Глава 15 (1/1)

Из капитанской каюты Богдан выполз на ватных ногах. Странно, сколько раз слышал такое выражение, в книгах читал, и не понимал, как это выглядит. Оказывается, вот так. Ноги словно действительно лишились костей, дрожали и подламывались, но он жестко подавил горькую обиду и панику, вновь готовые погрузить в вязкий омут неопределенности, зацепившись за единственную здравую мысль: он выйдет отсюда прямо, высоко подняв голову, так же твердо, как минуту назад дал капитану требуемое им обещание.Лесенка, несколько шагов и поворот, еще одна, средняя палуба. Все тонет в мутной дымке, словно густой туман межветвевого пространства, ранее сдерживаемый силой киримича, проник и на судно. И только ощутив на щеках влажную прохладу, понял, что это слезы.Богдан моргнул, зло и жестко провел ладонью по лицу. Все, хватит нюниться. Он снова один, только один и отвечает сам за себя. В любом случае, за рейд, хоть и неудачный, ему заплатят, а потом… ну, он за это время достаточно наслушался лекций бывалого морского… туманного, да, так вернее, туманного волка, может, удастся устроиться в магазин, специализирующийся на навигационных приборах. Да, точно, он не пропадет! И хрен с ними со всеми! Пусть остаются, наверное, и не вспомнит никто, стоит ему только с трапа сойти. Ну и ладно, переживет! Ведь пережил же и не такое, правда? А тут вообще мелочь, ничего нового, ведь его только ленивый еще никак не предал. Пора бы и привыкнуть.Богдан усиленно культивировал циничные мысли, стараясь за злой иронией скрыть истинные чувства – боль и глубокое разочарование. Он снова один…Добравшись до нижней палубы, Богдан забился в один из укромных уголков, выбранных в свое время как убежище на крайний случай, сложился в плотный комок отчаяния и страха перед расплывчатым будущим и замер, судорожно пытаясь просто дышать.Следующие дни он пережил на автомате, тупо следуя обычному режиму: подъем, завтрак, работа, вахты, сон. Странно, но его никуда не перевели, поэтому каждый день приходилось стоять позади рулевого, вперив невидящий взгляд в пустоту и слушать бессмысленные теперь объяснения изредка появляющегося Кастича. Сам капитан на вахты забил, засев в собственной каюте, на что Богдан мрачно думал, что остатки совести все же остались в этой очерствевшей душе, раз ему стыдно появляться ему на глаза. Но тут же предательски проскальзывало искреннее волнение – как он там? Может, заболел? Вдруг, ему что-нибудь нужно?...Какой же ты болван, Богдан Солодовников, и ничему-то жизнь тебя не учит. Он о тебе уже и думать забыл, формально выкинув из команды. Тебе осталось не больше пяти декад, именно столько займет обратный путь до Квадруи, а там ты свободен, полностью свободен ото всех. Интересно, как скоро его забудет Малик? Краш? У ребят впереди много новых путешествий, впечатлений, дальние опасные рейды. Кто присмотрит за ними? Кто прикроет во время нападения? Они ведь такие бедовые…Богдан встрепенулся, поморщившись. Это уже не его забота. Некто решил, что он представляет угрозу кораблю и экипажу, что ж, кто он такой, чтобы перечить? Все прошло, и это тоже пройдет, развеется, как туман, и над его головой когда-нибудь засияет солнце… одно солнце, ярко-желтое, ласковое, родное. Теперь он приложит все усилия для того, чтобы вернуться домой. Если надо, и до Южной окраины доберется, по словам Малика, умельцы там разные, может, и найдется нужный. Он заплатит любую цену, даже самую страшную, лишь бы навсегда покинуть это место и забыть все, как страшный сон.Каждый день, после вахты, он уходил на свое местечко у борта, и замирал, скользя невидящим взглядом по непроницаемой завесе. Так было легче. Лучше уже сейчас начать отвыкать от команды и самого судна. От этих изящных линий, высоких мачт и белоснежных парусов. От Малика и Краша, милых непосед, над которыми он так настойчиво взял шефство. От Кастича, Мадины и Кемаля, профессионалов своего дела, неприступных, но, оказывается, таких добрых и понимающих людей. От остальных ребят, тех, кто нормально принял и не издевался над гаремной игрушкой, волей судьбы заброшенной на борт их дома, их корабля. И еще от одного, гада и подонка, но такого… такого…Чувствуя подступающие слезы, Богдан одним прыжком вскочил на борт. Уцепился за веревочную лестницу и задышал глубоко и медленно, пытаясь успокоиться. Он же пообещал себе, что не будет рыдать, как истеричная брошенка, ведь на самом деле ничего не было, и никто ему ничего не обещал…Резкий рывок за ремень заставил его потерять равновесие на шатких перилах, от неожиданности Богдан отцепился от веревки и заполошно замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, но пятая точка, вроде и не сильно объемная, все же потянула его вниз, и он зажмурился, приготовившись со всей дури впечататься ей в палубу. Но не долетел.Сильные руки подхватили его так быстро, что парень не успел и испугаться по нормальному. Но глаза предусмотрительно не открыл, опасаясь увидеть перекошенную гнусной улыбочкой морду Сатха или кого из его прихлебателей. Поэтому каменно замер, приготовившись буквально ко всему. Как оказалось, не совсем.- Что ж ты творишь, дурачок?! Ну куда ты полез?Горячее дыхание коснулось уха, не менее обжигающий шепот дошел до сознания. Что? Кто это? Это же…Напряженное тело вдруг расслабилось, доверчиво прильнуло к твердой груди. Устал он уже бояться, просто устал. Ну сколько можно-то?! И если ему приспичило вот так неожиданно вдруг появиться сейчас после восьмидневного игнора и хватать за всякое, пусть, он готов заплатить эту цену, только бы побыть напоследок рядом, поближе, пусть недолго, но чувствовать себя пока живым.Судорожно всхлипнув, Богдан теснее прижался спиной к капитану, откинул голову на плечо и вцепился в руки, обхватившие его торс. Влипнуть в него, врасти, пропитаться запахом, проникнуть плотью, кровью своей, в каждую клеточку, только бы сохранить эти ощущения до конца дней. Богдан закрыл глаза, чувствуя теплые слезы, обильно бегущие по прохладным щекам. Одна из них, самая проворная, сорвалась с подбородка и упала на широкую кисть крепко обнимавшей его руки. Большое тело позади дрогнуло и напряглось сильнее.- Ты что? Плачешь? Да что с тобой, Дан? Что ты там себе еще придумал?- Откуда… откуда ты знаешь, как меня зовут? – едва сдерживая рыдания, спросил Богдан.- Оттуда, откуда вообще о тебе узнал.- У тебя шпион во дворце? – его прямо таки осенило, даже дыхание выровнялось.- И не один.- Что он сделал тебе?- Украл кое-что. То, что принадлежало мне по праву.Странно, что могло принадлежать ему, родившемуся рабом? Или это что-то он обрел потом, уже будучи свободным? Нашел и потерял. Интересно, что это? Какой-то предмет? Или человек? Но спросил он другое:- Зачем мы шли на Фризу?- Забрать кое-кого.- И что теперь?

- Не переживай, он сможет добраться и без нас.Он, отметил Богдан. Интересно, кто же этот «он»? Их что-то связывает? И имеет ли он право задавать такие вопросы? Что все это значит, зачем, почему?Он вдруг задергался, пытаясь вырваться из теплых объятий. Но руки только сильнее сжались на теле, не давая ни вырваться, ни обернуться и получить, наконец, самые нужные ответы.- Отпусти! Отпусти меня, слышишь! Зачем ты, почему? Ну вот зачем? Я ведь почти привык уже к мысли, а ты снова… Да что ж ты за человек такой, мучаешь зачем?...Богдан ненавидел себя за истерику, но поделать ничего не мог. Как же ему хреново! Ну почему все только и заботятся о себе? Почему никто не думает, что хочет он? И что он вообще хочет-то?!- Ну ты что? Тише, тише, малыш! Тише, успокойся! Ну что же ты, что произошло?- Что произошло?! – от злости Богдан оцепенел. – Что произошло, а? И ты спрашиваешь? После того, как вышвырнул меня из команды, и… и вообще!Богдан не нашелся, как продолжить, список претензий вроде длинный, да только мысли вдруг разбежались, когда капитан одним рывком перевернул его и уставился искренне удивленным взглядом.- Погоди, о чем ты? Я… о, какой же я кретин!Он задрал лицо вверх и сильно выдохнул, расписываясь в собственном идиотизме. Потом снова посмотрел странно теплым взглядом.- Прости, я совсем забыл, что ты плохо еще знаешь меня.- И уже не уверен, что хочу узнать ближе, - пробормотал Богдан, на что обнимавшие теперь его спину руки сжались плотнее.- И это тоже моя вина. Просто все, находившиеся в каюте тем вечером, кроме тебя, поняли, что я хотел сказать.- Ну прости, что я такой тупой! – теперь Богдан надулся. – Что в словах «обещай, что добровольно покинешь команду» можно не понять?

- Это не ты тупой, это я кретин! Я вовсе не это имел в виду…Скепсиса на лице Богдана хватило бы на толпу, слушающую обещания завравшегося политика.- Хорошо, имел. Но это касалось только команды, ведь уйти ты можешь только добровольно, прогнать не даст киримич. Но я не хочу, чтобы ты исчезал из моей жизни. Более того, буду категорически против такого расклада.- Что? – Богдан искренне подумал, что ослышался.- Ну что ты, дурашка! Неужели правда решил, что ты мне не нужен?- Зачем я тебе? – прошептал парень, отводя глаза.- Знаешь, к западу от Квадруи, за Каратамом, это такой горный хребет, в краю дремучих лесов и кристально-чистых озер, есть чудное место. Там стоит большой бревенчатый дом, добраться к которому можно лишь на геликоптере, поскольку там нет дорог. В нем живут несколько дорогих мне людей, которых я могу назвать своей семьей. И я очень хочу, чтобы из каждого рейда в этом доме меня ждал ты.Он точно что-то не понимает. А как же тогда те его слова? Он же…Видимо, он вслух задал терзающие его вопросы, ибо ответ последовал немедленно.- Я не хочу рисковать тобой. Два цветка уже, два чертовых цветка! Ты знаешь, сколько живут гидъюччины? Три-пять лет, от силы – шесть. На корабле слишком высок риск, у нас постоянно что-то происходит. Ты не сможешь не вмешиваться. И на Фризу мы часто ходим…- Ага, как на работу прямо! – съязвил Богдан, все еще не веря в то, что услышал.Неужели правда? Неужели он просто не понял тогда, и капитан действительно хочет его защитить? Как страшно верить! Как страшно вновь разочароваться...- Так ты согласен?- На что? – нет, так быстро он не сдастся, а то придумал – нервы ему мотать!- На мое предложение?Руки крепче прижимают его к теплой груди.И кто сказал, что будет легко?- На какое?Он сам приподнимается на носочках, чтобы лучше слышать шепчущий голос.- На очень заманчивое! – продолжал искушать бархатистый баритон.- А так ли оно заманчиво?Поднять лицо, чтобы глаза в глаза, чтобы больше никакого непонимания и недомолвок.- Очень! Просто до неприличия соблазнительное!Последнее слово губы прошептали в губы, отчего оно прозвучало еще… соблазнительнее. А потом они встретились.Этот поцелуй начался нежно, без прежнего напора и исступления. Они пили друг друга не как исстрадавшиеся от жажды путники, а как истинные гурманы, смакующие терпкое вино или выдержанный коньяк. Словно встретились после долгой разлуки, уже зная вкус друг друга, а не целовались второй раз в жизни. Так, словно они давно и прочно вместе. И очень друг к другу неравнодушны. О чем-то более… прочном думать было страшно.- Хочу попросить тебя… - осторожно сказал капитан, когда они смогли оторваться друг от друга и слегка отдышаться.- О чем?- Прошу, чтобы ты собрал свои вещи и устроился в моей каюте.- О как! – Богдан чуть отстранился, чтобы посмотреть в его глаза. – И зачем?- Чтобы ни у кого больше не возникло сомнений – ты мой!- Точно? – парень склонил голову к плечу и лукаво улыбнулся.Он что, кокетничает?! Дожил…- Точнее некуда. Я просто… да я переубиваю всех, кто к тебе подойдет!- Да ты ревнивец, как я погляжу!- И еще какой!- Чего ж ты раньше молчал? Когда всякие козлы в мою сторону блеяли?- Ну ведь только блеяли, правда? Да и не очень громко.- Так это ты?... – Богдан вытаращил удивленные глаза.- Ну, я же должен следить за порядком на корабле. Особенно, когда на нем появляется некое белобрысое недоразумение, вносящее смуту в сплоченный экипаж.- Эй! – обиделся Богдан и стукнул кулаком по капитанскому плечу. – Я повода не давал! Разве я виноват, что вы тут все озабоченные извращенцы!- Даже я?- А ты самый озабоченный! Настоящий маньяк! Надо за тобой присмотреть. Поэтому я перееду.- Вот и славно, я…- Только не больно тут раскатывай, я согласился только переехать!- А я только это и имел в виду! – слишком вид у него невинный.- Ага, как же! – пробурчал Богдан. – Имел он! Догадываюсь я, что ты имел!Кожу за ухом опалил раскатистый смешок.- Я прямо весь в предвкушении совместного быта. И можно я буду звать тебя Даном? Твое на ходу придуманное имя вообще не катит.- Так и быть, а то сам скоро забуду, как меня зовут.***- Сядешь слева и точка!- Не сяду!- А я говорю, сядешь! Прятаться мы не будем!- Да уж куда прятаться, только слепой не видел, как торжественно я к тебе переезжал! А слепых у нас в команде нет. И не сяду я слева! Как вообще ты себе это представляешь?- Очень просто!- Ты дурак, да?- Эй, где уважение к капитану?! Где субординация?- Ах, вот ты о чем вспомнил? Субординааааация! А когда ты мои гланды языком массировал, тоже о субординации думал? Странные у тебя на корабле традиции! И всех ты так…- Замолчи, пока не огреб!- Вот и рукоприкладство! Какие практикуете наказания, капитан?- Гаденыш, ты ведь специально!- И как ты догадался?...***- Ну смотри: слева от тебя сидит штурман Кастич. Он взрослый и не совсем здоровый человек. Уважаемый. Вот как это будет выглядеть в глазах команды? Что капризный фаворит начал качать права и всех строить?- Это мое пожелание.- Ты всем это будешь объяснять?- Если понадобится.

- Я против.Капитан вдруг улыбнулся и щелкнул его по носу.- Я не ошибся.Богдан оторопел.- Так это чего, был развод? – обиженно пробормотал он. – И ты на самом деле не хотел…Капитан шагнул вплотную и обнял его.- Я очень хочу, чтобы ты сидел за столом рядом со мной. Но уважаю твое решение. Только вот не обессудь – на завтрак мы придем вместе.- Как скажешь. Кто я такой, чтобы перечить капитану…Конечно, он не был ни в чем уверен. Более того, будущее страшило. Все произошло так быстро, что он и опомниться не успел. И если раньше его при мысли о близости с мужчиной передергивал озноб омерзения и терзали отголоски перенесенной боли, сейчас каким-то непостижимым образом все изменилось. И он даже не заметил, когда, в какой момент это произошло. Каким образом его мысли о капитане перешли в другое русло, от уважения к… к чему? Что он чувствует к нему? Безусловно, искреннюю симпатию. Очень сильную тягу, просто безумную, на уровне инстинктов. Смешно, но уже сейчас, стоя рядом с ним, страшно скучает, только подумав о предстоящих долгих отлучках. А еще маячит перспектива, несмотря на тихую жизнь, быстро зарасти цветами. Но, кажется, он теперь не один. А бояться вместе с кем-то уже не так страшно, правда?