Глава 23. Очередные происки Чёрного Жнеца. (2/2)

Аврил согласно кивала, отмечая вертикальным движением головы почти каждое его слово, из чего Лайт сделал вывод, что его неведение простительно.

– Правда, в итоге он со своим шаром пропал без вести. Но я всё равно хочу искать приключения, как дедушка.

А Лайт тем временем подумал, что, если бы за нахождения приключений платили деньги, то он давно бы стал миллионером, а что до Эдварда и остальных – то так и до президента Вселенной недалеко. Ничего этого сказать вслух он не решился, но всё же мысленно отдал должное стремлениям этой милой английской девушки.

Она внимала его пространным объяснениям с какой-то поразительной проницательной находчивостью, преданно глядела в лицо и непринуждённо брала под руку, как старшего брата, чему Лайт хотел сопротивляться, но не знал достаточно много выразительным слов по-английски, чтобы хоть как-то притормозить эту неугомонную девицу – куда там! Аврил поминутно тыкала пальцем в неопределённую точку в пространстве, Ягами послушно вертел головой по сторонам и едва успевал мало-мальски что-то объяснить, как – словно Земля вдруг замирала и начинала вертеться в обратном направлении – Бредли вдруг подавалась в совершенно другую сторону.

Странно, что Библиотека попадалась ей на глаза позднее всего остального. Пока Лайт, тщательно подбирая слова, что-то объяснял Аврил про это чудное, затхлое, но при этом своеобразно привлекательное место, то сам не заметил, как мысли его и его речь стали неумолимо разнится и под конец доклада отличник мысленно был совершенно в другом месте, а изо рта продолжали вываливаться английские слова, вполне пристойные и доступные. Это вполне можно считать некоторой долей выработанного профессионализма. Так вот, в конце концов, Лайт думал уже даже не столько о Библиотеке, сколько о её главном и, видимо, единственном обитателе – девочке по имени Викторика, властолюбивой и вспыльчивой, плюс ко всему ещё и с циничными изумрудами глаз и фарфоровой трубкой с узором.Ко всему прочему, она ещё и потребовала принести что-нибудь нескучное. Вообще, Лайт с трудом мог себе вообразить, что же это такое – нескучное. Ему бы совсем не хотелось, чтобы инцидент с Викторикой и инспектором Гревелем получил широкое распространение, оставалось только слепо надеяться на порядочность Эдварда и остальных, и что они не станут рассказывать Мисе подробностей. К слову сказать, а так ли важно, если Миса и узнает о совершенно ветреных мыслях, родившихся в его подростковой черепушке? В конце концов, успеваемость успеваемостью, здоровый организм, что там ещё... так или иначе природа берёт своё.

Нет, он не может давать ей пустых, ни к чему не могущих привести надежд. Тем более после того, что произошло в замкнутом пространстве...

Чушь! В конце концов – если уж на то пошло, – Миса не последняя блондинка на Земле. Взять, к примеру, Аврил. Очень даже милая девушка, немного странная, но, как Лайт успел убедиться на собственном опыте, далеко не самый худший вариант. По крайней мере, такая никогда не станет прыгать на задних лапках и изображать слепящую, доходящую почти до маразма, преданность, суетиться и мельтешить перед глазами. А то, что палец перебинтован, так это ничего. Мало ли что может случиться, когда ты на чужбине. Ну в самом деле, нельзя же всех и каждого подозревать в преступлениях!..

Но спросить на всякий случай всё же стоит...

– А что случилось с твоей рукой?

И тут произошло то, чего Лайт ожидал меньше всего. Аврил резко остановилась (Ягами отчётливо уловил, как у неё напрягся затылок), вырвала руку и спрятала за спину, при этом выражение её лица вдруг потеряло былую живость, стало каменным и неподвижным и не имело совершенно ничего общего с той взбалмошной, но весёлой девушкой, которая ещё минуту назад бодро шествовала с Лайтом в ногу. Девушка отвела глаза и процедила холодно сквозь зубы:– Ничего. Просто упала.

И сразу Лайт ощутил прилив тошноты и спазм острого кишечного страха. Подобное ощущение, сводящее внутренности, впервые испытал он осенью, в день, когда чуть было не оказался под ножом у Кабеякавы, но, спасённый всевидящей и почти всемогущей Аканэ Осаки, продолжал и по сей день радоваться солнечному теплу. Собственно, никаких видимых причин для беспокойства у Лайта не было: подумаешь, сверхъестественное явление – девушка не хочет рассказывать, как порезала палец. У каждого есть свои обстоятельства, свои заботы, своя личная жизнь, в конце концов, велико ли дело. И всё же по необъяснимым причинам по спине отличника пробежал холод, он застыл с парализованным открытым ртом, пытаясь вслушаться в то, что во всю мощь пульсировало у него в груди – болезненное предчувствие скорой смерти.

Повисло напряжение такой откровенной силы, что на секунду Лайту показалось, что его с размаху сунули головой в воду, стало мучительно трудно дышать. Первая волна необъяснимого страха отступила, и вдруг громкий окрик полоснул его, заставив резко вскинуть голову и обернуться:– Ла-а-а-а-айт! Аври-и-ил! Гуляете?Прямо к ним, бешено размахивая руками и тщетно сопротивляясь узкой длинной юбке, бежала мисс Сесиль. Что-то было в этой молодой женщине умилительное, из-за чего Лайт на мгновение потерял бдительность и позволил ей по-свойски хлопнуть себя по спине. Вообще, это было довольно больно, что было невозможно предугадать: мисс Сесиль была сложена ладненько-складненько, и была похожа на девочку-подростка, хотя удар на спину Лайта пришёлся не как от руки молоденькой женщины, а как от лопаты. Ягами чуть потёр ушибленное место, но вслух ничего не сказал, не желая огорчить ранимую и по-детски искреннюю мисс Сесиль.

Когда Лайт в бросил в сторону Аврил секундный взгляд, она опять улыбалась, и голос её опять был звонок и лучист.

– Да. Лайт любезно предложил мне экскурсию по здешним местам.

– Это просто замечательно! – восхищённо всплеснула руками мисс Сесиль и, окинув Лайта загадочно-торжественным взором, ещё раз ударила его по спине, от чего тот было хотел рухнуть наземь, но сдержался и даже умудрился изобразить на лице хоть и скованную, но всё же доброжелательную улыбку. – Раз уж вы так быстро нашли общий язык, то у меня к вам просьба. Скончался уборщик, Бергрумер, мне поручили подготовить похороны. Поможете мне? Это не займёт много времени.

До этого момента Лайт не знал, что к подготовке похорон можно отнестись с таким энтузиазмом и готовностью, с какой отнёсся он. Через минут десять они вместе с Аврил, мисс Сесиль и двумя работниками при ?Доме Вамми? Мойером и Уордом стояли на кладбище у больших массивных каменных дверей склепа, и несколько минут просто ждали, пока Уорд совладает с ключом, вставленным в огромный тяжёлый замок. Наконец он рухнул, и они с Мойером налегли на дверь, которую – но только это выяснилось позднее – не открывали порядка восьми лет, отчего она успела прилично заржаветь, заматереть, и раздвинуть вход оказалось делом проблематичным. Под конец, когда стало понятно, что двоим это не под силу, Лайт с готовностью предложил помощь, и она была воспринята с большой теплотой и благодарностью. Лайт встал тянуть по середине, Мойер и Уорд – справа и слева.

Наконец двери поддались и начали потихоньку открываться, сверху струилась пыль и налёт ржавчины, двери отвратительно скрипели старостью и неподвижностью растревоженного зверя, и вот, вследствие неимоверных стараний Лайта и двух работников приюта, между двумя дверьми образовалась трещина шириной в человеческую фигуру. Тогда Лайт на секунду открыл зажмуренные глаза и испустил вздох облегчения, поднимая взгляд вглубь непроглядной тьмы старого европейского склепа.

Тут внезапно в голове у него что-то щёлкнуло (потом Лайт никак не мог себе этого объяснить, он просто почувствовал), в горле сорвалось и уже было рухнуло вниз, как вдруг пулей взметнулось противоположно и бухнуло в голову, накрыв силой океанского прилива. Лайт заколебался на мгновение, пока в ушах у него нарастал гул, раздавливавший слух, и в следующий миг из ниоткуда на него полетело огромное нечто, явно превосходящее его по размерам. Ягами хватило доли секунды, чтобы отскочить (хотя от начала и до конца он не отдавал себе отчёта в своих действиях) в сторону и позволить неизвестному предмету выпасть из склепа. Прежде, чем отличник успел разобраться, сзади донёсся вопль ужаса, пронзивший всю округу, и принадлежал он сразу нескольким людям: мисс Сесиль, Мойеру и Уорду, а мисс Сесиль, естественно, самый громкий и душераздирающий.

В исступлении Лайт мотнул головой туда, откуда только что отпрыгнул, и сам чуть ли не грохнулся в обморок. На земле лежало то, что когда-то давным-давно было человеком, облачённое в рыцарскую одежду и с ссохшимся букетом на груди. Истлевшее лицо выражало ужас, словно перед своим же безобразием, гнев и страх, руки раскинуты в сторону, пустые безжизненные глазницы земляного цвета. Под действием удара, пришедшегося при столкновении с землёй, голова с глухим треском отвалилась от плеч, издав при этом подобный звук, как если бы от старого слабого дерева оторвался сухой сук, и откатилась назад, в сторону Аврил и мисс Сесиль.

Мисс Сесиль, как была, где стояла, так и обмякла на месте и рухнула без чувств на землю. Будь его воля, Лайт бы с радостью последовал её примеру: в висках у него стучали отбойные молотки, по ледяной спине тоненькими струйками тёк пот, в животе было больно и холодно, колени дрожали, а ноги напрочь отказывались поднять его в вертикальное положение, однако тревога за судьбу мисс Сесиль оказалась сильнее страха, и Лайт, совершив над собой неимоверное усилие, подбежал к бесчувственной учительнице, стараясь хоть как-то вернуть её к жизни. Мойер и Уорд, растерянно переглядываясь, топтались тут же, а потом вдвоём побежали вызывать полицию.

На один краткий миг Лайта посетила дурацкая мысль, что от шока мисс Сесиль откинула копыта прямо на месте, однако в следующую же секунду она закряхтела, заворочалась, словом, подала совершенные определённые признаки жизни, и Лайт вздохнул с облегчением. Только немного погодя он вспомнил про Аврил, и принялся лихорадочно искать её глазами, вертя головой из стороны в сторону. Необязательно говорить, что Лайт находился в совершенном смятении. Выпавший из склепа труп больше напоминал огромную, окружённую плотным слоем многолетней пыли тряпку, в значит, находился он здесь довольно долго, и, судя по всему, на момент смерти был ещё...

Наконец Лайту удалось уловить взглядом краешек подола платья Аврил, удаляющийся вглубь склепа. Она торопливо спускалась вниз по массивным каменным ступеням, стараясь не выходить за пределы той линии света, которая падала на лестницу с улицы. Лайт встал на ноги, кажущиеся обложенными в коленях ватой, и осторожно подошёл к огромным тяжёлым дверям и тихонько заглянул внутрь склепа. Когда глаза попривыкли к царившей в помещении темноте, Ягами всё-таки смог его рассмотреть: его действительно не открывали уже несколько лет, потому что в воздухе плотно осел запах плесени и чего-то омерзительно тошнотворного, сырости, в промежностях между распавшимися камнями, из которых были вымощены стены, торчал маленькими кустиками мох (или что-то очень на него похожее), позади были видны койки и накрытые белым полотном усопшие тела.

Лайт разглядел и Аврил. Как только она дошла до конца лестницы, то тут же опустилась на корточки и что-то аккуратно приподняла с пола. Даже с высоты Лайт увидел, что это была толстая книга в твёрдом, вытертом, некогда фиолетово-чёрном переплёте с маленькой, выкрашенной в золотой цвет надписью посередине. С несколько минут Аврил напряжённо всматривалась в книгу, держа её в пляшущих пальцах, пока Лайт стоял наверху и наблюдал. Внутри у него вновь шевельнулось недоброе предчувствие, которое, скажу я вам, немного забегая вперёд, очень скоро оправдалось. Тогда он, однако, только замер, глядя на неподвижную, напрягшуюся спину Аврил, дрожащую у неё в руках толстую книгу, и не ощущал в голове ровно никаких мыслей кроме неясного чувства тревоги.

Конечно, на его репутацию, как и на репутацию его друзей, это не произвело отрезвляющего эффекта. После того, как приехала полиция, и из машины вылез длинный столб тела инспектора Гревеля (при чём на горизонте показался сначала его сверкающий валик волос, и только потом он сам) вокруг склепа собралось около десятка любопытных зевак из приюта и Академии, которые только лишь укрепились в мысли, что Лайт как-то связан с Чёрным Жнецом-Рюзаки. Лайту же на мнение общественности было по меньшей мере наплевать. Его больше волновала Аврил и та загадочная книга.

Как объяснить выпавший из склепа труп? Что это была за книга, если Аврил первым же делом направилась к ней? Можно ли доверять Аврил Бредли, и, если нет, то что же на самом деле произошло?

Поскольку слух о новых происках Чёрного Жнеца (Рюзаки продолжал как ни в чём не бывало гулять по коридорам приюта в сопровождении Ниа и Мелло, и если бы не его белое неподвижное лицо, обычно лишённое какого-либо выражения, Лайт – ей богу! – был готов поверить, что происходящее доставляет ему удовольствие) разлетелся по округе с невероятной быстротой, то уже очень скоро Лайту пришлось недоумевающе разводить руками на вопросы Мисы и Акане, а ближе к закату решил всё же навестить Викторику в её вечном и неизменном пристанище – Ботаническом саду. Тут Ягами был вынужден признать, что, пожалуй, тут ему одному до разгадки не докопаться, да и Эдварду тоже. Но судя по тому, с каким нетерпением он семенил за Лайтом по дороге к Библиотеке, его тоже мучило отнюдь не праздное любопытство.

К моменту, когда последняя ступенька адской резной лестницы миновала, выяснилось, что здесь уже давно вовсю кипит деятельность, от которой Викторика в своей царственной независимости была демонстративно обособлена. Кудзё сидел напротив неё на коленках и долго и неотводно смотрел куда-то ниже Викторики, на то место, где обычно лежали её книги, и, если бы маленькие изящные пальчики девочки поминутно не шевелились, можно было бы расценить эту сцену, как какой-нибудь культ поклонения куклам. Недалеко назревала драка между Нацу и Греем (к существованию тварей, подобных Хеппи, Викторика отнеслась со сдержанным недоумением), которая, впрочем, не успела достичь апогея, потому что де Блуа, кажется, заметила Лайта и остальных, коротко кивнула и осведомилась:– Ну так что, Ягами Лайт? Ты принёс мне что-нибудь нескучное?

Лайт был вынужден сознаться, что ничего не принёс, да и вообще, откровенно говоря, забыл про своё обещание (?), поэтому поспешил переменить тему:– Вообще-то, я пришёл поговорить.

И он пересказал ей всё то, что произошло начиная со встречи с Аврил и до загадочной книги, найденной в склепе и так взволновавшей Аврил. За всё время рассказа Викторика не проявила ничего, что могло бы свидетельствовать об интересе, зато остальные слушали, затаив дыхание. И когда Лайт кончил, Викторика положила себе в рот какую-то сладость и с нескрываемым удовольствием принялась это есть.

– Ну так вот... – сказал Лайт, желая поскорее вывести Викторику на ответ. – Что это за книга такая? Да и когда я спросил про руку, она как-то странно напряглась.

– Преступление с мотоциклом ведь раскрыто?– И всё же мне неспокойно.

– Если я правильно помню, ты сказал, что, когда вы открыли дверь, оттуда выпал труп. Из этого можно заключить, что, когда двери в последний раз закрывали, этот человек был жив. Его заперли там, и он из последних сил пытался позвать на помощь.

Люси странно пискнула и болезненно зажмурилась.

– Последний раз в склеп заходили восемь лет назад, – вставил Эдвард, – значит, это случилось тогда...

Сзади послышался нарастающий гул, который очень скоро перерос в неприятный, сводящий челюсти, скрип, двери лифта с грохотом остановились, плетёные зелёные двери звякнули, и вошёл инспектор Гревель де Блуа в идеально выглаженном костюме и начищенных туфлях, так и лучившийся чувством собственного достоинства. Он вошёл, окинув присутствующих шедшим сверху вниз снисходительно-благодушным взглядом и устремился прямо к тому месту, где сидела Викторика, Лайт, Эдвард и Кудзё. Точнее, смотрел-то он в любую сторону, только не на Викторику и посчитал своим святым долгом возвестить о своём прибытии оригинальным образом:– О-о, ну здравствуй, Бельчонок! – он отвесил Кудзё лёгкий насмешливый поклон и повернулся к Лайту. – Бельчонок Номер Два! – он сделал несколько размашистых и развинченных жестов в разные стороны, подобно тому, как взошедший на престол монарх на почве всеобъемлющего благодушия раздаёт благости направо и налево. Лайт не оценил ни его позёрства, ни его юмора. Впрочем, в следующую секунду лицо инспектора приобрело выражение серьёзности, он кашлянул и, бросая в сторону равнодушной Викторики короткие, косые взгляды, изо всех сил делая вид, что едва ли замечает её и вообще собирается общаться со всеми остальными, кроме неё (у Грея изо рта вырвался непроизвольный смешок, который он очень ловко скрыл за искусственным кашлем) наконец заговорил о деле: – Гм, на самом деле я пришёл по поводу трупа в склепе (он ещё раз скользнул глазами по Викторике, точнее, по кружевам на её чепце.) Труп опознан. Это молодой человек по имени Максим. Он закончил Академию, однако каждую весну внезапно объявлялся, проводил в этих краях пару дней, а затем вновь исчезал. Очень странный был субъект. Слухи о мошенничестве, шантаже и воровстве преследовали его повсюду. И, когда весной восемь лет назад, когда он не появился, его вдруг хватились.

– Хотя при этом он был здесь, – вставил Мэтт, поигрывая зубами с сигаретой.

– С того дня, как восемь лет назад ученица Милли Марл скончалась от болезни, никто не открывал двери склепа. До этого, кажется, кто-то украл ключ от склепа. Впрочем, новый замок сделали быстро, а ключ берегли, как зеницу ока. На похороны Милли Марл этот Максим, конечно, не пришёл.

Когда и как он попал в склеп?! Почему на нём был костюм рыцаря?! Что это за букет был у него на груди?!Отвечай мне, Бельчонок Номер Два!Лайт находил, что, будучи человеком, которому предназначено быть детективом ровно столько, сколько ему – Лайту – горным орлом, Гревель мог бы быть и поскромнее, и поделикатнее, и вообще попроще. Инспектор смотрел в его стороны с каким-то поразительным, почти дурацким, чувством превосходства, точно полицейский в плохом фильме, и от него так и веяло демонизмом. А поскольку Лайт к этой истории имел очень поверхностное отношение, ответить ему было решительно нечего, и он не придумал ничего лучшего, как обернуться к Викторике, которая по-прежнему спокойно жевала вафлю с видом отсутствующим.

– Тут стоит поломать голову, – сказала она наконец и, немного подумав добавила: – А что это был за букет? – и инспектора, и остальных явно потряс её вопрос, поэтому она повторила: – Какие цветы были в букете у него на груди?– Мне сказали, что примула, – смешавшись, ответил Гревель и смахнул с накрахмаленного белого пиджака несуществующую пылинку.

– А ты, уже о чём-то догадалась? – с жадным интересом спросил Ранма. Ему так и зудело приступить к активным действиям.

– Нет, – резковато ответила Викторика, прожевала вафлю, проглотила и сказала: – Не хватает одного осколка. Сходите-ка вы в склеп и проверьте, все ли трупы на месте.

Совершенно необязательно говорить, что предложение это ни у кого особенного энтузиазма не вызвало. В конечном итоге жребий пал на Нацу и Йо, ну и конечно с ними пошёл инспектор, остальные предусмотрительно остались наверху. Пока ребята осматривались вокруг, Мойер и Уорд, держа над собой по лампе, шарились по самым отдалённым уголкам склепа. В свете многих десятков свечей, без вероятностей натолкнуться на выпадающий наружу восьмилетний труп, в этом месте обнаружилась даже какая-то красота. Нацу осторожно принюхивался, а Йо как-то не то сконфуженно, не то опасливо оглядывался по сторонам, а Амидамару парил прямо над его головой. Гревель стоял чуть поодаль с видом чрезвычайно важным. Наконец из глубины склепа они услышали голос Мойера, извещающий, что и вправду, одного старого трупа здесь нет.

На том месте, где стояли те двое, ребята увидели пустую ровную каменную плиту, что-то вроде операционного стола, озадаченно переглянулись и вышли наружу, разведя руками. Получалось действительно очень странно: сначала труп был только один, теперь их стало два. На пути к Библиотеке (уже постепенно начинало смеркаться) Лайт показалось, будто бы он уловил движение подола от формы Аврил, ускользающей от библиотечного крыльца в сторону Академии, и в следующую же секунду забыл об этом, уверившись в том, что просто стал параноиком.

– Милли Марл, – только и сказала Викторика, когда они поведали ей о пропавшем трупе. – Милли Марл, которая умерла восемь лет назад, – пояснила де Блуа, мягко опуская трубку на пол рядом с собой, – это она убила Максима.

– Э, нет, – поморщился Кён, оглядывая присутствующих, словно бы ища среди них союзников. – Как это возможно? Ведь во время своих похорон она точно была мертва!– Ой, ну расскажи, пожалуйста, что случилось на самом деле!.. – захлёбываясь от восторга, умоляла Харухи. Микуру к тому времени уже была забита где-то в уголку, ибо слушать про трупы, и тем более про то, как они пропадают, не доставляло ей ни малейшего удовольствия. Ицки же к делу отнёсся со сдержанным интересом.

– Это было убийство от рук мёртвой, – заговорила Викторика. – Милли захотела отправиться на тот свет вместе с Максимом, ведь рыцарь служит своей даме и следует за ней повсюду. Ох... значит, костюм рыцаря, пропавший ключ и исчезнувший труп... Все осколки хаоса здесь, и сейчас я расскажу, что из них выходит.

Она взяла свою миниатюрную белую трубку с синим узором, поднесла к губам и на мгновение оцепенела, после чего в глазах у неё зажглась странная искра, рот чуть дрогнул, и Викторика начала свой рассказ.– Милли Марл усыпила Максима с помощью снотворного, а потом переодела в костюм рыцаря. Затем она открыла дверь ключом, который украла, чтобы попасть в склеп, а вместо старого трупа она положила на плиту Максима. Она действовала в самой тёмной части склепа, чтобы никто не заметил подмены. А потом она умерла. Всё это она совершила, поскольку знала, что ей недолго осталось на этом свете. Кстати, ведь примула на языке цветов означает: ?Я и ты вместе навечно? Чувства женщины воистину способны быть очень глубокими.

– Инспектор, вы забыли поблагодарить Викторику, – напомнил Альфонс, когда заметил, что тот вальяжной походкой направился к лифту. Тот, впрочем, лишь небрежно отмахнулся, бросив, что об этом не может быть и речи, всё-таки он пришёл задать очевидцу, то есть Лайту, пару вопросов. Ниа чуть слышно хмыкнул.

За Гревелем защёлкнулись двери лифта, как вдруг Викторика встала и крикнула ему вслед:– И всё-таки узнай, в каких отношениях были те двое! Что касается мотивов этого преступления...

– Серый волк будет мне указывать?! – рявкнул Гревель. Ни разу за всё время их знакомства Лайт не слышал в его голосе столько презрения. Лифт скрипнул, качнулся вверх-вниз, и тогда Викторика сказала:– Где было завещание Бенджамина Уэльса?– Что?.. А, в шкатулке жены, а что... Э-э, по-подожди-и-и!..

И секунд через пять инспектор полиции Гревель де Блуа исчез из поля зрения собравшихся.

Викторика коротко вздохнула и снова уселась на пол.

– Послушайте, а вам домой не пора? – поинтересовалась она.

– Мы ещё не обсудили книгу Аврил, – напомнил Лайт. – Но сначала объясни насчёт шкатулки.

Вообще, он хотел добавить ещё и насчёт ?Серых волков?, упомянутых Гревелем почему-то в отношении Викторики, но промолчал, хотя на языке так и вертелся загадочный вопрос. Лицо Викторики, её жесты или мимика ни в коей мере не показали ни волнения, ни страха, ни обиды, хотя прозвучала та фраза не так чтобы очень лестно.

– Здесь нет ничего сложного, – ответила она. – Вы когда-нибудь слышали о шкатулках воспоминаний? Кое-где в Европе существует традиция: люди кладут в шкатулку предметы, обозначающие важные этапы в их жизни. Когда человек умирает, его шкатулку кладут в гроб вместе с ним. Жена Уэльса была невероятно суеверной женщиной, но никак не набожной. Однако она посчитала своим долгом обозначить как важное событие в своей жизни убийство мужа его завещанием, оставляющим её практически ни с чем. Действительно, довольно нелепо, и тем не менее... вполне очевидно. С этим всё ясно.

Все синхронно кивнули, и на то было две причины. Первая состояла в том, что никто не хотел спорить с Викторикой, опасаясь едкого замечания в своей адрес, а вторая, и наиболее естественная: никому не представлялось приятным показаться неучем или полным тупицей.

– Так что ты думаешь о книге? – настойчиво повторил Лайт.

– Это начинает меня утомлять.

– Я не уйду, пока ты мне не поможешь, – твёрдо заявил Лайт, поразившись про себя, каким упёртым может быть, когда ему что-то действительно нужно и интересно. Все остальные, видимо, подумали о том же, потому что заметно притихли и отступили.

– Мой самый главный враг – скука, мой второй главный враг – суета, – глядя Лайту в глаза, сказала Викторика. – Несмотря на то что ты победил моего главного врага, ты – мой второй главный враг...– Аврил была в Библиотеке! – громко перебил её Ягами, не успев подумать. Викторика чуть задумчиво прищурилась. – И выглядело это подозрительно. Но я хочу ей верить. Поэтому я должен узнать правду! Я хочу знать!Викторика прикрыла глаза, точно быстро и чётко о чём-то размышляя, постояла так немного, а потом вдруг сорвалась с места и кинулась к лестнице, придерживая пышный подол длинного платья. Её золотой поток нескончаемых волос елозил из стороны в сторону, переливаясь в свете проникающего сквозь высокие окна в помещение ботанического сада заходящего солнца. Сквозь белые кружевные многочисленные нижние юбки сверкали лакированные чёрные туфельки. В какой-то момент Лайт бросился за ней следом, подумав было, что снова очутился с Мисой в замкнутом пространстве и должен во что бы то ни стало её догнать, но вдруг внезапно вспомнил обо всех остальных. К сожалению или к счастью, остановиться он уже решительно никак не мог (Викторика, как оказалось, бегала довольно быстро), поэтому продолжал следовать за ней до самой лестницы.

– Викторика, куда ты?!

– Книги! – не оборачиваясь, крикнула она, и туфельки закружились в белых волнах ещё неистовее и чаще. – Книги, книги! Можешь считать, что я добуду прощение для твоей беспокойной души! Будь благодарен мне, Ягами Лайт!

– Викторика-тян! – завопила Аоки, с ужасом отшатнувшись от ограждения сада, откуда открывался вид на всю необъятную Библиотеку, полчища полок, заполненных книгами и бездну под и вокруг них. – Если ты поскользнёшься, мало не покажется!

– Ты что удумала?!

Но Викторика, казалось, ничего этого не слышала. Она тараном неслась вниз по лестнице, словно не было этих нескончаемых ступенек, держа впереди себя подол платья, и прекрасные локоны струились у неё по спине, отставая от своей обладательницы и развиваясь, подобно львиной гриве, Лайт замер на самом верху, не посмев даже на шаг приблизиться к этому загадочному, потустороннему, почти неземному существу. Застыв с парализованным открытым ртом, он долго смотрел, как уносится эта девочка по винтовой лестнице всё дальше и дальше, и как искрится её дивная золотая головка. Это действительно была самая настоящая Золотая Фея, ничем не ранимая, опасная, хрупкая, умная девочка Викторика. Но никак не Серый Волк, как изволил выразиться этот остолоп инспектор...

...Рюзаки последним покинул Ботанический сад.