Глава 15. Мы похожи на нормальную семью — давайте так и будет (1/2)

Дети растут быстро. И чем старше они становятся, тем больше обязанностей сваливается на их плечи. Учеба, уборка, покупки, помощь родителям с младшими — те поручения, которые должен выполнять практически каждый подросток в среднестатистической семье.

Но всегда во всем нужно искать исключения.

Шестнадцатилетние Талия и Алфи никогда не были похожи на своих сверстников: их образ жизни и обязанности в корне отличались от образа жизни школьных знакомых и даже некоторых друзей, которых они успели завести за стенами общины — у Дюкарда часто случались командировки, и он не упускал возможности брать подрастающее поколение с собой.

Профессия наемника могла бы оказаться идеальным вариантом для тех, кто любит путешествовать, а не проводить всю жизнь в душном офисном помещении. Но эта профессия требовала стопроцентной преданности, выдержки, четкого осознания поставленных задач и понимания того, что в любой момент тебя самого могли убить. Что твоя семья априори находится в опасности, ведь почти всегда близкие и любимые люди являются рычагом давления.

Наемники должны иметь невероятную выдержку и крепкую нервную систему. Увы, даже Ра'с аль Гул не мог похвастаться последним качеством — страх за Талию всегда брал над ним верх. Больше всего в жизни он боялся, что с ней может что-то случиться, если его не будет рядом. А если будет — вероятность печального исхода возрастала в разы. Многие мечтали убрать Ра'са с дороги.

Он знал наверняка, что финал его жизни будет печальным. Возможно, ему придется погибнуть ради миссии Лиги Теней. И сейчас он желал сделать жизнь подростков как можно лучше, пока у него было время и возможности.Иногда он позволял им быть теми самыми обычными детьми, с такими же обычными обязанностями и интересами. Позволял им почувствовать, что такое юность и безответственность. Именно потому он не устраивал разборок, когда Алфи и Талия уходили на вечеринки, хотя прекрасно знал про наличие алкоголя и других запрещенных веществ на подобных мероприятиях.

Ра'с аль Гул был достаточно мудрым и понимал, что рано или поздно Талия и Алфи сбежали бы из дома на свободу, потому просто пресек возможный исход: начал отпускать их сам, но, конечно же, ставя условия, которые, по большей степени касались лишь Талии.

Правильно ли поступал Дюкард, когда ослаблял контроль, позволял им веселиться? Ему казалось, что да. Он давно перестал считать их детьми, на то было множество причин: под его руководством каждый из них уже окропил оружие и руки чужой кровью. Каждый из них уже успел испытать чувство шока, отвращения, опустошенности после подобных уроков, а затем ощутить странное и пугающее чувство облегчения — они избавляли мир от подонков.Вечеринка у соседей точно не могла испортить их воспитание и мировоззрение.

***— Этот мир получится спасти только тогда, когда каждый человек поймет, сколько боли и зла он совершил по отношению к другим. Только в том случае, когда он сумеет осознать, что был не прав, сумеет принять ошибки и понести наказание за содеянное. — Ра'с аль Гул стоял на смотровой площадке, держась руками за ворот куртки.

Он смотрел вперед, туда, где один из крестьян вновь решился нарушить установленные Лигой Теней правила. Казалось, что за столько лет, существуя бок о бок с общиной наемников, принимая их помощь, жители деревни должны были уяснить, что от них требовалось взамен за такие привилегии.

Увы, к Ра'с аль Гулу не раз приходили его люди и докладывали об очередном происшествии: кража или попытка убить соседа из-за крохотного клочка земли. Как бы прискорбно подобное ни звучало, но такие события играли на руку воинам из Лиги Теней: во время очередного посвящения или занятия под рукой всегда была живая кукла. На ней можно было наглядно продемонстрировать, еще раз напомнить другим, что их ждет в случае неповиновения законам, желанию подчинить все себе.— Преступность процветает тогда, когда общество исповедует терпимость. Миссия Лиги Теней заключается в исправлении сложившейся ситуации. Сегодня важный день, Талия. — Ра'с посмотрел на пятнадцатилетнюю дочь, стоящую сбоку от него. — И я очень надеюсь, что ты справишься. — Абсолютно беспристрастный голос учителя звучал словно гром среди ясного неба.Талия дрожала: она знала, что от нее требовалось, и ей на самом деле было страшно убивать человека. Она знала, что тот заслужил наказания и что ее с раннего детства готовили к такому правосудию над виновниками. Дожив до этого дня, Талия поняла, что не способна на убийство.

Эмоции смешивались внутри нее: гнев, непонимание и обида сливались в странные ощущения, от которых стоял ком в горле и кружилась голова. Была ли Талия достойна своего отца и миссии Лиги Теней?Ей хотелось сбежать от Ра'са, крикнуть ему, что он психопат, что есть куда более гуманные методы борьбы с преступностью. Но она знала, что это не так. Продажные судьи, полиция — все они под колпаком у мафии, у влиятельных бизнесменов. Они не будут разбираться, кто прав, а кто виноват — им важно, кто больше платит. Такова человеческая натура — всегда и везде искать выгоду для себя, не думая, что жизни других могут быть разрушены навсегда.

Ра'с аль Гул молчал, терпеливо ожидая реакции. Он знал, что Талия хотела что-то ему сказать, но вряд ли бы осмелилась. Сейчас он был не отцом — он был тем человеком, который мог жестоко проучить за непослушание и нежелание выполнять приказ. Но он продолжал сохранять тишину, и лишь завывающий холодный ветер нарушал идиллию.Длинные каштановые волосы Талии развевались по ветру, лицо раскраснелось от холода, а на ресницах можно было заметить иней. Она молчала еще некоторое время, будто бы подбирая подходящие слова, чтобы избежать участи, которую приготовил для нее учитель. Но кто она такая, чтобы перечить Ра'с аль Гулу и идти против здешних законов?Она ненавидела признавать свои слабости — в этом она чем-то была похожа на Алфи — и это чувство, желание всегда быть сильнее и лучше других, двигало ею и сейчас. Она была обязана доказать всем членам общины, в особенности Ра'с аль Гулу, что сможет выполнить каждое задание, которое ей дадут.Талия наконец посмотрела на Ра'са, слабо кивнув. Ей казалось, что она была готова.***Почти невозможно найти подростков, которые отказываются погрузиться в мир веселья и алкоголя в свободнее время. Родители оставляют детей одних дома, считая, что те будут заниматься уроками или другими полезными, по их мнению, вещами. Увы, они ошибаются: большинство ребят предпочитают провести это время иначе.

Желание быть такими, как сверстники, не думать о великих планах по очищению мира, двигало самыми младшими членами Лиги. Они всегда пользовались моментом, когда Ра'с аль Гул оставлял их одних. Талия и Алфи были юны, в их головах до сих пор гулял ветер, они хотели быть обычными, свободными, ни о чем не беспокоящими подростками.

Скрипя зубами, Ра'c обычно оставлял их одних дома, прекрасно зная, что те занимались совсем не уроками: часто уходили в гости к другу, который жил через дорогу. В голове Дюкарда всегда крутилась одна и та же мысль: ?Лучше пусть они будут с друзьями, чем наедине друг с другом?.— Слышьте, а ваш отец и правда ведет бизнес с мафией? — Джейкоб, тот самый друг Алфи и Талии, живущий через дорогу, никогда не стеснялся задавать вопросы прямо в лоб, какими бы неделикатными они ни были.

В комнате, в которой находилось семь человек — таких же выходцев из влиятельных семей — повисла неловкая тишина.

Талия, саркастично изогнув брови, взглянула на Джейкоба, без доли смущения задавая встречный вопрос:

— А твои? — Она всегда умела ставить собеседников в неловкое положение, чем бесстыдно пользовалась. Иногда ради выгоды, иногда ради веселья. — Насколько мне известно, граждане, зарабатывающие честным путем, не могут позволить себе особняк в одном из самых элитных районов Нью-Йорка.

— Ты знаешь, что это чисто еврейская традиция отвечать вопросом на вопрос? — Парень нагло улыбнулся, подпирая рукой лицо, глядя точно на такую же наглую особу напротив.

?Я бы сказала тебе, кто тут среди нас еврей, придурок?.Взгляд Талии метнулся в сторону Соломонса, который, казалось, уже не следил за развернувшейся дискуссией. Держа в руках полупустую банку с пивом, он окучивал своей болтовней одну из приглашенных девушек. Разница в возрасте его точно не смущала, как и то, что Талия сверлила его взглядом.

Их отношения с возрастом стали странными, и от этого они вдвоем страдали. Алфи знал наверняка, что любил Талию. Талия знала наверняка, что любила Алфи. Никто из них не делал первый шаг навстречу счастью: оба хранили молчание и могли лишь мечтать о том, что могло бы быть, если бы они переступили через себя, рассказали о своих чувствах друг другу.

Несмотря на то, что они не были родственниками, подделанные документы и отношение общества все же играло свою роль — для всех они были братом и сестрой. Каждый из них понимал, что это все ложь, но при этом никто не решался разрушить границы.

Алфи пытался отвлечься от своего горя с помощью подружек, и у него это очень хорошо выходило: вокруг него постоянно кто-то крутился, даже не подозревая, что ему всего лишь шестнадцать лет, что уже на следующий день он бесследно пропадет, вернется обратно в Китай.

Соломонс мечтал о том, что однажды встретит ту, которая раз и навсегда сотрет мысли из его головы, касающиеся Талии. Он давно переступил черту, когда однажды, воспользовавшись моментом отсутствия Дюкарда, привел в дом знакомую и провел с ней всю ночь, запершись в комнате.

Знал ли он тогда, что всадил нож в сердце Талии?

Хотел ли он заставить ее страдать за то, что она поставила его в такую ситуацию — заставила полюбить себя, абсолютно ничего для этого не делая? Головой он понимал, что Талия ни в чем не виновата, на подсознательном же уровне желал доказать всем вокруг, в особенности самому себе, что он чего-то стоит. Что Талия ему не нужна.

Он не знал, сколько слез пролила Талия в ту ночь.Он давно перестал воспринимать ее как девочку-ровесницу. Он воспринимал ее как объект сексуальных фантазий, и это не давало ему покоя. Он не хотел портить жизнь Талии, не хотел идти на очередной конфликт с Дюкардом. Он отчаянно искал выход из сложившейся ситуации, и у него ничего не получалось: ни одна из всех его знакомых ни разу не была лучше Талии, не могла затмить ее.

От того, что за пределами Лиги Теней Алфи появлялся не так часто, как хотелось бы, паника все чаще с головой накрывала его, хотя, скорее всего, это были лишь гормоны: он боялся упустить встречу с той единственной, которая излечит его душу.

Эта ?единственная? все время была рядом. Каждый день на протяжении последнего года она разрывалась от желаний и незнания, чего хотела на самом деле. Но она знала точно, что ревность никогда не даст ей покоя. Что Алфи интересует не она, а другие представительницы женского пола.

Для самолюбия Талии подобное осознание являлось катастрофой. Но разве она могла что-то сделать, кроме как кидать грустные взгляды в затылок Алфи? Разве у нее был шанс, особенно с таким отцом?

Иногда Талия ненавидела себя и свою жизнь.

Она знала, что не безразлична Джейкобу. Тот уже не раз звал ее к себе на ночь, без брата. Она понимала, чего именно он желал. Но желала ли сама Талия этого? Точно не с ним, точно не сейчас. Хотя иногда ей казалось, что это отличный способ сбросить весь накопившейся негатив и ненависть. К счастью, разум всегда побеждал желания, и Талия не совершала действий, которые могли повлечь еще большие страдания и возможные последствия.

Кинув очередной грустный и в то же время злой взгляд в сторону Соломонса, который уже обжимался с какой-то дрянью, по мнению самой Талии, она встала с пола и вышла на улицу, якобы желая продолжить вечеринку возле бассейна.

По возможности она попытается в нем утопиться.***Они стояли в главном зале, свет исходил лишь от множества зажженных вокруг свечей. Запах воска и пряных специй бил в нос, почему-то именно сегодня это ощущалось в разы сильнее.

Талию била мелкая дрожь, но она была благодарна Ра'с аль Гулу, что в зале больше никого не было. Только она, учитель и тот, с помощью кого Талия докажет, что может по праву считаться воином — провинившийся крестьянин на коленях.Она была бы рада оставить пленника в покое, сбежать отсюда, но с другой стороны, она все еще желала доказать учителю, что на самом деле чего-то стоит. Она была готова сражаться и идти до конца, как бы паршиво ей от этого ни было.

В ушах звенело, на глаза наворачивались слезы, ладони потели, ноги подкашивались, а сердце стучало так сильно, будто готово было вот-вот выпрыгнуть из груди.

Подняв взгляд, Талия обнаружила Ра'с аль Гула, стоявшего перед ней. Тот держал на вытянутых руках катану. Он доверил Талии эту миссию, он доверил ей свое оружие. Она испытала острое желание дать волю слезам, но из последних сил сдержалась, до крови прикусывая щеки изнутри. Теперь помимо всех пугающих эмоций в ней кипели чувство гордости и любви к отцу — он верил в нее, его жест был показателем этого.

— Возьми это. — Голос Ра'са звучал хрипло и мягко, но в то же время возражения не принимались.

Он был готов ждать столько, сколько будет нужно — именно потому они были совершенно одни в зале. Он хотел дать время Талии, нарушая правила общины, которые сам же и установил много лет назад. Но сейчас это было не столь важно. Образ отца все же брал верх над образом учителя, и это играло Талии на руку.

Она всегда этим пользовалась.Талия продолжала слышать жалобные крики крестьянина, но не понимала его — тот говорил на китайском. Талия разбирала лишь обрывки фраз, но в целом могла предположить суть того, что до нее пытались донести.

Он умолял ее не совершать ошибки, не убивать его. Ведь у него была семья, и ее нужно кормить.Дрожащими руками она взяла катану. Тяжелая холодная рукоять сразу же заставила Талию сосредоточиться, вспомнить свое предназначение. Она старалась не смотреть на Ра'са — боялась показать свои мокрые от слез глаза, испытывала чувство стыда за подобную слабость. Она старалась не смотреть и на пленного — боялась, что жалость возьмет свое.— Вспомни все, что он совершил. Он стоит на коленях не просто так. — Ра'с аль Гул бесцеремонно схватил крестьянина за веревку, которой были перевязаны его руки за спиной, выталкивая того в центр помещения, кидая прямо под ноги Талии.

Такое жалкое зрелище — взрослый рыдающий мужчина, слишком поздно осознавший, что совершил, сколько боли доставил себе и окружающим. Но скоро он перестанет что-либо ощущать, скоро для него все закончится.

Талия делала глубокие вдохи-выдохи, вспоминая, сколько раз становилась свидетелем расправ. Сколько раз учитель без доли колебаний и сомнений казнил осужденных, а на его лице не проскальзывало ни единой эмоции. Это был опыт, набирающийся годами. Талия желала быть такой же, быть гордостью для своего отца.

— Убийство ради возможности владеть чужой землей должно быть наказано. — Талия едва слышно прошептала приговор, пальцами крепко сжимая рукоять.

Последнее, что мог видеть обвиняемый — заплаканная девочка, взмахивающая катаной под его оглушительные крики.

***Альфред Соломонс уже давно по праву мог называть себя мужчиной. Мог считать себя героем, ведь знал наверняка, что среди большинства его знакомых из школы он был одним из первых, кто смог затащить девчонку в постель. Сегодня ему вновь посчастливилось провести ночь с девушкой, причем с той, которая была старше его самого на несколько лет.

Он мог называть себя мужчиной еще тогда, когда впервые казнил человека, подобно Талии, но это не так сильно волновало его, как факт того, что теперь он зашел еще дальше и что этим он мог с кем-то поделиться. Вряд ли одноклассники ему поверят, тем более те, кто не знал этой особы лично — все они находились в Китае, а ?обряд посвящения? случился в США.Сидя тем утром в полном одиночестве на краю кровати с бутылкой минералки в руках, Алфи без интереса разглядывал женскую одежду на полу, пытался понять, что изменилось в его жизни. Прошла ли тоска по Талии? И куда, черт возьми, подевалась его подружка на одну ночь, если ее одежда до сих была здесь, а ее самой в кровати не было?Он был зверем, загнанным в угол, и даже подобные ночи с едва знакомыми девушками не спасали его, но зато повышали самооценку. Он разрывался от желания похвастаться подобным опытом перед Дюкардом, но в то же время не хотел с ним об этом говорить.

Накануне он считал, что с утра проснется новым человеком, с чистым разумом и новыми целями, но в итоге обнаружил себя все тем же страдающим от неразделенной любви подростком, который топил горе в алкоголе при каждом выпадающем случае.Он хотел умереть, не ощущать ноющего чувства в груди. Правда ли люди называют это любовью? Разве человек должен страдать, когда кого-то любит? Разве должно быть все настолько запутано, что даже не хочется ни с кем обсуждать свои проблемы и чувства?

Едва слышно вздохнув, Алфи встал с постели, одеваясь на ходу. С одной стороны, он хотел сбежать из дома через окно, чтобы не наткнуться на Талию — ему стало стыдно за то, что он нагло пользовался своим положением, не имея никаких запретов, а его ?сестра? даже не имела права подпустить к себе представителя мужского пола ближе, чем на метр. С другой стороны, он желал увидеть ее реакцию после всего, что случилось сегодня ночью.

Когда он привел девушку домой — кажется, ее звали Эмма, Соломонс не мог вспомнить наверняка, — Талия сидела в гостиной с книгой в руках. Он уловил ее обращенный на него непонимающий взгляд, который через секунду сменился одновременно негодованием и какой-то непонятной Альфреду тоской.

Он не мог знать, что эта тоска была вызвана не завистью, а разбитым сердцем. Он не мог догадываться, что Талия, которая упорно прятала свои чувства глубоко внутри, любила его намного больше, чем просто друга.

Они были такими юными и глупыми, а их проблемы нисколько не отличались от проблем взрослых, которые зачастую тоже не могли выразить все то, что чувствуют. Им предстояло преодолеть еще долгий путь, чтобы принять себя и свои желания, но Соломонс чувствовал, что ему осталось страдать недолго.