Глава 2 (1/1)

Стоило ему взойти на порог и кое-как совладать с тяжелой дверью, как на город обрушился ливень. Сплошная стена воды отрезала Уильяма Картера от внешнего мира, забарабанила по черепичной крыше. В прихожей пахло пылью, толстый ее слой на полу был нетронут. Словно уже много лет дом стоял необитаем.

С трудом разглядев в полутьме замершего черного кролика, Уилл подхватил его на руки и тихо, как-то неуверенно шепнул:– Теперь куда?Тот в ответ указал мордочкой в сторону, на единственную комнату, дверь в которую отсутствовала вовсе, в то время как двери в остальные комнаты были закрыты, и Уильям откуда-то знал, что отпереть их не получится, сколько не пытайся. За дверным проемом угадывались очертания залы с плотно зашторенными окнами и камином. Но едва Уилл сделал пару шагов по направлению к ней, как откуда-то сверху, прямо над его головой раздался скрип половиц.– Не ходи туда, – тут же попросил кролик.Уильям поднял голову к потолку, скрип повторился, и он тихо чихнул от набившейся в нос пыли. Поправил сбившиеся очки и шагнул к лестнице на второй этаж.– Должно быть, это хозяева. Нужно поздороваться и спросить разрешения, а то вломились как воры, ей-богу, стыдно же.Ступеньки немилосердно заскрипели под его ногами, каждая на свой лад, Уиллу на мгновение даже показалось, что получилась мелодия. Кролик дрожал всем телом, плотно прижимаясь к его груди, и голос его звучал почти умоляюще:– Не ходи. Здесь давно никто не живет. Мне страшно… Не надо, остановись!– Откуда ты можешь это знать? – отвечал Уилл вполголоса. Атмосфера в доме действительно была на редкость жуткой, хотя ничего необычного он не заметил. – Ну да, дом изрядно запущен, но, быть может, у хозяев просто не лучшие времена… Ты не бойся, я тебя в обиду не дам.Ласково накрыв кроличьи ушки ладонью, Уильям огляделся. Все комнаты на площадке второго этажа были также заперты, но за одной из дверей слышались звуки, которых здесь совершенно не должно было быть. Сквозь шум дождя пробивалась джазовая мелодия, тягучая и печальная, рождающая в душе чувство светлой грусти.– Как красиво… Надеюсь, я не помешаю им музицировать.Кролик под рукой судорожно забился, но Уильям уже толкнул дверь. Комната оказалась совсем крохотная, с вытертым запыленным паркетом и распахнутыми настежь ставнями. Весь пол под единственным окном был залит дождем и влажно поблескивал в тусклом свете пробивающейся из-за туч луны. По углам залегли глубокие, непроглядные тени, а посреди комнаты, будто она предназначалась единственно для него, стоял столик на трех гнутых ножках, а на нем – старомодное радио. Провод его был оборван и торчал вверх и вбок сухой веточкой, что довершало абсурдность картины.

Больше в комнате не было ровным счетом ничего, и было совершенно непонятно, откуда могла доноситься эта музыка. Она становилась то тише, то громче, будто источник ее перемещался в пространстве, и по телу Уильяма в третий раз за день настоящим табуном прошлись мурашки. Когда он приблизился к радио, чтобы рассмотреть его получше и определить, не может ли оно каким-то образом всё-таки воспроизводить музыкальную передачу, в одном из темных углов послышалось какое-то шевеление.

Уилл почувствовал себя крайне неуютно, осознав, что всё это время в комнате он был не один. Но родители приложили немало сил, чтобы вырастить из него порядочного джентльмена, поэтому, откашлявшись, он негромко позвал:– Сэр? Мэм? Извините за вторжение, просто гроза застала меня у вашего дома, и было не заперто… – не получив ответа, он сделал неуверенный шаг к тонущему в темноте углу. – Эм… Здесь есть кто-нибудь?

Очередной аккорд прозвучал особенно пронзительно и долго, а после музыка стихла. Кролик продолжал мелко дрожать и тыкаться мордочкой в подмышку. Навстречу Уильяму из темноты поднялся – безобразно лохматый, обросший беспорядочной щетиной, в заляпанном темными пятнами красном жилете и с ввалившимися глазами в окружении синяков – невысокий молодой мужчина.

Остановившись, будто на стену налетел, Картер машинально затолкал кролика поглубже в сгиб руки, чтобы его не было видно.– Эм… Здравствуйте? Еще раз извините за вторжение, но… – мужчина чуть шевельнулся, и Уилл разглядел, как в руке у него что-то блеснуло. Топор. У него в руке был топор. Голос Уилла задрожал. – Святый боже. Наверное, мне лучше уйти. Я, собственно, уже… Всего доброго?– О да, – голос у мужчины был хриплый, сверливший Ульяма взгляд не обещал ничего хорошего. Щеки у него ввалились, а лезвие топора блестело так, что становилось понятно – о его остроте заботятся регулярно. – Тебе действительно лучше уйти. Я не знаю, кто ты и что тут делаешь, но лучше бы тебе убраться, если не хочешь закончить так… так, как я.Уилл часто закивал и осторожно, без резких движений, шагнул спиной вперед. Комната совсем маленькая, сейчас он выскочит на лестницу, а потом из этого жуткого дома на улицу. Бог мой, Уильям, и как тебя только угораздило…

Сан-Франциско – город безумцев. Так частенько говаривал его отец, стоило Уиллу завести речь о переезде. Отцу неоткуда было знать это точно, но, похоже, он был не так уж и неправ.Прищурившись воспаленными глазами, незнакомец вдруг кивком головы указал на торчащие из-под уилловой ладони уши.– Что это у тебя там еще?– Это… кхм… Кроличьи уши. Все лапки разобрали, и вот, пришлось купить ушки. На счастье, знаете ли… – он пытался тянуть время и всё пятился и пятился к двери, но двери всё не было и не было. Незнакомец медленно следовал за ним, наступая и покачивая топором в опущенной руке.Вопреки всему здравому смыслу, что в нем был, вместо паники Уильяма вдруг отчего-то охватило беспокойство за этого мужчину. Что-то в его голосе или, может, во взгляде, что-то заставило Уилла остановиться и вглядеться в его лицо.

– А вы… У вас всё в порядке? Я мог бы вам чем-то помочь, если вы не против?Желчно усмехнувшись, мужчина резким движением оттеснил Уилла к стене, заставив прижаться спиной к пыльным, неприятно шуршащим обоям.

– Ты совсем не умеешь врать, приятель. И я, я-то уж точно в порядке, – вопреки сказанному, голос у него сорвался, он поднес свободную руку к голове и с силой потер висок. – Проклятая музыка… – снова изменившись в лице, угрожающе занес топор почти к самому уиллову носу. Он был ниже Уильяма едва не на полторы головы, но выглядел при этом как человек, который не побоится пустить топор в ход. – А вот ты, если я верно понимаю, отчего пришел сюда – ты доверчивый дурак. Брось кролика. Живо!Последнее прозвучало почти криком. Вздрогнув и кинув быстрый взгляд на лезвие топора, Уилл сглотнул и прижал маленькое теплое тельце к груди теснее. Ответил твердым, к его чести почти не дрожащим голосом:– У меня нет кролика. Зато вот.Быстро, пока тот не успел ничего сделать, Уилл протянул руку и вынул у мужчины из-за уха монетку. Обычную монетку достоинством в пятьдесят центов. Хорошо, хоть этот фокус удается ему почти всегда как полагается.

Он улыбнулся обезоруживающе, глядя сверху вниз в запавшие глаза с грозно нахмуренными бровями, стараясь делать вид, что это не у него коленки мелко подрагивают. Взгляд мужчины стал очень усталым, он перехватил руку Уилла, крепко, почти болезненно сжав худое запястье.– Точно дурак. Судя по твоему виду, она последняя, – и внезапно перешел на бормотание, отведя взгляд и обращаясь скорее к себе самому, чем к собеседнику. – Он же наверняка тебя сюда заманил. Заманил, он это отменно умеет. А ты ведь думаешь, что это совершенно обычный кролик. Но когда ты в последний раз видел обычных кроликов, а, приятель?Раздался звук глухого удара – это топор, выскользнув из ослабших пальцев, упал на пол, а следом за ним мешком повалился и его хозяин. Уилл обеспокоенно опустился следом – на колени на изъеденный молью ковер когда-то роскошного фиолетового цвета, осторожно коснулся плеча мужчины.– На базаре. Их там много было – и все самые обычные. Послушайте, – сердце у Уилла сжималось при виде висящей грязной одежды и полных усталости запавших глаз. И он совершил самый, наверное, безумный поступок в своей жизни, после, конечно же, решения ехать в крупный город, не имея за душой ни денег, ни связей, ни даже таланта. – Послушайте, с вами точно всё в порядке? Я могу ошибаться, но, кажется, вы давно не ели. Я сам не богат, но у меня дома есть целая кастрюля супа. Если хотите… тут недалеко.– Сказал же. Я в порядке, – отозвался мужчина упрямо, а потом взгляд его принял некоторую осмысленность, словно до него не сразу дошел смысл сказанного Уильямом. С видимым трудом он приподнялся на локтях и кое-как сел, привалившись спиной к стене. Смерил Уилла очень внимательным взглядом, и его темные глаза слегка заблестели в полутьме. – Слушай, я… давно ни с кем не разговаривал. Извини за топор. Как тебя зовут?– Уильям Картер. Фокусник, – почувствовав, что беседа наконец-то принимает более-менее светский вид, Уилл несколько успокоился и, всё еще прижимая к себе подозрительно притихшего кролика одной рукой, вторую протянул для рукопожатия. – Вы здесь живете? Тут очень пыльно, и доски уже начали гнить, так что неудивительно, что у вас голова… не слишком ясная. Как ваше имя?– Уилсон Персиваль Хиггсбери. Ученый… вроде как, – рукопожатие вышло насколько некрепким, что Уилл удивился, как мог подумать, что такой ослабший человек способен зарубить его топором. – Я здесь… не живу. Я здесь просто оказался и… – он прерывисто вздохнул, отведя взгляд в сторону и запустив обе руки во всклокоченные волосы. – Я был где-то в другом месте. А потом зазвучала музыка, и я оказался здесь. Не помню, как долго уже… А она так и играет, играет без конца!

– Но музыка больше не звучит. Всё это время, что мы с вами беседуем, она не звучит.

Уильям старался говорить медленно и очень осторожно, но Уилсон замотал головой и, зажмурившись, судорожно сжал виски, и сердце Уилла снова наполнилось состраданием. Сегодня был странный день, может быть, у него самого случилось некоторое помутнение рассудка, но ведь это не делает его плохим человеком. И мужчина перед ним – ученый, с ним просто приключилась какая-то беда, и что он, Уильям Картер, будет за человек, если равнодушно пройдет мимо?

Протянув ладонь, он несколько боязливо потрогал его лоб. Уилсон не сделал попытки отстраниться, напротив, немного обмяк и подался вперед, будто хотел продлить контакт. Горячий, но, вроде как, жара нет.– Я не знаю, куда мне идти, – голос у Уилсона тихий, а взгляд, который он поднял на Уилла, совсем потерянный. – У тебя правда… найдется, что поесть?– Ох ты, Господи. Вам обязательно нужно поужинать и отдохнуть. А затем выяснить, что же с вами произошло. Я снимаю комнату здесь, в паре кварталов. Вдвоем на кровати не поместимся, но, думаю, можно попросить у хозяйки одеяло – постелить на полу, – кивнув самому себе, Уилл решительно поднялся на ноги и протянул Уилсону руку, чтобы помочь встать. Добавил, впрочем, не столь решительно. – Но вы же… Кхм, вы же не собираетесь меня убить? Денег у меня нет совсем, так что это бессмысленно…– Нет, нет, конечно, – взгляд Уилсона стал благодарным, а тон извиняющимся. Ухватившись за чужую ладонь, он сумел подняться, придерживаясь за стену. – Я и не собирался. И кажется, этот кролик и впрямь самый обычный.

Уильям поднял кролика на ладони к глазам и внимательно поглядел на него. Кролик внимательно поглядел на него в ответ. Ничего не сказал. Как и положено всякому совершенно обычному кролику.

– Я собираюсь использовать его в своих выступлениях. Я фокусник, помните? Могу завтра вам показать, будете моим первым зрителем здесь, в Сан-Франциско.В этот момент комнату осветила яркая вспышка, заставив обоих вздрогнуть. В распахнутое окно стало заливать с новой силой, и наконец раздался долгий, с перекатами гром. Уилсон покачал головой.– Похоже, на всю ночь зарядил.

– Может, здесь есть, чем прикрыть голову? Сгодится даже старая газета или что-то в таком духе… Мы ведь не можем остаться тут на ночь.Уилл заозирался в совершенно пустой, если не считать стол с радио, комнате. Совсем ничего, в пору хоть пыльный ковер с пола поднимать и укрываться им. Очередная молния высветила оборванный провод у радио, высветила почти выцветший причудливый узор на обоях, больше всего похожий на зверушек с большим количеством лап и белыми глазами без зрачков (неужели кто-то мог поклеить подобные обои у себя дома?), и высветила лежащую под столиком увесистую книжку. Странно, и как он раньше ее не заметил?

– Маловата, конечно, но если раскрыть ее, то с грехом пополам на двоих хватит. Всё равно ничего другого нет. Ну-ка…Книга черная, с большой алой буквой ?М? на обложке, и когда Уилл взялся за корочки, чтобы ее раскрыть, мурашки побежали у него по телу с новой силой. Что же сегодня за день такой? Может, он простыл?Уилсон тесно прижался к нему, обняв за талию, бормоча что-то о том, что не уверен, сможет ли идти сам, и о том, что ни минуты больше не хочет оставаться в этом доме. Усаженный за пазуху кролик принялся тихонько перебирать лапками, и когда Уилл раскрыл книгу у них над головами, ничего не произошло.

С некоторой грустью он подумал о том, что великим магом так и не стал. Зато помог человеку, наверняка, совсем не плохому человеку, и, кто знает, может быть, нашел друга? В этом большом городе у него нет ни единого знакомого, а с другом любое тяжелое время кажется не таким уж плохим.

Когда они покинули дом, из окна на втором этаже снова начала раздаваться грустная джазовая мелодия, но за сплошной стеной дождя услышать этого они не могли.