Would you lie for me? Cross your sorry heart and hope to die for me? 1 (Анастасия Твердынская/Птица, Анастасия Твердынская/Сергей Разумовский) экшн, драма, романтика, сложные отношения, ангст, R (1/1)

Говорят, тьма всегда тянется к свету. Как бы парадоксально ни являла себя данная закономерность, она всегда себя проявляла, где бы ни встречались клубни вылезшей темноты, покорно следующей за лучами всевышнего светила.Его темноту всегда тянуло к её свету, как бы он ни старался противиться. Он отрицал, отвергал, желал стать сам отвергнутым, но всё равно возвращался к своему неосмотрительному решению изо дня в день, задаваясь вопросом?— зачем?Когда-то давно, когда Сергей ещё мог всецело назвать себя более-менее адекватным человеком, он не видел в Насте ничего, что могло бы его отчаянно зацепить. Но тот, кто скрывался всегда у изголовья его кошмаров, разглядел её сразу же среди красивых пустышек, испытав впервые ревностное чувство, чтобы появилось что-нибудь своё. Настоящее.Познакомившись с Твердынской, узнав её получше, Птица, лишь тенью скользивший у ног его сознания, понял?— он отчаянно хочет заполучить девчонку себе, чего бы ему это ни стоило.В этом безотчетном желании не было логики?— оно было иррационально от самых его корней, тёмным и пугающим, но одна её улыбка будто взывала к самым отвратительным глубинам его характера. Он не понимал их природу, не понимал, почему они родились. Желание защитить Сергея являло собой смесь эгоизма и желания выжить самому?— оно было простым, понятным, легко читаемым. Но то, что испытывал он к этой девчонке…пугало своей многогранностью и неопределенностью.Птице было впору начать ненавидеть её, то было бы для него привычно и легче,?— он не скрывал ядовитой неприязни в её присутствии,?— но тяга, живая, бьющаяся, она никуда не девалась. Сама судьба-злодейка решила подшутить над ними троими, взяв под стрелу Амура целью его сердце, расколотое априори на две части. С самого начала было понятно, что там, где нет целостности и спокойствия, ничем хорошим подобная привязанность не разродится.В ней не было места нежности и трепету, в его сердце не было места любви. Он смог убедить себя в этом, а со временем и Сергея, что просто хотел завести себе игрушку, которую при первой же неисправности можно будет выбросить из своей жизни, головы и, что самое главное, сердца.Но у него не получилось этого сделать. Ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза.Когда он выпустил пулю в лоб её деда, Сергей смотрел на его действия с ужасом, но не мог ничего предпринять?— Николая нужно было убрать. Они всегда подчищали хвосты, когда приходило время, и оставшаяся часть от семьи Твердынских не стала исключением.Однако когда Настя выбежала на шум в гостиную, запыхавшаяся, бледная, внутри у него возник странный жгучий комок из стыда и вины. Впервые за всю пору истребления нечистых на руку людей.О, он помнил как сейчас?— её лицо побледнело, когда она застыла на негнущихся ногах перед ним в одной хлопковой голубой ночнушке, в синих глазах зажёгся страх, а тело, не сумевшее перебороть вместе с разумом увиденное, свалилось секундой позже без чувств; Птица, вопреки выстроенным им барьерам, не желал увидеть эти эмоции на её лице, но ещё больше он не желал давать Сергею проникаться к ней жалостью. Но глупый Разумовский от него отмахнулся, как от надоедливой мошки, подхватил под руки не подающее жизненных признаков тело и унёс с собой, глубоко внутри храня надежду, что все увиденное он сможет списать на кошмар, а ей поведать совсем иную историю случившегося.В чём-то госпожа Фортуна ему не отказывала?— амнезия сделала почти всю грязную работу за него. Эта девочка беспрекословно верила ему, проникнувшись историей про спасение из горящего дома. И тогда Птица смог свободно выдохнуть?— одной проблемой стало меньше. Отчасти, по крайней мере.Она росла под его чутким присмотром, как цветок, брошенный на голую землю?— Волков всё знал, но Сергей не позволял ему раскрыть Насте правду, аргументируя свои действия тем, что она сломает её. Олег не был дураком, более того, он сам понимал, к чему приведет возвращение её памяти. Поэтому они делали ставку на то, сможет ли она ужиться в новых условиях.И Птица был горд ею?— его соловушка выросла в настоящий живой щит для Сергея, беззаветно его любящая и верная. Грубыми некрасивыми подлыми методами он своего всё-таки добился.Но вот сейчас, спустя два года, когда ей уже двадцать восемь, а ему тридцать три, он не может смотреть на неё с привычной долей презрения, как смотрел раньше. Она больше ему не принадлежала, она выиграла свою жизнь в честной битве, уйдя подальше от него и Волкова. Сергей отпустил её и было глупо полагать, что после всего случившегося она станет искать его. Птица помнил, как Разумовский, стиснув зубы, выводил прощальные слова на листе бумаги, пока она спала, ставшая всего за несколько дней, проведенных вместе, до боли родной и любимой. Такой, за которую можно было убить и не хотелось никогда отпускать.Но он должен был её оставить. Не мог этого не сделать. Им предстояла большая битва против того, кого может вытравить или, при худшем стечении обстоятельств, удержать лишь его собственное сознание. Настасье в этой войне места не было. И он не хотел её до неё допускать.Но сейчас ему угрожала опасность, да и не только ему одному. Им с Олегом был необходимый преданный человек, которого никто из подельников Синклера не знал. Тот, кого нельзя было купить и про кого Питер бы не знал сам. И Настя, даже спустя столько лет, единственная подходила на это место. Олег доверял ей, Сергей ей доверял, а Птица прекрасно понимал, что она одна стоит со своими приобретенными навыками десяток членов ?волчьей стаи?. На то она и была лучшей ученицей Олега, в конце концов.Говорят, гениальные люди склонны к разрушению больше, чем кто-либо другой. Они видят неидеальность этого мира, а вместе с пониманием местных шероховатостей приходит желание их исправить. И чаще всего такое фундаментальное желание переустройства мироздания не несет в себе ничего хорошего. У Питера Синклера, главы преступного синдиката ?Crowls?, оно точно не несло в себе процветания и обещанного им покоя различным странам?на прошедшем недавно благотворительном вечере?— продажа модифицированного оружия повлекла за собой на рынке большие проблемы, устроив кампании Питера большой прорыв по представленным УТП. И пускай Сергей относился к нему очень косвенно, занимаясь выпуском оружия в уединении, именно в нём Синклер увидел наибольшую опасность. Слова Разумовского по поводу массового производства его не убедили. Поэтому его скорейшее устранение стало вопросом времени.Дело касалось не только его, эта мысль позволяла Сергею допустить, почему Настя согласилась помочь, спустя два долгих года счастливой жизни без него — от рук Питера пострадало достаточно много хороших людей, которые не заслужили встретить смерть в качестве пушечного мяса. И ещё столько же обещало погибнуть, если его последние разработки выйдут в скором времени в свет. Его нужно было остановить, и если бы раньше Сергей отказался участвовать в спасении мира, то сейчас, когда его собственная жизнь стояла на кону, пришлось задуматься и предстать в личине героя. Отчасти, подобная возможность ему даже льстила.Она прибыла к ним спустя неделю?— Олег встретился с ней вечером в кафе, объяснил ситуацию и возможные риски. Сергей ловил себя на мысли, что нервничал?— он был уверен, что она согласится, но, может, за два года она успела сильно поменяться? Какой она стала? Его грызло любопытство с затаенными нотками страха от предстоящей встречи.Птица видел все изменения кристально чисто, без привычной глазу замыленности, коей сам Сергей на неё из-за собственных чувств смотрел?— она больше не носила волосы в растрепанном пучке, они прямой холодной волной струились по плечам и спине, образуя разделенные на три части светлые дорожки чуть ниже лопаток?— на груди и спине. На смену яркой джинсе пришёл черный цвет, залёгший у неё и под глазами от недосыпа и осыпавшейся подводки, делающей её взгляд ещё более усталым, чем он на самом деле был.Птица старался удерживать Сергея от тотальной слежки за своей бывшей пассией хотя бы потому, что это могло вывести его врагов на неё. Поэтому информация о созданной Настей кампании дошла до него через третье лицо?— она занимается лекарствами, как всегда и мечтала. Правда, отпечаток дурной славы, который Разумовский на ней оставил, так о себе и давал знать?— люди работали с ней, будучи в полной уверенности, что за её спиной маячила грозная тень Сергея в качестве покровителя, поэтому первые несколько лет работа шла не шибко хорошо. Это было забавно. Его самого рядом с ней достаточно давно не видели, но слухи имели привычку жить долго. Обсосанные до самого основания, они часто возводились в статус общепринятых фактов.Работа помогла ей забыться, заглушила старые раны и муки совести, преследовавшие её особенно ярко по ночам. Медикаментозно она смогла вытравить поселившихся в её голове демонов, но что-то никакими таблетками вытравить было нельзя. Наверно, именно по этой самой причине её сердце учащенно билось где-то в горле, когда снова увидела его.Настя отчаянно пыталась убедить себя, что она больше его не любит. Если бы она смогла добиться полного разделения себя и этого отвратительно стойкого чувства, ей самой бы стало жить намного легче. Но сколько бы она ни пыталась дать ступить чей-то новой ноге в её жизни, дольше недели ничего не проходило. Ни один из встреченных ею мужчин не мог приблизиться к образу Сергея, его мышлению и харизме ни на йоту. И Настя ощущала, что с другими мужчинами ей попросту становилось…тоскливо. Гром её отчасти понимал, поэтому на встречах с представителями мужского пола не настаивал?— он и сам-то, кажется, уже был не способен пустить кого-то глубже, чем когда-то давно пустил Юлю к себе. У Насти было также. Поэтому она возвращалась домой после свиданий измученная, усталая, и её руки тянулись к спрятанному в глубинах рабочего стола письму, выцветшему из-за его частых перемещений, с которым она и засыпала, представляя его огненные волосы под боком.Но несмотря на заполнявшую её день ото дня тоску, накопившуюся внутри достаточно, чтобы вылиться при одном взгляде на него,?— живого, здорового,?— волной слез, Настя не позволила ей взять над собой вверх. Она встретила его спокойно, без лишнего трепета, скорее, как бывшего коллегу, нежели старого друга и любимого человека.И Птицу брала из-за этого неведомая ранее досада, как будто он потерял нечто важное между ними.—?Значит, решил взять новенькую? —?она отстранено интересуется, разрывая тишину первой, и ждет, когда лифт приедет на нужный им этаж. Птица инстинктивно встречает каждое её слово с налетом едкости, но на деле Твердынская старалась говорить с ним без тени презрения или неприязни, которые его мозг самостоятельно пытался усердно добавить.—?Лера прекрасно подойдет на место нового Чумного Доктора. —?он смотрит прямо перед собой, запихнув руки в карманы строгих черных брюк,?— Мне нужно пока отойти от дел. С конкурентами на горизонте невозможно работать, как видишь.Птица притоптывает ногой и издает тихий смешок?— если в его бывшей пассии, которая и не его, собственно, была, и должна взыграть ревность, то именно сейчас. Он не понимал окончательно, почему ему хотелось увидеть её злость, но это определенно принесло бы ему массу удовольствия.Но все его попытки вызвать её были тщетны?— Настя, повернув к нему голову, лишь скрестила руки на груди. Если она и испытала укол ревности, то ему показывать она его не собиралась.—?Нехорошо после первого провального эксперимента повторять второй с теми же ошибками. —?упрекает она его, покидая лифт и выходя в просторную комнату, похожую больше на студию. Сергей создал её с желанием получить как можно больше места для работы?— когда рисуешь чертежи с оружием, пространство над головой помогает не чувствовать себя запихнутым в коробку. Это по-своему его расслабляло. Плюс приспешники Синклера не могли его отследить, спасибо установленной Разумовским собственноручно защиты всех драйверов и систем.—?О, что ты, в этот раз я всё учел и пригласил её к нам присоединиться только с её согласия. —?его голос сочится ядом и сарказмом,?— Не хочется, чтобы мне ещё раз попытались разворотить лицо при неудачном стечении обстоятельств.—?Я тебе тогда только нос чуть не разбила, не выдумывай.—?Мне этого, знаешь ли, тоже хватило.Её рука скользит по границе лакированного стола, а затем безвольно опадает рядом. Она изо всех сил пыталась скрыть свою нервозность рядом с ним, поэтому её руки то и дело тянули что-нибудь рассмотреть или потрогать. Птица не понимает, почему, но её спокойствие его раздражает. Он представлял их встречу, спустя два года, совсем не такой. Возможно, ему хотелось увидеть, как слезы наполняют её глаза, как губы сжимаются в одну узкую линию, а желание обнять его пересиливает пролегшее между ними время. Возможно, он хотел, чтобы от неё остались хотя бы крохотные крупицы старого обожания, в котором он с большим удовольствием купался, наслаждаясь её слепой преданностью. Возможно…он и сам бы хотел пересечь сейчас эту комнату, вцепившись в её рот в яростном, жестком поцелуе, повлекшим бы их на стол или на кровать, или ещё куда-нибудь, куда он смог бы её уложить…Но между ними ничего не происходит.—?Мы будем работать здесь, как я понимаю? Нас не отследят?Он еле заметно хмурится, сбрасывая нарастающее в нём наваждение, и трясет головой.—?Конечно же, нет. Я убил кучу времени на то, чтобы моё новое жилище не нашли ищейки вроде Грома. Кстати, забыл спросить, ты всё ещё также мило воркуешь с ним, как и два года назад?Настя старается пропустить мимо ушей его колкие слова, но рука невольно сжимается до побеления костяшек на папке с бумагами, собранными Олегом. В них хранилась вся собранная информация по людям Синклера и по нему самому. Неплохо было бы изучить и приступить к работе сегодня же, но Настя так сильно устала за весь путь, преодоленный до станции, где её встретили бывшие коллеги, что грузить голову ничем тяжелым уже не хотелось.Настя смахивает пыль с лежавших на столе бумаг: те в хаотичном беспорядке наложены одни на другие, совсем как раньше, когда она убиралась у него в кабинете. Что-то и вправду навсегда остается в человеке, сколько бы лет ни прошло. Воспоминания об этом невольно вызывают у неё усмешку.—?Игорь мой друг. Между нами ничего нет, если ты хотел это выяснить.—?О… —?его рот так и застывает открытым на какое-то время, а потом быстро закрывается, позволяя Насте мысленно облегченно вздохнуть.—?Ну, а ты? Один живешь? —?вопрос невольно срывается с языка. Настя одаривает его внимательным взглядом.—?Один. Ну, если не считать Олега, который иногда вытаскивал меня на прогулки, чтобы я окончательно здесь в самовольном изгнании не зачах и не зацвел.Она тихо смеется, опуская папки на стол. Её улыбка до сих пор способна вызывать бабочки в животе.—?Что ж, могу сказать Олегу спасибо за это. И тебе бы стоило.Он раскачивается на пятах дорогих ботинок, мнет нервно губы, понимая, что больше им сказать друг другу нечего. Настя, почувствовав тоже самое, раздумывает, что лучше бы было ей сейчас отдохнуть и поспать с дороги.—?Твоя комната будет рядом с моей. Идем, я тебе покажу. —?будто прочитав её мысли, он подхватил её чемодан под ручку, покатив его в сторону ответвления студии. Углубившись в коридор, они остановились на развилке, ведущей направо и налево. С правой стороны находилась одинокая темная дубовая дверь, слева же две двери из белого дерева. Завернув налево, он толкнул рукой вторую дверь, открыв своей гостье вид на небольшую гостевую комнатку с двуспальной кроватью, шкафом, письменным столом и маленьким окошком, выходящим на солнечную часть улицы.—?Ванная находится рядом, моя комната дальше. Кухня находится рядом со студией, если ты голодна, могу быстро что-нибудь приготовить.Она удивленно сморгнула, вызвав у Птицы самодовольную улыбку.—?Что, не ожидала, что я научусь готовить?—?Раньше ты не отличался любовью к плите. —?констатировала факт без попыток поддеть или обидеть его. В её памяти ещё живо всплывали воспоминания о сгоревшей яичнице, которую он пытался сделать, будучи у неё в гостях.—?Раньше мне не приходилось так тщательно скрываться. Ну и плюс в уединении на многое появляется больше времени и сил.Она дернула уголком губ в улыбке, пройдя вглубь комнаты, и плюхнулась на кровать, развалившись на ней звездой. Её спина тут же сладостно заныла вместе с расслабившимися бедрами, которые она невольно развела шире. Но потом тут же свела их обратно, вспомнив, что находится в комнате не одна.—?Тогда я запрягаю тебя приготовить что-нибудь на ужин, пока я буду спать.—?Есть, мэм.Вскинув растрепанную светлую голову, Настя проводила его взглядом вплоть до момента, пока дверь ни закрылась. Уронив голову обратно на кровать, она ощутила, как кровь прилила к её щекам, а от избытка чувств сердце усердно забилось быстрее. Ну почему всё было так сложно?! Неужели эти два года превратили его в совершенно другого человека? Твердынская ловила себя на мысли, что она его не узнаёт. Добровольное изгнание будто оформило в Разумовском ещё одну личность, с которой ей только предстояло познакомиться. И насколько это знакомство окажется приятным, явно будет зависеть не только от неё одной.—?Как же я по тебе скучала, если бы ты знал… —?прошептала она больше для самой себя, почувствовав, как слеза прокатилась по её щеке, упав на белое покрывало.