Эми (1/1)
Ей нечасто звонят. Эми работает за терминалом только по вечерам, а терпеть разницу в филиалах не каждый может. Сколько это? Пять? Восемь часов? И темне менее терминал надрывается, пиликая знакомой мелодией, а на экране высвечивается: ?Амамия?. Эми бегает по комнате, судорожно приглаживая волосы, оправляя одежду, заламывая руки.
Братец так редко звонит. Точнее она, конечно, кривит душой: Линдо о ней справляется чаще некоторых, но ей все равно кажется, что этого недостаточно. Поэтому она звонит сама, рассказывает о своих успехах, ведь больше, по сути, похвастаться некому. Казу, Мари и Акира теперь уже работают в филиалах: их жизнь закручивается на других концах света, вдалеке от нее, и их не хватает. Их всех не хватает, а в такие минуты подбородок предательски дергается, да слезы просятся сами, и она плачет, тихо и по чуть-чуть. Даже Линдо в последнее время где-то пропадает, поэтому в свободные минуты Эми рассматривает мертвую серую иконку в терминале. Стены ее комнаты начинают давить. А тут он вдруг звонит сам. Эми задумчиво закусывает губу, глядя в пол, мотает головой. Выдыхает. Прием. ?Эми??- после недолгого шума негромкий приятно низкий женский голос надломлено трещит в динамиках терминала, - ?Это ты?? А потом появляется картинка. Первое, что Эми видит - волосы: темные, спутанные, закрывающие половину экрана, кусок темной куртки и красного браслета пожирателей. Изображение дергается вниз, открыв часть пола с пустыми пивными банками. ?Сейчас, погоди?, – ворчит на том конце провода Линдо, борясь с камерой, а потом, наконец, треск пропадает. Помехи тоже. ?Все никак не починю?, - он виновато чешет шею, глядя то на экран, то куда-то за плечо, но изображение слишком темное, и Эми подслеповато щурится, пытаясь заглянуть вдаль. Кто-то за ним недовольно вздыхает.?Эй, Эми, привет?, - Линдо поворачивается обратно к камере и вдруг весело подмигивает, - ?у тебя сегодня гости?.?Л-линдо?? - та мешкает, заикается, нашаривая очки. Все это вечером пятницы кажется ей немного сумбурным, впрочем как и сам братец, но за это она его и любит. Он как ворвался в их жизнь – сумбурно и как-то нескладно, так и продолжал там пребывать, с неуклюжей теплотой. ?А ну подвинься?, - командуют сзади, и у Эми сердце подпрыгивает. Эти интонации она бы не спутала ни с чем и никогда, и к горлу вдруг подкатывает ком. Эми жмурится, стараясь дышать. Получается с трудом. ?Эми?? - голос Аой, это ведь ее голос, с хмурой неопределенностью и едва различимым волнением раздается из динамика, и Эми распахивает глаза, широко и ясно, жадно вглядываясь в экран. Она выхватывает лицо: неуловимо знакомое, похожее на то, что она помнит, острое, но не болезненно осунувшееся, скорее наоборот. Изгибы кажутся чужими и родными одновременно, она знает и не знает их, но она точно помнит глаза, теплые, едва сощуренные, внимательные, цепкие. То есть глаз. Один. Эми моргает. Половину лица у сестры закрывают волосы: неровная несимметричная стрижка ей идет, но Эми помнит ее другой – с тугой небольшой косой под платком, с неровной длинной челкой. Она свои волосы отрастила ниже плеч, подражая, а теперь Аой смотрит на нее с другой стороны терминала, без всего того, что она привыкла в ней видеть, и Эми замирает, закрыв рот руками. Замирает настолько, что Аой на другой стороне хмурится и со строгим сомнением трогает камеру. Эми безошибочно узнает браслет: красный блестящий круг на правом запястье, промелькнувший в камере. ?Эта штука точно работает?? - с сомнением спрашивает она у Линдо, устроившегося где-то сзади с банкой пива – Эми видно только кусок руки. ?Ты же мне голову свернешь, если нет?. ?Сверну?, - серьезно обещает Аой, поворачиваясь обратно, и тут Эми, наконец, снова может говорить. ?А-аой?, - зовет она, чувствуя, как дрожит подбородок, а в носу закладывает, и сестра тут же подается вперед, встрепенувшись обеспокоенно и чуточку растеряно. Они всматриваются друг в дружку, пока Эми старается собраться: ей столько всего хочется сказать! Перед глазами, словно из болотной тины на свет, всплывает фигура, превращающаяся в точку, пока они уезжают, рев мотора и визг педали газа, которую Линдо выдавливает посреди ночи. Она помнит, как сестра подняла их тогда, тихо, воровато, как одевала, натягивала впопыхах дырявые теплые носки и сапоги, как прикладывала палец к губам и несла ее сонную на руках, как кричала, прогоняя их и поторапливая, когда их заметили. Эми тогда плакала, и остальные плакали, заглатывали слезы и текшие из носу сопли, терли глаза, в которые задувал ветер. Рядом топот ног. Крики. Страшно. ?Езжайте, сейчас же, вашу мать!? ?Забирайся!? ?Чтоб мы все здесь подохли?! Ну уж нет! Вперед, я сказала, вон!? - ее злой испуганный крик застревает в голове пронзительно, словно молния, и Эми трясет, мелко и беспощадно, скрутив воспоминаниями где-то в животе.
В череде спокойных дней и недель, заменивших промозглую неказистую базу за стенами, забыть и забыться было проще простого, но только не ей. Перед глазами мелькают ее первые дни в Фенрире: неизвестность, спина Линдо, заменившая ей спину сестры, пустота и горечь, пришедшая, когда она пропала из ее жизни. Пропала до сего момента. Как она? Все с ней хорошо? Как она очутилась в Логове? Ее спас братец? У нее браслет, она Пожиратель Богов? Где остальные ребята? Что с лицом? Куда делась ее коса? Как они нашлись? Знают ли остальные? Она скучала? ?А-ао-ой?, - всхлипывает она громче, закрывая лицо ладонями, не в силах справиться с собой, жмурясь, чувствуя, как слезы сами катятся крупно по щекам, по носу, по подбородку, а плечи дергаются, ходят ходуном следом за ее рыданиями, да так сильно и громко, что даже Линдо отрывается от банки с пивом. Эми видит его лицо размазано, в слезливой дымке. ?Эй?, - успокаивающе говорит он, ласково, качая головой, - ?Все в порядке?. Аой косится на него, хмурится, но выдыхает и поворачивается с ней, протягивает руку, словно хочет погладить по голове. Обнять. Успокоить. ?Я здесь? - надломленная улыбка пересекает ее лицо, - ?Теперь здесь?.