Глава 14. (1/1)

После двух странных, бессонных, проведённых под воздействием водки дней, когда я слонялась по квартире, разглядывала стены и лежала в постели, как мне показалось, часами, я натянула рабочую униформу и вернулась в ?Палаццо? на грани бессонницы и с глубоко затаенным страданием. Дождь вернулся с удвоенной силой, и, если не считать патрулирующих улицы полицейских машин, Нэрроуз казался почти совершенно пустынными. В голове у меня было легко и странно, как будто я постоянно спала, и всё вокруг было тёмным и унылым, но скоро я проснусь и увижу солнечный свет, льющийся в окно.Когда я добралась до ?Палаццо?, первое, что Эстель хотела, чтобы я сделала на третьем этаже, это попыталась стереть пятна крови с коврового покрытия в триста шестом, и я чуть не ударила её по лицу.Убийства, о которых, как и говорила Эми, сообщили в новостях, никак не помогли ни бизнесу, ни репутации заведения в целом. Мы думали, что у нас возникнут проблемы с бизнесом из-за того, что аркхэмские психи свободно бегают по улицам, но с внезапной новостью, что особенно злой аркхэмский психопат, возможно, вошёл в гостиницу и убил двух человек в их номере, не оставив большого следа… ну, внезапно наша грязная гостиница показалась не позволила мне убрать ковры, она была так бессердечна и в то же время серьёзна. Нужно было либо убрать пятна крови, либо спуститься вниз и уволиться, а я была долгое время, была очень утешительной.Я остановила тележку перед триста шестым номером и, осторожно взяв в руку универсальный ключ, остановилась и уставилась на дверную ручку, вспоминая, как всего несколько дней назад стояла на том же самом месте, не подозревая, что что-то не так. Я протянула руку и взялась за ручку двери, которая была ледяной, и, глубоко вздохнув, я вставила ключ в замок и открыла дверь.В комнате было темно, я слышала, как дождь стучит в окно, и, борясь с ощущением, что что-то внутри комнаты наблюдает за мной, и что никогда в жизни мне не было так холодно или тошно, я шагнула за порог и включила свет.Все признаки полицейского расследования, которые могли быть в этой комнате, теперь давно исчезли; теперь она просто выглядела разграбленной и пустой, немного похожей на триста первый после того, как из него всё украли. Но матрац действительно отсутствовал, открывая дешёвую деревянную раму, как и занавески. Вероятно, на них была кровь.Кровь на ковре всё ещё выглядела и пахла свежей; вишнёво-красные лужи впитались в грязный ковролин, как будто головорез и проститутка были убиты всего несколько часов назад, и я провела бог знает сколько времени, глядя на пятна, прежде чем поняла, что они были убиты почти четыре дня назад. В номере было странное ощущение холода, будто он всё ещё занят. Я никогда раньше не была в комнате, где кого-то убили.Я всё ещё видела тела, шлюху, прикованную наручниками к кровати, и головореза Фальконе, разорванного на куски… глядя на лужи, я могла бы легко описать вам, куда упал парик проститутки и где брызги крови были спрятаны торсом головореза. Я в ужасе втянула воздух через ноздри и на мгновение закрыла глаза.Странное чувство охватило меня, как будто я вообще не должна была быть в триста шестом, не говоря уже о том, чтобы прийти привести это место в порядок, стереть все следы их существования. Уставившись на пропитанный кровью ковролин, я моргнула и подумала, с какой стати мы пытаемся прибрать триста шестой? Почему бы нам просто не закрыть комнату? Разве мы не можем просто закрыть дверь, заколотить её, закрасить и никогда больше не говорить о номере триста шесть?Меня начало трясти, и низкое, мрачное чувство тревоги приятно проникло внутрь моей кожи. Я сделала несколько шагов назад, подальше от вида крови, и тяжело сглотнула. Мне казалось, что они всё ещё там, стоят и смотрят на меня. Что-то пристально смотрело на меня…Я повернулась и быстро покинула номер, чувствуя холодное, мёртвое чувство за спиной и глубоко вздохнула, когда вышла за дверь в освещённый коридор…… И чуть не врезалась прямо в Джека.Я остановилась прямо перед столкновением, вытянув шею, чтобы взглянуть на него, когда он повернул голову и посмотрел на меня через плечо. Он стоял у моей тележки спиной к триста шестому?— почему? Но в его карих глазах было что-то странное. Я не видела его с той ночи перед убийствами, и меня пугала мысль, что, может быть, он выписался, учитывая все убийства, происходящие всего в нескольких дверях от него и всё такое.—?Джек,?— выдохнула я, удивляясь, что вижу его, да ещё перед своей тележкой. Неужели он искал меня? Может быть, он хотел, чтобы его комната была убрана немедленно?Джек моргнул, глядя на меня сверху вниз, его карие глаза были большими и насыщенно-карими, как шоколад, а затем он снова повернулся к тележке, как будто что-то внутри неё сильно его заинтересовало, и, прежде чем я успела обойти его, чтобы забрать чистящие средства, которые мне понадобятся, чтобы отмыть кровь с ковра, Джек повернулся на каблуках, держа куклу Бэтмена в правой руке.—?Обжимаешься с Бэтменом, уме может ненавидеть человека-летучую мышь? —?риторически поинтересовался Джек, со странной игривостью, но многозначительным тоном, к которому я, возможно, должна была отнестись немного более серьёзно в то время, но вместо этого я просто покачала головой.—?Почему бы тебе не забрать его? —?внезапно предложила я, забыв, что дома был кот королевских кровей, который очень любит играть и потрошить плюшевые игрушки. Но, казалось, уместнее Джеку взять куклу с собой. Триста десятому, конечно, требовалась ободряющая атмосфера.Джек замолчал и уставился на меня, едва заметная улыбка исчезла с его повреждённых губ, а когда я подняла на него глаза, они были полны подозрительности и замешательства. Я нахмурилась, а потом пожала плечами.—?Мой кот просто растерзает его, с тобой он в большей безопасности.При этих словах Джек фыркнул через нос, что удивило меня; казалось, что мысль о том, что кукле Бэтмена будет безопаснее с ним, он считал совершенно нелепой. Тем не менее, он не выпустил её и позволил своей руке опуститься на бок, и, глядя поверх моей головы, молча прошёл мимо меня в триста шестой номер.Я повернулась на каблуках, изумленно глядя на него. Я не была уверена, можно ли ему войти в номер, поскольку это было место преступления и всё такое… но тут меня осенило, что я была в номере, чтобы оттереть пятна крови. Думаю, пока он ничего не трогал, он мог бы осмотреться… если бы действительно захотел.Я медленно вошла следом за ним, наблюдая, как он неторопливо расхаживает по комнате с куклой Бэтмена, свисающей в одной руке, его плечи подняты почти до ушей, пока он прохаживался с опущенной головой, глядя вдоль ковра. Я слышала, как он задумчиво причмокивает губами, словно находя всю эту сцену очень интересной. Я задержалась у стены поближе к ванной, засунув руки в карманы фартука и смотря на пятна крови с тяжёлым сердцем.Я должна была признать… его присутствие успокаивало. Комната показалась мне очень странной, как будто шлюха и головорез стояли в углу и смотрели, как мы осматриваем сцену, приведшую к их смерти. Но это не остановило Джека. Он просто прогуливался, глядя на ковролин, причмокивая губами, и я вдруг почувствовала огромную благодарность за то, что он здесь.В какой-то момент он выпрямился и перестал двигаться, остановившись на полпути между лужей крови, где был найден головорез, и брызгами, попавшими на край кровати, где упал парик шлюхи. Он задумчиво переводил взгляд с одного места на другое, а потом повернулся и посмотрел на меня через плечо, его шоколадные глаза были большими и сияющими.—?Получила обязанность убраться, не так ли, дорогуша?Я тихо фыркнула; он, должно быть, почувствовал моё глубокое неудовлетворение тем, что было велено оттереть кровь с ковра. Я тяжело вздохнула, опустив глаза на пятна крови, и медленно покачала головой. Я всё ещё не могла до конца в это поверить.—?Моя начальница не хочет резать ковролин без крайней необходимости,?— небрежно сказала я, с оттенком настоящего отвращения. Мои глаза блуждали по брызгам крови, думая, но в то же время стараясь не думать о том, как я вошла и обнаружила тела. —?Такое чувство, что они всё ещё могут находиться здесь. Убирать их… —?Я не понимала, что говорю, и сомневалась, что Джек всё ещё обращает на меня внимание. —?Это… слишком просто оттереть её, как будто их никогда и не было здесь… это кажется неуважительным.Я ущипнула себя за переносицу, чувствуя приближение приступа головной боли. Не думаю, что Эстель была знакома с понятием ?неуважительно?.Стоя посреди комнаты и глядя на пятна крови, Джек громко причмокнул губами и издал горловой задумчивый звук.—?Неуважительным по отношению к убийце.…Методичен?Как будто ожидая ответа и не получив его, Джек посмотрел на меня, нахмурившись.—?Он учёл, где они стояли и упали.Я уставилась на него, чувствуя холод и уязвимость. Мне очень хотелось, чтобы он больше ничего не говорил.—?Джек…Он одарил меня едва-едва различимой улыбкой, уголки его разорванных губ чуть приподнялись, но я увидела в этом нечто другое. Это было зловеще и угрожающе, это не означало, что мне грозит опасность или неприятность, но это определенно беспокоило.—?Заставляет задуматься, не правда ли, милая? —?спросил он странным, игривым тоном. —?Это чья-то жизнь и дело всей жизни, а ты просто собираешься оттереть всё.И его язык яростно прошёлся по шрамам, и я вздрогнула. Я и не подозревала, насколько тихой была, насколько мне холодно, как мои руки сжимали складки униформы, а сердце стучало, как гром, в ушах.Почему он говорит это?…У меня было чувство, что я уже знала, но не могла быть… уверена. Я не ты безумна, Джейн! Лейтенант Гордон сам сказал, что убийства, скорее всего, совершил Сазс, или Шазс, как там его зовут, человек с тату-отметками. Лейтенант Гордон сам это сказал!Но тогда почему я не могу перестать дрожать? Почему в глубине души была такая тяжесть?Сказал бы Джек то, что сказал, даже если бы…Я вышла в коридор, даже не осознавая, что передвигаю ноги. Джек ушёл, как исчезал часами напролет.Внезапно мою руку пронзило резкой болью, и, нахмурившись, я посмотрела вниз, чтобы найти свой универсальный ключ, очень крепко сжатый в моей руке. Когда это я вытащила его из кармана?Я посмотрела вдоль коридора к лестничной клетке. Я ничего не слышала; буквально на всё этаже не было слышно ни звука, а тремя этажа ниже я не могла расслышать, толкнул ли Джек дверь и звякнул ли колокольчик. Я не знала, ушёл он или нет.Я взглянула на триста десятый.Зачем он это сказал? Зачем он вообще это сказал?Я остановилась, снова мои ноги несли меня по коридору, не по моей собственной воле. Я прикусила нижнюю губу. Если и было что-то… если было что-то, что соответствовало бы тому, что он сказал… это было в номере.Там был нож… у него был нож. Если и есть какие-то улики, то они должны быть в номере.Я судорожно втянула воздух. Подожди секунду, Джейн, знаешь, Джейн. Он здесь всего три недели… ты его не нечего.Внезапно в коридоре воцарилась зловещая тишина, и всё, что я могла слышать?— это моё отрывистое дыхание. Мне нужно вернуться в триста шестой. Я должна.…Но в конце концов, конечно, я не смогла.Универсальный ключ был в замке ещё до того, как я даже поняла, что вообще подошла к двери триста десятого. Мой разум кричал мне остановиться, вернуться, пока не стало слишком поздно, но в этот момент дверь открылась… кровь.Я уже собиралась бросить её обратно на тумбочку, когда заметила кое-что ещё, как раз когда держала его на свету. Там были два пятна на тряпке.Я внимательно посмотрела на него. Я могла видеть кровь, разбавленную запахом мыла, которым, очевидно, промывали окровавленную рану или затыкали кровоточащую ноздрю. Но был ещё один красный, гораздо ярче, живее и пах совсем по-другому…для чего?И потом… и я не знаю почему…Я подняла глаза и посмотрела на занавеску, висящую на зеркале.…Я испуганно втянула воздух, сглотнула. Занавеска свободно висела на зеркале, как будто он снял её и быстро повесил на место. говорит со мной.Собрав всё своё мужество, я сделала глубокий вдох и на мгновение закрыла глаза. Это разбитое зеркало, разбитое зеркало, разбитое зеркало…Я одним быстрым рывком отдернула занавеску, и она волной легко упала в мою сторону.Мои глаза расширились.У меня пересохло в горле.Мои губы открылись, чтобы закричать, но из горла ничего не вырвалось.Всё, что я могла слышать вокруг себя, был его смех. Этот пугающий, зловещий ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА