Глава 14 (1/1)

- Не хочу лезть не в свое дело, но вы палитесь, ребята, и конкретно!Богдан, старательно начищающий металлические навершия такелажных крючьев, не сразу расслышал осторожные слова Малика. Да и не совсем понял их смысл, поглощенный собственными действиями – работа только тогда будет признана удовлетворительной, когда тахи Кемаль увидит в навершии свое искаженное закругленной поверхностью отражение.- Ты о чем? – отстраненно пробормотал он, пряча высунутый от усердия язык и любуясь отражением пока собственного безобразно увеличенного носа.Хихикнув, Богдан еще раз дыхнул на блестящий кончик и прошелся по нему мягкой тряпочкой, а потом вдруг смутился, поняв, что именно напоминает ему эта гладкая деталь. Чтобы отвлечься от порочных мыслей, Богдан, наконец, поднял взгляд на Малика.- Так ты о чем, Малек?- Не называй меня мальком, Хич, я тебе не рыба!- Самая настоящая мелкая рыбешка! – Богдан шутливо взъерошил пушистую макушку разобидевшегося парнишки. – О чем ты говорил? Кто палится?- Вы с капитаном!- Чего?! – опешил Богдан, про себя задохнувшись от ужаса. – Ты чего мелешь?Где, как он прокололся?!- Просто выслушай, ладно? – вздохнул Малик и, дождавшись осторожного кивка, продолжил: - Я не говорю, что об этом известно всем. Просто мы с тобой друзья и я обращаю внимание на такие вещи. Его взгляды, твои маневры… это становится все более откровенным. Я ни в коей мере тебя не осуждаю, и если я прав, буду очень рад, честное слово! Только вот неопределенность эта, она настораживает. Знаешь, могут пойти слухи, а ваше поведение вполне способно натолкнуть Сатха и иже с ним на активные действия. Он и так на всех углах тебя поливает, а тут такая удача – подтверждение сплетен! Что бы между вами ни было, это надо либо прекратить, либо пусть он официально объявит тебя своим.- Да нет ничего! – промямлил Богдан, отводя виноватый взгляд и пряча зардевшиеся щеки. – Ты же знаешь мою ситуацию, я не могу…- Не надо! – Малик осторожно тронул его запястье и тут же убрал руку. – Я просто предупредил.Помолчав, парнишка усмехнулся и лукаво добавил:- А он классный!- Малек, блядь! – взвился Богдан. – Отвали, ну! Без тебя тошно!Ему действительно было тошно. Вот уже который день его коварный план, касающийся капитана, замер на отметке «миссия невыполнима ваащще». Эта сука откровенно игнорировала все намеки, сохраняя ледяное равнодушие и демонстрируя полное непонимание. Хотя нет, оказывается, он смотрит! Конечно, тут не только пронырливый Малек, тут слепоглухонемой заметит палево. Чертов дебил!Богдан в сердцах стукнул кулаком по палубе и зашипел, махая отбитой конечностью, а потом наткнулся на невинный кобальтовый взгляд.- Что?- Да нет, ничего. Как твои занятия?Взгляд Богдана тут же загорелся. Вот уж никогда не догадывался, что его так все это захватит: запутанные карты, замысловатые координаты, странного вида и назначения измерительные приборы, по сравнению с которыми даже загадочная астролябия выглядела не сложнее штопора.- Ты не поверишь, что я узнал!И потом коротенько так, минут на сто тридцать, завел волынку на тему предыдущего занятия.- Ты знаешь, я удивлен. Штурман Кастич человек, конечно, не пожилой, но уж всяко старше капитана. Почему же он сам не командует каким-нибудь судном? Да и нашему кэпу немного за тридцать, да? Когда он успел штурманом походить?- А он не ходил штурманом.- Как?! – опешил Богдан. – Мне ведь говорили…Малик улыбнулся.- Я так привык к тебе. Все время забываю, что ты новичок.- Уже два года новичок, - хмуро уточнил Богдан.- И останешься им, пока не появится кто-то, моложе тебя. Ну, давай, спроси меня!- О чем?- Не притворяйся, уверен, ты до смерти хочешь о нем узнать.- Какой ты, блядь, глазастый, сил нет! – делано возмутился Богдан, и тут же придвинулся с загоревшимися глазами: - А ты знаешь? Много? Расскажи!Малик надулся важностью. Поерзал костлявой задницей по палубе, словно нащупывал доску помягче, окинул ищущим взглядом мутное марево над головой, мачты, аккуратно уложенные в бухты канаты в поисках вдохновения.- Знаешь, сегодня чудесная погода…- Малик, твою мать! – взвился Богдан, понявший, что эта сволочь просто издевается. – Дождешься, пакость мелкая!- Все, все, извини! – Малик закусил губу. – Ладно! Так вот, наш капитан звание штурмана миновал. Это вообще такая история… Короче, начать следует с того, что Гоатин родился рабом…- Чего? Рабом? Это как?...Вообще непонятно! Ладно, могут быть места, где рабство наследственное, но каким же образом парень смог оттуда слинять?

- А вот так. Конечно, в этой истории много белых пятен, и все знает, наверное, только он сам. Ну, а я слышал, что родился кэп в самом страшном месте Архипелага, а может, и всего древа…***Самым ужасным местом Архипелага давно считается Южная окраина, ставшая прибежищем кровавых банд и обществ самого радикального толка. Почему-то среди обывателей материков бытует мнение, что весь Архипелаг – прибежище жестокости и разврата, раз уж является штаб-квартирой пиратского братства. Хотя ты уже заметил, что местные города ничем не отличаются от материковых, а уж корабли гильдии трудно назвать задрипанными пиратскими посудинами, сам видишь, у нас и порядок, и дисциплина. Ну, а что касается названия, это скорее дань традициям.Так вот, жить на Южной окраине можно либо как чей-то верный слуга, дорого оплачивая покровительство и защиту, либо как очень сильная фигура, способная мановением руки уничтожать тысячи людей. Не спрашивай, как, я не знаю, но слышал, что такие умельцы там есть.По слухам, Гоатин родился именно там. Дальше пробел, и он появляется уже в Квадруе в возрасте десяти лет, но выдает себя за тринадцатилетнего и устраивается юнгой на судно. Дальше все неинтересно, служба, тра-ля-ля, но в одном из сражений ему пришлось подхватить штурвал, когда подстрелили рулевого. Причем, этот рулевой так там и остался, пришпиленный к штурвалу арбалетным болтом. Если честно, я с трудом представляю себе эту картину: штурвал и без того неподъемный, а тут еще обмякшее тело на нем… В общем, тот капитан впечатлился.- Неужели Гоатин сам об этом рассказывал?- Ага, от него дождешься. Но ведь он не один там присутствовал…- Ты хочешь сказать…- Да, тот рулевой, вернее, он тогда уже был подштурманом, это наш Кастич. После того ранения капитан вышвырнул его на берег, с таким повреждением позвоночника, требовалась долгая реабилитация. И Гоатин ушел с ним, хотя его-то оставляли, и сразу штурманом. Кстати, тогда он и Гоатином-то не был.- А как его звали?- Просто Яр.- Яр?- Ага. Ну, он же был рабом, им не дают длинные имена, Яр и Яр, легко кликнуть. Ну, а потом Кастича позвали штурманом, и куда бы ты думал – конечно, на «Гурур-Такиму». А тот порекомендовал Яра рулевым. Ходили они ходили, короче, пока Яр вдруг не сорвался и не свинтил. Говорят, так он рвался на Фризу, что прямо с ума сходил. Года полтора его не было, и что там с ним произошло, никто не знает. А когда вернулся, сам на себя не был похож. Стал таким вот отмороженным, как сейчас, и принял это имя – Гоатин. Ты же знаешь фризский, что оно значит?- Я уж и забыл, как звучит фризская речь. Мститель, кажется…- Ну, я не удивлен. Так вот, вернулся он бешеным, как никогда. Стал классным рулевым, потом подштурманом, но Кастича подвинуть наотрез отказался. Поэтому капитан сделал его первым помощником. А потом они попали в такую переделку, что не приведи Властители. Короче, судно сохранить не удалось, но сердце они спасли. Благо были недалеко от маленького островка Архипелага. Из команды выжили только они трое. А когда судно отстроили заново, капитан подал в отставку, назначив Гоатина своим преемником. Вот так все и случилось. Кастич в последнее время сильно сдал, поэтому твой интерес к навигации как нельзя кстати. И, как я понял, у тебя действительно может получиться.***- Вот такая история! – Малик вздохнул. – Видишь, я иду по стопам нашего капитана – уже юнга…- И тебе было не четырнадцать, а меньше! – подхватил Богдан.Малик сжался и втянул голову в плечи. Глянул виновато, а потом воинственно.- У меня выбора не было, понял?! Как и у тебя!- Ты чего?Богдан придвинулся к нахохлившемуся мальчишке и положил руку на костлявое плечо.- Все в порядке, я никому не скажу. Ты чего, парень? Ну? Иди сюда…Богдан осторожно притянул к себе мальчика, обнимая узкую спину, погладил, пересчитывая позвонки.- Не надо, Малек, не обижайся, я же не подловить тебя хотел, просто догадался. Ну вроде, пальцем в небо ткнул, а попал в самую середку.- Да я не обижаюсь. Просто вспомнил… дерьмо все это, такое дерьмо! – Малик осторожно отстранился и посмотрел повлажневшими синющими глазами.- Не хочешь, не говори. Я тоже – могила! Зуб даю!Богдан корябнул ногтем большого пальца передний зуб и подмигнул.- Мне было одиннадцать, я сказал, что тринадцать. Гоатин не слишком поверил, но на судно зачислил. А потом киримич принял меня.- Ну и нечего больше об этом говорить! – заключил Богдан. – Пошли-ка на камбуз, у Краша всегда заныканы печеньки, сластена.Богдан поднялся на ноги и протянул руку мальчику, тот доверчиво вложил свою ладошку и взлетел от сильного рывка. Богдан, хохоча, подхватил хрупкое тельце, удерживая от падения, но внезапно палуба круто накренилась, и парни, оба потеряв равновесие, покатились на канатные бухты. Сердце кольнуло неприятным предчувствием. Давно уже известно, что такие вот толчки ни к чему хорошему не приводят.Оглушительно завыла авральная сирена. Богдан подхватился на ноги и поднял Малика, едва удерживаясь на все еще кренящейся палубе.

- Живо на камбуз! – проорал он в ухо мальчишке. – И без геройств! Я на свое место.И рванул вдоль борта.***Из криков носящихся вокруг матросов Богдан понял, что это не нападение. Их судну грозило столкновение с крупным обломком, а крен вызван резким маневром, призванным этого столкновения не допустить, а то они могут костей не собрать. В любом случае… АЙ!Богдан снова покатился, так и не добравшись до своего места согласно аварийному расписанию, так как судно почти мгновенно накренилось в другую сторону. АУЧ! Оно еще и пинается! Да ай, говорю!Помотылявшись так из угла в угол чуть ли не кувырком, он счел за благо крепко уцепиться за палубные крепежи и съежиться, втянув голову в плечи, делая вид, что он просто маленькая щепочка, плывущая по течению и особо не отсвечивающая, словно листик на ветру…Палуба не качалась уже несколько минут. Богдан рискнул и поднял голову. Вокруг никого, снасти разбросаны в полном беспорядке, чего в обычной обстановке просто не могло быть. Поднявшись, он побежал на верхнюю палубу. Как знал, почти все были уже там. Они просто стояли и все как один пялились куда-то вверх и влево. Повинуясь стадному инстинкту, Богдан тоже туда посмотрел.Это выглядело как фантастический пейзаж. Словно он попал на другую планету: если бы на его родной Земле Луна внезапно подобралась бы настолько близко, что заслонила все небо, все выглядело бы именно так.Сверху и чуть слева на большое трехпалубное судно, оказавшееся вдруг таким крошечным, неумолимо надвигалось нечто, настолько огромное, что было заметно даже на большом расстоянии в плотном тумане. И эта штука двигалась настолько быстро, что никакие маневры уже не могли их спасти. Именно поэтому все, даже капитан, просто стояли и ничего не делали, смирившись с жестокой судьбой.Да вот только Богдан был не согласен. Малик прав, все эти дни он плотно следовал своему плану и пытался, очень настойчиво пытался вызвать капитана на разговор. В конце концов, он уже заколебался строить предположения о мотивах его поступка, и был готов просто тупо подойти и без обиняков задать свои вопросы. И тут вот это. Нет, так не пойдет. Он должен получить ответы, и ему плевать, какую цену придется заплатить. Его просто достало это все – бесконечные страхи, оглядки, тревоги и тоска, а поверх всего этого унизительное чувство собственной ничтожности. И весь этот коктейль уже два гребаных года прожигал его изнутри, не давая ни минуты покоя измученному жестокой пыткой разуму.Богдан очнулся, услышав крики. И вовсе не ужаса, а совсем наоборот. Они выражали глубокое удивление на грани шока, а еще дикий восторг. Команда буквально застыла, все еще не отводя взгляда от теперь уже удаляющейся в туман темной глыбы, еще пару минут назад грозившей уничтожить «Гурур-Такиму» вместе с экипажем. Он даже не успел вместе со всеми поудивляться и порадоваться этому факту, потому как со всего маху рухнул на палубу, ощутив уже позабытую, но испытанную ранее боль, и в этот раз не смог остаться в сознании…***Мягко. Очень мягко. Уже давно он не чувствовал, просыпаясь, такую мягкость под спиной. Богдан счастливо вздохнул и потерся щекой о гладкую ткань подушки. О, Боже, как хорошо! Как чудесно и тепло. Это просто кайф, проснуться вот так и уютно нежиться в постели. Господи, как же ему хорошшшш…Он подорвался с диким криком, внезапно вспомнив, при каких обстоятельствах рухнул в обморок. Заметался, запутавшись в одеяле, не способный сориентироваться в потемках незнакомого помещения. И тут вспыхнул свет.Он находился в небольшой, но очень уютной отдельной каюте, а принадлежность ее капитану доказывал он сам, мирно сидящий в кресле у стены. На Богдановы метания кэп отреагировал вскинутой головой и тревожным взглядом. От неожиданности парень сначала рухнул на спину, пару раз спружинив на мягком матрасе, а потом резко сел и подтянул ноги к груди. Так они и пялились некоторое время друг на дружку, не спеша начать разговор, о котором Богдан страстно мечтал уже давно. Только вот, мнится ему, разговор этот свернет совсем не в нужное русло.Потом капитан, как старший по званию, решил взять ситуацию под контроль.- Ничего не хочешь мне сказать?- А вы? – не остался в долгу Богдан.Этот вопрос следовало задать только лишь из стремления увидеть бесценные кадры: капитан опешил. А ты как думал?- Гх-м, я?- Ага! – Богдана уже изумляла эта содержательная беседа.Капитан пошел ва-банк. Ну, буквально, встал, подошел и вдруг резко задрал штанину на левой ноге. Просто офанаревший Богдан и сам с интересом уставился на нее, и не сразу сообразил, что к первому большому ирису добавился еще один, такой же невыразимо прекрасный, да еще и с двумя острыми листочками и бутоном. Он судорожно всхлипнул, осознавая, что вместе с пониманием неизбежности его охватило и немалое облегчение просто от обретения какой-то определенности. По крайней мере, теперь можно утверждать с огромной долей вероятности – он точно гидъюччин, хоть и непонятно каким образом, и приблизительно знает, когда умрет, только неизвестно, как.- И когда ты собирался мне об этом сказать? – устрашающе тихо спросил капитан. – Или никогда?- Я…- Ты хоть понимаешь, что это значит?- Да, я…- Ни хрена ты не понимаешь! Все блядь, планы киксе под хвост! А ведь серьезно рассчитывал, что у тебя получится стать штурманом!- О! – Богдан даже не предполагал, что ему еще может быть так больно от чьих-то слов.Увидев такие редкие, но оттого очень искренние эмоции на этом невыразительном лице, Богдан сначала с удивившей его самого теплотой почувствовал себя чуточку нужным этому непостижимому человеку. Решил, что он переживает о нем, от души сочувствует его положению, и рассердился только из-за того, что как капитан должен знать все, что происходит на его судне. А оказывается, он просто расстроен крушением собственных надежд? Что, не устраивает такой расписной штурман? Ах, ну да, конечно, он ведь при такой жизни рискует сковырнуться раньше времени! Или осуждает его, что не применил свои силы раньше, во время нападений и штурмов? Какой же, он, блядь, доверчивый идиот! Ну когда же он прекратит так привязываться к людям, которые этого совсем не заслуживают!Капитан между тем, пометавшись по каюте в каких-то своих размышлениях, бросился к двери.- Вахтенный! Мадину ко мне, живо! Еще Кемаля и Кастича!- Мой капитан, господин штурман плохо себя чувствует, еще с утра из каюты не выходил.- Пусть на руках принесут! – рявкнул Гоатин. – Но чтобы был сей миг! Резче!Приглашенные не преминули появиться уже через несколько минут, видимо, вахтенный в красках расписал капитанские вопли. Последним вошел штурман Кастич, тяжело опираясь на толстую трость. Теперь Богдан знал, какие именно травмы терзают это грузное тело.Все устроились кто где, с интересом разглядывая все еще восседающего на развороченной капитанской постели Богдана.

- Покажи им.- Нет! – твердо ответил парень.- Покажи!- Нет! Я, блядь, вам не цирковой уродец!- Богдан…Судорожно стиснувшие колени ладони разжались. Что? Это что сейчас было? Как он его назвал?...Богдан медленно поднял голову и встретился глазами с тревожным карим взглядом.- Покажи, пожалуйста! Это очень важно!Ладонь медленно поползла по лодыжке к щиколотке левой ноги и снова задрала кожаную штанину. Богдан опустил лицо к коленям, отстраненно слушая шквал ругательств вновь прибывших. Странно, но все они были просто выражением всеобщего удивления, а не порицания отдельно взятого непутевого помощника рулевого.Мадина вдруг сорвался со своего места и припал на колено около кровати, вцепившись прохладными пальцами в Богданову икру.- Ай! – парень дернулся от неожиданности.- Не бойся! – вообще нонсенс, он никогда даже не предполагал, что улыбка так преобразит резкие черты лица первого помощника. – Первый раз такое вижу. Ты ведь не фризиец?- Не-а. Но мне в волосы вплетали лозу.Ну вот не знает он, почему взял и все выложил. Просто не ожидал от обычно угрюмого Мадины такого участия. Некоторым бы у него поучиться!- Ммммм… вот оно что! Что ж, это многое объясняет. Лоза – это все-таки лоза. А у тебя в это время с головой ничего не происходило?- Интересуетесь, все ли у меня дома? – усмехнулся Богдан.- Прости? – Мадина недоуменно свел брови. – Я имею в виду, не было ли травм, ссадин, чтобы до крови?- Как бы было! – не хотел он этого озвучивать, но, видимо, придется. – Я как во дворец попал, и понял, для чего, у меня децл крыша поехала.Непонимающие взгляды.- Ну с резьбы я съехал! – Богдан обозревал отвешенные челюсти. – Слетел с катушек, кукушка стартанула, двинулся я, сбрендил! Блин, с ума сошел! На время.Раздалось дружное облегченное «Ааааа!».- Короче, решил, что блондин слишком заметен в стране брюнетов, поэтому во всем обвинил собственную масть и решил избавиться от проблемы кардинально.- Как?- Скальп срезать.- И чего? – прохрипел капитан.- Не вышло у меня, - обиженно сказал Богдан своим коленкам. – Только космы покрамсал, да исцарапался весь. Да и как бы смог осколком-то от вазы…Судя по потрясенному молчанию, его рассказ оценили.- Ладно, хорошо! – осторожно проговорил Мадина. – Это объясняет…- Какая, блядь, разница, почему! – снова взорвался капитан. – Что делать-то теперь?! Когда вырос первый?- Здесь уже, на судне, – выдавил Богдан.- Да когда? Что нам грозило? Вопрос остался без ответа, поскольку все отвлеклись на шум за дверью. Словно кто-то нешуточно в нее ломился, а вахтенный стоял насмерть. Но, видимо, все же погиб смертью храбрых на подступах к капитанской каюте, потому как дверь резко хлопнула и внутрь ворвался настоящий вихрь, на поверку оказавшийся всего лишь Маликом. Мальчик безумно огляделся и ринулся к капитану, на подлете падая на колени.- Мой капитан, не наказывайте Хича, он меня спас. Мой капитан, присягаю на жизнь!Снова ошарашенное молчание. И Богдан вместе со всеми смотрел на покорно склонившуюся фигурку. Малик только что применил формулу, которую произносят только в тех случаях, если желают своим свидетельством спасти жизнь невинного человека. Ведь если показания окажутся ложными, и свидетель, и обвиняемый погибнут в страшных муках.Капитан не стал заканчивать формулу словами «Присяга в крови!». Он просто поднял мальчика с пола и усадил на кровать рядом с Богданом. Малик живо подполз к нему и прижался к боку, словно защищая.- Он меня спасал, в тот раз, когда только появился на борту, помните?! Меня трое поймали… и… - Малик всхлипнул. – А он выскочил из-под ящика, сам избитый, еле живой, а все равно выскочил. А потом всех раскидал, они не успели… а потом упал и… вот!Малик замолчал и шмыгнул носом, победно оглядев замершую в полном ахуе аудиторию. Потом стушевался и смущенно спрятал заалевшие щеки в Богдановом плече.- Так, ладно, с этим разобрались! – снова забегал капитан. – Только проблема никуда не делась. Ты знаешь, куда сейчас мы идем?- На Фризу… – проблеял начавший понимать Богдан.- На Фризу! – кривляясь, передразнил Гоатин, чем вызвал всеобщий удивленный вздох. – Как ты собрался там появиться? Ты хоть понимаешшшшшь…- Капитан хочет сказать, - прервал змеиное шипение Мадина, - что стоит тебе появиться на Фризе, твои бравые собратья моментально тебя найдут.- Да, и он лишится кандидата в штурманы, - горько пробормотал Богдан.Ну не смог удержаться, так было обидно.Еще и поцелуй тот примешался, короче, все скомкалось и вытолкнуло эти слова, совсем, кстати, не тихо.- Идиот! – прошипел капитан. – Да ты…- Яр! – вдруг негромко, но веско произнес штурман. – Не истери. И не обижай мальчика. Я впервые после одного не в меру прыткого мальца получаю столько удовольствия от обучения.Богдан бросил на мужчину благодарный взгляд.- Кас, но ты ведь понимаешь…- Я все понимаю, но он достоин нормального объяснения.Капитан глубоко вздохнул и медленно кивнул. Мадина воспринял это как руководство к действию.- Дело не в том, что тебе придется остаться. Для гидъюччинов ты ренегат, отступник. Они такого не прощают.- Но как? Почему? – возмутился Богдан. – Я не знал… никто не думал… я…- Это никого не волнует, парень. Просто сам факт.- И что теперь?- Тебе нельзя возвращаться! Просто поверь мне.- Ладно, мы разворачиваемся, - устало проговорил Гоатин, прикрыв глаза и сжав переносицу двумя пальцами, потом посмотрел на Богдана с теплотой: - Спасибо тебе. За все, и за мальчика, и за корабль, и за экипаж. Но пообещай мне, что когда мы вернемся на Архипелаг, ты сам, добровольно, уйдешь из команды.