышаться. В классе учителя еще не было, а вот Ханна и Чимин сидели в разных частях кабинета, дожидаясь товарищей. Чонгук сначала хотел окликнуть Хвамин, но передумал, когда увидел, как один из самых популярных парней в школе буквально нахально хватает ее за запястье и, улыбаясь во все тридцать два, тащит к месту рядом с еще одним популярным парнем. Чонгук с Ханной переглянулись.— Ханна! Иди сюда! — попросила ее Хвамин, и Вампирша пришла, усевшись за парту прямо за Тэхеном и Чимином. Она нетерпеливо перебирает свои розовые пряди. Ханну напрягает как минимум тот факт, что сейчас многие взгляды устремлены именно в их сторону. И не потому что они сидят рядом с двумя общеизвестными красавчиками, а потому что Хвамин всего лишь Зомби, которая вдруг впопыхах ввалилась в класс с Вампиром голубых кровей.— Почему она была рядом с Тэхеном? — слышится откуда-то со стороны.— Она всего лишь Зомби, да и новенькая, откуда они знакомы?— Он так улыбался, а еще держал ее за руку!— За запястье!— Какая разница? Разве недостаточно того, что они просто близки? Чонгука это щебетание начало порядком раздражать. Нет, Хвамин ему определенно точно не нравилась, но тот факт, что она предпочитает компанию Тэхена его компании, Чонгука все же задел. Буквально ударил по его гордости. Он итак ненавидит Русалок, а теперь еще и Вампиров можно начинать? Чертова классовая дискриминация добралась и до таких рассудительных, как Хвамин. Однако, не зная всей ситуации, делать выводы Чонгук не мог. Поэтому просто сидел, пытаясь справиться с нарастающим в груди чувством обиды. Тем же по сути занималась и Хвамин, потому что все те задевающие высказывания и шептания она прекрасно слышала, но старалась игнорировать.— Хвамин, — обратился к ней Тэхен, обернувшись, — звонок был, учитель пришел, — она похлопала ресницами и смахнула подступившие слезы. А чего ты ожидала, Мун Хвамин? Что тебя ласково примут? Что, даже не смотря на то, что ты всего лишь Зомби, тебя будут любить? Твоя красивая внешность разве могла помочь тебе? Незнающие сказали бы, что ты Русалка, раз так красива, но через 400 лет от тебя останется лишь прах, и ты исчезнешь, будто тебя не было. Кто бы что ни говорил, а Хвамин всегда думала и будет думать — она не красавица. Как бы странно это не было, Хвамин знала Зомби красивее себя, что уже говорить о Русалках. Они любимы, они красивы, великолепно поют и живут дольше всех. Им подвластно все, все расы у их ног, Русалками восхищаются, их не смеют принижать, шептаться за их спиной. Они сохраняют свою красоту в течении всей жизни, все 2 600 лет жить и не беспокоится о том, как ты выглядишь — потому что ты выглядишь прекрасно. Зомби другие. Они красивы, только пока молоды. Со временем их тело изнашивается, кровообращение становится все более медленным, и тело начинает буквально гнить прямо на глазах. Это совершенно не больно, ты просто видишь отмирающие ткани. И так, постепенно, ты превращаешься в скелет. Все еще живой, с чувствами, с волей, но в скелет. Противный, жуткий, совсем некрасивый. Тут ни у кого даже мысли не возникнет, что раньше это была красивая девушка или привлекательный юноша. Ничего от тебя просто не остается. И это ужасно, правда просто ужасно. Особенно для тех, кто кого-то очень любил. Многие не хотят показывать себя любимым такими. Потому раньше среди Зомби была очень популярна такая вещь, как суицид. Иногда, умирали даже парами. Конечно, со временем все стало как-то проще, жить в среде себе подобных без контакта с другими расами помогло справиться с этой проблемой. Гнить стало абсолютно обыкновенной вещью в Городе Зомби. Но сейчас, находясь здесь, в этом классе, среди огромного количества представителей других рас, Хвамин чувствовала, что теряет всякую уверенность. Люди в этом мире ценят обложку. Причем, дорогую. А Хвамин была для них дешевкой. Всего лишь Зомби, просто фантиком, который блестит, пока не стерся со временем, а потом его выкидывают. И от этих шептаний так больно.— Я смотрю, вы близки, — замечает вдруг Ханна, когда Юнги-сонбенним отходит куда-то на минутку.— Кто?— Ты и Тэхен, — она не смотрит на Хвамин, что как минимум вызывает у последней подозрения.— Мы.. Это долгая история, — Хвамин понимала, что не может рассказать ей все, как бы она не хотела. Скрывать что-то от подруги нехорошо, но Хвамин не могла иначе — этот секрет не только ее, но и Тэхена, Сокджина, и Бог знает еще чей.— Ну так расскажи, я не тороплюсь. Интересно знать, с каких пор ты успокаивающе гладишь его по спине, пока он плачет,— Ханна все еще пялилась перед собой в учебник, а затем инстинктивно сжала кулаки и прикусила губу чуть ли не до крови.— Ханна, ты не так поняла..Ты.. ты ревнуешь? — опешила Хвамин. Она должна была догадаться, Ханна ведь ей все уши прожужжала, как она восхищается Тэхеном, как хочет с ним пообщаться, а тут ее лучшая подруга сразу после этого начинает общаться с ним. Пахнет предательством, если не вникать в ситуацию.— Может и ревную, — она обернулась. На ее лице не было улыбки, с которой она привыкла не расставаться ни на минуту. Только разочарование, поджатые губы, и глаза, переполненные ревностью и.. слезами. Ханна встала со своего места, схватила свои вещи и поспешила пересесть, пока учитель не вернулся в класс. Чонгук, удивленный тем, что в его одинокую тусовку прибыл кто-то еще, оглядел подругу Хвамин с ног до головы. Та молча села рядом, сложила руки на груди и осуждающе посмотрела в сторону подруги, а затем просто перевела взгляд куда-то в сторону. Детские глупости, но именно такой Ханна была — наивной глупой девочкой, просто ребенком, которой вряд ли вообще можно что-то нормально объяснить. И насколько могла затянуться ее обида — одному Богу известно. Хвамин стало больно. Она понимала, что объяснять сейчас что-то просто бессмысленно, а если даже она попробовала бы, это выглядело бы глупо, походило бы скорее на самоунижение. Да и Ханне лучше дать время, чтобы просто остыть, побольше времени.— Смотри-ка, от нее даже подруга сбежала.— Она такая жалкая.— Кто вообще дружит с Зомби? Думаю, эта Вампирша просто поняла, что ее подружка ничего не стоит. Только когда на тетради появились разводы, Хвамин поняла, что плачет. Зарывшись руками в черные волосы, она опустила голову и попробовала успокоиться. Пока никто ничего не заметил: Юнги-сонбенним что-то рассказывал о каком-то композиторе, а Тэхен с Чимином, сидящие впереди, его внимательно слушали. Об остальном думать не приходилось. Юнги задал какой-то глупый вопрос в аудиторию, чтобы вызвать обсуждение и небольшую шумиху на какое-то время. Он обратил взгляд на Хвамин, которая, очевидно, плакала. Будучи демоном с большим опытом, Юнги чувствовал негативные эмоции людей, жаждущих отмщения, справедливости, или просто одиночество и отчаяние. И таких тут было трое: Чонгук, сидящий с самого начала урока и постоянно смотрящий в сторону Хвамин. Он делал это неосознанно, это было сразу понятно и видно, но тем не менее. Так же Ханна, отчего-то решившая, что стена — это очень интересно, намного интереснее лекции, например. И, конечно, Хвамин. Эти трое были как-то связаны, но как — уже не в компетенции Юнги. Именно внутри Хвамин он почувствовал больше всего боли. И именно эту боль Юнги понимал, как никто другой. Самоненависть — вот что это. Пиковый момент, когда человек чувствует свою ничтожность. Когда-то и Юнги был таким: эмоциональным, потерянным, отчаянным. И тогда никого не было рядом. Юнги был вдохновлен видеть в ее глазах огонь — тот самый огонь жизни, веры в лучшее будущее, легкую наивность, но в тоже время, такую рассудительность и решимость. Юнги давно не встречал таких сильных людей, и почему-то он чувствовал своим долгом не позволить Хвамин сломаться. Юнги знал, что хотел бы, чтобы так поступили с ним в прошлом. Может, если бы нашелся кто-то, кто смог бы его понять, Юнги не стал бы таким. Хвамин подняла голову и моментально столкнулась с Юнги взглядом. Он понимающе кивнул, и Хвамин выдохнула — он не будет на весь класс спрашивать, в порядке ли она. Сейчас Хвамин точно не хотела казаться перед всеми еще более слабой. Юнги сел на банкетку напротив своего фортепиано и предложил классу просто слушать то, что он будет играть.— Эта композиция одна из моих любимых. Во всем Мире Тьмы человек, написавший ее, признан одним из лучших музыкантов. Это довольно необычно, потому что он был Зомби, — класс как-то напряженно заерзал на месте, — обычно ведь Русалки поют и пишут музыку благодаря своему врожденному дару. Этот мужчина доказал, что Зомби тоже чего-то стоят, — он говорил так уверенно и спокойно. Да, таким Юнги стал за сотни лет своей жизни: размеренным, пофигистичным в какой-то степени, вневременным, каким-то будто бы совсем ненастоящим, — Мун Хвамин.— Да, сонбенним,— отозвалась она.— Знаешь Чонсока?— Конечно, в Городе Зомби многие слушают его музыку с удовольствием наравне с музыкой Русалок.— Как она может сравнивать какого-то Зомби и Русалок? — снова шептания.— Не стоит удивляться, ведь не только Русалки в этом мире ценны, — Юнги хоть и был спокойным, но классовая дискриминация его не устраивала. Да и кому она вообще может нравиться, кроме высших сословий? Конечно, Юнги Демон, он тоже довольно силен относительно других, но тем не менее, такое положение дел его не устраивало, — что ж, если ты тоже слушала его композиции, Хвамин, думаю, эта тебе будет знакома. Надеюсь, вам понравится, — он сказал это больше для Хвамин, потому что учитель смотрел именно на нее. И та была бесконечно благодарна — классическая музыка способна лечить сердца, особенно, если это любимый исполнитель. Она прикрыла глаза и легла на парту, наслаждаясь приятной мелодией фортепиано. Юнги и правда не всегда был таким. Когда-то, когда он был еще по-настоящему молод, Юнги был взбалмышным, вспыльчивым и живым. Несмотря на высший класс, семья его была небогатой, жили они в бедности, если не в нищите. До конца непонятно почему, но Юнги родился с огромной демонической силой. Такое иногда действительно случается — у не слишком гениальных родителей рождается по-настоящему гениальный ребенок. А, как известно, невероятный ум всегда граничит с неким безумством. Юнги жаждал. Жаждал напитаться чужими душами. Демоны довольно загадочны в своей природе, многие даже говорят, что они опаснее Русалок. И, в какой-то степени, так оно и есть. Демоны заключают с различными существами так называемые контракты, в которых обе стороны обязуются выполнить что-либо. Все это делается для взаимовыгоды. Помимо способности поглощать души, Демоны используют черную магию, могут даже искажать время, менять мысли людей и черт еще знает что! Поэтому Юнги боялась собственная семья: он умел буквально все от банального приворота, до перемещений во времени и управлением людьми. За что бы он ни брался, ему давалось абсолютно все. Это пугало, но в тоже время, привлекало к нему много внимания. Чем сильнее ты развиваешь свою магию, тем сильнее она нуждается в том, чтобы ее использовали. Поглощать души — это не просто прихоть, особенность или что-то такое. Это необходимость, пища, сила для Демонов. Иначе их собственная магия просто сожрет их. А потому Юнги начал медленно сходить с ума. Родители отвернулись от него, семья не принимала такого Демона, как он, и Юнги вынужден был бежать, сменив имя. Мало кто знает, но Agust D — тот самый популярный Демон, сильнейший и опаснейший за всю историю Мира Тьмы, живший сотни лет назад — на самом деле никто иной, как Мин Юнги — ныне преподаватель в школе Олдерик. Который, к слову, все еще жив и вполне здоров. Внутренняя жажда насытить магию начала превышать допустимую норму, мешать жить, а потому Agust D поглощал чужие души одну за другой, заключая контракты с разными существами: души обычных людей, души представителей Мира Тьмы и даже Мира Света — он испробовал их все. Какие 240? Юнги было гораздо больше 500 лет — он уже и сам потерял счет времени. Юнги видел разных людей: хороших и плохих. Тех, кто жаждал наживы и тех, кто желал спасения своим близким. Он вдоволь насмотрелся на все это, так что удивить его, напугать, обидеть — все пустой звук. Он уже давно не делит людей на плохих и хороших. Все в чем-то виновны, но у всех есть на то свои причины. Юнги не Бог, но вполне мог бы им стать. Оставленный всеми, безумный, поглощаемый собственной силой, он стал тем Юнги, которым его все знают сейчас: странноватым преподавателем, с внешностью какого-то полу-божества, глазами, в которых отражался весь мир. Он был местом встречи хорошего и плохого, понимания и осуждения, любви и ненависти. Он был балансом, золотой серединой, вневременным, вечным. Теряя себя за всеми этими поглощенными душами с их личностями, взглядами и убеждениями, Юнги ищет свой собственный путь. И как когда-то, 240 лет назад, благодаря ему он обрел новую, вторую жизнь, так и сейчас, встретив ее — настоящую, еще не испорченную, живую — Юнги может обрести новый смысл, новую, теперь уже третью жизнь.— Я мог бы поставить тебе двойку за то, что ты спишь на моем уроке, — учитель сел на место, где несколько минут назад сидел Тэхен, — ты наверняка даже не дослушала композицию, а еще, конечно, наверняка поздно легла спать, раз уснула прямо здесь, — он посмотрел на Хвамин, все еще лежащую на своих руках и мирно посапывающую, — но я рад, что сейчас внутри тебя не так много боли.— Не так много? — Хвамин приоткрыла глаза, показывая, что уже не спит.— Да, я не чувствую такого сильного негатива, как когда ты плакала, — Юнги нисколько не удивился и совсем не смутился тому, что его слышали.— Спасибо вам.— Тебе спасибо, — он ухмыльнулся.— За что? — Хвамин недоуменно посмотрела на него.— Просто я чувствую себя лучше, зная, что в этом мире все еще существуют такие, как ты.— Какие?— Может, когда-нибудь расскажу, — он встал с места и отправился обратно к фортепиано, — Тэхен, Ханна и Чонгук, — вдруг сказал учитель, — думаю, тебе стоит поговорить с ними.— Да. Хвамин вышла из уже пустого кабинета в такой же пустой коридор. Уроки закончились, Ханна наверняка ушла в общежитие, так же, как и Чонгук. Наверное, Юнги-сонбенним спровадил всех, чтобы поговорить. Потому что как минимум Тэхен должен был ее дождаться. Кстати, куда делся Чонгук и почему не говорил с ней — оставалось для Хвамин загадкой. Если поведение остальных еще можно было как-то объяснить и понять, то его — нет, так что это заставило Хвамин на какое-то время впасть в раздумья. И куда ей идти? Поговорить с Тэхеном, чтобы узнать, как все объяснить Ханне? Или поговорить сначала с Ханной, чтобы попробовать все исправить? А может, поговорить с Чонгуком, который ведет себя слишком уж странно?