Глава 13. Может, у меня получится прекратить твои страдания (2/2)

Соломонс вел себя предельно осторожно в квартире Шерлока, не давая тому лишних поводов для рассуждений и анализов его действий — еще в первый день Альфред уяснил для себя, что Холмс, подобно компьютеру, запоминал и хранил каждый компромат в своей голове. Неясно, для чего тот это делал и каким образом планировал использовать дальше, но осторожным все равно нужно было быть.

Альфред, запустив руки в отросшие волосы, закрыл глаза, вновь и вновь проживая момент своего изгнания. Он никогда не сможет простить Ра'с аль Гула, ему поможет только месть.

Он до сих пор отчетливо помнил ту боль, которую причинил ему учитель, но совсем не физическую. Ему было страшно, что в порыве гнева тот мог сделать с Талией. А что с ней было сейчас? Была ли она жива, или у старика совсем поехала крыша, когда он, выместив свой гнев на Альфреде, возможно, решил пойти и дальше, разбивая сердце и своей дочери?Подобные размышления вгоняли Альфреда в тоску, заставляли сердце сжиматься от боли и осознания, что уже никогда и ничего не будет так, как раньше. Первой потерей в этой жизни были его родители. Вторая потеря — Талия. Что же будет дальше? Какие вообще могли быть перспективы у парня, который умел лишь драться, подобно машине для убийств, который не знал других интересов и в большинстве случаев не находил контакт с окружающими людьми?Чем ему платить Холмсу за жилье и за все, что тот сделал для него? Парень не сдал его копам, отвел на прием к знакомому врачу, чтобы тот проверил состояние Альфреда и подтвердил, что у того нет переломов или сотрясения. Он снабдил его деньгами на лекарства и некоторую одежду. Иными словами, Шерлок опроверг теорию Ра'с аль Гула о том, что этот мир прогнил насквозь. В нем еще встречались не заблудшие души, пусть с очевидными странностями, но если бы не Холмс — Соломонс наверняка умер бы в одном из переулков.Рано или поздно к нему обязательно приедут в гости его родители, и они явно не обрадуются, когда поймут, что вместе с их сыном живет какой-то бездомный, который обрел временное пристанище в купленной для Шерлока квартире. В их глазах он будет подонком, который так нагло пользуется их уже взрослым сыном, и который, несмотря на свой возраст, не понимает, что его используют в корыстных целях.Соломонс прекрасно осознавал, что такие мысли сразу же закрадутся в головы мистера и миссис Холмс, но знал наверняка, что в данном случае он точно не искал выгоды от отношений с Шерлоком и не пытался сделать из того дурачка, обведя вокруг пальца. Он его ценил и все, что Шерлок сделал для него, хотя не был обязан.Альфред издал тяжелый вздох, теперь ощутив и боль в ребрах — недавно полученные травмы вновь и вновь напоминали о себе, как только ему стоило сделать неосторожное движение, резко вздохнуть или банально нагнуться, чтобы завязать шнурки.

В его голове была каша из всех крутящихся мыслей и переживаний. Подобное состояние у Альфреда было много лет назад, когда он, будучи совсем маленьким мальчиком, пытался понять философию Ра'с аль Гула и сделать правильный для себя выбор. Соломонс ненавидел жалеть себя и в те времена, и сейчас, но в данный момент он не видел другого выхода из ситуации.

Ему было страшно от того, в кого он превратился.***— На тебя пялится тот тип. — Альфред с бутылкой пива в руке облокотился на барный столик, немного окосевшим взглядом глядя на Талию, которая также была не в лучшем состоянии.

Подростки уже давно ощутили все прелести почти взрослой жизни, особенно в те дни, когда Дюкард оставлял их одних, и никто за ними не следил, в том числе и Кристина, с которой уже давно пришлось распрощаться.

Походы по барам, прогулки по городу до рассвета, удовлетворение своих животных инстинктов — все это давно стало нормой для семнадцатилетних Алфи и Талии. У них наконец появилась возможность хотя бы немного пожить для себя, а не для Лиги Теней. Они имели полное право узнать, каково это — быть обычными подростками, не думающими о своем будущем.— А ты ревнуешь? — Талия хитро улыбнулась, через плечо поглядывая на неизвестного, которого заметил Алфи.Только слепой не обращал внимания на Талию аль Гул, которая давно расцвела, словно цветок. Ей безусловно нравилось ловить на себе сотни восхищенных взглядов, что абсолютно не нравилось двум самым главным мужчинам в ее жизни.

Альфред часто анализировал их с Талией отношения, пытаясь понять, что он на самом деле чувствовал, когда кто-то заглядывался на его подругу.

Ра'с аль Гул ощущал безысходность, ревность и чувство собственного неизбежного старения. Мысли о том, что время не стоит на месте, что дети становятся взрослыми, заводят свои семьи и рожают своих детей, до смерти его пугали. Он не хотел, чтобы Талия так рано разрушила свою жизнь подобными вещами. Он не хотел отпускать дочь от себя к другому мужчине. Он до последнего не желал принимать тот факт, что его маленькая Талия давно выросла, и у нее может быть своя, не зависящая в некоторых аспектах от отца, жизнь.Соломонс, в отличие от учителя, с одной стороны, испытывал агрессию, что кто-то смел засматриваться на его прекрасную Талию, но с другой стороны, испытывал что-то вроде гордости — у него была самая завидная подружка.

О своей агрессии и временами возникающей ревности Соломонс предпочитал не говорить Талии. У нее был слишком упрямый характер, и она из-за принципа стала бы делать все, чтобы досадить Алфи, даже несмотря на то, что любила его.

Девушки — странные существа, но Соломонс был готов мириться с этим, когда дело касалось его избранницы.— Я не твой ревнивый папочка, чтобы сходить с ума, если на тебя кто-то смотрит. — Алфи едва заметно улыбнулся и вновь взял в руки уже полупустую бутылку.— Да ну? — Талия засмеялась, чокаясь горлышками бутылок с другом. Хотя понятие ?друг? уже давно перестало быть актуальным по отношению к Соломонсу. — Мне казалось, что вы вдвоем выносите мне мозги и запрещаете ходить одной.— Ты же видишь, что я не набил ему морду. — Альфред в свое оправдание кивнул в сторону парня. — А твой обожаемый папочка давно бы сделал это на моем месте. Помнишь его взгляд, когда ты, придя из школы, сказала ему, что тебя пригласил на свиданку парень из параллельного класса? — Соломонс от души смеялся в тот день, увидев полные ужаса глаза Дюкарда. Смеялся он и сейчас, в полупустом заведении, ведь еще было рано, и большинство любителей выпивки не успели дойти до бара.Алфи конечно же знал, что Талия никуда не пошла бы с тем парнем из другого класса, но она решила проверить реакцию отца, после чего в который раз убедилась, что ему точно еще рано рассказывать о том, что у нее уже и так есть кое-кто. Тот, кого Дюкард презирал, но продолжал держать при себе, все еще желая направить на путь истинный и не портить отношения с Талией.

— Ты дурак. — Талия улыбнулась, тоже вспоминая тот разговор и напуганный взгляд отца, будто бы он увидел перед собой сатану. — И ты все равно его избил за школой через неделю.— Он толкнул первоклашку. А я защитил пацана. Так что кто тут герой?Талия засмеялась, по-настоящему влюбленными глазами глядя на Соломонса. Она не могла описать своих чувств, от которых все внизу живота сводило в сладкой судороге. Она не могла понять, почему она так скучает по Алфи даже после двух часов разлуки. Загадкой было и то, почему она прощала ему все его мальчишеские идиотские выходки и драки. Но с другой стороны, разве не это называют любовью?Они были молоды и они были влюблены — тот период, когда человеку свойственно совершать ошибки, легко идти на поводу у эмоций, не думать о том, что своим поведением можно навлечь на себя и на своих близких беду.

***Большинство людей настолько заняты своими проблемами, что не замечают ничего вокруг. Все их силы уходят на получение образования, на работу, почти всегда ненавистную, и на устройство личной жизни — им с раннего детства твердят, что именно так и должно быть у каждого уважающего себя гражданина.

Погружаясь в подобную атмосферу, люди забывают о том, что есть абсолютно другой контингент с другими ценностями и взглядами на жизнь, что есть некие общины, имеющие гораздо больше осознанных целей в этом мире. Они не задумываются о том, что случайно задевший их прохожий посреди улицы может быть не таким же рабом, пашущим за гроши, а наемным убийцей, который только возвращается домой со своей смены.

Шерлок Холмс, как оказалось в данном случае, не отличался от тех самых заурядных людишек, которых он презирал: занимаясь учебой почти круглосуточно, он забыл о том, что в мире есть люди, которым подобное неинтересно и которые, бросив вызов обществу, идут против системы. Они желают сломать ее, изменить мир в лучшую сторону, и кто-то из подобных бунтарей достигает высот.

Сейчас перед ним сидел один из учеников, которого воспитал тот самый бунтарь, бросивший вызов общественности двадцать лет назад, будучи еще таким молодым и неопытным. Но желание изменить мир для себя и своих детей помогало ему идти дальше, передавать накопленные знания другим.

То же самое сейчас делал и Альфред: сидя за столом перед Холмсом, одной рукой держа бутылку пива, он тихим ровным голосом рассказывал про свое прошлое.

Ему было больно вновь и вновь проживать это. И он был благодарен Холмсу за то, что тот не издавал ни звука, хотя обычно любил вклиниваться в монологи, вставляя свое мнение, которое почти всегда отличалось от мнения самого Соломонса.

— Таким образом, Ра'с аль Гул сделал все для того, чтобы я оказался в другой стране. Подальше от Лиги. — Альфред завершил свою долгую речь, стараясь не упускать ни одной важной детали. Раз Холмс хотел услышать полную историю — он ее получит.Шерлок сидел за столом, внимательно слушая и крутя в руках сигарету, так и не решаясь зажечь ее. Только он подносил ее к губам и брал в руки коробок со спичками, как сразу откладывал обратно, не желая, чтобы лишние звуки и запахи отвлекали их обоих от этого разговора.

Голова Шерлока внезапно стала разламываться одновременно от всех навалившихся на него новостей и осознания того, что тогда, без спроса зайдя в комнату Майкрофта, будучи подростком, и начав изучать его учебные принадлежности, он впервые и узнал про Соломонса.Это был тот самый мальчик, в доме которого произошло жестокое убийство и который бесследно исчез. Все думали, что его похитили, а затем убили или отправили в рабство, но на деле оказалось, что тот прекрасно устроил свою жизнь. По крайней мере, намного лучше, чем то, что могло бы было с ним быть, если бы не та жестокая расправа над бандитами, которые пришли выбить долги из Джека Соломонса.

Интересная штука судьба. Шерлок Холмс никогда в нее не верил, но сейчас, видя перед собой живой пример того, что все это работает, что все в мире переплетено между собой, он изменил свое мнение.Но он так и не сказал Альфреду о том, что, оказывается, еще почти пять лет назад узнал о его существовании. Он скажет об этом позже, если потребуется. Сейчас ему следовало лишь внимательно слушать оставшуюся часть истории.Шерлок видел, как это волновало Альфреда, слышал, как порой его голос дрожал, а иногда он и вовсе замолкал — пытался избавиться от кома в горле и справиться с охватывающими его эмоциями.— Почему он тебя не убил? — Шерлок задал до абсурдности глупый вопрос, ведь он и так знал, почему Соломонс остался в живых. Он хотел услышать подтверждение из уст самого Алфи.— Полагаю, из-за Талии. — Тот грустно усмехнулся, нервно крутя пальцами какой-то фантик от конфеты и постоянно ерзая на стуле от переживаний. — Он не хотел, чтобы Талия возненавидела его еще сильнее. Но это не значит, что он не завершит задуманное в будущем. Ему не составит труда найти меня, если он этого по-настоящему захочет.В комнате воцарилась тишина. И Холмс, и Соломонс уже привыкли к тому, что после любых их диалогов между ними наступала такая атмосфера. Это уже вошло в норму, и за это время они могли подумать над ситуацией и над новыми вопросами.

Альфред смотрел в одну точку на столе. За окном было темно, лишь некоторые из включенных на кухне лампочек слабо освещали помещение, что играло на руку Соломонсу: глаза у него были на мокром месте, а он не хотел, чтобы его слабость видели. Он не хотел давать волю эмоциям, но они, очевидно, были в разы сильнее него. А его любовь к Талии, его тоска по ней не дадут ему покоя больше никогда.

Шерлок не был психологом, но ему и не надо было иметь подобное образование, чтобы чувствовать, в каком состоянии находился его сосед по квартире. Во время их самого первого разговора, после того ужасного убийства, Холмс не мог представить, что все окажется настолько сильно запутано. Что этот человек умеет испытывать боль, но совсем не физическую.

Он хотел каким-то образом помочь Алфи сейчас, но понятия не имел как. Он был бездушным существом, боялся даже своих собственных эмоций и не знал, как их обуздать, так что говорить про Соломонса? К счастью, тот сам нарушил тишину, и Шерлоку оставалось лишь слушать, по возможности вставлять умные слова, как он и любил.

По заросшему лицу Альфреда текли слезы, но он даже не пытался их скрыть или смахнуть — уже было плевать на то, как он выглядел в чьих-то глазах. Боль разрывала его изнутри. Он на протяжении всей жизни был сильным, не позволял никому причинить себе страдания. Но сейчас ему просто нужно было избавиться от этого груза, который не давал ему жить в последнее время.

— Я же люблю ее. Я не знал, что вообще буду испытывать такие чувства по отношению к кому-то. — Соломонс взял салфетку, любезно предложенную Шерлоком. Слезы продолжали градом течь по его лицу, и за это совсем не было стыдно.

— Я никогда не хотел делать ей больно, но не справился даже с этой задачей. Она осталась с этим гребаным психопатом. Я... — Он снова запнулся, подавляя всхлипы, рвущиеся из горла, — я не знаю, что он с ней сделал. Я не могу быть уверенным в том, что он не отрубил ей руку или вовсе не прикончил.

Шерлок молчал, боясь задать вопрос, который в его голове звучал так: ?Но ты говорил, что он любит ее, разве нет??Любящий отец никогда не причинит страдания своей дочери, как бы сильно он на нее ни злился. Шерлок не был лично знаком с Ра'с аль Гулом, даже не испытывал желания исправлять это, но, судя по рассказам Алфи, тот и правда был готов многое простить Талии.

Вокруг Альфреда уже образовалась небольшая куча из-под использованных салфеток. Он затих, прижимая кончики пальцев к вискам и, очевидно, о чем-то думая. Он одновременно хотел и провалиться сквозь землю, и пойти на улицу, чтобы набить случайному прохожему морду, доказать самому себе, что он не тряпка. Но сил не было больше ни на что. В данном случае это являлось огромным плюсом не только для кармы Соломонса, но и для всего жилого района.

Несколько минут они сидели в полной тишине. Лишь изредка Алфи шмыгал носом, постепенно приходя в себя. С улицы доносились сигналы автомобилей и лай собак, которых вывели на вечернюю прогулку. Подобную атмосферу нарушил сам Соломонс, обращаясь к хозяину квартиры.— Дай мне еще неделю. Я обещаю, что найду работу и оплачу свое проживание.

— Чего? — Шерлок задумчиво тряхнул головой, не сразу поняв, о чем вообще говорит Альфред. Его мысли и переживания были направлены на анализирование услышанной истории. — А, ты об этом? Мне плевать на деньги.

— Мне нет. Я все отдам.

Альфред чувствовал слабость по всему телу, но вместе с тем невероятное облегчение. Он впервые в жизни поговорил по душам с незнакомым ему ранее человеком. Это были странные, но в то же время интересные ощущения.

Он лениво встал из-за стола, с характерными громкими звуками отодвигая стул.

— Я пойду спать. Ты не против?

— Спокойной ночи. И... Не переживай. — Шерлок не смотрел на Алфи, желая, чтобы тот поскорее ушел в другую комнату.

Последнее, что немного удивленный Соломонс услышал, были слова:— Мой брат сможет найти ее. Для него это не проблема.