Нанами (1/1)

Аой велит ей спать. Нанами дрожит, напуганная ветром и воем арагами совсем рядом, но теплая сухая рука заботливо укрывает ее, и, если закрыть глаза, она может представить маму. Живую и улыбающуюся рядом с собой, в их теплом маленьком доме. Но их база в пустошах промозглая и шаткая, а ребята вокруг уже спят, недовольно сопя и ерзая. Нанами страшно, а рядом кроме Аой никого нет. Она пугливо открывает глаза и озирается, скрючившись под старым вонючим одеялом, подбирает под себя замерзшие ноги в дырявых носках, пока старшая охраняет ее сон. По лицу Аой нельзя сказать, о чем она думает. Нанами видно ее совсем чуть-чуть, только кончик носа за длинными неровными волосами. Она сидит в одиноком пятне лунного света, бьющего через дыру в крыше, и следит за ними всеми, неусыпно и серьезно, потому что арагами – совсем рядом. Подслеповато вглядываясь в тонко сжатые губы, Нанами постепенно проваливается в сон, беспокойный и холодный, как стены этого неприветливого дома. Аой велит ей спать. Она читает детям книжки, найденные при налетах, заскорузлые и старые, с пожелтевшими страницами, книжки о мире до арагами, до их жизни на бандитской базе, и дети восхищаются тем, какая она умная. Она действительно такая: старшая, как и несколько других, сильная, и, Нанами точно знает, что добрая. Даже когда больно пинает нерадивых лентяев под зад. Даже когда злобно громко кричит, защищая девчонок. Даже когда ее саму бьют за очередную грубую дерзость. Все у них в строгом порядке, даже чтение книг. Старшие, с оружием наперевес, угрюмо оглядывают их спальню, цепляясь за Аой голодными, резкими взглядами, от которых у Нанами холодеет все внутри. Но Аой велит им спать, поднимаясь, и откладывает книгу подальше. Она ныряет в страшную враждебную темноту и растворяется грязно-серым пятном за спинами мужчин. Они слышат шум и крики за стеной, но Нанами жмурится и старается упасть в тягучий, спасительный сон. Аой велит ей спать. Она смачивает старые бинты в какой-то пахучей жиже, чтобы прикладывать к синякам: своим и чужим. Жижи немного, и Аой старается, чтобы хватило всем. Всем, кроме нее самой, это Нанами замечает давно. На осунувшемся, хмуром лице Аой бродят серые тени, но она все равно следит, чтобы дети ели и пили, чтобы спали без кошмаров. И когда Нанами не может уснуть, ложится рядом, неудобно и скромно, осторожно обнимая за плечо. Они обе знают, что так нельзя, что за Аой могут прийти, а получат обе, но Нанами все равно вдруг жмется к ней, доверчиво и отчаянно, а та молча и почти ласково гладит ее по голове своими теплыми ладонями. Аой велит ей спать, но засыпают они вместе.