Глава 13. Может, у меня получится прекратить твои страдания (1/2)

Закинув ноги на журнальный столик, заваленный разным хламом, и обняв диванную подушку, Альфред Соломонс уже битый час смотрел на экран работающего телевизора. Он не слышал абсолютно ничего, а взгляд не фокусировался на картинках — все его мысли были направлены абсолютно в другое русло.

Он до сих пор не мог принять факт того, что подвел Талию. Он обещал ей, что Ра'с аль Гул никогда им не помешает, что он сумеет найти подход к ее старику, но он облажался. Он облажался и с тем, что за все проведенные в Лиге Теней годы так и не научился брать контроль над своими эмоциями, а именно над гневом, который всегда медленно, но верно наполнял его тело и разум ядом, мешающим думать и трезво оценивать критические ситуации.

Не научился или не хотел научиться?

Это была ошибка Альфреда Соломонса, и он уже сполна поплатился за это. Но он знал наверняка, что судьба преподаст ему еще много уроков в будущем.Продолжая сидеть на диване и ничем не отличаясь от живого мертвеца, боковым зрением он иногда замечал движения сбоку — Шерлок Холмс, засунув ручку в зубы, думал над решением очередного домашнего задания по химии, периодически хватая ручку и начиная быстро что-то записывать в тетради. Увы, почти моментально он все нервно перечеркивал, со всей силы, с характерным скрежетом, надавливая на бумагу, возвращая ручку обратно в рот. Делал он это скорее неосознанно, не имея под рукой пачки сигарет.

Рядом с Холмсом, как и всегда, стояли колбы с какими-то разноцветными химикатами. Из одной из них шел пар и отвратительный запах — буквально полчаса назад Альфред был готов поклясться, что чуть не получил инфаркт, когда внезапно раздавшийся громкий взрыв вернул его в реальность.

Холмса подобного рода химическая реакция нисколько не напугала. Он как ни в чем не бывало лишь протер тряпкой свои защитные очки, предназначавшиеся специально для опытов, а после вновь начал что-то записывать, забыв о том, что в помещении был еще один человек.

Прошла уже неделя с тех пор, как Соломонс и Холмс избавились от трупов, про которые, к их счастью, никто не говорил, а в печатных изданиях не было заголовков: ?Пропали двое мужчин средних лет. Особые приметы…?Пару раз будущий ученый в лоб спрашивал Соломонса, что будет, если сбежавший с места преступления тип все-таки решится дойти до полиции и написать заявление, ведь у него был адрес, и он лично видел, как его друзей убили.

Соломонс лишь пожимал плечами, будучи на все сто процентов уверенным, что тот не пойдет к копам — его образ жизни был далек от идеала и почти наверняка у него за душой была куча совершенных правонарушений. Если он пойдет в полицию, то рано или поздно органы власти поднимут и его личное дело, и тот это знал, потому сидел смирно.

Шерлока подобный ответ всегда устраивал, и более того, он понимал, что слова его нового знакомого звучат убедительно. Успокоив свою совесть, Холмс обычно возвращался обратно к опытам и погружался в учебу до глубокой ночи.Они с Альфредом говорили мало, но вместе с тем каждый из них вынашивал в голове вопросы, которые они хотели бы задать друг другу. На данный момент Шерлоку было известно лишь то, что у Соломонса нет жилья, близких, денег, а на него самого, возможно, ведется охота.

Альфред же не знал про Холмса ровным счетом ничего, кроме того, что тот был сыном состоятельных родителей, а еще ему было глубоко плевать на то, что все эти семь дней он жил под одной крышей с убийцей. Соломонсу это было на руку, ведь подобного рода причуды его соседа позволяли Алфи не беспокоиться о поиске своего жилья, по крайней мере, на какое-то время.

У них не было претензий друг к другу, им было комфортно в небольшой двухкомнатной квартире, но каждый знал, что рано или поздно им придется обсудить все случившееся и планы на ближайшее будущее.

Альфред прекрасно осознавал, что в данный момент являлся нахлебником и был готов идти работать, но только куда? У него не было высшего образования, а подметание полов в его планы точно не входило — все-таки Ра'с аль Гул научил уважать самого себя и ценить свой труд, давая понять, что члены Лиги Теней, неважно, бывшие или нет, заслуживают иной жизни, нежели работа за гроши.

Очередной тихий вечер, не считая изредка шипящих и взрывающихся химикатов, подошел к концу. Соломонс так и заснул на своем уже излюбленном диване, обнимая подушку, под монотонную речь диктора, доносящуюся из телевизора.

***Ра'с Аль Гул вывел нас из темных лабиринтов наших сердец, и взамен он требует от нас мужества, чтобы совершить то, что необходимо.

Очередное напоминание из столь недалекого прошлого в который раз заставило Соломонса проснуться. Такие кошмары с лидером общины и его приспешниками в главных ролях уже стали своего рода традицией, без которой не проходила практически ни одна ночь.После подобного далеко не самого приятного резкого пробуждения Альфред еще долго ворочался, редко когда ему удавалось уснуть сразу же после дурного сна. Обычно он погружался в раздумья, таким образом, сам того не замечая, встречая рассвет.Скучал ли он по Лиге Теней? Нет. Винил ли он Лигу Теней в том, что Ра'с аль Гул с позором изгнал его, разлучил с единственным любимым человеком? Определенно.

Мысли о Талии аль Гул не давали Соломонсу покоя. Он думал о ней и днем, и ночью. Он не мог простить себя за то, что нарушил данное ей обещание. Альфред никогда не мог признать того, что эта девчонка сломила его, что рядом с ней он буквально порхал, но факты говорили об обратном: Соломонс был готов отдать жизнь за дочь своего главного врага.Молодые разгоряченные тела посреди огромной постели.

Подобные приезды в США, когда Ра'с аль Гул оставлял юных членов Лиги Теней одних дома, уже не волнуясь за то, что те были детьми и могли натворить что угодно, заканчивались обычно в постели Талии — самый главный кошмар Ра’са однажды превратился в реальность, и он об этом еще не догадывался.После подобных вечеров, когда ревнивого и беспокоящегося за Талию отца не бывало дома, у подростков было предостаточно времени, чтобы просто насладиться друг другом, а затем, лежа под одеялом, изредка о чем-то разговаривать.

В этих разговорах не было много смысла, но им просто нужно было знать, что они есть друг у друга и ничто не сможет разрушить их счастье в будущем, которое выглядело слишком туманным, а Альфред даже не мог знать наверняка, что ему готовил каждый новый день.Чутье редко когда его обманывало, и именно оно последние несколько лет упрямо намекало парню о том, что его дни на этой Земле подходят к концу. Он не знал наверняка, откуда ему стоит ожидать подвоха, но ответ и так всегда находился на поверхности.

Альфред старался не погружаться в мрачные раздумья, когда рядом с ним, прижимаясь обнаженным телом к груди, лежала Талия, также размышляя о чем-то своем. Они были вместе, и им казалось, что так будет всегда. И в то же время каждый из них знал, что такие люди как они не могут быть счастливы вечно.

Она — дочь наемника, готовящаяся однажды занять пост Ра'с аль Гула. Он — жестокий воин, готовый калечить и убивать во имя своих целей. Эти отношения, их жизни были безнадежны, но они, подобно типичным молодым, влюбленным и совсем неопытным людям, верили в иное.Однажды судьба всех расставила по местам.

Утро снова началось с запаха гари, но на сей раз пожар произошел не на столе для опытов, а на плите Шерлока, который, решив впервые за долгое время поесть по-человечески, задумал приготовить яичницу. Эта затея изначально была обречена на провал: Холмс зачитался какой-то статьей в газете и очнулся только тогда, когда заслышал громкое шипение с кухни и почувствовал резкий запах.

Альфред, уже давно привыкший к подобного рода зловониям, лишь слабо усмехнулся, почесав заросшее щетиной лицо. В голове не было мыслей про недавний ночной кошмар, зато Соломонс точно знал, что голоден, и сей факт волновал его куда больше, чем очередное самокопание и рассуждения о том, как могла бы еще сложиться его жизнь, если бы не гнев Ра'с аль Гула в тот последний день.

Альфред еще долго будет анализировать все случившееся, ведь синяки на его теле довольно долго не будут сходить, как, впрочем, и боли в суставах. Парню повезло, что у него не было переломов, лишь сильные вывихи, ведь он прекрасно знал и умел блокировать удары — это спасло его во время последнего разговора с Ра'с аль Гулом. В противном случае Соломонс даже не был уверен, что смог бы остаться в живых.Еще немного пролежав на диване, от которого уже затекли спина и шея, Альфред отправился на источник звука, готовясь вновь увидеть хозяина квартиры с гарью на лице и с растрепанными после очередного взрыва волосами.

— Утречка. — Соломонс прижался боком к дверному косяку, немного насмешливо наблюдая за тем, как Холмс нервно отдирал лопаткой пригоревший завтрак от сковородки.

— Ага. — Шерлок еще что-то буркнул себе под нос, а затем, наконец, глянул на гостя. — Будешь завтракать?

— Если это съедобно, то почему бы нет? — Альфред оценивающим взглядом посмотрел на то, что должно было быть яичницей, но вместо этого на сковороде была некая странная субстанция, местами сгоревшая до углей.

— Знаешь, одна моя... — Альфред запнулся, понятия не имея, как ему следовало представить Талию и надо ли было вообще начинать разговор на эту тему. — Знакомая обладала в точности такими же кулинарными навыками. Обычно все ее попытки подать завтрак заканчивались тем, что мы дружно отмывали кухню и выносили мусорные пакеты.— Значит, тебе не привыкать. — Холмс наконец-то улыбнулся и поставил перед собеседником тарелку с завтраком, а другую придвинул к себе.Повисло неловкое молчание, которое лишь изредка нарушалось звуками вилок и криками гуляющих на улице детей, которые даже не подозревали, что не так давно в этом районе произошла жестокая расправа.

В подобных ситуациях за столом люди обычно желают друг другу приятного аппетита, но Шерлок и Альфред точно были не от мира сего — обоим было глубоко плевать на правила этикета и на привычки большинства, потому такие выражения как ?спасибо?, ?пожалуйста?, ?спокойной ночи? звучали в этой квартире крайне редко. А если их и произносили вслух, то почти всегда с сарказмом, но это было нормой и никто на подобное не обижался.

Шерлок был первым, кто нарушил гнетущую атмосферу, проводя длинными пальцами по своей кудрявой шевелюре, зачесывая путающиеся непослушные волосы назад.

— Когда мы поговорим? — Своими серо-зелеными глазами будущий ученый буквально прожигал Алфи, будто бы интересуясь, как скоро тот сдастся под таким напором.

— Поговорим о чем? — Соломонс прекрасно знал, о чем идет речь, но не хотел развивать эту тему. Не так рано. Иногда было проще скосить под дурачка — Шерлок при подобных действиях начинал злиться, ненавидя, когда его слова не воспринимали всерьез и уходили от ответа.

На сей раз подобный фокус не сработал, ведь подняв глаза, Альфред наткнулся на все тот же изучающий взгляд Холмса, который, казалось, твердо решил для себя, что сегодня они обязаны расставить точки над i.— Что? У меня нет вариантов? — Соломонс откинулся на спинку стула, демонстративно закатив глаза. — Ты и так прочитал меня как открытую книгу в день нашего знакомства. Что ты еще хочешь узнать?

— Правду. Уже из твоих уст. — По привычке засунув руку в карман халата, Холмс извлек пачку сигарет и закурил. — И наши с тобой планы на обозримое будущее.

— Звучит так, будто я тебе сделал предложение, и ты хочешь выяснить, что тебя ждет в случае, если ты ответишь мне ??да?. — Альфред встал из-за стола, так и не доев завтрак. — Поговорим вечером. Мне надо подумать.

***Шерлок остался один дома. Он слышал, как хлопнула входная дверь и на секунду даже ощутил укол обиды, потому что этот тип в который раз ушел от разговора, не поддаваясь на провокации. Но по крайней мере, сегодня вечером они точно кое-что обсудят и поймут, чего им двоим следует ожидать друг от друга.

Выкинув завтрак в мусорное ведро, ведь там ему и было самое место, Холмс вернулся к учебе, полностью погружаясь в мир науки.

Соломонс за это время уже успел дойти до ближайшей лавки на улице. К вечеру ему нужно было предоставить настоящую правду Холмсу. Альфред одновременно и злился, что ему вновь придется поднимать всю эту неприятную для себя тему и делиться такой сокровенной информацией, но с другой стороны, он прекрасно осознавал, что Холмс не желал и в будущем жить с убийцей, про которого почти ничего не было известно.