За десять мгновений до... (Птица/Анастасия Твердынская), Соблазнения, Раздвоение личности, Переодевания, R (1/1)
***Застежка платья медленно скользит под его пальцами вверх. Оно складывается, как бумажный конверт, очень слаженно и гладко под его руководством, лоснится под кончиками, словно ускользающий хвост китайского голубого шёлка. Когда холодная собачка смыкает последние слои аквамариновой ткани на проступающих позвонках, Сергей еле слышно усмехается. Настя дёргается и пытается подавить дрожь, поползшую по её плечам незримым поглаживанием чужих рук, так и не произошедшего, но чётко случившегося обрисовавшегося в её сознании. Она стыдливо опускает голову и ищет, куда бы спрятать взгляд. А его лисья улыбка, отражающаяся от гладкой поверхности зеркала, продолжает пылать на сетчатке её глаз, будто выжженная там позорным клеймом.Сергей откровенно веселится и играется.Его ладони в ничего не обещающем прикосновении соскальзывают с её спины на талию, гладят по ребрам вниз и задерживаются на бёдрах, притягивая с силой к себе. Настя давится вздохом. Её щёки заливает краснота, но она всё ещё делает вид, что не замечает, не чувствует, продолжает терпеть невыносимые игры кота, загнавшего её в ловушку собственной спальни. Пожалуй, стоило всё-таки самой разобраться с платьем и не идти спрашивать совета у босса. Пожалуй, стоило остаться с Олегом внизу, сослаться на её полную некомпетентность относительно выбора нарядов и поехать в штатном. Но при таком раскладе судьба бы у неё была незавидная.Один раз Сергей уже сделал ей выговор из-за похожей ситуации. Второй раз он этим точно бы не ограничился. Подумать было страшно, что мудреный ум Разумовского мог придумать в качестве наказания за непослушание. От одной мысли об этом у Насти стягивало кишки в тугой узел, а поперек горла вставал удушливый ком. В то же время руки Сергея, всё ещё покоившиеся поверх её талии, вызывали приятный табун мурашек, разжигающий знакомое тепло между плотно сжатых по стойке смирно бедер. От такого коктейля чувств у неё начинала кружиться голова.—?Ну что ты как солдат, Настя. Мы, конечно, идём на серьёзное задание, но не на бойню же. А ты дрожишь так, будто я тебя сейчас съем.Анастасия переводит взгляд с зеркала на лицо Сергея. Его красивый чуть острый подбородок лениво опускается в изгиб её плеча, а пылающие золотом глаза следят за её лицом, на котором отчётливо вырисовываются все эмоции. Смущение. Стеснение. Робость. Желание. Все.Она трепещет и внутренне соглашается с его догадками. Потому что именно так сейчас Сергей и выглядит?— радужка глаз расширена, она плавает в горячем лавовом золоте, а из-под полных розовых губ проглядывают белые зубы. Вроде бы и улыбка, но выглядит как оскал. Не звери ли так выглядят на охоте, когда следят за своей жертвой?—?Босс…у нас не так много времени осталось. Нужно спускаться вниз, Олег уже нас ждёт.Разумовский ей ничего не отвечает, методично оглаживает ладонью вверх и придвигается ближе к уху, как и пальцами?— к диафрагме.—?Ты говорила, что у нас есть ещё пятнадцать минут. Зачем терять их зря? Мы всё ещё можем выбрать тебе что-нибудь из красивых побрякушек, которые мне когда-то давно достались в подарок от скупщика всякого старья. Ведь как можно оставить такую шею…Теперь его пальцы выводят четкую линию вокруг её шеи, обхватывают её и тянут немного назад, заставляя дрожать, задыхаться, подчиняться. Сердце стучит в голове набатом, и Настя понимает, что, черт возьми, если его игривая хватка на её шее сейчас не разожмется, она?— пропала.Никто останавливать босса не станет, если он захочет её убить, это известно каждому в поместье, в том числе и ей самой. Оттого-то и страшно так, что она ему в один момент просто надоест. Например, сейчас.—?…Без украшения. —?его шепот хрипло оседает на внутренней стороне её ушной раковины, а ладонь всё же разжимается, покидает шею и повисает безвольно рядом с тёмной тканью пиджака.Она позволяет себе расслабиться только когда видит спину Сергея перед собой; еле заметно прикасается несомкнутым кольцом пальцев к шее, растирает её и с закрытыми глазами считает до десяти. Нужно было отдышаться, успокоиться, перестать подавать вид, что она?— жертва, с которой можно было так безбожно играться. Даже если ей самой это нравилось.Сергей какое-то время роется у себя в ящиках, хлопает ими, закрывает, приподнимает отсек над отсеком, и что-то бормочет себе под нос, что больше не будет никого пускать сюда убираться.Этого времени хватает, чтобы вернуть на лицо привычную непробиваемую улыбку, выпрямиться в ожидании и тряхнуть светлыми волосами, завитыми на концах, словно маленькими змейками.Будь у неё силы, как у Медузы Горгоны, она бы всё равно ими не воспользовалась против босса. Даже если бы от этого зависела её жизнь. И Волков, в общем-то, на её счёт был прав?— у неё преданность Сергею перманентная, собачья. Такую люди вроде него не всегда ценят.Но когда он заходит с серебряной цепочкой за её спину, мягко застегивая замок на шее, Настя убеждает себя, что Олегу не верит. И смотрит следом в зеркало?— всего на секунду, будто хочет убедиться, что Сергей всё ещё здесь.На секунду ей мерещатся размашистые черные крылья, складывающиеся у него за спиной, и она невольно оборачивается, вздрагивая всем телом. Золото глаз впивается в неё с насмешливой снисходительностью. ?Не_Сергей? заправляет ей прядь волос за ухо, отчего у Насти плывет перед глазами, ноги подкашиваются, и так и хочется упасть. Всё равно сильные руки её поймают, она это чувствует, знает. Уже поймали. Прижали к широкой крепкой груди, одаривая с кровожадной жадностью поцелуем, за который любая другая на её месте готова была бы убить.Как жаль, что, по итогу, только у самой Насти и хватало на это смелости.