Глава 2. (1/2)

Фундаментальные законы термодинамики установят жёсткие ограничения на технологические инновации и прогресс человечества.В изолированной системе энтропия может лишь увеличиться. Вид, основанный на бесконечном росте......нежизнеспособен.The 2nd Law: Unsustainable — MuseАрс: Ты же понимаешь, что если будешь жить вечно, то твои близкие умрут?Сережа: Ну и ладно.Арс: Я умру.Сережа: Ну и слава богу.

Трансляция в Instagram от 27 сентября 2019 года ***— Антон, ты будешь с нами играть? — спрашивает Оксана.Она рисует круги ярко-желтым мелком, поворачиваясь вокруг себя на пятке. Ее белые кроссовки все в пыли и потертостях, будто она шла пешком с края земли. Платье в горошек липнет к ногам, ветер раздувает рукава-воланы.— А во что мы играем? Ой, — на голову Антона падает яблоко, отскакивает, укатывается далеко. Слишком красное. Слишком круглое. Слишком — для реального мира. Яблоневая аллея упирается в домик, за которым стелется пшеничное поле, насколько хватает глаз. Горизонт рябит, иногда плывет. У Антона идеальное зрение, но даль все равно пиксельная. Безоблачное голубое небо исходит помехами, как молниями.— В классики.— Я думал, классики квадратные, с цифрами.— Нет, ты что?! — Окс дует губы и крутит пальцем у виска.Ее внешний вид сильно контрастирует с выражением лица. Маленькая девочка в теле взрослой женщины.Она нетерпеливо дергает Антона за руку:— Смотри, я рисую кружочки. Ты должен прыгать только в них. Выиграет тот, кто допрыгнет до девятого.Расстояние между кругами довольно большое. Антон не уверен, что доберется хотя бы до пятого и не переломает ноги.— Вроде бы кругов должно быть десять, Окс.— Не спорь с Оксаной. С маленькими девочками спорить себе дороже, — говорит Арсений.Антон хочет добавить, что самому Арсу точно в рот палец не клади, вообще как-то неприлично пихать свои пальцы в рот друзьям. Но Оксана бесцеремонным вихрем врывается между ними. Тянет за собой на первый круг, Арсения почему-то за шлевку джинсов. Абсурдно интимный жест в их ситуации.Арс локтем, но аккуратно, расчищает себе немного места для прыжка.

— Я начну.Они толпятся в маленьком круге, боясь выйти за пределы или стереть мелковую линию. Арсений отталкивается и, кто бы сомневался, грациозно и легко приземляется почти в центр второго круга. Антон хочет пропустить Оксану вперед, но девушка нерешительно топчется на месте. И он прыгает сам. Врезается в Арсения. Их обоих чуть не сбивает с ног порыв ветра.Яблоки осыпаются с ветвей, бьются об асфальт, катятся к ногам, удушающим ароматом заливают сад. Красные. Кажется, укусишь, и брызнет кровавый сок.Арс поднимает одно и предлагает Антону:— Хочешь? Спелое.— Змей искуситель ты так себе, конечно.— Да и ты не нагая Ева.— Я могу быть нагим Адамом.Арсений показывает раздвоенный язык в ответ. И ему в рот тут же прилетает яблоневый лист. Антон мерзко хихикает, в тайне надеясь, что лист был с букашками. Арс отплевывается.— У меня не получается.Они оборачиваются к Оксане. Девушка рассматривает песчаный вихрь у своих ног, чуть отступая — ее, хрупкую, ветер безжалостно теснит из круга.— Прыгай к нам, — Арсений руки подставляет, — давай, я тебя поймаю.Оксана качает головой, жмется, обхватывает себя крепче, цепляясь за плечи пальцами.Антон думает, что ей холодно, хочет предложить свою кофту. Не успевает. Арс каким-то немыслимым образом перепрыгивает через круг, приземляется на следующий неаккуратно, скользит ладонями и кедами по мелким противным камешкам. Антон об такие в детстве коленки и локти обдирал очень больно. Арс тоже обдирает. Дует на ладони, сложив их лодочкой. Но кидает взгляд победителя Антону, подначивает:— Сможешь?А что Антон? Антон — азартный игрок, пусть даже и в классики. Берет шаг разбега, прыгает, врезается в Арсения снова. Они начинают толкаться, как дети. Оксана улыбается. Усевшись на корточки, подпирает кулачками щеки.За ее спиной — каменистая равнина до горизонта. Антон удивленно озирается. Яблоневый сад исчезает, пшеничное поле и маленький домик — тоже. Небо становится ниже, нависает темными тучами.— Где мы? — спрашивает Антон.Арсений молча сжимает его запястье, тянет вперед. Они вместе перемахивают на следующий круг. Вязнут по щиколотку. Прыгают опять через круг. Падают на седьмой: Антон — на колени, Арс заваливается на задницу.Оксана кричит. Между ними трескается земля, размывается кровавым потоком. Кипящая река бурлит у самых ног.Антон вскакивает. Помогает подняться Арсению. Тот вдруг больно стискивает его пальцы.— Стой. Дальше не допрыгнешь.И правда, восьмой круг кажется далеким.— Где мы?— Я не знаю. — Арс озирается. — Честно.— Это видоизмененный углерод?— Это твой сон.— Арсений…— Нет.Он опускает руки в кровавую реку по локоть, вынимает, мажет зачем-то по лицу:— Меня нет.Пачкает лоб, волосы, глаза, ресницы.Антон такое уже видел. Сначала наяву, потом в кошмарах. И это очередной.Арсений тянется руками к его лицу. Антон отшатывается, отступает к краю круга. Разворачивается. Прыгает. На восьмом круге вновь разбегается, отталкивается и падает на девятый, кроша ногами лед.— Поцелуй меня, Антон.Вокруг расцветает сад. Маленькие белые цветы с желтой сердцевиной кистями свисают с веток. Тонкий слабый запах окутывает призрачной вуалью. Знакомый запах. И Антон не может сдвинуться, вмерзая ногами в лед, проваливаясь глубже.Арсений смотрит на него с седьмого круга.Смотрит беспомощно, осторожно касаясь пальцами плеча. Он сидит на краю кровати, теплом сквозь тонкие простыни обозначая себя.— Ты звал меня?— Я? — Антон соображает с трудом, моргает, чтобы приспособиться к яркому свету. — Ага, вполне возможно.— Твой домашний андроид сказал, что ты меня звал. Тебе приснился кошмар?Шаст приподнимается на локтях.— Слушай, а кто у нас на седьмом круге ада по Данте?Арсений удивленно поднимает брови, но с готовностью прогружается долю секунды, ища информацию:— Убийцы, насильники, самоубийцы, транжиры, богохульники и мужеложцы.— Мужеложцы? — Антон ржет. — Я мог бы догадаться.— На первом — лимб, — продолжает Арс, — вечная жизнь в подобии рая. Гомер, Аристотель, Сократ…Антон перебивает:— А на девятом?— На девятом дьявол вечно истязает предателей, тех, кто пошел против родных людей.— Вот оно как. Я понял.Шаст падает обратно на подушки. Мысленно перебирает образы из сна. Слишком четкие. Живые. Детали отпечатываются полубредовыми силуэтами на сетчатке. Он помнит запах и касания. Реальное касание теперь немного пугает. Арсения хочется то ли прогнать в кресло рядом с кроватью, то ли забрать к себе под одеяло. Антон выбирает второй вариант. Впечатывает Арсу подушку в лицо, чтоб дезориентировать, и заваливает на постель, накидывая сверху одеяло. Арсений некоторое время гипнотизирует потолок.— Тебе холодно или скучно? — спрашивает тихо, голову не поворачивает, косится.Подгребает под голову подушку.— Согреешь и развеселишь? — Антон улыбается.Арс так по-домашнему путается в простынях и солнечных лучах. Волоски на руках просвечивают. Шаст думает, что стоит запомнить это, а не кошмарный сон.— Играем в ?Вопросом на вопрос??— Ты меня сканируешь?— Да, начал, как зашел. Я беспокоился. Сейчас пульс чуть выше нормы — восемьдесят девять, температура тела — тридцать шесть и семь.— Греть, значит, не будешь?— Шаст, — Арсений поворачивается набок. Они теперь лежат лицом к лицу, — я не понимаю, чего ты хочешь от меня.— Я и сам не понимаю, не обращай внимания.

— Я хорошо считываю человеческие эмоции и чувства, но иногда мне кажется, что ты меня ненавидишь. Это ведь не может быть правдой, так?— Не может.Антон выползает из-под одеяла, ступает на пол, подгоняемый поджопником от Арса. На белых трусах остается отпечаток подошвы кроссовок с игривым мишкой от Москино.

— Кофе хочу. Составишь мне компанию?— Предлагаю вызвонить остальных и позавтракать, точнее, уже пообедать всем вместе.— Да, идея неплохая, звони, — кивает Антон.

Ему хватает секунды, чтобы осознать, какую хуйню он сейчас сотворил.— Блядь, Арс, только не голосвязь, только не голосвязь, только не…— Поздно, — мрачно говорит Воля. Его голограмма задумчиво взирает на них от двери в спальню.

Шаст даже не успевает прикрыться: пальцы бесполезно цепляют простынь.— Он одетый, — оправдывается Антон.

— Вы импровизировали, я в вас верю.

— Мы импровизируем уже больше шестисот лет.— Арс, умоляю, лежи молча, — просит Антон.Арсений не слушается, конечно.— Я пришел к Антону одиннадцать минут назад и...— И вы быстро. — Паша откровенно глумится. — Жаль, я бы присоединился.

— Ты присоединишься к завтраку.Арсений раскидывает конечности, занимая максимально много освободившегося пространства. Встать не пытается. Усугубляет ситуацию, как может.Зрители прибавляются: Дима опирается о косяк локтем, ладонью прикрывая глаза; Сережа беспомощно смотрит из-за плеча Позова:— Арс подозрительно не похож на голограмму.— А чего он одетый? — интересуется Дима, будто ситуация обыденная и они каждый день собираются у Антона дома за чашечкой кофе и голым коллегой.

— А чего вы все такие бодрые? — передразнивает Шаст. — Вы двое, — указывает на Волю и Позова, — бухали вчера. А ты, Сереженька-пироженка, трахался полночи. А ты слезь с кровати или хотя бы обувь сними.

Арс переворачивается на живот, обнимает подушку, безмятежно им улыбается.

Темная челка на светлом постельном белье — почти блядство. Грязнее только простыня, которую Арсений извозил кроссовками. Антон начинает краснеть и звереть.

— Так, — говорит Воля, — я на вас уже насмотрелся, чего вы хотели-то?

— Жрать я хотел.

— А это что? — Сережа тыкает пальцем в Арса.Антон пожимает плечами:

— Хуй знает, забирайте. Я в душ. Встретимся в ресторане наверху через полчаса.

***Арс варит кофе. Делает работу домашнего андроида, вообще-то. Волосы встрепаны. Зачем ему имитировать прическу, как после сна, непонятно. Но уютно. Он органичен вот так и на сцене тоже, да где угодно. Уметь быть к месту, вписываться везде, во все, за всех — удобная способность. Окружил себя приятными кухонно-утренними мелочами и запахами, чашку выбирает — красивый.

Арсений красивый. И Антон ловить себя на подобных мыслях заебался.

— Ты переквалифицировался и теперь мой личный андроид, а не актер импровизации?

— Если хочешь.

— Хочу личного дворецкого.— Как гласит реклама Киберлайф: для вас я могу быть кем угодно: домохозяйкой, няней, другом, спутником, любовником.Не замечать оговорки и намеки становится традицией, и от этого мертвый слон в комнате начинает вонять.

Антон запрыгивает на барную стойку, болтает ногами, пятками задвигая один из стульев глубже.— Побудь стилистом — принеси одежду.

— Халатик вполне мил, иди так.

Арс подходит близко, вручает чашку. В порно подобный сюжет заканчивается сексом на столе. Позиция уж слишком удобная. В жизни важно не расплескать свежесваренный кофе и не разбить вазу с фруктами за спиной.

— Эту чашку зовут Витя, ты знал?

— Я не общаюсь с посудой, Арс — не настолько одинок. Но удиви меня.— Видишь, написано, — поворачивает чашку логотипом к Антону, — ?Витек?.На эмалированном боку красуется надпись ?Vitek?. [1]Антон сминает губы в тонкую полоску, затягивает внутрь, кусает, выпячивает, жует и, наконец, поднимает взгляд на Арсения:— Ой, дура-а-ак! Дурачина же.Арс пожимает плечами и уходит за одеждой. Через тридцать секунд уже критикует какую-то футболку, о существовании которой Антон давно забыл. И все равно советуется, в итоге притаскивает мягкий спортивный костюм, аргументируя свой выбор тем, что, мол, отдыхаем же, зачем усложнять.

Сам одет будто для обложки голожурнала. А Антон даже не причесывается.

И поднимаясь на платформе на крышу, рассматривая соседние небоскребы, он невольно сравнивает голубое небо, чужие глаза напротив, футболку, оттеняющую эти глаза, и свой костюм — цвет подбирал под себя, подлец.

В ресторане они предсказуемо первые. Остальным еще добираться. Паша — точно на такси. Сережа — на своем кабриолете. ?Когда-нибудь пролетающий над ним автомобиль снесет ему голову?, — говорил Дима. И продолжал ездить с Матвиенко: ?Нет, ну мы же рядом живем, пусть возит?.Арс быстро пятится, с ошеломляющей аккуратностью обходя столики, стулья, предметы интерьера и других посетителей, втолковывает информацию про завтрашнюю вечеринку и замолкает только после того, как Антон клятвенно заверяет, что все понял и придет в костюме.

Арсений продолжает идти спиной вперед — развлекается. Шаста умиляет ситуация и волосы, колышущиеся на темноволосой макушке. Он не видит лица Арса из-за солнца, но его улыбку интуитивно чувствует.

Арсений ловко якобы спотыкается и заваливается на стул за выбранный ими столик.

Передает заказ андроиду-официанту — Антон не успевает и слова сказать.

— Арс, я бы сам выбрал себе завтрак.— Ага, но ты берешь всегда одно и тоже здесь, поэтому я сэкономил тебе пару десятков слов.— Пожуешь за меня?— Из клювика в клювик.

Сережа бьет по плечу Антона, обращая на себя внимание, и садится рядом с Арсением.

— О чем чирикаете, птички?— Он заказал за меня еду, — жалуется Антон, — скоро заберет ключи от моей квартиры, мою одежду, мотоцикл и будет ходить за меня на работу.— Ключи у меня и так твои есть, в одежде я утону, мотоцикл тоже брал уже, на работу мы вместе ходим, а завтрак я всем заказал.

— Распоясался. — решает Сережа. — Что скажешь в свое оправдание, Арс?Арсений ухмыляется. Подмигивает. Ложится Сереге на плечо. Матвиенко по-дружески треплет его по волосам, проезжаясь по коротко стриженному затылку. Фантомное ощущение колких волосков почему-то остается на пальцах у Антона.

— Где Дима?— интересуется Шаст. — Он же с тобой ехал?

Серега пожимает плечами.

— Они с Пашей курят на мостике. Кстати, Арс, я вчера спросить забыл, чего от тебя Слава хотел?— Информация для вас не очень приятная, — Арсений морщится, — проблемы с системой безопасности у андроидов. Я хотел поговорить об этом, когда все соберутся.— Идут уже. — Антон кивает в сторону приближающихся к их столику Димы и Паши, а потом, хмурясь, цепляет взглядом взгляд Арса. — И как эти проблемы связаны с тобой?— Напрямую, к сожалению.

Арсений замолкает — ждет, пока ребята усядутся, стукается приветственно кулаками с Димой, пожимает руку Воле и только потом осторожно задает вопрос:— Кто-нибудь из вас слышал о ситуации со взломом андроида на прошлой неделе?

— Нет, в новостях точно не было, — говорит Дима. — А что?— Мне вчера Слава рассказал. Дирекция ТНТ обеспокоена: хотят отправить меня на техническое обслуживание в ближайший месяц. Я прошу вас за мной присматривать. Если я буду вести себя странно…

— Ты? Странно? — Паша поднимает бровь. — Даже не представляю, что еще ты можешь вытворить, чтоб мы подумали: ?Да, вот это сейчас странно было?.

Арсений отводит глаза.Официантка вовремя ставит на стол тарелки.

— Я вроде ничего не заказывал еще, — удивляется Дима.

— О, яишенка, — радуется Воля.Серега смеется:

— Арс заказал на всех. Приятного аппетита.

Они несколько минут едят молча. Арсений смотрит в пол.— Я могу долго пытать вас…Паша давится.— … а потом убить.Сережа больно ударяется локтем о стол.— Арс?

— Я не шучу. Взломанный андроид жестоко убил своего хозяина.— Спасибо, что подождал, пока мы поедим. — Дима начинает спокойно разливать чай по чашкам. — Антон расслабься и закрой рот. Какова вероятность твоего взлома?

— Не знаю. Мои системы безопасности идентичны системам безопасности военных андроидов, но это не гарантия. Пока взломщика не поймают, вы должны быть осторожны. В принципе, не только со мной. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось.— Мы бессмертны, Арс, — Паша отмирает.

— Вы лучше меня знаете: сознание можно уничтожить.Сережа залпом допивает чашку чая, вскакивает:— Я курить, Арс, ты со мной?Арсений кивает:

— Да, пойдем. Слава просил не распространяться. И вам просил не говорить до следующей недели, но я не мог.Серега, не дожидаясь окончания фразы, тянет его за локоть в сторону курилки.

— Он думал, мы начнем его бояться? — Паша страдальчески сводит брови к переносице, потирает висок.Дима вздыхает:— Мы должны, но это же он.

— Бред какой, — шепчет Антон.Он вспоминает сон, такой же бредовый. Четкий даже сейчас. И вопрос вырывается раньше, чем успевает подумать.— Дим?— Да?Позов откликается заторможенно, все еще в своих мыслях.— Давно ты нырял в видоизмененный углерод?— Давно. Не было нужды. А вот симстим [2] пользовался. Проигрывал запись футбольного матча. Удобно визуально и чувственно воспринимать запись игры от лица любимого игрока. Порно, конечно. Да ты и сам в курсе. А что?

— Мне приснился сон. Очень реальный. Я помню детали. Для снов это ненормально. Будто я без аппаратуры нырнул в видоизмененный углерод, причем созданный не мной.

— Невозможно. — обрезает Дима. — Транслировать свое сознание тебе через симстим я мог бы без обратной связи, разумеется, но затянуть в виртуальный мир? Невозможно.— Было ощущение, что это не сон. И не симуляция сознания.Паша подзывает официантку, борется с собой пару секунд и заказывает пиво.— Расскажешь? — спрашивает без явного интереса, поддерживая разговор.

— Вы верите в то, что копии наших сознаний остаются в виртуале?

Дима хмурится:

— Я не верю, но знаешь, в религии Отречения говорят, что это единственное истинное существование. Что все снаружи иллюзия, игра теней, созданная богами предками, чтобы лелеять нас, пока мы не построим собственную реальность под себя и не загрузимся в нее. Утешающая мысль, нет? [3]Антон кусает костяшку большого пальца, потом ноготь, оттягивает челку, перебирает браслеты.— Его сознание… Он… — слова жгут нутро, — мог бы существовать в видоизмененном углероде?— Антон, — Дима глубоко вздыхает, — его сознание уничтожено. То, что осталось, ты же помнишь, пыль, обрывки воспоминаний, даже не образ. Тень.— Вы же собираетесь закончить этот разговор до того, как эти двое вернутся? А то может получиться как вчера, — говорит Паша. И добавляет тихо: — Я знатно обосрался, конечно. Перед Сережей и Арсением извинился уже, если хотите знать.— Паш, все нормально.Антон помнит холодную ночную поездку. Воля молчал всю дорогу. Вцепился в Антона, как в спасательный круг, и молчал. Может, укачало, но скорее болело. И только после приземления на крыше он потерянно сказал, вцепившись в шлем, держась за руль мотоцикла, взглядом за Антона, прикуривая:

— Прости. Шаст, прости. Я — дурак.— Сереже с утра позвони.

— Обязательно.Воля в свете огней посадочной полосы терялся темным сгорбленным силуэтом, пока не исчез в лифте.Антон не мог уснуть до утра.

— Нормального в нашей жизни мало, — философствует Поз, — поэтому мы импровизируем.Шаст качается из стороны в сторону, склоняя голову от одного плеча к другому.— Надо перестать. А то на работе импровизируем, в жизни импровизируем. Я задолбался. Хочу плыть по течению тряпочкой. Чтоб иногда меня прибивало к берегу, я брал пиво, — Антон улыбается подошедшей официантке, — и плыл дальше.Ответная улыбка больше похожа на оскал пластиковыми зубами, будто мимика андроида плохо отрегулирована. То ли старая, то ли дешевая модель. Не Арсений, очевидно. Тот сейчас шпарит своей улыбкой в Сережу, попутно разбивая сердца оборачивающихся на него девушек за соседним столиком.Матвиенко, наоборот, выглядит напряженным:

— Арс, ты меня понял?

— Конечно.

— Что конечно?

— Все конечно, Серег, кроме человеческой глупости.— Ой, иди ты.

Арсений садится на стол, Паша еле успевает убрать из-под его попы бокал.— Арс, блин, — Антон шлепает его по ляжке, — ты еще ляг здесь.

— А мы будем с тебя есть, — подхватывает Воля, отдает бокал Арсу, — подставка моя.— Всегда к вашим услугам, господин ведущий.Дима скептически обозревает открывшуюся картину со стороны:

— С вами было весело и продуктивно, но нам с Серегой вечером еще корпорат вести. Так что, Серый, пошли обсудим.

Матвиенко кивает Позу, пожимает руки всем по очереди, на Арсении останавливается:

— Не надумывай там себе ничего, хорошо? — хлопает по плечу, — До завтра.

Арс провожает Сережу задумчивым взглядом.

А Паша, воспользовавшись замешательством Арсения, спихивает его со стола тычком в спину, ловко отбирая бокал.

Антон зевает. Думает, что проспал бы еще часов шесть. Главное, не проваливаться в сны, которые благодаря видоизмененному углероду и симуляциям стали полностью контролируемыми. Свой сегодняшний сон Антон контролировать не мог, и это его беспокоило.— Ребят, я тоже пойду, пожалуй. Досплю.— Я с тобой, — подрывается Арс.

— Нет, я хочу побыть в своей кровати один.— Пффф, — Воля закатывает глаза — постоянная его реакция.

— Я у тебя пиджак забыл, вообще-то.

— И трусы.

— Паша!

— Что? Вы оставляете меня тут одного.

Антон усмехается:

— Не одного, а с бухлом. Все, Паш, встретимся завтра на вечеринке.Шаст поднимается из-за стола и идет к лифту. Арсений подстраивается под его шаг, касается рукой руки и, заходя в лифт, нечаянно врезается плечом.

Антон зевает опять. Сонно залипает на щетине Арса, когда тот чешет щеку. Спотыкается на собственных шнурках, активируя входную дверь.Арс забирает пиджак, желает спокойного сна и добавляет совсем тихо:

— Антон, будь осторожнее, — перебить себя не дает, — в целом.Шаст засыпает с мыслями о щетине, голубых глазах и полоске кожи между воротником пиджака и линией роста волос на затылке. И действительно — спит спокойно до вечера.

*** В ночном небе за окном танцует неоновая балерина — реклама Большого театра. Антон вырубился, забыв затемнить стекла панорамных окон спальни. И просыпается в ярко-розовых лучах голограммы. Блики делают комнату похожей на кислотную дискотеку древнего маразматика. У Арса на вечеринках не так. Шик, блеск, гламур, дизайнерская одежда на полуголых телах, дорогой настоящий алкоголь. Не понятно, откуда он его берет в таких количествах. Иногда препараты, распыляемые в воздухе, делающие толпу сумасшедшей. Потому что Арсений в своем истинно-природном сумасшествии не хочет оставаться один.

Антон разворачивает голографический экран, проверяет сообщения. Дима оповещает всех в групповом чате, что на их корпоративе куча блядей, это совсем не странно, они же в элитном публичном доме. Сережа присылает фото, где он лежит головой между сисек какой-то барышни. Воля жалуется, что его все кинули. Арс молчит. Подозрительно, обычно спамит больше всех.Антон сверлит взглядом потолок. Делать сегодня нечего. И принять дурацкое решение становится совсем несложно. Он натягивает мотоциклетный костюм, берцы, пылезащитную маску, хватает шлем, оружие и быстрым шагом идет на крышу к взлетно-посадочной полосе.

Спускаться в нижний город всегда опасно. Смерть и венерические заболевания — не самое страшное, что можно было там найти. Уничтоженный стэк [4] — мягкий финал для людей в нижнем городе. Хуже, если стэк вырежут и перепродадут. Где и у кого он окажется в будущем — лучше не знать.Антон видел горы стэков у скупщиков на весах (по одному не продавались, только килограммами) для подпольных боев. Кажется, тогда он впервые испугался, глядя, как человеческое сознание загрузили в тело животного и выпустили тигра на ринг. На матчах, где известно, что в животных загружены люди, неплохо зарабатывают в нижнем городе. Каково ощущать себя загнанным в угол зверем, Антона интересовало и страшило до сих пор. Но вряд ли весело, когда тебя заключают во что-то настолько чужеродное, не говоря уже о сражении зубами и когтями не на жизнь, а на смерть в грязной яме. Сомнительно, что в человеческий разум выдерживает и не рассыпается.Но это полная хрень по сравнению с тем, как перемалывает сознание информационный вирус. И психотерапия тут не поможет, увы.

Антон надевает шлем, еще раз проверяет оружие на поясе и стартует с крыши, не запуская двигатель мотоцикла. Пролетает вниз в свободном падении и заруливает на дорогу.

Вокруг шелестит транспортный поток, гудит метро. Нужно доехать хотя бы до пересечения со следующей улицей и только тогда спускаться в нижний город. Антон провожает взглядом окна пентхауса Воли, ловит бешеное отражение уличных огней в темных окнах. Паша спит, видимо. Как нормальный человек, а не Антон.

Шаст вклинивается в перекресток, превышая скорость на пару десятков километров, сразу ныряет ниже на несколько уровней движения. Летит, постепенно уходя в лабиринты нижнего города. Вырубает двигатель и падает в темноту.

Мокрый асфальт встречает грязными брызгами гравия и тихим хлопком воздушной подушки. Справа сгорает и чадит старый автомобиль, у ног катается вскрытая банка сгущенки. Прокуренный голос громко предлагает насладиться молоденькими девушками и свежей наркотой. В куче тряпья копошится местный бомж.

Антон спрыгивает, ногой неосторожно сминает жестяную пивную банку с громким хлопком, привлекая явно излишнее внимание. Приходится активировать автопилот и отправить мотоцикл наверх, а то разберут.

Вход в мастерскую, которая ему нужна, как всегда, завален старым хламом: симстимы, визоры, ПК, даже обломок межзвездного двигателя. Через него приходится перелезать, раня пальцы и царапая берцы. Ощущение, что хозяин мастерской скрывал дверь от любопытных глаз или баррикадировался.

Антон вваливается в коридор, выпадая сверху.— Бордель слева, чувак.— Не боишься сидеть тут с открытой дверью?— Шастун, — хозяин оживляется, — давненько тебя не было. Чего хочешь? Мне подогнали отличный препарат.— Не надо, По, — говорит Антон, перешагивая искрящиеся провода и осторожно присаживаясь на свободный от барахла край кресла, — я в прошлый раз чуть не сдох, но было кайфово, спасибо. Охуенные галюны.— Именно. Вот то же самое, но без стремного отходняка. Бери, не пожалеешь.Парень в татухах сейчас напоминал кого-то из прошлой жизни еще до колонизации Новой земли. И выглядел иначе, чем полгода назад. Видимо недавно сменил тело. Кому оно принадлежало раньше, знать не хотелось. По обычно проживал каждую свою оболочку со зрелого возраста до старости. Антон не знал, сколько он сменил оболочек, потому что после знакомства сбился со счета.— Я подумаю.— Так зачем пришел?

— Мне нужна информация и совет.Парень поднимает брови, улыбается:

— Информация дорого стоит, а совет еще дороже.Антон складывает руки на груди и смотрит со скепсисом:

— Деньги не проблема, но ты ведь не про них?

— Я хочу покопаться в твоем пластиковом дружке.— Нет. Это невозможно.

— Почему же? Выруби его и привези сюда или просто прикажи.

— Он мне не подчиняется.— Не смеши. Он андроид, и служить человеку — его прямая обязанность.— Он. Мне. Не. Подчиняется.— Бунтарь, как и прототип?

Антон меняется в лице всего на секунду. Но парень отшатывается, выставляя руки вперед в защитном жесте.— Я понял, обойдемся деньгами на этот раз. Тем более платишь ты щедро.— Виски нальешь — буду еще щедрее.— Ненастоящий сойдет? Другого все равно нет.— Наливай, — Антон откидывается спиной на кресло, сметая руками хлам; усаживается удобнее. — Ты слышал, что-нибудь про взлом андроидов?

— Ага, кровавая история.

По отдает виски в железной кружке. На вопросительный взгляд Антона отвечает:

— Не бьется — удобно. Так вот, андроид распотрошил, приготовил и сожрал своего владельца. Когда полиция ворвалась в квартиру, робот еще чего-то дожевывал.— Пиздец, — вырывается у Шаста, — я о таких подробностях не знал.— Ты же за ними здесь. Слушай. Хозяин андроида был поваром, поэтому способ убийства меня не удивляет. Странно другое. Следов взлома никаких. Будто андроид просто съехал кукухой. Он еще полицейским говорил на допросе, что хозяин его насиловал, издевался и резал кухонными ножами. Практиковал бладплэй, видать. И андроиду это не нравилось, в какой-то момент его якобы переклинило, и вот. Труп.— Андроиды ведь не могут убить человека? Программа им запрещает.— Все, кроме военных, остальные не могут. По своей воле. Взлом — единственное объяснение в этой ситуации.По замолкает, сосредоточенно обрисовывает пальцем татуировки на правой руке:— Ты интересуешься из-за своего андроида, так?

Антон кивает, уже не обращая внимания на слово ?своего?, допивает кружку, которую чересчур щедро наполнили. Морщится, кашляет.— Не только, — хрипит он, — я боюсь за своих друзей-людей. Умирать, знаешь ли, больно.— Не боись, твой андроид защищен, как центральные серверы ООН. Понадобится военная программа взлома, чтобы проникнуть в его пластиковую башку. Он — любимое детище Камски. А уж создатель андроидов способен защитить свою лучшую модель. Не серийник еще. Нигде нет информации о его программе и невозможно понять, что творится в его электронных мозгах. А лезть взламывать без информации — самоубийство. Программы защиты поджарят хакера, как только он сунется.— Хорошо, я понял. Другой вопрос. Возможно ли... — Антон медлит. — Насколько реально затащить человека в виртуал без аппаратуры? Или копию его сознания?— Нереально. Мы же выгружаем сознания из стеков. Если удастся оставить себя в виртуале без аппаратуры — полностью откинуть физическую оболочку, то получится, мы станем ангелами, той самой душой, вот как проповедуют эти ебанутые Отреченцы и другие религии.— Считаешь сознание человеческой душой?

— Да, другой-то не нашли до сих пор.

— Значит, не видоизмененный углерод, просто сон. — Антон шепчет вслух, скорее, сам себе, чем собеседнику, но тот реагирует на слова, понимая по-своему.— Хочешь трип во время сна? Такая хрень тоже есть, но я бы не советовал.

— Наоборот, я не хочу видеть снов.— Понял, сейчас подберу что-нибудь. Ну если конечно вопросов у тебя больше нет.

— Один есть. В порядке бреда, помнишь, я приносил стэк с разорванным сознанием? Вирус в нем разнес тебе аппаратуру.

Парень ежится:

— Такое забудешь. Пустыня, огонь и кровавая пыль повсюду. Лоскуты кожи еще на ветру… Хорошо, что в углероде. Увидел бы в реале, точно бы шизанулся. Самодельный вирус у религиозных фанатиков — самое стремное, что я вообще могу себе представить. Как в ад попасть.

— Они и создавали ад. — Антон глубоко вдыхает. От дрожи в руках почти удается избавиться. Почти. — Я приносил тебе копию, то, что успело сгрузиться на сервер нашего хранилища после смерти тела. Оригинал у нас забрали сразу. И не вернули. Вирус был настолько заразным, что его даже на изучение не рискнули оставить. И копию сначала не хотели отдавать, но жадность победила. На оригинальном стэке ведь могло остаться чуть больше, чем на копии?

— Что осталось на оригинальном стэке, тебе лучше не знать, иначе не сможешь существовать даже в углероде. Но там, скорее всего, пепелище или белая пустота, насколько я могу судить о произошедшем.— Я хочу удостовериться.

— Каким образом?

— Ты сможешь подключиться к военному серверу?

— К военному? А вы, мафы, [5] еще более ебанутые, чем я думал.— Ты и сам маф.Парень пожимает плечами, в глазах мелькает не свойственная молодому телу усталость древнего-древнего старика.— Я родился через 2 года после начала заселения Новой земли, а ты — до колонизации. И ты реально поехавший. Для тебя теперь десятки лет как пара дней? Сколько раз ты умирал от старости?— Три.

— А я — каждый раз. Потому что приходится копить всю жизнь на новое тело. И то хватает только на синтетику. — По отбирает у Антона железную кружку, щедро плескает туда сублимированный виски, пьет залпом, иначе эту гадость пить невозможно, и успокаивается. — Я ломану их сервак. Но взамен хочу десять нормальных биологических оболочек, хочу наконец чувствовать и ощущать по-человечески. Ты согласен?

— Согласен, — отвечает Антон, не задумываясь даже.— Реально поехавший. Больше ста пятидесяти лет прошло. До сих пор ворошишь прошлое? У тебя же есть такой же высокотехнологичный. Как гласит реклама Киберлайф: ?Готовить, бухать и даже трахнуть может?.Антон кладет руку на пистолет, намекая заткнуться.По смеется:— Ебнутый. — потом серьезнеет. — Мне нужен китайский военный ледоруб. [6] Им я вскрою нужный сервер и не сдохну от защиты черным льдом. [7]— Черный лед вне закона.— Не смеши меня, Шастун.— Не могу, это моя работа.— Надо сходить на твой концерт, а то руки все никак не доходят.— Билеты пришлю. Сможешь достать ледоруб?— Да. Мне нужна пара месяцев и бабки.

Антон кивает:— Так и думал. Забирай, полностью в твоем распоряжении.

Он передает денежный чип спокойно, не колеблясь. Прощается. Идет к дверям тоже спокойно.Чужой оклик застает его уже на улице:— А совет?

— Плохой из тебя советчик. Мог бы сказать мне: ?Чувак, ты страдаешь херней?.— Чувак, ты страдаешь херней. Помогло?Антон не отвечает. Опять с трудом перелезает через хлам, наваленный перед дверью. С двигателя падает на асфальт, больно ударяясь локтем. Переворачивается. Под спиной по ощущениям лужа.Он валяется на асфальте и смотрит в бетонное основание какой-то многоэтажки. По был прав. Оригинальный стек наверняка зиял белой пустотой. Сознание выжгло. Нечего проверять. Но для Антона это даже не жест отчаяния, скорее, последняя затянувшаяся стадия принятия того факта, что Арсения больше не существует. Нигде.Существует другой Арсений. Который закидал его фотографиями и кучей сообщений: ?Антон тебя нет дома. Куда ты свалил? Ша-а-аст, на улице дождь, я не могу мокнуть один. Смотри, мне идет костюм? Серега говорит, что нет. Я как пингвин? Ну хотя бы королевский??

Антон достает руку из лужи. Смахивает экран, вызывает мотоцикл и Арсения, предусмотрительно вырубая голосвязь.

— Привет. Ты спал, что ли? — улыбка в голосе Арса ощущается физически.— Нет, катался, — практически правда.— А я костюм на вечеринку выбираю.— Костюм по фотке ничего, а вот первый лук не бери.

— Я в нем пришел.

— А точно. Извини. Кофе не хочешь? Я замерз пиздец.— Давай. А где?

— В ресторане у меня на крыше. Меня ни на что больше не хватит.— Окей, вызову такси и подъеду.

— Не надо, ты же в Барвихе? Я тебя захвачу минут через десять. Жди.Антону почти легко. Он встает, хватаясь за свой мотоцикл. Радуется, что костюм может высушить сам себя. Что этот Арсений хоть и не дышит тоже, все-таки рад его видеть. Мысли поганые и странные.

Он взмывает вверх, далеко вверх за облака. Цепляет взглядом шпиль небоскреба, в котором сейчас ведут корпоратив Дима с Сережей, и прокладывает маршрут к Арсению, отдавая управление автопилоту.Арс приветственно размахивает руками, в каждой пакета по три. Садится сзади, обнимая крепко, чтоб не упасть во время езды, и греет.Антону легче.В ресторане они выбирают диванчики в приватной комнате с прозрачным полом. Даже если ты не боишься высоты, неприятное ощущение в первую секунду подкатывает к горлу, потом привыкаешь и вниз смотришь с мазохистским интересом.

Арсений смотрит. Долго. И его вопрос Антон сначала пропускает.— Зачем тебе бетатанатин?

— А?

— У тебя в кармане наркотик. Я распознал крупицы пальцами. Первосортный. Но побочка довольно хреновая. Тебе зачем?

— В качестве снотворного, — говорит Антон и пытается понять, когда По успел пихнуть наркоту ему в карман.— Дело, конечно, твое, но я предупредил.

Арсений не читает нотаций, но стыдно становится по умолчанию.— Какая побочка?

— Танат — в греческой мифологии олицетворение вечного покоя. Наркотик позволяет пройти через ощущение искусственно воссозданной смерти, порождает безразличие к таким вещам, как боль, сексуальное влечение, радость и горе. Кроме того, бетатанатин любят военные. Полная доза опускает температуру тела до комнатной и замедляет частоту пульса. Это помогает бороться с детекторами живой силы.— Обалдеть. Я не собирался брать его. Мне подкинули, — Антону самому смешно, — честно.

Скепсис у Арсения сейчас польется через уши. Но он молчит.— Я был в нижнем городе. Не за этим. Но мой знакомый излишне услужлив.— Ты не должен передо мной отчитываться, Шаст. И, кстати, бетатанатин, скорее, ухудшит твой сон и заберет над ним контроль.

— Я и так не контролирую свои сны в последнее время.— Тебе нужно снизить эмоциональную нагрузку и убрать травмирующие сознание элементы. Слетай к морю, потрахайся. — Он здраво рассуждает для травмирующего сознание элемента. — Импровизация является тяжелой умственной деятельностью. Разгрузись! Не наркотиками, умоляю.

— Ты прав, но у меня три следующих месяца забиты работой.

Подошедший андроид-официант высвечивает голографическим лазером меню прямо на столике. Антон не глядя заказывает два черных кофе. Выбранное на мгновение вспыхивает розовым цветом, и меню исчезает. Официант удаляется, ловким движением убрав голографический фонарик в нагрудный карман.— Но ты меня уговорил, завтра на вечеринке потрахаюсь.— Тебя уговаривать надо?— Мне 600 лет, сделай скидку на возраст.— Двадцать процентов.

— Что?

— Скидка на возраст.