6 (2/2)

Внезапно Джури ощутил желание зареветь: он смотрел прямо перед собой, пытаясь сдержать набежавшие слезы. Это состояние перенесло его в момент объятий с Сойком и показалось, что его место именно с ним, а не там, на промозглой набережной в окружении людей, готовых воткнуть нож в его спину прямо сейчас. В глотке у него будто бы засел крючок, и каждый новый всплеск серебряного смеха был как болезненный рывок лески. С тоя Джури уходил в окружении слуг царицы, и уже входя в ворота дворца, он чуть было не повис на встречавшем его Сакае.

- Святая Праматерь, что с тобой творится? – ошалело произнес Сакай, когда Джури, войдя в свои покои, тотчас же завалился на тахту*. – И где ты все-таки был?

- Мне стало плохо, - не стал уворачиваться Джури. – От козла этого, от крови… Я просто решил не позориться.

- Почему не сказал мне? – разочарованно протянул Сакай. – Не успел оглянуться – тебя нет. Хорош слуга – прозевал хозяина!

- Не мели ерунды, - отмахнулся Джури. – Но у меня будет к тебе еще одна просьба, - умоляюще произнес он. – Вчера я забыл передать противовоспалительный порошок для Айзы.

- Что-о? Ну, нет, - отрезал Сакай. – Я и так чуть не сдох. Ты просто оскорбляешь здравый смысл, отправляя меня туда.

- Прошу, Сакай. Без него она будет восстанавливаться дольше или вовсе занесет заразу в свой организм. Это была моя первая операция, и я не хочу омрачать ее мыслями, что в итоге пациент все-таки умер.

- Ну не из-за тебя же умер, - логично возразил Сакай.

- Тем не менее, - заупрямился Джури. Сонце за окном медленно клонилось к горизонту.

- Если ты хочешь, чтобы меня убили, скажи прямо - я убьюсь сам.

- Тебя никто не тронет, потому что не заметит. Это – последний раз.Сакай закатил глаза.

- Раньше все было куда проще, - пробормотал он, а Джури понял, что этот раунд остался за ним. Он поднялся, выискивая в сундучке необходимый порошок, протянул его слуге, ободряюще улыбнулся.

- Будь осторожен, - напутствовал он.

- Когда я не был осторожен? – пробурчал Сакай в ответ, но склянку взял, отправив ее в карман. Джури закусил щеку изнутри, надеясь, что поступает правильно, и, как только за Сакаем закрылась дверь, немедля переоделся. Он выбрал самое скромное из своих одеяний, пожалев, что черная ткань осталась в шатре горцев. Выглянув в окно, Джури бросил странный взгляд на гору, необыкновенно лысую, кажущуюся в игре лучей багряной и выскользнул за дверь. Он держался ближе к стенам, подальше от оконных арок, в которых раненым зверем подвывал ветер. Он нервно оглядывался и не мог заставить себя перестать это делать, несмотря на то, что каждый раз не находил никого за своей спиной.Холод пощипывал его уши, пока он шел по потемневшим дорожкам, ведущим к саду, однако огонь возбуждения внутри горел от этого еще ярче. Он юркнул вглубь, сворачивая с мощеной дорожки, беспрестанно прислушиваясь и даже принюхиваясь. Укрывшись в сени деревьев, он позволил себе легкий бег. Когда Джури добрался до лаза в стене, солнечный круг уже почти закатился за горизонт. На этот раз он ловко спрыгнул с забора, аккуратно приземляясь, взял левее и меньше, чем через фарсанг, поняв, о какой рытвине говорил Сойк.

Здесь на почву словно опустилась божественная ладонь, вдавливая ее ниже, глубже, скрывая затейливых путников, прячущихся воров, беглецов и романтичных влюбленных от неуместных взоров. В низине скопилась грязь, впрочем, успевшая подсохнуть и оставившая только красноватую пыль на подошвах сапог. Джури уверенно шел вперед. Он мало что знал о храбрости, но полагал, что главный секрет был в том, чтобы выбросить из головы само понятие выбора и просто двигаться прямо.Он подошел к основанию горы первым. На все еще голубом небе проступали очертания стареющей луны. Сойка не было довольно долго, и Джури уже начал переживать, не ослышался ли он, и если нет, то правильно ли расслышал место встречи? Но горец совсем скоро появился. Словно из ниоткуда.Он выглядел собранным, уравновешенным, полностью контролирующим себя, но когда подошел ближе, Джури уловил в его глазах какой-то странный блеск. Что-то похожее на голод, на гнев или даже на безумие проглядывалось в глазах Сойка, от чего Джури ощутил ненужное ситуации возбуждение. Оно скатилось вниз, застревая внизу живота, скрутилось и начало пульсировать все сильнее с каждым шагом приближающегося вождя.

Джури поднес пальцы ко лбу и на лице Сойка мелькнуло одобрение, который вторил его действию. Он подошел совсем близко и весь окружающий мир с порывами ветра, шумом волн, громкими криками чаек и ползущей по руке букашке перестал существовать для обоих. Джури редко задумывался о влюбленности, но романтические отношения представлялись ему как удобство. Сейчас он ощущал себя стоящим на краю пропасти, волнение, испытанное от иглы в руке перед операцией казалось мизерным, а нынешний момент нахождения рядом с Сойком - пленительным и опасным.

- Итак, - начал Сойк, откидывая гущу волос назад, чтобы та снова взлетела вперед от носящихся порывов морского ветра. – Ты пришел.

- Да… - Джури лихорадочно искал что-нибудь умное, что можно было бы сказать, но пространство его сознания оказалось пустым. Они должны были говорить о сражении, но сражение было тем, о чем хотелось думать в последнюю очередь. Откровенно говоря, думать вообще не хотелось. Глаза Джури уперлись в проколотую губу Сойка, к которой захотелось снова прикоснуться.

- Говорить о поединке, - Сойк вздохнул. – Это тяжелее, чем казалось, когда ты не стоял на расстоянии шага.

- Он не должен состояться, - твердо сказал Джури, вкладывая в эти слова последнюю твердость, что у него была. Сойк прикрыл глаза, а после как-то совершенно бессильно уперся в земляную стену за собой, сложив руки на груди. Он медленно покачал головой.

- Мне нужны эти земли.

- А мне они не нужны.

- Тогда ради чего ты здесь?Пришел черед Джури вздыхать.

- Не по своей воле. Моя мать - вдовствующая царица Семиречья. Это все ее план, моя страна потерпела поражение в последней войне, и она хочет объединить две державы, и… и… - он проглотил последние слова. Они звучали ужасно, высокомерно и грубо, даже как-то непристойно.- Ты можешь отказаться от этого? – без обиняков спросил Сойк. Джури кисло улыбнулся.

- Могу. Только после отказа меня убьют. Брови Сойка взлетели вверх.

- Ты же шах? – изумленно спросил он. – Кто посмеет тебя убить?

- О, на эту должность претендентов куда больше, чем мне бы хотелось. За отказ меня не примут на родине. Даже если получится сбежать – найдут и избавятся, как от последнего претендента на трон из моего рода, боясь, что позже я заявлю о своих правах на него. За мной следят, за меня все решают, а я должен только кивать и ждать…- Ждать?- Ашшер, - пробормотал Джури. – Вытяжка из ашшера. Яд, которым тебя собираются отравить.

- Не слышал о таком, - нахмурился Сойк.

- Он растет только в Семиречье. Без вкуса, цвета и запаха. Просто с каждым днем чувствуешь себя все хуже, слабее и в конце не можешь пошевелить даже кончиком пальца. Со стороны все выглядит как болезнь, не как отравление, потому что внешних признаков почти нет… - он и сам не знал, зачем все это рассказывает. – Ты бы не смог отказаться от сражения, но стал бы слишком слаб, и я без труда… я…

- Даже если бы я умер, мой народ мог бы объявить войну.

- На это надо время, - Джури зажмурился. – Пока вы вернетесь, пока соберете силы, выберете нового вождя. Это месяцы. Месяцы, за которые можно собрать все силы двух крупных государств. Эта договорённость между каганатом и Семиречьем существует давно. Наверное, свадьба должна была быть в Шахристане, просто… просто никто не ждал вас и пришлось выдумывать впопыхах новый план, чтобы каждый остался при своем. Бедная резиденция подальше от чужих глаз, подальше от знати каганата, от восстающих провинций узнай о вас, которые, возможно, решились бы на переворот… Все это, - он махнул рукой на дворец, – только видимость. Каганат беден, народ недоволен. Моя мать бы дала много золота, а каганат – бесплатную армию, - Джури стиснул руки в кулаки. – Она не отступит. А еще есть Даичи, - мысленно добавил он. - Цели которого ясны, а вот пути их достижения размыты и туманны.

- Что будет, если на поединке ты погибнешь? – хмуро поинтересовался Сойк.

- Я не знаю, - честно ответил Джури. – Она может занять трон в теории, но все-таки женщина… Может подсунуть вместо меня другого, но суть не в этом, - он вскинул голову. – Суть в том, что она не отступит. Единственное, что я могу – бежать, но если я сбегу, вам могут предъявить обвинение в моем убийстве и тогда точно войны не избежать, - Джури говорил, и слова бежали впереди рассудка. – Ты можешь убить меня, выиграть немного времени, может даже получится жениться, и если перетянуть на свою сторону некоторые провинции… - он поскреб пальцем подбородок. – Если сравнять силы, то, возможно, выйдет, - комкано закончил он.

- Нет, - отрезал Сойк. Джури уставился на него. Что ?нет?? На какую из его реплик рассчитано это ?нет?? Немногословность небесных людей воистину поражала. – Я полагал, мы уже поняли, что не сможем убить друг друга, - Сойк уставился куда-то в сторону. – По крайней мере я не смогу.Джури глуповато открыл рот. Его неправильная, нерациональная система ценностей снова дала сбой – вместо того, чтобы радоваться тому, что сказал Сойк, он радовался тому, как он это сказал. Когда становится слишком много разговоров о смерти, само ее восприятие как-то искажается и разговоры о ней становятся легче. Будто бы сам рассудок воспринимает гибель как чью-то неудачную шутку. Даже если гибель – собственная.

- А я не буду и пытаться, - выдавил Джури. – С этим надо что-то решить. Желательно, чтобы мы оба остались живы, и наши страны не поубивали друг друга.

- Что ты предлагаешь? – спросил Сойк, хотя Джури полагал, что это он что-нибудь предложит.С каких пор он стал так полагаться на Сойка?- Я не знаю, - грустно ответил Джури, после чего тут же спохватился. – Пока не знаю. Я что-нибудь придумаю. Мы… Мы что-нибудь придумаем. Правда?Сойк кивнул. Джури смотрел на него и не мог понять, какие мысли теснят его голову. Вместо разумного ответа или предложения, Сойк подался вперед, схватив Джури за руки и приложил их к своим щекам. Джури увидел перед собой не воинственного горца, не вождя небесных людей, а уставшего, измученного человека, терзаемого внутренними переживаниями и ношей непосильной ответственности. Его кожа оказалась грубой, исхлестанной злым северным морозом, будто абы как натянутой на крепкие кости, но прикосновения становились желаннее и приятнее. Джури погладил лицо Сойка большими пальцами и интуитивно прикрыл глаза, потянувшись навстречу чужим губам. Поцелуй получился горьковатым, но, если все время ждать, пока все станет идеально, сколько поцелуев можно упустить? В их близости не было и намека на возвышенное, эфемерное счастье, морально он был даже болезненным, неправильным и неестественным.?Мы не должны делать это?, - проговорил Джури про себя, сжимая лицо Сойка в своих ладонях сильнее, скользя дальше и ощущая шелк волос кончиками пальцев.?Это надо прекратить?, - подумал он, когда Сойк обнял его, притянул к себе так крепко, что он почувствовал, как гулко бьется его сердце.?Мы делаем только хуже?, - пронеслось в его голове в момент, когда сухие горячие губы мазками целовали его щеки, шею, мочки ушей. В ушах шумело, он снова нашел губы Сойка, прижимаясь к нему, цепляясь за него совершенно отчаянно, и абсолютно не желая отпускать. Они целовались упоительно долго, пока губы уже не начали побаливать от постоянных укусов и зализываний. Сойк поцеловал внутреннюю сторону ладони Джури, отпуская его, не удержался, и коснулся кончиком языка кончиков его пальцев, щекоча, вызывая улыбку.

- Мы что-нибудь придумаем, - повторил он слова Джури и глянул на небо. – Пора возвращаться. Нас в любой момент могут хватиться.

- Да, - рассеяно ответил Джури, тоже зачем-то глядя ввысь. Как горец определял время по звездам, он не понимал, а еще в голове крутился вопрос о том, когда же они увидятся в следующий раз, но он все никак не желал срываться с языка. – Я пойду, - тихо проговорил он вместо этого.

- Иди, - подтвердил Сойк, и когда Джури уже повернулся, сделав несколько шагов, добавил ему в спину: - Да помогут тебе боги.Оборачиваться Джури не стал, побоявшись собственной реакции. Встреча вышла не такой, как предполагала разумная его часть, но именно такой, как хотела его другая, о существовании которой он и не подозревал. Порой событию надлежит случиться несколько раз, чтобы человек, наконец, понял, в какую яму он сам себя загнал.Добраться до дворца не составило труда, но на обратном пути он был рассеян и не замечал ничего вокруг. Дворцовые пристройки отбрасывали причудливые тени, он пытался как можно тише и скорее найти ту самую кухонную дверь, через которую проводил его Сакай в прошлый раз. Джури дважды обошел все сараи, но ничего подобного не увидел. Холод ночи забирался под одежду, покрывая кожу мурашками.

- Джури, - услышал он звуки собственного имени. Он резко обернулся, упираясь глазами в мощную, мускулистую фигуру. – Что ты здесь делаешь?

- Я гулял, - без запинки соврал он.

- Среди ночи?

- Не спалось, - брякнул он, смело встречая сторонний взгляд. Ему казалось, что он говорит бодро и уверенно. Однако Хиро смотрел на него так, словно ему под нос подсунули мерзко пахнущий сверток.

- Попробуем еще раз: где ты был?

- Я гулял, - упрямо повторил Джури. – Дай мне пройти, - гаркнул он, огибая Хиро, как его запястье дернулось назад, увлекая за собой все тело.

- Где ты был?

- Пусти! – взвился Джури. – Не забывай, с кем ты имеешь дело!

- Я помню, с кем я имею дело! Ты даже не можешь представить себе, насколько я это помню, - тон Хиро не изменился. Он потащил Джури за собой к центральным воротам дворца.

- Хиро, - взмолился Джури. – Хиро, одумайся, не веди меня к ней, - в его голосе сквозил ужас. Вся радость встречи с Сойком померкла, вытесненная крепким захватом запястья. Хиро молчал, упрямо тащил его вперед, и Джури облегченно выдохнул, когда его затолкнули в собственные покои и с грохотом захлопнули дверь.К нему подскочил Сакай.

- Святая Праматерь, что случилось?- Ничего, - он махнул рукой, сползая по двери спиной. Безумная боль ломила виски, затылок – вся голова его превратилась в один пульсирующий сгусток боли.

- Где ты был? – спросил Сакай, и Джури затошнило от этого вопроса. – Я чуть с ума не сошел! Я отнес твой порошок и отдал его Айзе… Вождя не было, - Сакай помолчал. Его глаза расширились, брови поползли вверх. – О, нет.Он подлетел к Джури, опускаясь рядом с ним и пытливо заглядывая в его лицо.

- Только не говори мне, что ты был с ним, - зашипел он. Молчание Джури было красноречивее любых слов. – Зачем ты отправил меня к горцам? – Сакай схватил его за плечи. – Чтобы самому пойти к нему? Да? – он затряс его. – Почему не сказал мне? Я бы провел тебя! Никто бы не заметил! Джури молчал. Его плечи поникли, а голова болталась от каждого потряхивания. Он надеялся, что волосы скроют выражение его лица.

- Ну, и о чем вы договорились? Он пощадит твою жизнь? – едко спросил слуга.

- Да…

- В обмен на что? На что?!

- На его, наверное…

- И никакого плана? Никаких уступок? Ты хоть понимаешь, что это может быть всего лишь ловушка! Где гарантия, что это будет исполнено?Лицо Джури горело, словно ему дали пощечину, и это действительно было пощечиной его доверию, его чувствам, некстати проснувшимся и прорвавшимися сквозь плотину спокойствия и уравновешенности. Он захлопал глазами.

- Я же говорил… У них есть что-то типа кодекса чести… У горцев…

- Даже если допустить, что это так, то ты – не горец!Сакай отпустил его, отчего Джури окончательно съехал по двери, сбиваясь в комок.

- Вот как, - прохладно заключил Сакай. – Ты мог убить его. Ты мог дать ему умереть от яда. Ты мог победить и получить все, включая собственную жизнь, но вместо этого ты не взял с него ничего, кроме слова.Как бы реплики слуги не приводили его в ярость, он не мог допустить мысли, что в его словах, возможно, что-то было. Он вел себя безрассудно, и это безрассудство могло теперь стоить ему свободы. Неизвестно, что именно Хиро скажет его матери. Неизвестно, что принесет ему завтрашний день. Джури заставил себя подняться и пересесть на тахту.

- Ты отправил меня, чтоб я не догадался, - горько сказал Сакай. - Ты не доверяешь мне, но доверяешь ему. Я думал, мы друзья, - закончил он.

- Сакай… - пробормотал Джури, но его в комнате уже не было. Он опустил голову, вжимаясь лбом в колени и, наконец, разрыдался.

----той - пир, застолье, сопровождаемое танцами, песнями, рассказамикамча - плетьБузкаши - реальная игра, разве что сейчас используют обезглавленную тушутошок - тонкий матрас расшитий национальным орнаментомтахта - низкая кровать, лежанка