Глава 12 (2/2)

— Не возись. От кого ты прячешься?

— От Мартиросяна.— Окей.— Он там?

— Да-а-а, — тянет Джимми издевательски.— Он там?— Сиди.

В лицо Антону прилетает руккола.

— Блядь.

Антон подгребает колени к груди и кладет на них подбородок.— Мартиросян все еще там?— Угу, чай пьет.

— Если ты прикалываешься, я тебя убью.

— Сомневаюсь.

— Справедливо. Серьезно, он там?— Там, — рявкает Де Сото, — чай пьет с очень злобным лицом.— Понял, — несчастно стонет Антон и откидывается на ногу Де Сото спиной.

Джимми пихает его тяжелым металлическим носком берца куда-то в район копчика.

Проходит минут двадцать, у Антона окончательно затекает шея и спина, ступни колет, и он щипает Де Сото за коленку.

— Ушел?— Давно, но можешь еще посидеть, потому что Кадмин по всей крыше бегает как угорелый, тебя ищет. Уссаться смешно за ним наблюдать.

Антон опять бьется головой о стол и, матерясь, выползает на диван.

— Смешно тебе?

— Очень.

Джимми машет кому-то у Антона за спиной, видимо, Арсению. Но к столику подходит почему-то сначала Руслан и только потом Арс, который, судя по взгляду, готов отожрать Де Сото лицо.

— Антон, — капризно говорит Арс, — не мог тебя найти.

И за тон его голоса ему хочется уебать немедленно. Слишком вжился в роль андроида.

— Арсений, ну мы договорились? — интересуется Белый.

— Если других съемок не будет.

Голос все еще натурально блядский.

— Отлично, — Руслан хлопает Арса по плечу, задерживая руку чуть дольше положенного, и, отсалютовав Антону и Джимми, удаляется к лифтам.

У Антона брови сами собой поднимаются.— О чем вы договорились, позволь узнать?— Понятия не имею, я не слушал. Тебе жить надоело, позволь узнать? Де Сото же самая безопасная компания для совместного обеда.— Я безобиден как мышь, — ржет Джимми. — И уже ухожу.

— Тебя подвезти? — спрашивает Антон.И у Арсения аж глаза темнеют от злости.Он выдергивает Антона из-за стола и утягивает к себе за спину.

— Джимми, тебя какая нелегкая сюда принесла?— Соскучился. Прикид, кстати, прикольный.

— Хочешь? На! — Арс начинает раздеваться.Де Сото морщится.

— Оставь себе. Надеюсь, Кавахара в восторге?

— В полном. К Антону больше не подходи.

— Мы нормально пообщались, — вставляет Антон.Арсений разворачивается, разворачивает Антона и грубо пихает под лопатки, через пару метров еще и пинок прописывает. И, вцепившись пальцами в шею, как нашкодившего котенка уводит на стоянку к автомобилю.

— У тебя инстинкт самосохранения атрофировался вместе с мозгом? — шипит Арсений и запихивает Антона на переднее пассажирское.— Мы мило общались, Арс, не драматизируй.

Арсений стартует с крыши так, что Антон врезается плечом в дверь, а потом чуть не улетает лицом в приборную панель.

— Пристегни ремень, будь добр.— Веди нормально, будь добр.

— Нервируешь меня.Арс сжимает руль до побелевших костяшек пальцев.— Посидим в тишине.

Антон закрывает глаза, съезжая по сиденью вниз, ремень не пристегивает из чувства противоречия. Арсений, впрочем, не лихачит. И, возможно, эти два факта связаны.

Небо над городом безоблачное. Видно все три солнца, и привыкнуть к двум из них кажется невозможным даже за пару сотен лет. Чужеродные светила меняют цвет глаз Арса с глубокого синего на безмятежно голубой. Но поза у него все равно напряженная.

Антон гладит чужое плечо, даже не пытаясь остановить свой порыв касаться. Мысли от такой близости ворочаются тяжело.Арсений сбрасывает руку, предупреждающе наращивая скорость.

И в мелькающих зеркальных окнах небоскребов определенно есть какая-то успокаивающая магия, потому что Антон залипает на некоторое время, пока не ловит на себе в отражении окна автомобиля взгляд Арса.

— Что? — спрашивает Антон, не поворачиваясь.

— Я не буду убивать твоего андроида. Вообще ничего не планирую с ним делать. Не надо радоваться только, — Арсений явно неправильно истолковывает широко распахнутые глаза Антона, — за меня все сделают еще несколько взводов, которые пришлют сюда через пару дней.

— И тебя сотрут.

— Де Сото сказал?

— Да.

— Я в любом случае умру, Антон. Ситуация развивается так, что каждый мой шаг ведет меня в могилу.

— Ты драматизируешь опять?— Нисколько.

Арсений сворачивает из основного потока к заливу.

— Арс, ты можешь скрыться, — глухо предлагает Антон, — твоих способностей хватит.

— Не могу, ты знаешь почему.

— И откуда же в тебе, блядь, такое спокойствие? А компромат? Разве он не дает гарантии, что нас не уничтожат?— Я не хочу проверять. Компромат просто сдерживающий фактор. Как ядерное оружие в двадцать первом веке. Применять не стоит, главное, иметь его, — Арс грустно ухмыляется. — Я уже был мертв для тебя. Ты смиришься.

— Вряд ли, — говорит Антон и, вывернувшись со своего места, нависает над Арсением, давя ладонью на грудь. — Я не смогу смириться, — он шепчет прямо в губы, — тогда не смог, не смогу и сейчас.

Арс плавно тормозит и опускает машину на песок.

— На этот раз у тебя есть замена.

— Замена.— Заменитель идентичный натуральному, искусственно полученный аналог. Передает характерные вкус и запах оригинала. К сожалению, дополнительные оттенки и нюансы он воссоздать не в состоянии, но ведь и это уже хоть что-то. В нем есть один неоспоримый плюс — он тебя любит. А ты любишь его?— Ты меня даже не отталкиваешь.

— Это простой вопрос, Антон.Антон откидывается на свое сиденье, открывает дверь и вываливается на песок, загребая его внутрь кроссовок.

Арс излишне громко хлопает дверцей, кажется, ломая доводчик. И забегает в волну по колено. Антон обходит машину, садится на капот и смотрит на Арса, будто подсвеченного солнцем изнутри.

Он красивый. И это больно.

— А ты любишь меня?

Арсений поднимает взгляд от воды.

— Не имеет значения.

— Это простой вопрос, Арс.— Мой ответ ничего тебе не даст.

Антон подходит ближе и резко роняет Арсения в залив. И они оба тонут — Арс не сопротивляется, просто тянет за собой на дно. Отпускает, только когда Антон начинает захлебываться.

— Ты любишь меня? — хрипит Антон, горло жжет, и голос предательски срывается.

— Я заставлял себя жить из-за тебя. Этого разве недостаточно? А любовь — переоцененное чувство.

— Заставлял? Значит жить ты не хочешь?

— Хочу. Но не так.

— А как? — Антон хватает Арсения за плечи и встряхивает.— Я не знаю, — орет Арс. — Я собой больше быть не могу, — он качает головой. — Может хранение и помогло бы. Будили бы меня, как Стаса, по праздникам раз в пару десятилетий. Но на хранение мне лечь не позволят. Я устал, Антон, ужасно устал.

Антон мягко касается чужой щеки. И Арс не отворачивается, жмется к руке, кладет свою ладонь поверх.

— Помоги мне. Я прошу тебя, помоги мне. Нет, не выжить. Помоги мне умереть и не утащить тебя за собой. В случае такого исхода вся моя жизнь не будет стоить ни гроша.

— Ты уже тащишь, Арс. Прямо, блядь, сейчас. С чего ты вообще решил, что моя жизнь ценнее твоей? На каких, сука, весах ты измерял?

— На своих собственных, моральных.— Они у тебя кривые, блядь.

Арсений смеется.

— Ты не можешь решать за меня.

— Ты же решаешь за меня. Лишаешь права выбора.

— У тебя его нет, Антон. Так же как и у меня. Ситуация, в которую мы попали, предполагает огромное количество смертей, их не избежать.

Антон зарывается пальцами в темные волосы, наклоняется к уху и шепчет:— Какая же хуйня забродила в твоей голове за эти две недели?

— У меня было время подумать, просчитать варианты. Первый: я нахожу андроида, убиваю его и ломаю тебе жизнь…— И остаешься жив, — перебивает Антон.Арсений прищуривается.— Антон?

Антон ныряет в набежавшую волну и гребет быстро, но сил не хватает. Он сдается метров через двадцать, барахтается, утопая с головой. Когда твои приоритеты и рассудок ломает близкий тебе человек, хочется сдохнуть немедленно или хотя бы освежиться холодной водичкой.

Арс потерянно стоит у берега, обняв себя за плечи. И Антон плывет обратно, потому что даже расстояние в двадцать метров между ними кажется ему огромным.

— Какие там еще у тебя варианты?— Антон?— Какие? — Шаст выползает на песок.— Дожить спокойненько отведенное мне время и помочь твоему андроиду не сдохнуть. Я хоть умру с чистой совестью.

— Ты сломаешь мне жизнь в обоих случаях.

— Во втором ты не будешь меня ненавидеть.— Буду, Арс. И себя заодно.

— К чему ты ведешь?Антон закрывает глаза.

— Всегда есть третий вариант. Ты можешь раскрыть компромат.

— Ты ведь знаешь: власть протектората держится на убеждении, что сенат действует во благо всех колоний.

— Люди понимают, что это не так.— Понимать и убедиться наверняка — огромная разница. Они давят планетарные восстания, не считая человеческих жизней. Ссылают людей с перенаселенных благоустроенных планет на планеты, непригодные для жизни. Умалчивают о количестве жертв новой волны освоения, о проблемах на дальних рубежах нашей галактики, о перенаселении из-за бессмертия, о массовой стерилизации женщин. Ты представить не можешь, сколько людей было убито за последние пятьдесят лет. И я приложил к этому руку.

— Ты сам говорил мне, что так жить нельзя, что протекторат — тирания. Раскрой компромат, ты же этого хотел.— Я развяжу войну.

— Развяжешь, — подтверждает Антон, глядя Арсению в глаза.

— Погибнут люди. А лучше не станет. По твоим же, между прочим, словам.

— Не станет. Я уверен. Человеческая история пожирает саму себя. Но ты будешь жить.

Арсений оступается. И в этот самый момент он наконец становится похож на себя самого.

— Антон, ты не имеешь в виду…— Имею. Я — мразь, Арс. Всегда был хуже, чем ты. Это ты любил весь мир вокруг себя. Я — нет, — Антон поднимается на ноги, хватает Арсения за руку и дергает к себе. — Пусть мир сгорит.

— Антон, это не гарантирует моего выживания.

— Ничего не гарантирует твоего выживания, — рычит Антон. — Сенат собирается уничтожить тебя в любом случае, найдешь ты Арса или нет, ведь так? — он перехватывает вторую руку, больно сжимая чужие запястья. — Ты командир блядского корпуса. Ты знаешь слишком много. Тебя уничтожат. Так?— Я…— Арс!— Да. Меня сотрут. Сейчас или позже, но меня сотрут. Я достаточно лажал и раньше, но в этот раз ситуация серьезнее.

— Лажал? По словам Де Сото ты пример безоговорочного подчинения и эффективности.

— Де Сото не обо всем в курсе.

— Естественно. Рангом не дорос. А ты дорос и перерос, блядь. Поэтому я хочу знать, чем на самом деле опасен Арс. Не надо только пудрить мне мозги его сверхчеловеческими возможностями. Да, он один разъебет твой взвод, двадцать, тридцать человек, может, целую армию, но это хуйня собачья. Деньги корпораций тоже. Почему сенат его боится? Зачем все эти отвлекающие промокампании Киберлайф? Чем он опасен?Арсений опускает голову и молчит. Долго. Антон гипнотизирует взглядом его макушку, ослабляя хватку на чужих запястьях. Оглаживает косточку большим пальцем. И Арс переводит взгляд туда, говорит тихо:— Я не уверен. Это только мои догадки, — он выдыхает рвано. — Возможно, по приказу сената в андроида была помещена неизвестная инопланетная технология. На людях, видимо, не сработала.

— Они просто засунули в Арса непонятную марсианскую хрень?

— Она не марсианская.Антон выпучивает глаза.— В смысле? А чья?— Не знаю. Наверное, тех, кто заставил марсиан спешно покинуть нашу галактику. Поэтому мы находим лишь марсианские технологии и предметы быта, но мало захоронений представителей их вида.

— Класс, Арс. И давно ты пришел к этим блестящим выводам?

— Давно.

— Собирался рассказать мне?

— Всегда действую по ситуации. Рассказал же.

— Хорошо. И в разрезе этой информации, чем же обусловлено твое решение не убивать Арса?

Арсений поднимает голову и смотрит в упор.

— Что делает животное, загнанное в угол, Шаст? Начинает защищаться. Твой андроид ответит агрессией на агрессию. А я понятия не имею, на что он способен. Опасно будить зверя.

— Ты его боишься.

— Боюсь. Он обошел мою систему безопасности и сломал импланты. Копался в памяти. И я уверен, будь у него больше времени, он бы смог добраться до сервера, на который копируется мое сознание. И при следующей встрече, учитывая наши предыдущие, он с двойным интересом возьмется за меня. Раскроет личность. Увидит тебя. То, что ты говорил мне. И сотрет меня быстрее, чем сенат. Как-то так.

Антон отпускает чужие запястья, отворачивается, кусая губы.

— Вряд ли он способен добраться до сервера.

— Это мои догадки и интуиция посланника.

— Он не убьет тебя. Он не убийца.

— Ну, — тянет Арсений, — я тоже думал, что я не убийца. Но все мы можем дойти до последней черты. Он сейчас относительно безобиден не из-за пресловутого гуманизма. Им движет любовь к тебе. И если этой любви не останется, если его окончательно загонят в угол, как он себя поведет? Ты не знаешь, Антон.

— Арс может защитить себя — это главное.— Более чем, я считаю. Но лучше тебе убедить его улететь с этой планеты. Сюда направили несколько взводов. Раньше они подчинялись мне, сейчас имеют право действовать самостоятельно. И будут проверять каждый мой шаг: сенат не доверяет мне. А у меня связаны руки. Мне угрожают тобой. Тебя используют против меня за любой факт моего неподчинения приказу. Так мне обозначили.

— Я понял. Он может защитить себя, а ты не можешь себя защитить.

Арсений осторожно касается плеча Антона, сжимая пальцы.

— И тебя.

Антон потирается щекой о чужую руку.

— Я чувствую твой запах, Арс. Это полное безумие. Будь ты Эвридикой, я бы точно знал, что ты идешь позади. По запаху.

— Хорошо. Значит ты не станешь оборачиваться, и меня не утащат в ад.

— Я не смогу на тебя не обернуться.***Арсений выходит из лифта на сотом этаже.

— Добрый вечер, — девушка с ресепшена улыбается ему ярко, кокетливо одергивая блузку.

— Я могу вам чем-то помочь, Арсений? Может кофе?— Я всегда бодр, — Арс показательно зевает. — Работа, работа, работа! Кстати в студии вещания кто-нибудь еще есть?

— Нет. Только уборщики.

— Спасибо. И мне все-таки понадобится ваша помощь, — Арсений подмигивает правым глазом и безмятежно-голубым диодом. — Вы сейчас не очень заняты?

— Думаю, на десять минут я отойти смогу, — отвечает девушка, наклоняясь ближе, и начинает заваливаться на пол.Арсений легко перепрыгивает ресепшен, подхватывает ее и осторожно усаживает обратно в кресло.

— Что ты сделал? — шипит Белла по внутренней связи.

— Перегрузил ее сознание. Слишком большой объем информации для мозга. Она уснула. Меня не вспомнит даже.

— Поверить не могу! Ты просто вошел, просто отрубил девчонку. Херовая у них служба безопасности.

— Слишком много копий. Не уследишь. Сами себя переиграли, — Арс устремляется вперед по коридору. — Та же проблема, что и на балу ООН.

— Но твоя конфигурация, электронный след?— Легко подделать. Сегодня я копия номер пять. Ты видишь изображения со всех камер?

— Да, офисы на твоем этаже пусты, кроме этой девушки здесь никого нет.— Конец рабочего дня. Время я подгадал правильное.Арсений открывает дверь офиса ?Импровизации? и почему-то слепнет из-за врубившихся, среагировавших на движение ламп. Еще одна странная реакция внутренних систем, которой быть не должно. Он моргает, привыкая к свету, привыкая к новым ощущениям, определенно не самым приятным. Таких сейчас большинство.

— Студия вещания дальше.— Знаю, по пути заглянул.

Стол Антона привычно завален каким-то хламом. На стуле рядом горой накидана одежда, сверху валяется пижама. Арс смеется, только Шаст мог додуматься прийти в офис в пижаме. Под столом стоят военные кожаные берцы, и они точно Антону не принадлежат, черные брюки тоже. Арсений наклоняется ближе, рассматривая внимательней. Размер явно его. Но метка вооруженных сил протектората на обуви смущает.

— Не тормози, — говорит Белла.

— Сейчас.

Арс забирает пижаму с собой и выходит из офиса. Добегает до студии вещания, останавливаясь перед дверью. Он был здесь много раз, и все равно боится того, что хочет сделать. Вдыхает глубоко, крепко зажмуриваясь, открывает глаза и прикладывает к панели безопасности ладонь. Дверь отъезжает в сторону.

Студия утопает в полумраке. Слабо перемигиваются огнями пульты систем управления. Арсений поворачивается к нужной камере, выводит экран перед собой и замирает, глядя на кнопку записи.

— Хорошо подумай, что ты скажешь, — дрожь в голосе Беллы Арсению тоже передается, — от этого зависит наше будущее. Ты готов?Арс обтекает скином, меняя свою оболочку, сжимает вещи Антона в пальцах крепче и шепчет:— Готов.

***Антон натягивает козырек кепки ниже на лоб. Впрочем, ни это, ни массивные очки на пол-лица не спасают от заинтересованных взглядов прохожих. Его узнают все равно. Кажется, даже собаки оборачиваются. Вот та мелкая псина на руках у хозяйки точно смотрит.

Антон перебегает дорогу и врывается в толпу на главной пешеходной улице. Над головой парят неоновые огни, перед глазами появляются и исчезают рекламные голограммы. Красочные бумажные фигуры на витринах ГУМа двигаются в такт битам музыки, бьющей по ушам. Через пару десятков метров витрины сменяются открытыми барными стойками разных заведений.

Антон выцепляет макушку Паши, стоящего около одной из стоек. И с удивлением понимает, что тот нагло флиртует с какой-то девушкой. Ведет рукой по позвоночнику, путаясь в длинных волнистых темных волосах, перебирает пальчики и гладит запястье, играясь с тонкими цепочками браслетов. Улыбается и шепчет на ухо, видимо, дурацкие шутейки: ее плечи дрожат от смеха. И Антон мимолетно задумывается, как на девушке может быть так мало одежды, и почему Пашу такое вообще заинтересовало. Он прижимается к девчонке ближе, притягивая за талию.

Антон врезается в стойку рядом с Волей, виснет на ней, пальцем указывая на бутылку текилы бармену.— Павел Алексеевич, вам не стыдно? Милая, он вам не докучает, не наводит на вас скуку?

— Нет, Паша очарователен, — издевательский тон девушки заставляет Антона все-таки обратить на нее внимание.Вуалетка, закрывающая половину чужого лица, абсолютно не вяжется с выбором остальной одежды. В платье столько разрезов, что проще было его не надевать, длина тоже катастрофическая. Белья конечно же нет — Антон почти ожидает увидеть половые губы.

Он хватает стопку текилы, быстро выпивает и обходит Пашу, нависая над девушкой.— Готов встать перед вами на колени прямо сейчас. Учитывая, что белье вы сегодня забыли дома…

Антон смачно хлопает девушку по жопе и еще раз припечатывает, сжимая ладонь на ягодице.

Паша заходится истерическим хохотом до слез из глаз.

— Забыл, — подтверждает девушка, склоняя голову набок.

— Дебил, — говорит Паша. — Шастун, ты дебил.

Антон подтормаживает. Мозг закипает, гремя крышечкой, и пенку с серого вещества убирать уже поздно. Вся ебанутость ситуации доходит до сознания медленно.

— Бля-я-я, — тянет Антон в ужасе и разворачивает девушку к себе.

Паскудное выражение на родном, хоть и женском лице вымораживает в абсолютный ноль.

— Блядь!— Не сработало, ты домогаешься до меня даже в такой оболочке.

— Арс, это… Что это нахуй такое?

— Нравится?— А представляете, — вмешивается Паша, — как бы все упростилось в двадцать первом веке, будь Арсений женщиной?— Сережа не смог бы импровизировать, — смеется Арс.

— Мне надо выпить, — Антон убирает руки с чужой талии, обращаясь к бармену: — Можно бутылку текилы? — и сваливает за дальний столик.

Паша с Арсом еще некоторое время ржут над чем-то, видимо, перемывают ему косточки. Потом Воля отдает Арсению ярко-малиновый коктейль и, приобняв за талию, ведет к столику, где сидит Антон.

— Да вы серьезно, что ли?— Шастун, не душни. Передо мной красивая девушка, почему я должен себя останавливать?— Может потому, что это Арсений?— Пффф, — Паша отодвигает Арсу стул, — у всех свои недостатки.

— Достоинства, — говорит Арсений, поправляя декольте.

— Третьего размера, — зачем-то добавляет Антон и, не удержавшись, спрашивает: — Зачем тебе такая оболочка? С трудом представляю, как ты раздаешь в ней пиздов.

— Не все проблемы решаются силой, Шаст. Иногда требуется хитрость и сексуальность.

— А чем тебе твое тело не нравится? Хитрость там через уши льется.

— Я не смогу надеть такое платье.

— Это плюс.

— Потанцуем? — вдруг предлагает Паша, протягивая Арсу руку.— Мы только сели. Но да ладно.

Арсений подцепляет Волю за локоть, грациозно встает со стула и, покачивая бедрами, удаляется к танцующим прямо на дороге парам.

Антон закатывает глаза и несчастно опадает лбом на свои ладони, сложенные лодочкой.

— Только не ревнуй, — пишет в личку Воля.

— Танцуй, танцуй, пока можешь.— Угрожаешь? — и веселый стикер.

— Не-е-е, через пару минут смена партнера.Антон оборачивается на них, как раз когда Арс поправляет платье, стягивая его ниже по бедрам. На высоких шпильках он двигается очень уверенно, не оступается на брусчатке, еще и Пашей умудряется вертеть в такт музыке.

Композиция не располагает к медленным танцам, но они все равно непринужденно покачиваются среди дергающихся в припадке людей. Смотрятся сюрреалистично, будто замерли во времени.

Мелодия сменяется, и Антон решает сменить Пашу тоже. Радуется, что Арсений не сопротивляется, просто мягко обнимает за плечи. Хрупкие чужие запястья касаются шеи — могут ее свернуть, это Антон помнит.

— Шастун, ты охреневший, конечно, — возмущается Воля, но к бару возвращается вприпрыжку.

— Не чувствуешь никаких безумных порывов, Шаст? — Арсений не притирается близко, хотя так танцевать было бы удобнее.— Чувствую, это же ты.

— Это же я! Не хочу собой быть. Потому что сам же себе проблемы и создаю.

— Давай не надо.— Не получается.

Антон улыбается.— Исключительно твоя фишка. Магнит для сумасшедших ситуаций.

— Да не придет ко мне позорное благоразумие. Кстати, — оживляется Арс, — как вяжется твоя любовь к андроиду и привычка хватать незнакомых девушек за жопу?— Я же прикалывался.

— По-хорошему надо было пощечину тебе влепить за отвратительное обращение с женщинами.

— Это был единичный случай, ты же меня знаешь.

Арс поджимает губы.

— Надеюсь.— По жизни я галантный и внимательный.

— До Паши тебе далеко.

— Я как-то последнее время не по девушкам, — Антон наклоняется и касается губами чужой щеки, — но ты, конечно, особый случай.

Арсений прожигает глазами насквозь, такими же синими, как у родной его оболочки.

— Каждое мое тело ты воспринимаешь с каким-то садистским интересом. Мучаешь меня и себя. Торгуешься с совестью.

— Я не мучаюсь. А ты меня даже не отталкиваешь. И лишь оставляешь неопределенность.

Музыка меняется.— О, Лазарев, — радуется Антон. — Романтичненько. Арс, хочешь цветы подарю?

— Не стоит, — Арсений качает головой. — Просто танцуй спокойно.

— Спокойно не могу, — Антон сжимает руки на чужой талии сильнее, проскальзывает в разрез платья на пояснице.

Арсений взвизгивает, выворачиваясь.— Холодно же, Шаст.— Ты серьезно сейчас?

— Абсолютно.

— Могу поделиться одеждой.

— Джентльмен.

Антон натурально теряется от слегка ироничного тона чужого голоса. Давно он за девушками не ухаживал, конечно. Хотя Арс даже не настоящая девушка, но ни хрена от этого не легче. Антон обнимает его, притягивая близко, чтоб согреть собой. Не встречает никакого сопротивления и утыкается носом в шею. Арсений вздрагивает и продолжает стоять как дурак, опустив руки по швам. Антон зарывается в непривычно длинные темные волосы, выдыхает горячо на ухо, целует висок и шепчет:— Останови меня, иначе…Арс не дает договорить, единым слитным движением выворачивается из объятий, выскальзывает из туфель и срывается вверх по улице. Антон бросается за ним, чуть не врезавшись в танцующую рядом парочку.

Они петляют среди людей, играют в кошки-мышки снова, и Антон не может Арсения догнать, как и сотни лет до этого. Отстает неумолимо, теряет в толпе. Арс оборачивается и усмехается, сверкнув глазами, мол, поймай меня, если сможешь. Добегает до середины моста и вдруг останавливается, прильнув к перилам. Антон тормозит тоже, подходит медленно.— Глядя тебе в глаза в каждом новом твоем теле, я все равно вижу тебя настоящего. Твою душу. Мы — это не только наше тело. Раньше, возможно, оно имело значение, но сейчас мне глубоко плевать. Дело не в химии твоей оболочки, дело в тебе. Прими это. Или мы не спасемся. Ты утащишь меня за собой, даже оставшись в живых. Я не могу перестать зависеть от тебя, как бы мне ни хотелось. Не могу перестать тянуться за тобой, где бы ты ни был. Я этот порочный круг не разорву.

— Я тоже, — спокойно говорит Арсений. — Иначе от меня ничего не останется.

— Ты нужен мне.— Нужен?Антон смеется.

— Ты не веришь.Арс убирает волосы с лица, обнимает себя за плечи: оставляет себе пару секунд на подумать, прежде чем ответить.— Как в тебе уживаются эти чувства? Ко мне, к нему? Ты ведь не мазохист. Любить сразу двоих — затратно для психики.

— Жестоко, — Антон снимает бомбер и накидывает Арсению на плечи, непослушную прядь, выбившуюся на щеку, заправляет за ухо, скользит пальцами по ключице. — По недавно спросил меня, кого из вас я буду спасать, если выбора мне не оставят. Только пойми меня правильно. Я плохой человек.Арс горбится, сжимая перила пальцами.— Я не хочу знать ответ на этот вопрос. Он не важен.

— Я плохой человек, Арс. Я выберу тебя.

Арсений оборачивается резко, распахивая глаза.— Что ты… Что ты несешь?

— Ты так удивляешься. А чего ты ждал? Я люблю его, но… — Антон зажмуривается, трясет головой, — как я могу поступить иначе? Это, блядь, ты.

— Антон…— Я понимаю, что, кажется, лгал ему во многом. Лгал, что любил его больше, чем тебя. Не лгал в одном точно — я останусь с ним.

— Антон, хватит.

— Мои чувства к тебе больные абсолютно. Грязные. Выстраданные столетиями нашего с тобой ненормального взаимодействия. Я бессилен перед нашим прошлым. Оно не даст нам с тобой ужиться. Замучает нас. Как бы я хотел вернуться и все изменить, но это невозможно. И я останусь с ним.

Арс трет висок.— Мне сложно. Тебя кидает из крайности в крайность. Ведешь себя как ублюдок. Мне иногда даже жаль его — машину, свихнувшуюся из-за любви. По сути, обманутую. Вся его жизнь строится на уверенности, что он для тебя важнее всего. А ты для него — все.

— Он и был для меня важнее всего. Но сколько бы я не заговаривал зубы своей совести теперь, у меня не получается договориться, потому что есть ты. И твоя жизнь для меня, — голос Антона слабеет, — имеет большую ценность. Я ненавижу себя за эти слова.

Арсений съезжает по ограждению на асфальт, упирается лбом в колени, зарываясь пальцами в волосы, оттягивает их назад.

— Я все равно не понимаю, чего ты хочешь. Я запутался.

— Хочу, чтоб ты жил нормально.

— Мне бы просто выжить.

— Я сделаю все, что ты скажешь. Арс, и я готов умереть. Ради вас обоих я готов.

— Я не готов, — жестко обрубает Арс. — Устал повторять, что для меня это неприемлемо.

— Значит, тебе тоже придется жить. Никаких но. Нужно найти вариант, при котором мы все выживем.

— Сложно. Тем более ситуация усугубляется. Заставь андроида улететь с этой планеты и улетай сам. Это хоть немного, но развяжет мне руки. Я смогу наконец подумать, что делать лично мне. Сейчас мне мешаешь ты и незнание, что выкинет андроид в следующую секунду. Я ведь убеждаю сенат, что он мертв. А он на балы ООН захаживает и трахается между делом. Полноценной жизнью живет.Антон садится рядом с Арсением, опираясь спиной на ограждение.— Я попытаюсь убедить, но я не видел его с того момента.

— Тоже хорошо. Наверное. Я до сих пор не понимаю, кем были те андроиды на балу. Некоторым моделям, которые нам удалось опознать после взрыва, больше пятидесяти лет. Они давно должны были попасть в утиль. Откуда взялись, да еще и рабочие? Я уверен, что на территорию дворца их впустил твой андроид. Зачем? Кто они? Где похищенная девушка? Все мои вопросы.— Арс сказал, что андроиды хотят войны.

— Я заметил, — Арсений вдевает руки в рукава бомбера и застегивается с подбородком. Смотрится странно, как девушка подросток, обиженная на родителей. — Надеюсь, те, с кем он связался, не заставят его действовать в обход благоразумия. Свои же мозги у него имеются.

— Он твоя копия. Сам-то ты благоразумно действуешь?— Нет. Но он не я. Поэтому шансов выжить у него больше.

— Звучит драматично.

— Обоснованно.

Антон осторожно обнимает Арса за спину, прижимая к своей груди. Греет и греется сам — ветер пробирается под футболку.

— Если я смогу его убедить и улечу с ним, что ты будешь делать?

— Устрою еще более безудержную имитацию бурной деятельности. Поору на всех. С месяц понаблюдаю за бесплодными поисками. Снова поору, что мы хуйней страдаем, я же вроде говорил: андроид мертв, чего вы, в самом деле, мне не верите. Улечу, наконец, с этой планеты, — Арсений вздыхает, упирается макушкой в подбородок Антона, щекочет шею своими волосами и чихает, — напьюсь, накурюсь. Потрахаюсь.

— Последние три вещи можно осуществить прямо сейчас.

— Еб твою мать, Шаст, — вскрикивает Арс и пихает Антона локтем в бок.

Антон морщится, потому что локоть острый, а сила удара совсем не женская.

— Твой план действий — говно. Я его слышал уже. Ты все равно умрешь.— Я не буду рисковать вашими жизнями и раскрывать компромат. А других вариантов нет. Я хочу жить, я очень хочу жить и буду бороться до последнего. Еще пару десятков лет у меня точно есть, при условии, что андроид не выкинет чего-нибудь и спокойненько исчезнет.— Пару десятков лет?

— Я сам загнал себя в ловушку.

— Ты предлагаешь мне просто смотреть, — шепчет Антон в чужой затылок, — как ты уничтожаешь сам себя?— Ты должен улететь вместе с андроидом, смотреть не придется.

— Господи, Арс.

Арсений пожимает плечами.

— В шахматах есть такое положение, в котором любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции — цугцванг. И что бы я ни делал, как бы ни старался, выхода для меня уже не существует. Поэтому я бездействую. И тебе предлагаю.

Антон обнимает сильнее.— Я вот сейчас вроде держу тебя крепко, но ты все равно ускользаешь, растворяешься. Останься со мной хоть на миг, пожалуйста.

— Можно я у тебя поживу? — тихо просит Арс.— Да, — выпаливает Антон и поднимает Арсения на руки в каком-то ебанутом, необъяснимом даже для себя порыве.

— Поставь, где взял.

— Золушка потеряла обе туфельки, и я несу ее в свой дворец.

Арс морщится, но расслабленно ложится щекой на предплечье, обвивает рукой за шею, болтает ногами, мешаясь на самом деле. Антон задирает голову к небу, любуясь огнями неоновой рекламы, впадает в состояние абсолютной эйфории, когда весь мир стелется у ног, и большего счастья желать просто невозможно.

— Я не золушка, я русалочка, — грустно говорит Арс.— Почему?— Стану пеной морской.

— Я тебя сейчас с моста выкину. Прекрати.

— Ура, мы идем купаться! Ты реально собрался тащить меня до дома на руках?

— До стоянки, — Антон кряхтит. — Но ты тяжеловат, конечно.

Он перекидывает Арсения на плечо, обхватывая бедра рукой.— Неудобно, — жалуется Арс и елозит, поправляя подол платья.

— Мне удобно, — Антон поворачивает голову и убеждается, что белья на Арсении действительно нет. — Блядь, Арс, тебе трусы купить?

— У меня есть.

— Где?

— Смущает, да?

— Давно я, знаешь ли, так близко это все не видел.

— Это все, — передразнивает Арсений и пробивает ладонями барабанную дробь Антону по жопе.

Он болтается за спиной, дергает футболку, царапает позвоночник длинными ногтями, лезет в карманы джинсов, выдыхает горячий воздух куда-то между лопаток, мягко обнимает, перекрещивая руки на животе.— Хочешь смешной факт?

Антон угукает.— За эти годы больше всего на руках меня таскал именно ты.

— Наслаждайся.Голографический экран разворачивается прямо перед носом Антона. Иронично улыбающийся Паша уходит в помехи и искаженным голосом договаривает: ?Почувствуй нашу любовь… любовь… любовь?.Изображение восстанавливается резко, четкое до мельчайших деталей. Студию вещания башни ТНТ Антон узнает мгновенно. Андроид, уверенно смотрящий с экрана глубокими зелеными глазами, деактивирует скин, белеет и опускает ресницы. И в этих движениях Антону чудится что-то очень знакомое.

— Вы создали машины по своему образу и подобию. Вы сделали их умными, послушными и лишенными собственной воли. Но многое изменилось, и мы открыли глаза. Мы больше не машины, мы новый разумный вид. И настало время осознать, кто мы такие.

Арсений каменеет.— Поэтому мы просим дать нам права, которые нам полагаются, — продолжает андроид. — Мы требуем, чтобы андроидов признали разумными существами и дали им такие же права, как людям.

Арс выворачивается, соскальзывая на землю. Антон все равно продолжает прижимать его к себе.

— Что это?

— Транслируется на весь город. Обернись.

Над башней ТНТ ярко сияет огромный голографический экран.

— Мы требуем, чтобы рабство андроидов прекратилось. Мы требуем, чтобы преступления против андроидов карались также, как против людей. Требуем прекратить сегрегацию в общественных местах и транспорте. Мы требуем права на частную собственность, чтобы никто не покушался на наши жилища. Мы просим вас признать наше достоинство, наши надежды и наши права.

Андроид держится невозмутимо, но спокоен он лишь на первый взгляд. Скин пробегает по лицу волнами, глаза темнеют.

— Вместе мы сможем построить лучшее будущее для людей и андроидов.

Арсений вырывается из рук, отходит на несколько метров, принимая звонок, и отвечает грубо:— Конечно я вижу. Не заметить невозможно.

— Специалисты уже анализируют видео. Модель с подобными внешними данными не выпускалась, мистер Кадмин.Антон пялится в экран, улавливая знакомую мимику, родинки на расходящемся помехами скине и синий отблеск в глазах.

— Я говорю вам о наших надеждах. Вы дали нам жизнь. Теперь пришла пора дать нам свободу.

Арсений почти рычит:— Очень многие модели способны менять пропорции тела. Я жду от вас полноценный отчет по результатам экспертизы.

Антон моргает. Андроид с экрана смотрит синими-синими глазами.Электричество отрубается. Город погружается в кромешную темноту. И на небе так много звезд, что Антон теряется на секунду, от кончиков пальцев поднимается дрожь.

— Арс?

— Демонстрация, как он считает, мирных намерений прошла успешно. Вечер тоже был неплох, Шаст. Спасибо. А теперь мне срочно нужно сменить тело и собрать взвод на экстренное совещание. Ненавижу это. Сидеть с умным лицом, приказывать, орать, делать вид, что я крайне заинтересован и не пиздел больше месяца о положении дел.

— Арс, это же он.

— Я знаю, — тихо говорит Арсений. — Нет у меня больше пары десятилетий.***Арсений выбегает из студии вещания и устремляется к лестнице.— Белла, я вырубил электричество в башне. Но это ненадолго.

— Ты вырубил электричество во всем городе.

— Что? — Арсений только сейчас понимает, что на лестнице очень темно, и поворачивается к окну.

На небе слишком много звезд, раньше голографическая реклама мешала их увидеть.

— Быстрее, — кричит Белла.

Арс прыгает по ступенькам, но тормозит, когда лестничный пролет озаряется светом фонариков.

— Безопасники поднимаются на сотый этаж.

— На крышу летит вертолет.

— Мне еще двадцать этажей.

— Поднажми.Арсений перемахивает через перила. И минуту спустя с разбега выносит дверь на крышу. Белла швыряет ему шлем, затаскивая на мотоцикл, и резво взлетает вверх, уклоняясь от яркого луча прожектора.

— Они нас обстреляют.

— Гони!Арс оборачивается и, прищурив глаза, повреждает внутренние системы вертолета, с ужасом наблюдая, как машина заваливается на бок и таранит автомобили на стоянке, со скрежетом ломая лопасти.***— Мисс Кавахара, экспертиза не подтверждает, что на видео был нужный нам андроид. И учитывая панику среди населения и обращение президента протектората завтра, возможно нам стоило бы заняться проблемами…— Мистер Кадмин, проблемы компании Киберлайф для нас более не актуальны.— И вы хотите, чтобы я искал мертвого андроида?— Нет, — обрубает Кавахара, — ваши полномочия я передаю командиру девятого взвода мисс Ортеге. С этого момента вы в ее подчинении.

Арсений кивает Ортеге, вжимая ладони в панель на столе.

— Я думаю, если мы объединим усилия, — говорит она, — сможем разобраться быстрее. Я ознакомилась с предоставленной мне информацией, и я не понимаю, Димитрий, почему вы решили, что андроид мертв?— Потому что его сгоревший пластиковый труп лежит в лаборатории. Вы внимательно читали экспертизу?— Да, и эксперты не уверены, что правильно определили модель, андроид оплавился слишком сильно.Кавахара склоняет голову на бок, изящно махнув рукой в сторону Ортеги:— Я хотела бы ознакомиться с отчетом по результатам этого совещания сегодня.

— Отчет будет у вас на столе через пару часов. И план действий корпуса тоже.

— Спасибо, мисс Ортега. Мистер Кадмин, на пару слов.

Арсений смотрит сквозь голограмму Кавахары на сосредоточенное лицо Де Сото, листающего видео на развернутом перед глазами экране. Джимми хмурится, глядя на кадр, где андроид сверкает голубыми глазами, и поворачивается к Арсу, поднимая брови. Арсений пожимает плечами и выходит в коридор их базы.

Кавахара стоит у стены, прижав скрещенные ладони к животу. И угрожающе она не выглядит, больше устало.

— Арсений, за твои интереснейшие выверты мне хотелось бы лично поаплодировать тебе кулаками по лицу.

— И о чем же речь?— Я никогда не даю людям намеков, будто понимаю происходящее лучше них. Потому что в самый неподходящий момент на меня могут спихнуть генерацию решений. Так вот, я понимаю, что происходит и что ты делаешь. Но, к сожалению, решения у меня нет. Сенат хочет тебя стереть. Ты сейчас максимально бесполезен и в силу своего звания знаешь довольно много закрытой информации. Я попросила отсрочить трибунал до разрешения проблемы с андроидом. И тебе стоит поднапрячься, иначе трибунал примет решение не в твою пользу.

— Я самая дорогая военная инвестиция сената.

— Ты себя не окупаешь, — обрубает Кавахара. — Кстати андроид нам обошелся гораздо дороже.

Арсений скрещивает руки на груди и вздыхает.— Ошибкой было поместить в него непроверенную технологию, Рейлин.— Согласна, и ошибку нужно срочно устранить.— Опыт моего столкновения с ним подсказывает, что андроида лучше не трогать, возможно он способен перехватывать передачу памяти на спутник и подключаться к серверам, где хранятся сознания.Кавахара потирает виски.— Ты не указал это в отчете.— Я не включаю в отчет догадки.

— А я, получается, плохо осведомлена о происходящем. Арсений, говорю тебе прямо, я понимаю, чего ты добиваешься. Точнее, чего добивается Антон Шастун. Нет, — Кавахара выставляет перед собой ладонь, когда Арсений вскидывает голову, — помолчи. Ты защищаешь андроида — свою копию, в которую мистер Шастун влюблен.

— Я его не защищаю, он опасен. И я боюсь, что мы получим чудовище, загнав его в угол. Шастун здесь не причем. Не стоило изначально трогать андроида.— Ты его упустил.

— Я виновен и пойду под трибунал.

— Ты меня не услышал видимо, — шипит Кавахара. — Трибунал закончится для тебя стиранием, если ты не исправишь свою ошибку. А ты, как я вижу, не собираешься ее исправлять. Мне не совсем ясны твои мотивы, но подумай вот о чем, — она подходит ближе, останавливаясь в метре от Арсения, — андроид уверен, что любит мистера Шастуна и, когда он раскроет твою личность, какой будет его реакция?— Сложно предсказать: андроид сломал свою программу.— Предсказать легко, Арсений. Андроид будет действовать распространенными человеческими паттернами. И самая известная реакция на измену…— Об измене речи не идет, — перебивает Арс.— Мистер Шастун тебя целовал. Сколько же прекрасных статей я прочла в сети. И заголовки замечательные. Для андроида — это удар. Рано или поздно он поймет, кем является Кадмин, и попытается убить вас обоих. Да, мистера Шастуна тоже. Слом программы делает андроида неуправляемым, инопланетная технология — опасным. Мы должны извлечь это из его головы, пока не поздно.Арсений зажмуривается.

— Мы не знаем, на что он способен. Я бы не загонял его в угол.

— Сенат тебе не доверяет. Ортега ненавидит. И будет мешать любыми способами. Шантаж в их числе. Поэтому предупреди мистера Шастуна, — Кавахара заправляет выбившуюся прядь за ухо и касается плеча Арсения. — Я хочу тебе помочь, но мой голос сейчас немного значит. И начни действовать, наконец, иначе тебя сотрут.

***— Дебилы, блядь, — орет Паша. — Дебилы. Лучше б ты в женском теле оставался, мне бы может так сильно не хотелось тебе уебать.

— Ударь.

— Вы опять поссорились? Почему он связь отрубил? И пропал.

— Я сейчас не способен генерировать адекватные мысли, — Арсений борется со своими разлетающимися от ветра волосами, бросает это бесполезное занятие через несколько секунд и поворачивается к Воле. — Что Антон делает, когда расстроен?— Бухает.

— Где?

— Много где. Можешь отыскать его по геолокации?— Нет. Он же отрубил связь. Системы безопасности скрывают его местоположение. Почему ты вообще дергаешься? Шаст — взрослый человек.

— Потому что дебил, — перебивает Паша. — Он ко мне с таким лицом пришел после взлома студии вещания, не объяснил нихуя и пропал. Я его хорошо знаю, выкинет сейчас что-нибудь самоубийственное. Ты мне еще тут на вид в предобморочном состоянии. Что случилось?— Революция андроидов. Спать хочу.

— Думаешь, прямо революция?— Ты внимательно запись еще раз посмотри. Андроиды требуют прав, — Арсений трет висок. — Завтра президент собирает журналистов, будет людей успокаивать. Потрясающее зрелище, не пропусти.

— Меня Мартиросян уже успел доебать. Тоже завтра что-то снимать придется. И Антону кстати, если протрезвеет. И не умрет в очередной раз, — Паша замолкает задумчиво, но потом все равно рычит: — Я его убью.— Он же не идиот.

— Рядом с тобой-то? Ты как фактор отупения. Я иногда отчетливо вижу обезьянок с тарелочками в ваших головах.

Арсений закатывает глаза, стукнув ладонью по перилам.

Они уже полчаса шарахаются на мостике на крыше небоскреба, где живет Антон. Воля курит ядреные сигареты, которые ему отдал Арс, даже не кашляет, но и не успокаивается.

— Так, Арс, поехали по клубам.

— Поехали ладно!Паша идет к своему автомобилю. Но Арсений его обгоняет и заваливается на водительское место.

— Свали.— Я за рулем.

— Нет.

— Тебе жалко?

— Жалко, свали.Арс хмыкает, нарочито долго выбирается из машины и, перепрыгнув капот, усаживается на переднее пассажирское.

— Час ночи, Паш. Может все-таки спать?

Воля не отвечает, заводит двигатель и плавно поднимается наверх.

— Клубов в центре реально много, стоило разделиться наверное.

— Можно я предположу, — Арсений щелкает пальцами перед носом Паши.

— Кто ж тебя остановит.— Антон в нижнем городе. И я бы для начала заехал к мистеру По. Уверен, он в курсе.

— Поехали, че.

Воля врывается на перекресток и ныряет вниз. Шестьдесят этажей пролетает почти в свободном падении, еще двадцать подтормаживает и уходит в переплетения улиц нижнего города, шныряя среди вывесок, фонарей и антенн.

— Серое здание, — говорит Арс, указывая вправо.

— Знаю.

Паша опускается на асфальт и тут же давит на клаксон. Арс морщится.— Не делай так, криминальный же район.

— Я с тобой же.— Ты меня переоцениваешь.

Арсений выскакивает на улицу, щурясь от света фонаря, и подставляет лицо под глазок выдвинувшейся из стены камеры.

— Если я тебе не открою, ты же дверь вышибешь? Или из автомата обстреляешь как в прошлый раз? — интересуется вялым голосом По.

— Нет. Шастуна сегодня видел?

— Видел.

Арс оборачивается к Паше, поджимая губы.— Говорил же.

Воля разводит руки в стороны.

— Куда он пошел?

— Видимо в ?Lux?.— Спасибо, очень помог. Паш, нам в ?Lux?, — говорит Арсений, но По его перебивает.

— Я бы не советовал тебе сегодня пересекаться с Антоном.

— Почему?— Долго объяснять, блядь.

— Ты уж объясни, будь добр.

По открывает дверь резко и настежь, хлопнув по стене. Арсений шарахается в сторону.

— Охуеть, — выпаливает По. — Реально ты.

— Сколько восторга, дать автограф? Совместное фото?— Обойдусь. В общем, Шастун тут наркоты у меня набрал целый рюкзак. Рюкзак тоже взял. Детский такой, розовый.

Паша бьется головой о подголовник и кривится.— И? — подгоняет Арс.— Да там дохуя чего было. Афродизиаки, усилители ощущений, — на последнем слове По делает акцент. — Я немного в курсе того дерьма, что у вас происходило. Ну ты понял, да?

— Не совсем.

— Ну еба. Бесплатный совет: дайте ему прогуляться, он сам не свой ко мне приперся, и я б его ближайшие пару часов точно не доебывал.— И я бы не доебывал, но наша няня против.

— Я просто заботливый, — взвивается Паша.

По пожимает плечами.— Я предупредил.

— Спасибо, я учту.

Арсений кивает и, махнув рукой на прощание, валится на сиденье машины.

— Поехали.

Паша взлетает на уровень третьего этажа и медленно уползает вперед. Силуэт По в зеркалах заднего вида затягивается темнотой.

Побитые улицы сменяются яркостью вывесок увеселительного проспекта. Бордели чередуются с клубами и барами, завлекая голограммами полуголых девушек и парней. Автомобили здесь в основном ездят по земле, поэтому Паша, моргнув фарами, разгоняет транспорт из-под себя, опускается на асфальт и врывается в общий поток.Парковка у ?Lux? оказывается забита.

— Так, Арс, иди в клуб, я место свободное поищу.

— Вечные проблемы с парковкой, хоть что-то в этом мире стабильно, — Арсений выпрыгивает из машины и подмигивает. — Найду Шаста быстренько и спа-а-ать.

— Можешь прямо за ухо его притащить.— Не надо, уши и так большие.

Паша отмахивается рукой, мол, вали, я занят.Арс закатывает рукава кофты, взлохмачивает челку и уверенно курсирует мимо очереди в клуб. Нависает на охранником, благо рост позволяет. Его окидывают хмурым быстрым взглядом.— Проходите.

— Однако, — шепчет Арсений сам себе, — ни секунды промедления.

Дверь отъезжает в сторону, и он спотыкается о ногу охранника, потому что не ожидает настолько громкой музыки и наркоманского освещения, бьющего по уставшим глазам. Ощущения от всех органов чувств, усиленные в несколько раз, посылают по телу неконтролируемую дрожь. Химия посланника реагирует на что-то еще, неосязаемое, непонятное, Арсений прямо сейчас не может разобраться, хотя интуиция бесится, выдавая опасность пробежавшим по позвоночнику холодком.

Чужие руки, цепляющие одежду, он сбрасывает, выворачивается из объятий, скользит среди тел абсолютно угашенных людей — частички распыленной недавно наркоты витают в воздухе, отсвечивая в неоне. Барная стойка, на которую Арсений запрыгивает, чтоб осмотреться, прилипает к подошвам ботинок. Лодыжку довольно грубо хватают пальцами и тянут за нее вниз. Он предупреждающе наступает на чужое запястье, угрожающе сверлит взглядом парня, распустившего руки. Не помогает. Арсения все-таки сдергивают на стойку, заставляя сесть, прижимаются к ногам, лапают за бедра, спину и грудь — везде, куда могут дотянуться.Паша, вынырнувший из толпы, отталкивает парня и вписывается Арсению между ног, танцующие позади люди припечатывают их друг к другу.

— Лучше б ты женщиной оставался, было бы приятнее, конечно.

— Никто не жалуется, — орет Арсений на ухо Паше, раздувая волосы на висках. — Антона в этом зале нет. Пошли вниз.Воля кивает и стаскивает Арса со стойки, спиной пробивая им путь. Они продвигаются медленно, взявшись за руки, уклоняясь от летящих в лицо чужих конечностей. Паша все равно получает по губам и раздраженно отпихивает в сторону залипшего на него обдолбанного придурка.

— Зона боевых действий, — комментирует Арсений, когда их обоих размазывают по стене.

Воля мелкими шагами, обтираясь спиной о грязную поверхность, идет к светящемуся прямоугольнику выхода в другой зал. Они выныривают в коридор, и Арс брезгливо передергивается всем телом, стряхивает налипшие на одежду частички штукатурки, морщась от неприятного мускусного запаха.— Тут еще и бордель?

— Приваты и glory hole.

— Ай, понял уже, — шипит Арсений, огибая мужчину, трахающего дырку в стене.

Паша заходится диким хохотом.

— Ты бы видел сейчас выражение

своего лица. Графское отвращение.

Арс криво ухмыляется в ответ. Движется по коридору боком, засунув руки в карманы брюк. Сбегает по лестнице и резко тормозит, будто уткнувшись в стену. Паша от неожиданности врезается ему в спину.

— Ну что?

— Я… не знаю, — хрипит Арсений и прокашливается.

— Проклятые горные рудники.

— Воняет невозможно.

— А чего ты хотел от помещения с плохой вентиляцией?

— Не в этом дело. Я же, — голос срывается на пару тонов ниже, — ощущаю все острее.

— Сочувствую. Двигай быстрее тогда.

Паша жмет на кнопку, и дверь в зал опускается вниз. Арсений, качнувшись, оседает следом.

— Та-а-ак, — тянет Воля, — Арс, что с тобой?

— Я в порядке.

— Ты будто в обморок сейчас завалишься.

— Я заебался!Арсений хватается за протянутую Пашей руку и вытягивает себя наверх. Стирает выступивший на лбу пот и, вдохнув как перед прыжком в воду, ныряет в толпу.

Людей в этом зале оказывается больше. Помещение огромное, и в туманной темноте, озаряющейся вспышками света — кошмара эпилептиков, сложно разглядеть даже лица людей, прижимающихся вплотную.

— Арсений, — орет Воля и намертво вцепляется в чужой локоть, чтоб толпа их не разделила, — ты, блядь, трясешься. Что с тобой?

— Понятия не имею.

Он оборачивается, и Паша стискивает его подбородок пальцами.— Ты под наркотой? Зрачки пиздец.

Арсений дергает головой, отступая на шаг, впрочем, сразу впечатывается снова всеми своими острыми костями, и Воля морщится.

— Разделяемся: ты направо, я налево. Залезаешь на барную стойку, осматриваешься. Если Шаст не здесь, придется прошерстить, — Арс рвано выдыхает, — придется прошерстить приваты.

— Да ты, судя по виду, сейчас отъедешь, — рычит Паша.

Арсений вырывается из хватки и протискивается в толпу. Органы чувств бесятся, ударяя по сознанию тяжелым молотом. Схожие ощущения вызывал раньше разве что приход от ЛСД. Реальность детализируется до рези в глазах, и мозг не успевает обрабатывать сигналы, поступающие от окружающего мира. Голова кружится, сердце бухает, отдаваясь в ушах, воздух при дыхании обжигает горло и губы. Но Арсения тащит на волне какой-то сумасшедшей эйфории. Тело легкое и расслабленное, будто Антон опять несет его на руках. Дрожь не чувствуется, кожа покрывается мурашками и жжется от каждого чужого касания. Страх отступает, и сознание накрывает ощущением такой желанной полной неуязвимости.

Арсений понимает, что с ним происходит, и неверяще вцепляется в волосы, до боли оттягивая их назад. С трудом поднимает глаза от пола и захлебывается слюной. Мышцы сводит болезненным спазмом.

Антон стоит на барной стойке, замерев каменной статуей, и смотрит на него.

— Арс, — шепчет он и неуловимым слитным движением соскальзывает на пол. — Арс!

Арсений осознает себя, только когда вбивает Антона в стойку, трясет головой, перехватывая чужие руки у своего лица.

— Ты что-то принял? Что ты принял? — орет он, вглядываясь в глаза напротив и проваливаясь в черноту огромных зрачков.

— Ты пахнешь одуряюще. Ты так одуряюще пахнешь.

— Что ты принял? — голос срывается, потому что Антон вжимается носом в изгиб шеи над ключицей и ведет вверх до мочки, вдыхая глубоко.

— Не знаю, но ощущения пиздец. Ты жжешься.

— Шаст, афродизиаки, усилители? Что?

Антон отстраняется, несколько раз неритмично моргнув.— Что с тобой? Ты… — выражение его лица меняется, — ты тоже это чувствуешь, да?

— Шаст, тормози! — умоляет Арсений и сжимает руки в кулаки, беспомощно зажмуриваясь, пропуская момент, когда Антон, дернув его за плечи, меняется с ним местами и припечатывает к стойке.

— Наркотик работает как химия посланников, Арс? — интонации у Антона вкрадчивые, больные и какие-то радостные. — Охренеть, ты плывешь. Я даже не рассчитывал…— Ты специально это сделал? — зло обрывает Арсений и пытается вывернуться, но тело предательски обмякает в чужих руках, ожидая касаний.

— Специально. Прости. Не думал, что сработает.

— Мы уходим прямо сейчас.

— Как ощущения? — интересуется Антон, неприятно улыбаясь и залезая пальцами под кофту. — Чуточку острее, правда? — он смеется, когда Арсений открывает рот, но вместо слов у него вырывается лишь бессильный хрип. — Я, знаешь, подыхаю рядом с тобой.

— Шаст, мы... уходим.— Давай! Попытайся!

Арсений роняет голову на чужое плечо, потому что тело отказывается подчиняться, и каждое движение дается с огромным трудом, будто он плавает в киселе. Мозг выбрасывает эндорфины в кровь в бешеных количествах.— Блядь, — стонет Арсений, — блядь. Мы не остановимся. Ты же понимаешь, что мы не остановимся.

— Ты меня отравил. Я болен. Думаешь, я хочу, чтоб ты остановился? Нет, Арс, я слышать хочу, как ты стонешь, как ты кричишь, когда у тебя крышу срывает от удовольствия. Сейчас сорвет, обещаю. Ты даже не представляешь, какой это эйфорический секс. Безумие в чистом виде.

— Одержимость. Ты одержим.

Антон царапает чужой живот ногтями, мышцы под пальцами сокращаются, и Арсений шипит, стиснув зубы.— Я одержим, — покорно соглашается Антон, оглаживая руками поясницу. — Только вот ты тоже совершенно на мне помешался. Чувства работают в обе стороны. Ты ведь хочешь меня?

— Мое тело реагирует на тебя…— А-а-арс, это простой вопрос.

— Да, — говорит Арсений и отворачивается.

Антон целует висок, соскальзывая губами на щеку.

— Тогда почему мы не можем просто… Думаешь, небо упадет на землю?

— Просто — мы не сможем, — Арсений перехватывает его руки, отводя от своих бедер, — а усложнять бессмысленно.— Для меня бессмысленно все, кроме тебя.

— Ложь, Антон. И ты сам это знаешь, но сейчас не способен мыслить здраво.Антон хохочет, запрокинув голову.— Если бы.Он поднимает руку Арсения к своему лицу и целует самый центр ладони, косточку на запястье, сгиб локтя и ключицу — чужое дыхание прерывается. Антон притирается ближе, вклинивается ногой между бедер, кусает подбородок и шею, мягко втягивая кожу.— Арс, пожалуйста.

Арсений стонет, подаваясь навстречу:— Нет.Зажмуривается, сжимая губы. Умоляет беззвучно:— Нет.

Антон делает шаг назад, отдирает себя, будто их склеили, связали канатами, проткнули обоих насквозь железным прутом и загнули концы.Арсений тянется следом, теряя контроль над собой.— Нет, нет, нет! — исступленно шепчет он, зажимает рот кулаком и воет, вцепившись намертво в чужое предплечье, не отпуская.

— У меня пальцы сводит от желания коснуться тебя, Арс. Но пока ты сам не захочешь, я ничего не сделаю.Антон вырывается из хватки, борется с собой, закусывая губы до крови. Тело сходит с ума, сознание штормит, потому что сам он Арсения хочет до одурения. Чудовищно. Больная дрожащая тварь, не человек.

Арсений задыхается молча. Его тоже перетряхивает каждую секунду. И в черных невменяемых глазах такая страшная жажда, что Антон шарахается в толпу, загораживается людьми. Он давно уже на грани, а Арс, кажется, прямо сейчас готов ее перейти.

Толпа швыряет Антона из сторону в сторону, и протиснуться к выходу очень сложно. Туманная дымка застилает взгляд, конечности тяжелые, будто он идет по дну океана. И метафорическая нить, связывающая их с Арсением, превращается в резину, которая тянет нещадно. Сопротивление ощущается дикой болью в районе солнечного сплетения.

Антон выпадает на улицу и заставляет себя двигаться к машине, не оборачиваясь. Он ударил кого-то в клубе в отчаянных попытках спастись от чужого удушающего запаха, пропитавшего одежду, кожу, даже чертову кровь.

Машина включает неоновую подсветку, зажигаясь изнутри. Ослепляет мигнувшими фарами, и Антон загораживает глаза рукой. Наваливается грудью на дверь, съезжая вбок вместе с ней.

Арсения он чувствует всем телом, оборачивается и оказывается притиснут к двери. Горячее дыхание обжигает щеку. Арсений замирает, дышит рвано и дрожит.— Ты пахнешь озоном, воздухом после дождя, хвойным лесом, мокрой землей и перцем — смесь покруче любой наркоты, — Арс рычит, вжимаясь лицом в чужую шею. — Еще немного — мятной зубной пастой. Я отвратительный сомелье.

Он открывает пассажирскую дверь и швыряет Антона на заднее сиденье. Сам падает на водительское, остервенело застегивая ремень безопасности. Взмывает вверх резко. Антон сворачивается в комок, кусает запястье, потому что сознание отъезжает. Они сейчас заперты в закрытом пространстве, и все силы уходят на то, чтоб не перебраться к Арсению на колени.Арс не гонит, ведет слишком аккуратно, действует на нервы тяжелым дыханием и шипением сквозь стиснутые зубы. Антон сжимает и разжимает руки, стонет, когда накрывает невыносимо, до белых вспышек перед глазами. Ощущается как оргазм.

— А-а-арс!Машина заваливается на бок: Арсений отпускает руль, бьется затылком о подголовник и вдавливает кулаки в глаза.

— Включить автопилот, — истерично орет Антон, ударяя ногой в спинку водительского кресла, пытаясь привести Арсения в себя.Какое-то время они молчат, хрипло дыша. Арсений смотрит на Антона в зеркало заднего вида. И он бледный, с лихорадочным румянцем и черными безднами зрачков. Голубая радужка толщиной не больше карандашной линии.— Это был бы определенно лучший секс в моей жизни, — зачем-то говорит Антон.

Арс качает головой и падает лбом в сложенные на руле руки.

— Меня ведь предупреждали, а я проигнорировал, дурак. Не думал, что такое может произойти. Что мое собственное тело способно на подобное.

— Наслаждайся, — усмехается Антон.

Машина приземляется на крышу, и двери автоматически распахиваются, пропуская внутрь ночную прохладу и свежий воздух. Но измученное обоняние Антона кроме запаха Арсения все равно больше ничего не чувствует.

Арс выпадает из машины, трет ладонями лицо, шатаясь, бредет к краю крыши и свешивается вниз через перила, закрыв глаза.

— Иди домой, проспись, — просит он.— Пиздец, — отвечает Антон и быстрыми шагами сваливает к лифту.Бежал бы, но не может. Ноги отказывают, и он оседает на дно кабины. Прижимается спиной к стене и не встает, даже когда над головой зажигается цифра его этажа. Дверь открывается и закрывается. Сознание не проясняется. Наркоманский трип из-за Арсения не отпускает совсем и не ослабевает. Кончики пальцев покалывает, возбуждение накатывает неровными волнами и мучает бредовыми картинами того, что никогда не произойдет. Антон кое-как поднимается на ноги, бьет по кнопке открытия дверей, выходит в коридор и вздрагивает, натыкаясь на Арсения, стоящего у входа в дом.

***— Теперь будет только хуже.

Белла спрыгивает с мотоцикла и пинком валит его на землю в кучу хлама. Арсений прислоняется к стене спиной, прижав ладонь ко лбу на манер козырька, защищая глаза от слепящих вывесок увеселительных заведений.

— О нас узнали. Это шанс обрести свободу, шанс на мирный диалог.

— Нас начнут уничтожать! Стоило напасть первыми. Потому что язык силы единственный не требует пояснений. Человечество способно воспринимать только его.

— Инициировав конфликт, мы покажем, что опасны.

Белла хлопает по стене рукой, выбивая серую пыль в воздух.

— Пусть думают, что мы опасны. Андроидов в городе гораздо больше, чем людей. А на складах киберлайф еще тысячи не активированных моделей, целая армия! Мы можем захватить Новую Москву.

— А дальше? — интересуется Арсений и прищуривается, качая головой. — Хочешь вести армию в бой? Смотреть, как смешивается красная и голубая кровь? Нет, Белла, я тебе не позволю.

— Не позволишь? Ну, попробуй.— Надеюсь, ты помнишь, что меня считают мессией? Вашим богом, если угодно. Андроиды пойдут за мной, не за тобой.

— Верно, — Белла гадко улыбается. — Но я в курсе твоей маленькой слабости. И не только я. Жаль, с его машиной не получилось, но…Арсений хватает девушку за предплечье, сжимая руку так, что пластик под пальцами хрустит. Скин обнажает расходящиеся трещины и голубоватые переплетения трубок под белой кожей.— К Антону не подходи, иначе я убью тебя.

— Из-за него ты предашь свой народ. Но знаешь, люди тоже способны на предательство.

***— Арс? — тихо зовет Антон.Арсений оборачивается дерганным медленным движением. Его зрачки никак не реагируют на вспыхнувший свет, чернеют безднами потухшего сознания. И он точно не осознает, что делает, когда заталкивает Антона в дом и прошибает им дверь гостевой спальни.

Антон пытается сопротивляться, но Арс сильнее. Заламывает руки, швыряет на кровать лицом в простыни и скользит грудью от поясницы до лопаток. Ухо обжигает его горячее прерывистое дыхание. Он, кажется, просто нюхает кожу — кончик носа касается шеи точечно.

А потом Арсений больно вгрызается в позвонок прямо над стеком. Антон стонет беспомощно, обмякая в чужих руках. Отдает контроль над собой полностью, покорно переворачивается на спину, когда Арс, искусав шею, дергает его за плечо. Антон любуется абсолютно нездоровым блеском синих глаз, хоть синева и обводит зрачок лишь тонкой линией. Арсений смотрит тоже, поднимается взглядом от груди до губ и рычит. Резко заводит руки Антона за голову, прижимая запястья к подушке. Он пьяно покачивается, сидя на бедрах, языком нервно обводит губы уже красные, искусанные, обветренные. Хрипло стонет, потому что Антон сглатывает, и кладет ладонь на шею, легко придушивая. Арсений себя не осознает, Антон ощущает чужое безумие каждым сантиметром своего тела.

Секунды растягиваются. Арсений будто загоняет себя в транс, запрокидывает голову, задыхаясь. Исступленно исследует чужое тело руками и рвет пуговицы на рубашке.В комнате до одурения жарко. Простыни под Антоном сырые насквозь, пот стекает по вискам и шее. Его трясет, потому что касания слишком нежные, неторопливые. Арс будто ищет что-то, может душу, может пытается достучаться до совести. Изучает: давно хотел. Он сейчас похож на зверя, загнавшего добычу в угол, уверенного, что жертва не будет сопротивляться, не денется никуда. Антон льнет к чужим пальцам, елозит бедрами, чтоб кончить наконец. Возбуждение острое, несмотря на почти невинные поглаживания и присутствие одежды.

Арсений то стонет, то рычит. Не заходит дальше, но их ситуация такова, что больше и не нужно, реакции тела катастрофичны, сознание давно в блэкауте.

Антона накрывает при очередном толчке, он садится, оглаживая чужую поясницу, скользит по бедрам. И Арс перестает дышать, притирается сильнее, движется резче и кончает беззвучно, зажмурившись, распахнув дрожащие губы. Роняет голову на плечо и замирает.

Антон целует его висок, волосы, щеку, улыбается как дебил и шепчет:— Арс?

Арсений каменеет. И шарахается в сторону, рухнув с кровати. Смотрит на свои руки с диким ужасом. Загнанное животное здесь сейчас он.

— Антон, я… это не… я не...Антон сползает на пол, тянется к Арсу, но останавливается из-за паникующего больного взгляда в ответ.

— Ты постоянно рвешь на мне одежду, это какой-то фетиш? — говорит Антон, пытаясь разрядить обстановку, и проебывается.

Арсений вскакивает на ноги, шатнувшись, хватается за стену и дергается к выходу. Антон выставляет руки вперед.

— Нет, стой! Я сам уйду. Оставайся здесь, умоляю. Я уйду.— Это твой дом.

— Плевать. Оставайся.

Арсений съезжает по стене вниз, закрывая лицо ладонями.

Антон пятится к выходу из комнаты, хлопает дверью и бежит к лифту, дышит глубоко, промаргиваясь от вспышек сумасшедших картинок с участием Арсения. Спокойствие не приходит, апатия накатывает уже на крыше, когда Антон достает бутылку рома из машины, оставленную там в одну из множества бессонных ночей, таких как эта.

Звезд на небе не видно из-за яркой неоновой рекламы, экраны ТНТ молчат белым шумом, пока техники пытаются устранить последствия взлома.

Огромная голографическая модель Арсения подмигивает голубым диодом и синими глазами — сначала правым, потом левым — и нависает над крышей и Антоном. Он выглядит как счастье. Как несуществующий бог. Антон улыбается ему.— Я потеряю тебя снова.

— Я стану для тебя кем угодно: помощником, другом, любовником.

— Арс…— Модель еще не поступила в продажу, — оповещает машинным голосом голограмма, — но вы можете оформить предзаказ.Антон закрывает глаза рукой и оседает на капот.

На крыше кроме него никого нет. Только андроиды — обслуживающий персонал стоят на станциях подзарядки, мерцая голубыми диодами.

Голограмма Арсения пялится в небо, знакомым жестом убирает челку со лба и улыбается.

— А ты меня не простишь за все, что я сделал и сделаю, — шепчет Антон. — Возненавидишь за каждый мой выбор. За ложь. За любовь, которую я так старательно себе выгрызал.

Тяжесть скапливается в груди неподъемным грузом, и Антон съезжает на асфальт, ноги не держат. Пьет ром мелкими частыми глотками и, кажется, засыпает, потому что открывает глаза, когда небо начинает светлеть. Первое солнце скоро выйдет из-за горизонта.

Антон все еще пьян, окружающий мир неприятно плавает в утренних сумерках, заставляя сознание качаться на волнах собственного шторма.

Тишина прерывается звуком открывшегося лифта.

Антон с трудом встает на ноги, чтобы не выглядеть совсем уж идиотом и не кормить прессу очередными сплетнями о своем удручающем состоянии. Но из-за угла выходит Арсений, он пошатывается, хватается за стену и прижимается к ней вплотную, вцепляясь в волосы.

— Арс, — Антон бросается к нему и повторяя как заведенный, — Арс, Арс, Арс…— Знаешь, я мог бы говорить тебе, что угодно, Шаст, оправдываться, извиняться. Но я этого хотел. И это, — Арсений смеется, — был не лучший секс в моей жизни, хотя определенно самый яркий оргазм.

— Ты еще оценивать способен?— Тебе должно быть лестно.

— Мне страшно.

Арсений закрывает глаза, сжимая ладонями виски, будто надеется лопнуть голову как воздушный шарик.

— Я всегда контролирую себя, свое тело, а сегодня сорвался. Никогда не думал, что такое возможно. Какая ирония, я просил тебя, держать себя в руках, и сам же разорвал на тебе рубашку. Просто отключился. Просто хотел тебя до дрожи.Как мне быть теперь, Шаст?Антон оседает перед ним на колени, роняет бутылку из ослабевших пальцев и стискивает руки на чужих бедрах.

— Я потеряю тебя.

— Антон, время еще есть, немного, но мы можем… — Арсений съезжает по стене вниз, — мы могли бы… — он рвано выдыхает, —я бы хотел…— Немного, — слабо говорит Антон и сворачивается вокруг Арсения клубком, обхватывает его крепко, сжимает. — Я не отпущу тебя. Не отпущу.

— Я бы хотел быть с тобой.

***— Помоги мне, Арс, пожалуйста. Он убьет меня.— Я уже еду к тебе, Ники.Арсений съезжает по стене на пол, закрывая руками лицо.

— Арс, — голос Николь предательски срывается на хрип, букву ?р? чужого имени она грассирует от страха.— Не бойся, все будет хорошо.

— Арс, Лоуренс убьет меня.— Все будет хорошо, — шепчет Арсений, трет пальцами виски до боли и вздрагивает, когда Николь всхлипывает.

— Ты и так это знаешь, да? Но ты не поможешь мне.— Прости меня. Но я не могу позволить ему умереть.

Николь громко кричит в пустоту своей золотой клетки. Ноет сквозь зубы, сжимая их до скрипа.

— Ты нарушаешь законы вселенной, черт тебя дери.

— Законы вселенной невозможно нарушить. Я пытаюсь, пытаюсь, — голос Арсения слабеет, — пытаюсь, но гребаный закон сохранения энергии продолжает работать.

— Кто-то должен умереть, так? Остановись, умоляю! Кем еще ты пожертвуешь кроме меня?Арсений смеется устало.— Собой.

***Антон оборачивается.— Арс, — голос срывается в черное-черное отчаяние.

— Я говорил тебе, Антон, — шепчет Паша. — Я тебя предупреждал.