Глава 22. Золотая Фея из Библиотеки. (1/2)

Следующий день пребывания в Англии прошёл практически незаметно. Поскольку буквально все места, так или иначе заслуживающие внимания, были осмотрены, объяты, сфотографированы и протоптаны (каждая пылинка на мостовой впечаталась в память Альфонса Элрика, пока он вместе с братом и друзьями удирал от разъярённого гвардейца), сегодня все отсыпались, просматривали снимки и сувениры, а те, кому улыбнулось проснуться раньше полудня, то есть Лайт, Эдвард, Эльза, Рюзаки, Ниа, Лен и Хитоми пошли в ближайший магазин, закупаться вкусненьким. Конечно, сомневаться в том, что Ватари накормит их лучшей едой не приходилось, но, как счёл Элрик, таким образом можно одним выстрелом убить двух зайцев: иногда так бывает, что даже самая изысканная и дорогая пища приходится не по душе, и обижать милого старика не хочется, но с другой стороны оставаться голодным — тоже удовольствие ниже среднего, и лучше заранее подстраховаться.

Хитоми немедленно закупила чая лет, эдак, на пять-семь вперёд, Эльза купила примерно сколько же пирожных и тортиков, но ровно такое же количество она съедала недели за две. Лайт пребывал в блаженной эйфории, совершенно не обращая внимания на мелкие тяготы жизни, ибо он уже сделал здесь всё что хотел, и, вообще-то говоря, был готов улететь хоть сегодня, но, кажется, Рюзаки хотел что-то им показать, даже специально ему позвонил, а Рюзаки был вовсе не из тех людей, данное которым обещание можно было не выполнять. Кроме того Лайт не имел ничего против того, чтобы познакомиться с умными людьми, путь даже они младше, всё-таки это лучше, чем целыми дня валяться на кровати и прожигать время в скуке, когда можно завести приятные знакомства.

Ватари приехал, как и обещал, и с ним прибыло ещё несколько машин, потому что такую ораву даже предприимчивый и толковый тип вроде Вамми бы не осилил. Среди водителей, деловито открывших им дверь, ребята узнали и Почтенного Джентльмена, который дружелюбно и чуть лукаво подмигнул давешним знакомым и лёгким кивком указал на просторный салон и мягкие сиденья. Аоки присмотрелась с тому, как лежат тени на его идеальных чёрных брюках и заметила, как у Почтенного Джентльмена раздулись карманы. Очевидно, в такую даль он согласился отвести ребят только за дополнительную плату, что было естественно, потому что до Винчестера было ехать почти два часа, а Ватари был не из жадных. Впрочем, тот факт, что они уже кое-кого здесь знают, несколько успокоила наших героев, и они с лёгким сердцем забрались в машины.

Примерно часа через полтора они наконец въехали в город, и Люси бы получше рассмотрела архитектуру, если бы не туша Нацу, балластом лежавшая у неё на коленях. Был у этой пресловуто неприятной ситуации один: на них не смотрело стекло заднего вида, и картина того, как девушка спихивает позеленевшего Нацу в сторону не могла смущать Почтенного Джентльмена и отвлекать его от дороги.

?Дом Вамми? представлял собой высокое четырёхэтажное каменное здание, ограждённое от внешнего мира резным забором с аркообразной калиткой, почти не скрипевшей. Сразу было видно, с какой щепетильностью подошёл к делу Ватари, когда нужно было руководить процессом. Далее следовала разветвляющаяся заасфальтированная тропинка, ведущая непосредственно к входной двери — железной, с красивой резной чёрной ручкой, золочёным глазком и маленьким, изящным звонком. Повсюду расстилался примятый детскими ногами газон, слегка поникший по сезону, но выглядевший более чем опрятно, пара качелей, а за величественным зданием ещё был виден маленький клочок футбольного поля, белые, крепкие ворота и известковая разметка, там Мелло очень любил играть в своё время. Да он и сейчас был бы не против, если бы его попросили.

Вокруг копошились дети. Несколько мальчишек сидело на траве, возясь с роботами, на качелях качались ребята поменьше, с футбольного поля то и дело доносились яростные, срывающиеся вопли и раскатистый мальчишеский смех, глухой звук удара ноги по мячу и дружное ?Ура!?.

– Ой, это Мелло! – закричал один длинный, костлявый мальчуган, ткнув в сторону Михаэля своим тонким указательным пальцем. – Ребята, глядите!

– Ага, и правда! – подхватил второй, слегка пониже ростом. – А с ним Мэтт и Вата!

Отчего-то Ниа предпочитали называть ?Ватой?, на что он не обращал ровно никакого внимания. Видимо, ему вполне достаточно было и того, что кому-то есть хоть какое-то дело до его существования, а как к этому относятся, уже дело десятое.

Пока они проходили длинную аллею, их то и дело окликала ребятня, а Ватари непринуждённо продолжал вести их вперёд. За приютом торжественно возвышалось здание Библиотеки, каменное, переливающееся от ослепительно белого до бронзово-сероватого на слабом январском солнце, выстроенное так, что издалека казалось, будто оно ровное, точно отшлифованное, и подобно Вавилонской Башне пронизывает небеса пурпурно-бирюзовым куполом, стоящем на другом, большем, и увенчанный совсем маленькой башенкой, издали напоминающей часовенку. Всё это привело наших героев в несравненный восторг, особенно Люси, которую сообщение о том, что всё содержимое этого поистине невероятного сравнение — книги, и она уже думала, когда можно будет улучить момент и пробраться туда посмотреть, о чём они.

Из довольно доходчивого рассказа Рюзаки стало ясно, что большая их часть содержит истории о разного рода мистике, местные легенды и легенды королевства Собьюр, потому что именно оно являлось главным спонсором находящейся неподалёку Академии, предания, сказания, фантастические романы и прочее. Лайт, однако, с трудом верил, что всё то необъятное пространство библиотеки занимают исключительно книги со сказками. Если только там не содержаться сказки со всего мира или книги, что вобрали в себя суеверия древних. Поскольку такое чтиво было весьма популярно и у обитателей приюта, то не следовало удивляться тому, что многие истории дети помнят наизусть и, чего греха таить, очень даже верят в правдивость этих рассказов. В своём монологе Лайт пару раз уловил еле заметный намёк на то, что в своей слепой вере книгам ребятня не слишком, надо сказать, далека от истины, но нашёл разумным промолчать, дабы не сглазить.

По тому, как приветствовала их детвора до самой парадной двери (был ещё чёрный вход, но к нему вела отдельная лестница, уходящая со двора куда-то между землёй и окнами первого этажа), все сразу поняли, каким Рюзаки пользуется авторитетом и уважением среди остальных одарённых сирот, если уж даже при виде Мелло и Ниа дети чуть ли не рукоплещут. Самого L никто увидеть бы не смог, потому что он стоял в самой гуще движущейся по тропинке толпы, и разглядеть можно было разве что его непослушную шевелюру, да и то, обрывками. В какой-то момент Эдвард испугался, что, когда те поймут, что Лаулет тоже решил сделать честь и удостоить их свои появлением в месте, где он, фактически, вырос, но, к сожалению или к счастью, скромная персона Рюзаки, который выглядел ровно так же так и всегда — взъерошенный, в смятой толстовке, джинсах и кроссовках на босу ногу, — так и остался незамеченным. По крайней мере, пока Ватари не покинул их и не попросил Рюзаки показать друзьями их комнаты.

Они преспокойно двинулись по роскошному, широкому, устланному длинным алым ковром коридору, когда Лаулет в очередной раз попросил отнестись к любви детей ко всякой мистике снисходительно и спокойно и стараться не обращать на неё внимание, даже если это каким-либо образом будет касаться их. В конце концов, на каждого присутствующего могла найтись своя легенда, и Лайт не исключал, что он тоже вполне может остаться необделённым этой честью. Такие мысли занимали его, пока он и остальные шагали вдоль персиковых стен, увешанных небольшими репродукциями известных картин в золочёных рамах, и тут они вышли в небольшой коридорчик, который был шире, чем все остальные, потому что находился напротив кабинета, где преподавали рисование, и начиная с него, повсюду бегали дети разного возраста.

Они благоговейно рассматривали толпу незнакомцев, а стоило им высмотреть привычные лица, как они принимались громогласно выкрикивать их имена, показывать пальцами и улюлюкать. Девочки в закрытых английских платьицах зарделись и проводили Мелло и Мэтта восхищёнными, светящимися нежностью взглядами, а как только в поле их зрения вторглись другие красавцы, вроде Лайта, Эдварда, Грея или Нацу, они кокетливо им улыбнулись и слегка помахали белыми ручками, но Дождия стреляла в каждую такими взглядами, что они почли за лучшее немного отойти назад. Словом, это была приятная картина, наполненная душевностью и идиллией практически родного дома, где все друг друга знают и рады друг другу. Так было до тех пор, пока на передний план не вышел Рюзаки, на долю которого выдалась задача незамысловатого попечения: отвести ребят и показать им их апартаменты.Когда сироты увидели его лохматую макушку, то тут же замолкли, все как один. Они отступили на пару шагов и почти вжались в стены, а на лицах у них был написан самый настоящий ужас. Даже те, у кого были светленькие, полупрозрачные личики, побледнели как полотно им прижали ладони ко рту. Эд и Лайт изумлённо переглянулись, всё ещё двигаясь вперёд по коридору, но совершенно не понимая, в чём дело.

– Чёрный Жнец! – раздалось у них за спиной, и слова эхом разнеслись по всем стенам и даже застыли где-то вдали коридора.

– В его чёрных глазах так и плещется тьма! – сдавленно завопила девочка из первых рядом.

– И душа у него наверняка тёмная! – вторил ей голубоглазый мальчишка с разодранными на штанах коленями.

– Зато тут ходить легко, – глухо отметила Люси.

Ребята не то с опаской, не то просто обалдевши смотрели на нерасчёсанные патлы на макушке Рюзаки, который совершенно невозмутимо продолжал двигаться дальше по коридору, словно бы не замечая всплесков рук, панических вскриков и то и дело раздававшихся акапельных охов-вздохов, хотя остальных это как-то малость напрягало. Очевидно, это и было то, на что не следовало обращать внимание, а просто воспринимать как данность, но Лайт не очень хорошо мог себе представить, как к этому можно относиться настолько спокойно. Мелло, Мэтт и Ниа всё так же царственно вышагивали вслед за Лаулетом, как будто свита иностранного монарха, и выглядели ужасно гордыми, по крайней мере Мелло точно. Даже внешность внезапно нагрянувших гостей не вызвала таких бурных эмоций, как возвращение Чёрного Жнеца, вокруг которого, насколько Лайт успел понять из нечленораздельных выпадов детей, постоянно трупы и вообще всякая другая мистика!

Когда возбуждённые, бледные, взволнованные и напуганные дети наконец скрылись за поворотом (Люси заметно вздохнула с облегчением), Мелло, торжественно вскинув острый подбородок не без самодовольства поведал, что так остальные выказывают к Рюзаки своё благоговение и уважение, и говорил он это с таким гордым видом, будто речь шла о нём самом. Лайт, однако, не нашёл в таком уважении ничего лестного, не говоря уже о том, что это обидно, когда просто из-за того, что ты детектив – и само собой, что вокруг него происходят преступления, на то он и сыщик! – тебе дают странное прозвище из обычной местной легенды. Войдя в просторную залу, служившую столовой, Рюзаки сказал, что человек, именем которого его в приюте величают, ещё известен как Весенний Жнец. Но, поскольку он периодически светился в истории с убийствами, ничего удивительного, что эта деталь ускользнула от пытливых умов его товарищей. К тому же, ведь Жнец вполне мог и прийти немного раньше, вопреки своим обычаям.

Лайта это, правда, не слишком убедило.

В комнатах, любезно предоставленных им Ватари, действительно было уютно. Большие, широкие помещения с тремя окнами, выходящими на футбольную площадку, дышали убранностью и чистотой, на пол сплошняком были постелены мягкие, ласкающие нагие ступни коврики, около каждой кровати было по одной лампе и тумбочке. Даже на старых, тяжёлых, выцветших и мохрившихся по краям занавесках не было никаких признаков пыли или грязи, ибо Ватари был человеком чистоплотным и дотошным, и черты эти живо распространил на всех работников приюта. Из доходящих почти до ровного белого потолка огромных окон в комнаты лился дневной свет, так что в лампах пока что не было решительно никакой необходимости. Чемоданы их были уже разобраны и лежали раскрытые около кроватей тех, кому они принадлежали. Это был довольно приятный сюрприз, потому что в противном случае ребятам снова пришлось бы разгружать чемоданы. Теперь, по крайней мере, собирать их снова им не придётся ещё долго, и спешить было некуда.

– К нам часто заходят ребята из Академии, – говорил между тем Ниа, когда в их комнату, где они вместе собрались, принесла кофе симпатичная молодая особа со слегка вьющимися каштановыми волосами и огромными очками в круглой оправе, отнюдь не делающие её некрасивой, с приятнейшей улыбкой на милом веснушчатом личике, которую все называли мисс Сесиль, – среди них есть и студенты по обмену, есть даже из Японии, насколько я знаю. Все они из аристократических семей, так что довольно чопорны, но в страшилках разбираются не хуже, чем здешние ребята.

– Рюзаки, – подала голос Аоки, – неужели тебе совсем не обидно, что тебя называют... этим... Жнецом?

– Да нет, – спокойно ответствовал Рюзаки из своей обычной позы на стуле. – Наверное, это ещё и потому что я наполовину японец, японцы ведь по большей части смуглые. Иногда после смены климата я бледнею, иногда наоборот.

?Это уж и вовсе из области фантастики?, – думал между тем Лайт. – ?Видимо, у Рюзаки даже недуги какие-то чудные.?

После этого к ним наконец заглянул Ватари — вид у него был довольный, это было видно, как слегка приподнялись над губами его седые пышные усы — и сообщил, что обед готов, и они могут пройти к столу. О, нашим дважды повторять не надо. Как только голова Вамми исчезла за стеной, ребята поспешили последовать его совету, и минуту спустя уже уплетали яичницу с беконом и кофе, любезно предоставленный им красивой ало-рыжей женщиной пышных форм. Мисс Софи широко им улыбнулась, укрепив свободную от кофейника сильную руку на поясе и громко пожелав гостям приятного аппетита. Это была довольно, как и было сказано выше, красивая женщина с приятным смугловатым лицом, наполненным телом, низковатым тембром голоса и большая подруга мисс Сесиль, хотя разница между ними была видна невооружённым взглядом.

У мисс Софи было совершенно крестьянское лицо, да и одежду она носила соответствующе, она была довольно болтлива, хотя и обладала хорошими манерами и не позволяла себе трещать на людях, потому что Ватари и нынешний директор приюта — господин Роджер — страшно ей это запрещал. Мисс Софи, скорее всего, не было и тридцати, а если ей и перевалило за тридцатник, то по ней это было трудно сказать. Что до мисс Сесиль, то она обладала внешностью совершенно молодой женщины, хотя с мисс Софи они были практически ровесницами, и хорошо общались. Мисс Софи даже много раз подвозила мисс Сесиль на своём мотоцикле, на котором очень любила погонять по ночному Винчестеру, после того, как перемоет всю посуду. Персонала в приюте было немного, но всё это были довольно приятные в общении люди. И Кён вновь убедился в том, что Ватари на самом деле очень толковый парень.

Лайт очень быстро освоился с приютом, словно бывал здесь, и не один раз. Возможно это было вызвано тем, что, даже когда в него кидали косые взгляды в коридорах (а происходило это постоянно, потому что дети хорошо поняли, с кем общается так называемый Чёрный Жнец), он абсолютно не обращал на это никакого внимания. Что в школе, что здесь, в Англии (!) его опасаются из-за его общения со странными личностями, и, между прочим, одними и теми же людьми. Но Ягами эта чудовищная несправедливость уже давно перестала так нервировать как раньше, он был даже не против, хотя о повышенном внимании никогда не просил.

Вообще Лайт не был большим фанатом оккультизма (а дети из приюта, Академии и народ Собьюра, насколько отличник понял, просто обожают, раз в королевстве даже учредили Министерство Оккультизма), но раз уж они приехали в место, где тема эта имеет большое значение, он решил не терять времени даром и изучить истории, которыми полна Библиотека, чтобы быть, как бы сказал Кён, к теме. Библиотека находилась за приютом, и от него её отделяла длинная, закрученная аллея, вдоль которой росли самые разные цветы, хотя сейчас это был лишь идеально ровно выстриженный газон. Неподалёку даже был фонтан. А вдали, за Библиотекой, виднелось обширное здание Академии Святой Маргариты, где учились дети аристократов. Вытянувшаяся почти до неба огромная целиндрообразная библиотека со сверкающим куполом разделял учебное заведение буквально пополам, так что Лайт не удивился бы, если бы узнал, что ученики тоже частенько в неё наведываются.

Одолеваемый противоречивыми чувствами, Лайт попытался толкнуть массивную дверь, однако она не сразу поддалась, а лишь полминуты спустя, когда Ягами как следует на неё навалился, и при этом издала неприятный, зловещий скрип. Видимо, здесь и библиотекарь-то бывает не слишком часто, с досадой подумал Лайт. В длинном, выложенном мрамором (на котором был изображён замысловатый красивый наполненный символами и рисунками квадрат чёрного цвета) помещении царил мрак, и полоска света от приоткрывшийся двери словно рассёк тьму, и Лайт понял, что сюда и вправду никто особо не ходят. Думают, небось, что тут тоже водится какое-нибудь заправское привидение, пронеслось у юноши в голове. Повсюду стояли деревянные книжные стеллажи, до верху забитые книгами, и все они были преимущественно старые, хотя были там и поновее. Любой мог прийти и пожертвовать библиотеке свои книги. В конце коридора была видна лестница ведущая на ярус выше, хотя тогда наш герой этого ещё не знал. Он неуверенно шагнул внутрь, и звук этот эхом разнёсся по всему огромному помещению.

Лайт шагнул ещё, и по мере того как он продвигался по мрачному коридору, он всё больше убеждался в том, что едва ли кого-нибудь тут встретит. Ягами был немало удивлён, когда, дойдя примерно до середины залы, он поднял глаза наверх, и увидел, что прямо над ним в вышине проходит винтовая лестница (или лестницы), которая, словно переплетаясь в затейливом узоре, ведёт всё выше и выше под самый потолок, который был невиден с самого низа. Лестница, словно висящая в воздухе, напоминала паутину, и Лайт удивился, что по ней, видимо, ещё можно передвигаться. Сверху на него лился тусклый свет от купола. На самом деле он был ужасно ярким, потому что Ягами слепило, стоило ему попытаться туда взглянуть, по, судя по всему, было это настолько высоко, что до пола нижнего яруса доходил лишь жалкий остаток.

Немного побродя среди сплошных книжных полок, Лайт наконец отыскал книгу со страшными историями и пристроился на одной из ступенек передвижной деревянной лестницы. В руках у него была ветхая книга, которую уже заклеивала чья-то не слишком ловкая рука, и он тщетно пытался сфокусировать взгляд, пытаясь разобраться. Всё было написано по-английски. ?Вот запара!? – подумал Лайт, но занятия своего не бросил, ибо если начал, то будь добр дойти до конца.

– Корабль-призрак ?Королева Берри?, – прочитал он где-то в середине книги, – алхимик, способный получить золото из внутренностей животных...

Ни та, ни другая история не вызывали у Лайт ни интереса, ни приятных ощущений. У него пробежал холод по спине, и он быстро перелистнул страницу. На иллюстрации было изображено существо, напоминающее волка, с огромными клыками, а рядом одиноко валялся человеческий череп. Собственно, это и был волк, но в первое мгновение Лайт сильно в этом засомневался.

– Волк, – прочитал он всё же, – серебристо-серый волк, умеющий говорить по-человечески. Говорящий волк?.. – рассеянно спросил Ягами у самого себя. – Нет уж, – решил он наконец, – с меня и говорящих котов достаточно.

Он уже было хотел захлопнуть книгу и больше даже не пытаться проникнуться духом страшилок, бытующих в округе, как вдруг заметил что-то между страницами прямо на том развороте, где он остановился. Решив поначалу, что это ему показалось, Лайт попытался присмотреться и в конце концов зажал между пальцами длинный золотой волос, переливающийся в тусклом свете, исходящем от далёкого потолка Библиотеки. Пожалуй, это было единственное свидетельство того, что здесь на самом деле хоть кто-то бывает. Однако пару минут Ягами пребывал в полной растерянности, не зная, как лучше отнестись к неожиданной находке, но тут странная мысль вонзилась ему в голову на одно лишь краткое мгновение, и Лайт ни за что не смог бы её сформулировать, но неясная внезапная идея была столь сильной и действенной, что отличник, сам не до конца понимая, зачем, вскинул голову вверх и взглянул на переплетение лестницы и светящийся белый круг где-то очень далеко.

Что-то блеснуло там, и Лайт, как зачарованный, поднялся на ноги, аккуратно положил книгу на одной из ступенек, сорвался с места и быстро побежал по лестнице. Впоследствии Ягами был уверен лишь в том, что решение это приняли за него ноги, но никак не голова, потому что пока он брёл по бесконечному, изнуряющему лабиринту и хитросплетению лестниц, уже задыхаясь и почти не чувствуя ступней, он решительно не мог уразуметь, какой толк в этой физкультуре. Но та вспышка настолько крепко засела в его сознании, что Лайт принял решение во что бы то ни стало выяснить, что же это такое было. Бежать пришлось неимоверно долго. Лайт всегда считал себя хорошо подготовленным (занимался теннисом и футболом, хотя с и тем, и с другим пришлось завязать, но юноша не очень любил об этом говорить) физически, но тогда совершенно выбился из сил. И когда лестнице стал виден конец, у Ягами уже начало двоиться в глазах.

Наконец он опустил ногу на последнюю ступеньку и судорожно перевёл дыхание. Затем он огляделся и онемел от изумления. Это был ботанический сад! Пол был ровным, плитки были выложены в шахматном порядке. Сюда обильно лился дневной свет из-под купола с огромными, резными окнами, на самом потолке красовалась фреска на библейскую тему, которую Лайт, однако, никогда прежде не видел. Здесь даже та странная лестница показалась ему роскошной; она была сделана из дуба, и яркие лучи солнца переливались на лаке, как на водяной глади; повсюду были невиданные растения: пальмы, чьи листья плавно переходили в цвете от ярко-зелёного до рыжеватого, огромные мягкие, благоухающие в плодородной почве цветы самых разных оттенков, и вокруг них прекрасной, услаждающей взор палитрой расцвели другие, поменьше, и так по всему Саду. Он окружал лестницу, словно чаша, и уходил вглубь помещения, на вид просто необъятного.Пока Лайт в изумление оглядывал эту невероятную картину, его взгляд упал на кое-что другое, то, что заметил далеко не сразу. В середине зала, в красивом чёрном платье и в кружевном чепце, в окружении разбросанных открытых книжек, одиноко сидела, уперев ничего не выражающий взгляд бирюзовых глаз в пол... кукла. По крайней мере, так Лайту сначала показалось. Она была просто прекрасна: длинные, лоснящиеся волосы золотым потоком спадали ей на плечи и на пол, и завораживающе отливали пшеничным оттенков; кожа её была мягкая, светлая и гладкая, и вся она была как изысканная статуэтка. И невозможно чудное её личико не имело решительно никакого выражения, так что неудивительно, что поначалу Лайт принял её за неживую.

– Наконец-то ты дошёл, – услышал Лайт слова ?куклы?, – друг Чёрного Жнеца. Что-то в этом году он прибыл слишком рано.

– Э... откуда тебе известно о Рюзаки? – туповато спросил её Ягами, совершенно ничего не понимая.

После этого ?кукла? с еле уловимым вздохом поднялась на ноги. Её платье скрывало щиколотки, длинные волосы упали и чуть примяли шёлковый подол, взгляд по-прежнему был неподвижен. Она подняла тоненькую ручку, в которой держала небольшое зеркало и провела пальцем по стеклу.

– Будущее из серебряного кувшина отразилось в волшебном зеркале, – объяснила она невозмутимо, – и оно предсказывает, что ты сюда ещё вернёшься, и не один. Скажем, завтра, как услышишь полуденный колокол.

– Зачем? – выпалил Лайт, не помня себя от ужаса. Этого ему ещё для полного счастья не хватало.

– Потому что ты избран, – опустив веки, отвечала ?кукла?. Что-то такое Лайт уже слышал от Осаки давно осенью, но, как и в прошлый раз, эти слова совершенно ему не понравились. – Ты будешь частью того, что скрашивает мою скуку.

И она развернула к нему своё гладкое, мягкое кукольное личико, и уголки её губ приподнялись в холодной самоуверенной улыбке.

С минуту Лайт столбом стоял на последней ступеньке, расширенными от ужаса и изумления глазами тупо пялясь на эту девочку в одежде куклы, не в состоянии вымолвить ни слова. Всякие слова пропали у него из головы, ровно как и мысли, образовав там нечто вроде вакуума, пустое, бестолковое пространство, которое Ягами никак не мог заполнить, ибо пребывал в совершенном замешательстве. Ледяное, каменное лицо его новой знакомой смотрело прямо на него не то испытывающим, не то торжествующим взглядом, как шахматист, готовившийся объявить сопернику мат. Лайт, однако, в этой партии ни на что особо не смел претендовать,и не видел причины, чтобы так измываться над его пошатнувшимися нервами. Под конец отведённой ему минуты осознав, что у него на самом деле подкашиваются колени, перехватывает горло от страха (отличник успел позабыть это чувство), Лайт всё же попытался взять себя в руки и решить, что будет делать дальше.

Он ещё крепче вцепился пальцами в лакированные дубовые перила, так что костяшки побелели и сделал этот маленький полушаг назад. Распробовав под ногами если не твёрдую землю, то по крайней мере поверхность, которая под ним точно не провалится, Лайт набрал в грудь воздуха и кинулся наутёк по крутым, переплетающимся, уходящем вниз ступенькам. Он не мог точно сказать, кричал он в тот момент или нет, ибо вопль ужаса, скорее всего, просто застрял у него в горле и потух на самых устах, хотя не факт. Паника объяла его душу настолько, что он едва разбирал дорогу и ощупью, чудом выбрался из Библиотеки и побрёл к приюту.

?Кукла! Кукла предсказала мне будущее!!!? – вопил голос внутри него, из-за чего сердце у Лайта подпрыгнуло и продолжило биться уже где-то в горле.

Лишь спустя пару часов Лайт понемногу остыл, успокоился и попытался собраться с мыслями. Хотя он по-прежнему был довольно испуган, изумлён, просто выбит из колеи, но постепенно, по мере того, как подступал вечер и начиналась ночь, Ягами начало казаться, что это была вовсе не кукла, а настоящая живая девочка. Впрочем, поскольку целью его визита в Библиотеку было именно чтение книг о привидениях, то Лайт в общем мог понять, почему столь неожиданное событие повергло его в состояние падучего. В принципе, если так подумать, то с ним в одной комнате спали Эдвард, Лен, Йо, Морти и Нацу, двух из них сопровождали самые настоящие духи. То есть те же самые привидения. Лайт, конечно, никогда этого не говорил вслух, потому что Басон и Амидамару были созданиями куда более тонкими, чем могли показаться на первый взгляд.

Это было похоже на ночной кошмар. Лайт надеялся, что атмосфера Англии немного успокоит ему нервы, и он забудется сном в считанные мгновения и будет крепко спать до часу дня, но в ту ночь Ягами почти не сомкнул глаз. На соседней кровати в одних трусах храпел Нацу; сквозь мрак, который пронизывала лишь тонкая полоска лунного света, отличник мог разглядеть силуэт шестисотлетнего самурая, глядящего куда-то вдаль и думающего о своём, а над постелью, где мирно посапывал Тао, зависла тусклая в темноте фигура Басона. Часы, висящие на противоположной стене мерно отбивали секунды, и Лайт тщетно пытался сосчитать овец, чтобы хоть как-то себя занять, – ночным чтением он мог потревожить мирный сон друзей. Поэтому он зажмурился и принялся перегонять одну овечку за другой через забор, но одна упрямая овца упёрлась и ни в какую не согласилась прыгать, хоть ты режь.

И мысли Лайт вновь и вновь возвращались в Библиотеку, под самый её купол, где среди разбросанных книг сидела одинокая красавица-кукла, которую окружал ботанический сад, вся в кружевах и атласах, в роскоши и богатом убранстве, её холодный, ничего не выражающий взгляд и бесстрастное лицо с ледяной улыбкой...

– Так это же Викторика! – радостно воскликнула на следующее утро мисс Сесиль.

Они с Лайтом столкнулись в двенадцатом часу, когда она шла к своему классу преподавать в ?Доме Вамми? французский с неподъёмной кипой каких-то бумаг неизвестного назначения, а наш герой неторопливо прогуливался вдоль клумб, пытаясь привести в порядок мысли. Ему так и не удалось нормально поспать. За всю ночь он пару раз лишь слегка задремал, но считанные минуты спустя ему в глаза вновь вставляли спички, и он бессильно усаживался на кровати, свесив ноги. Мисс Сесиль была женщиной миловидной, и Лайт, как ?истинный джентльмен?, а на самом деле просто как воспитанный человек, не долго думая предложил помочь ей. Но вместо того, чтобы дать вразумительный ответ, мисс Сесиль усадила его на скамейку и живо поинтересовалась, почему он такой бледный и уставший.

Её пытливые карие глаза на приятном детском личике смотрели так прямо, что Лайт не решился ей лгать. Кроме того он хотел облегчить душу, ибо не нашёл слов, чтобы рассказать друзьям о вчерашнем приключении. То, что сказала мисс Сесиль в некотором роде немного успокоило Лайта: во-первых, он узнал, что она всё-таки настоящая, живая девочка, а не кукла, не фантом и не искусственно созданный разум, что уже было неплохо; во-вторых, раз мисс Сесиль столь спокойно объявила Лайту имя этой девочки, то её здесь все знают. И Ягами ещё немного успокоился. Лицо женщины сверкало радостной удовлетворённостью, и он уже начал думать, чт о раздул из мухи слона. Но Сесиль не дала ему времени на размышления, ибо именно в этот момент затараторила, сверкая толстым стеклом в круглой оправе очков:– Да! Она студентка Академии Святой Маргариты! – и она ткнула миленьким пальчиком в сторону длинного, высокого, огромного здания, так и дышащего элегантностью. – Только она там почти не появляется... – она не дала Лайту уточнить, почему она всё-таки не появляется, потому что вновь принялась говорить: – О, как здорово, что ты уже успел подружиться с Викторикой! Вот что, э-э... Лайт, не так ли?

Она быстро разделила весь свой увесистый багаж на две части, и одну из них с грохотом водрузила Лайту на колени прежде, чем он успел опомниться.

– Отдай ей эти материалы! Спасибо! – и с этими словами она бодро помахала ему ручкой и беззаботно упорхнула в противоположную от Библиотеки сторону, поспешая на свой урок французского.

Лайт вскочил со скамейки, прижимая к груди материалы, ибо от изумления не придумал им иного применения, и даже раскрыл рот, но издал лишь жалкое бульканье, несколько напоминающее английский, который давиче продемонстрировал им Йо в Лондоне. Лайт тупо смотрел вслед удаляющейся фигуре в юбке и с жабо, совершенно не находя, что ей сказать. В который раз он ловил себя на мысли, что люди отчего-то склонны торопить события, потому что ни сейчас, ни тогда, когда Эдвард впервые проявил к нему интерес, он вовсе не собирался ни с кем дружить, хотя остальным показалось, будто именно это он и делает. Лайт устало вздохнул. День только начался, а он уже ждал, как бы он поскорее кончился.

С тяжёлым сердцем и не менее тяжёлой кипой бумаг Лайт поплёлся в приют, дабы попросить друзей как-нибудь ему помочь, и в частности подсобить донести до Библиотеки материалы, ибо отличник так предполагал, что двенадцать раз вспотеет и выдохнется, пока доберётся с грудой распечаток до самого купола Библиотеки. Кроме того, оно совсем не хотел идти туда в одиночку, больше он такой ошибки не совершит, пусть её обитательница и оказалась всего лишь девочкой Викторикой, один он туда отныне ни ногой. Лайт впервые в жизни и испытал облегчение, когда вся огромная компания, за исключением Ватари и учителей, которые как раз пошли пить чай с персоналом, с радостью согласились на приглашение. Люси оживлённо расспрашивала Ягами про Библиотеку, про книги, по тот отвечал довольно рассеянно, односложно, и скоро Сердоболия прекратила расспросы, ибо никакой полезной информации из слов юноши не извлекла.

Лайт ощупью шёл по вчерашней тропинке, держа небольшую теперь стопку бумаг, и в голове его вертелись странные, туманные мысли.

?...и оно предсказывает, что ты сюда ещё вернёшься, и не один. Скажем, завтра, как услышишь полуденный колокол.?И только Лайт собирался поведать друзьям о вчерашнем происшествии, как услышал протяжный звук, исходящий со стороны Академии, а затем ещё один и ещё, пока он не замолк — прозвенел колокол, оповещающий о том, что пора идти на полуденный чай. Ребята один за другим проходили мимо онемевшего Лайта, а он всё смотрел на сверкающий купол Библиотеки не в силах поверить, что всё это с ним происходит. И тем не менее странная на первый взгляд Викторика оказалась ещё более пугающей и устрашающей, намного опасней, чем он думал о ней поначалу. Хотя мисс Сесиль так тепло о ней отзывалась, Лайт был готов поспорить, что все не так просто. И вот, прошло немного времени, прежде чем он нашёл тому подтверждение — предсказание исполнилось.

Дверь сегодня открылась гораздо легче, чем в прошлый, возможно, причиной тому служило то, с каким энтузиазмом и наплевательством на чужое имущество Нацу впендюрил в неё пяткой. Дверь неохотно, с оглушительным (устрашающе-предостерегающим) скрипом отворилась, и наши герои вошли в Библиотеку. Глаза Люси мгновенно засияли, она хотела немедленно пойти к самой ближней полке, взять книгу и приступить к чтению, но Лайт проникновенно заверил её, что всё успеется, а сначала нужно отнести материалы наверх — и он пальцем ткнул в высокий потолок. Все как один взглянули туда, куда указывал Ягами, и Нацу мгновенно стало нехорошо.

По ходу продвижение Лайт заметил некоторое отсутствие в лице Рюзаки. Впрочем, он в принципе никогда особо не проявлял воли или стремления, но сейчас был каким-то особенно потерянным, задумчивым. Ягами решил не докучать ему расспросами. Мелло, Мэтт и Ниа шагали с таким видом, будто это для них так, увеселительная прогулка и вообще совершенно обычное дело, и было бы из-за чего шум поднимать. Морти по причине его маленького роста и коротких ножек приходилось тяжелее всего, и уже на третьем ярусе он полностью выдохся, и тогдаЭльза героически взвалила его на себя, тепло и нежно прижав его лицом к груди, и лишь после этого усадив на плечи. Эта небольшая деталь полностью вывела Манту из строя, и остаток пути он провёл в беспамятстве. Надо сказать, что Лайт к концу пути тоже ощущал себя, прямо скажем, не первой свежести, а Грей, даже не смотря на то, что был в прекрасной форме, уже не держался на ватных ногах и всеми силами старался лишь ухватиться за дубовые перила. И только Рюзаки и три его товарища были совершенно невозмутимы и шли вперёд так, словно миллион раз проделывали это до сегодняшнего дня.

Наши герои обнаружили Викторику, перекатывающуюся на мраморном полу, обхватившую тонкими ручками колени, всё в том же чёрном, кружевном платье и в чепце, и издающую довольно странные звуки, нечто среднее между стоном и мурлыканьем. Она плотно закрыла глаза, продолжая валяться, и длинные золотистые волосы подметали пол, взмывали на секунду в воздух и вновь плюхались рядом с ней. Ребята обалдело наблюдали за этой сценой, пока Викторика не подкатилась к ним, и роскошные шёлковые локоны не упали прямо к ногам Рюзаки. После этого девочка невозмутимо приподняла по очереди глаза и равнодушно оглядела присутствующих, взгляд её на мгновение остановился на Лайте, а затем на Лаулете, и тогда Викторика встала.

– Всё-таки пришёл, – констатировала она, отряхивая платье и поправляя рукава. Лайту ничего другого не оставалось кроме как медленно кивнуть, хотя он отнюдь не был в уверен в том, что это стоило делать. – Хотя ты добирался сюда дольше, чем я ожидала, вот мне и стало скучно. Я вижу, что ты в самом деле не один. Верно, господин Чёрный Жнец?

Она устремила проницательный взгляд бирюзовых глаз в бледное лицо Рюзаки, на котором секунду спустя расцвела по-настоящему счастливая улыбка.