Ты - моё безумие. Часть 1 (1/1)

Брюс Уэйн не мог с точностью сказать, когда в его привычной жизни произошёл переломный момент, изменивший представления мальчика о Готэме, преступниках, поступках Валески и многом другом. Быть может, сам процесс понимания и принятия тёмных сторон мира, в котором ютился Брюс, запустился с первой встречи Уэйна с Валеской, а возможно и ещё раньше, в тот роковой день смерти родителей, просто благодаря стараниям Альфреда, укрывшего мальчика от всего дурного и помогавшего справиться с ужасной потерей, этот неприятный момент откладывался.А может это началось в одну звёздную ночь, когда Уэйн, дождавшись, пока Альфред закончит свою работу и благополучно заснёт, выбрался через окно, умудрившись не наделать шуму, и отправился в гей-клуб, надеясь подцепить там парнишку на один долгий вечерок. На входе охранник пропустил мальчишку без лишних вопросов, едва взглянув на удостоверение. Что тут скажешь, когда ты богат?— тебе можно всё. И вот уже через несколько мгновений Брюс стоял у барной стойки, задумчиво попивая мохито и оглядывая зал, пытаясь заприметить хотя бы одного достойного его внимания человека, попутно игнорируя безуспешные попытки бармена подкатить к его важной персоне. Мужчины танцевали, кто-то жарко сосался в укромном уголке, а некоторые, не стесняясь народа, прижимали партнёра к стене и принимались яро отсасывать, вызывая у окружающих чувство удивления и возбуждения. Брюс же, наблюдая весь этот разврат, испытывал лишь желание оказаться на месте стонущего от наслаждения мужика, но с одним немаловажным условием: чтобы между его дрожащих коленок меркала рыжеволосая веснушестая голова с съехавшими на кончик носа очками, жадно заглатывая его возбуждённую плоть и посасывая медленно, смакуя каждую секунду и нарочно оттягивая время до его, Брюса, скоропостижной кончины. Джеремайя Валеска проник под кожу мальчишки, точно кислота разъедая его душу и приживаясь там, постепенно сводя Уэйна с ума каждодневными ночными концертами, пронизывая извилины мозга. Взор Брюса снова властно облетел зал, замечая в бушующей толпе знакомую рыжую шевелюру. Он аж вздрогнул от нахлынувшего изумления и непонятного ощущения упавшего в небес шанса. Правда, на что именно, Брюс так и не понял, вобрав в лёгкие побольше воздуха и сделав неуверенный шаг в сторону своей цели. Уэйн стал не спеша обходить мужчин, не теряя из виду рыжие волосы. И вдруг он резко остановился, поняв, что рыжеволосый танцует не один и что это, увы, не Микки. Бледная кожа просвечивалась неоном, зелёные волосы растрепались, создавая изумительный изумрудный каскад. Его движения плавные, иступленные, поражающие сексуальностью и красотой. Но Уэйн пристально вглядывался в лицо, не допуская даже мнимой возможности принять и переварить то, что видели его очи. Но отрицать очевидное было также опрометчиво и глупо, как не промыть гнойную рану, дожидаясь заражения крови. Валесок стало на одного больше. Осталось разобраться, кто из них кто.***Джереми:Добрый вечер, Брюс. А чего так официально? Я всегда готов, где хочешь встретиться?Джереми:Хорошо, Брюс. Назови место, и я приеду.Да, Брюс Уэйн всегда имел маньячные наклонности. В более молодом возрасте, лет в 9, он часто смотрел фильмы подобного характера или на то, как Альфред разделывал мясо, любуясь процессом, когда острое лезвие пронзало мягкость, разрезая нежную кожицу и оставляя на ней кровавую отметину. Однажды он напросился мистеру Пенниорту помочь на кухне. Альфред, видя, как мальчик легко проделывает все нужные действия, получая от этого удовлетворение, больше не давал повода Брюсу появляться на кухне, усилив контроль на просматриваемым мальчиком контентом и стараясь держать отпрыска в поле зрения. Но… повадки уже заложились и что-то менять было слишком поздно.Да, иногда у мальчишки проскальзывает мысль, что он повернул не туда, оказавшись в тисках первородной тьмы, но эта тьма любила его, наделяя новыми возможностями и знаниями. Он не жалеет ни об одной содеянной ошибки, считая, что если не он расправится с ними, так это сделают они.И Сейчас, слыша безжизненное Гордоновское: ?Брюс??, мальчишка кроваво усмехается, отправив в прошлое последнюю росинку света, отвечая ледяным:—?Джеймс.